Активное воображение

Каким бы действенным не был метод анализа сновидений, в юнгианской традиции это не единственная практика. В обычной ситуации нет метода лучше анализа сновидений, который позволяет понять, что происходит у вас в глубинном бессознательном, однако в ситуациях наплыва в бодрствующее сознание бессознательных содержаний необходимы более быстрые меры.

Таким методом и является активное воображение, которое очень чётко различается с пассивным фантазированием невротика. Активное воображение – это процесс, требующий должной концентрации и осознанности.

Юнг называл активное воображение «западным аналогом йоги» и придавал ему очень большое значение. Отличие метода Юнга от йоги и любых других духовных практик весьма существенно. В активном воображении мы активируем бессознательное и работаем с теми образами, которые рождаются спонтанно в нашем сознании; тогда как практически в любой духовной практике главная задача – концентрация на конкретных и заранее заданных образах (что также важно для развития и можно назвать направленным воображением).

Первым шагом активного воображения является концентрация на актуальном симптоме. Это может быть страх, навязчивая идея, чувство тоски и любая другая негативная эмоция. По мере того, как мы наблюдаем за ней, мы обретаем над ней власть силою логоса, о чём мы говорили в предыдущих лекциях. Эта концентрация должна приводить к тому, что симптом оформляется в некий образ, который имеет свои конкретные описываемые черты. Здесь нет никаких инструкций и предписаний – у каждого бессознательное выдаёт свои символы и образы, с которыми впоследствии мы и будем работать. В некоторых случаях в воображении начинают разыгрываться целые баталии. Как только мы добиваемся персонификации симптома, нетрудно заметить, что общий тонус начинает повышаться. Это происходит потому, что задавленная энергия, получив возможность выразиться через образ, освободилась и стала более осознанна. Произошла некоторая разрядка.

Однако на этом не следует останавливаться. На следующей ступени мы активно взаимодействуем с появившимися персонажами нашего воображения. Ни в коем случае не стоит пытаться что-либо им навязывать искусственно, в противном случае связь с актуальными образами прекратится, и активное воображение превратиться в пассивное фантазирование. При этом необходимо пытаться раскрыть образ как можно более подробно и в рамках воображаемой реальности работать на то, чтобы исход был бы позитивнее. То есть в воображаемой ситуации вы должны по мере возможностей пытаться реагировать так же, как реагировали бы в физическом мире. Юнг приводил пример молодого человека, который увидел в воображении, что тонет его невеста, и никак не отреагировал на это. Такой подход признаётся неправильным, ибо отличие активного воображения от сна – в возможности влиять на процессы бессознательного. В практике активного воображения необходимо избегать обеих крайностей – как полностью пассивного принятия образа (как в сновидении), так и искусственного привнесения образов, не имеющих отношения к данной динамике. Во втором случае искусственно создаваемые образы, конструируемые сознанием, оказываются тусклы и лишены жизненности, и теряется связь с актуальными образами бессознательного. Необходимо помнить, что у бессознательного есть принципиально свой вариант решения, и от нас требуется изрядное терпение, чтобы найти это решение.

В приведенной ниже цитате дано максимально чёткое и ясное изложение сути метода активного воображения: «Возьми бессознательное в самой подходящей форме (скажем, в форме спонтанной фантазии, сновидения, сильной эмоции) и оперируй им. Удели ему особое внимание, сосредоточься на нём и объективно следи за происходящими изменениями. Посвяти решению этой задачи все свои силы, внимательно наблюдай за процессом трансформации спонтанной фантазии. Самое главнее: не позволяй пробраться в неё ничему из внешнего мира, ибо у неё уже есть всё, что нужно» (Юнг «МС», пар. № 749).

Далее я приведу пример из собственной практики. Три года назад мои пути полностью разошлись с путями моего бывшего учителя и аналитика С.Б., и он, желая воспрепятствовать моей дальнейшей самостоятельной психоаналитической деятельности, разгласил некоторую информацию обо мне, которая, как я был уверен, на корню уничтожала мою репутацию. В первый момент, когда я узнал, что он нарушил принцип неразглашения тайн, полученных во время психологического анализа, я испытал шок. Мне казалось, что я погружаюсь на предельную глубину депрессии и безнадёжности. Придя домой от гостей, я решил попробовать метод активного воображения и сконцентрировался на своих чувствах. Через минуту перед моим внутренним взором появилась картинка – зимнее замёрзшее озеро и под стеклом льда – утонувший, но ещё живой мужчина, из последних сил пытающийся пробить лёд. Как только появился первый образ, я почувствовал себя несколько лучше. Затем я сосредоточился на картинке и попытался ввести какие-нибудь позитивные образы, в частности, я пытался призвать Аниму, чтобы она вытащила его из-под льда. Однако любые позитивные образы выглядели поверхностными и неестественными – реальной выразительностью обладал только человек под льдом.

Я не успокаивался и концентрировался на этом образе дальше. Где-то через пять минут я почувствовал нежелание работать – этот феномен известен в психологии как «сопротивление», и поскольку тогда я уже имел некоторые представления о психологической работе, я поборол это чувство и продолжил концентрацию.

В этом состоянии необходимо как можно более чутко реагировать на сокрытые токи бессознательного. И точно – примерно через десять минут я почувствовал некий внутренний ритм, словно мерные удары кузнеца. Вернувшись к образу, я обнаружил, что он сменился, и теперь я видел небольшой круг мрачных мужчин в тулупах, бьющих огромными молотами по замёрзшему льду. Я обрадовался изменению и продолжил сосредоточение. Мне казалось, что теперь-то можно внести туда свои образы спасения, однако воображение действовало, точно заевшая на одном месте пластинка – в течение следующих десяти минут оно проигрывало всё тот же внутренний ритм, который в какой-то момент даже стал действовать на мой спинной мозг, гипнотизируя единым ритмом.

И только через десять минут напряженного внимания я наконец-то достиг следующей смены образа – я увидел спасённого, которого положили на санки, укрыли и замотали в тулупы и везли куда-то к самолёту.

Закончив сеанс активного воображения, я с удовлетворением отметил, что хотя объективно ничего не изменилось, моё психологическое состояние повысилось на насколько пунктов и дошло до нормального состояния. Даже больше – я чувствовал некоторый энергетический подъём: если мне придётся начинать всё с начала – я готов к этому, в конце концов, путь, который был проделан до этого, гораздо труднее, и с моим нынешним опытом начать с нуля будет не так трудно. Как оказалось, этого не понадобилось, и публичное обнародование моих комплексов моим же аналитиком практически не подействовало.

Я с уверенностью могу определить этот опыт как сеанс предельно правильной практики активного воображения. Однако теперь пришло время поговорить о том, что не является активным воображением.

Самая большая ошибка, которую Юнг определял, как «пассивное фантазирование», – самонаркотизация фантазией. То есть предаваться красивым и несбыточным фантазиям, уходя от реальности. Помните – образы воображения всегда должны носить характер, быть отражением актуального состояния. Если бы придя домой я стал предаваться приятным фантазиям о смерти господина С.Б., то всё, что я бы получил – это подавление конфликта и уход в фантазии.

В этой главе я нахожу необходимым более подробно поговорить об опасной стороне бессознательного. В юнгианской традиции принято выделять прежде всего позитивный аспект бессознательного – как бесконечного источника энергии и знания. Однако это только половина истины, которая у настоящих юнгианцев уравновешивается знанием опасной стороны бессознательного. Например, Эдвард Эдингер в работе «Сотворение сознания» подчёркивал, что Самость зачастую бессознательна и нуждается в человеческом эго, чтобы увидеть себя в зеркале. В одной из прошлых лекций мы говорили о всесвязности, которая может вызвать некоторый восторг у неподготовленного человека, предполагающего абсолютную благость единого бытия. Эту иллюзию активно поддерживало большинство ранних мистиков. Однако предельное бытие не является ни добрым, ни злым, оно просто стоит по ту сторону добра и зла в своей творческой игре, порождающей и то, и другое. Самой удачной аналогией в мировой литературе будет «Солярис» Лема – сила мыслящей планеты, с которой столкнулись люди, одних доводила до самоубийства, тогда как главному герою дала возможность глубочайшего самопознания. Все элементы бытия, включая и зло, входят в эту причудливую игру единого, находящегося по ту сторону любых противоположностей.

Сознание и бессознательное образуют взаимодействующую диалектическую пару, и от ориентации сознания зависит то, как будет проявляться по отношению к нему бессознательное. Знать об опасных сторонах взаимодействия с бессознательным необходимо, ибо путь индивидуации – это путь льва, ослы же должны остаться жевать колючки традиционных религий.

Во тьме бессознательного сокрыты совершенно разные силы, соприкосновение с которыми может привести к различным результатам. Эрих Нойманн в превосходной работе «Происхождение и развитие сознания» определял то, против чего приходится противостоять сознанию, как «Великую мать», которая желает обратить эго назад к состоянию зависимого ребёнка. «Невротик стремится вернуться в детство» – вот формула любой постыдной слабости сознания. Очевидно, Алистер Кроули считал Иисуса Христа чёрным магом за коварную фразу «будьте, как дети», которая даёт оправдание различной инфантильной сентиментальности.

Начав взаимодействовать с бессознательным, мы должны знать, что там нам придётся встретиться с силой, которая направлена на возвращение нас в детство и отказ от Эго. Здесь Арго нашего сознание должно проплыть между Сциллой и Харибдой. «Сними шляпу, поклонись, но не вставай на колени» – этот девиз должен стать ключевым для всякого, кто активно исследует глубины психики. Вставший на колени мгновенно теряет себя. Вы, вероятно, встречали множество представителей разного рода псевдооккультных организаций, наблюдая за которыми возникает ощущение какой-то двухмерной плоскости их психической жизни. В нашем кругу подобные существа определяются как «кастратики», и, кстати говоря, весьма метко. Обращённый обратно в детство становится лишен пола, у него нет полноценных страстей, его чувственность смазана, а то и вовсе растворена и, кажется, само его бытие лишено полнокровия. Разумеется, человек, всецело одержимый неконтролируемыми страстями, находится в положении не намного лучшем, чем «кастратик», однако у него по крайней мере остаётся возможность для развития Эго. Кастратики же находятся в цепких объятиях материнского бессознательного, так что их дальнейшее развитие маловероятно. Нойманн в «Происхождении и развитии сознания» рассматривал кастрацию, исходящую от Великой матери, как символ лишения сознания и уничтожения индивидуального я. Думаю, что Юнг в «Тавистокских лекциях», говоря о «головах с крылышками», имел в виду примерно то же.

Мы можем определять, сколь заслуживает внимания конкретная традиция, по её отношению к сексуальности. Те, кто призывают к «умерщвлению страстей», по сути, дают оправдание невротикам, устрёмлённым назад в детство. Кстати говоря, Алистер Кроули разочаровался в ордене Золотой Зари и полностью порвал с ним всякие отношения именно потому, что почувствовал общий антижизненный настрой.

В бессознательном находится сила, способная поглотить, унести в другие миры, лишая малейшей связи с земным (эту опасность поэтически великолепно отразил Бродский в стихотворении «Осенний крик ястреба»), и это никогда не следует недооценивать. По-настоящему сильный мастер может позволить себе отдаться потоку, но обычно это происходит на очень высоких ступенях развития. Мы должны помнить, как аксиому: задачей является не бегство в миры духа, а посильное объединение духовного и материального.

Что роднит аналитическую психологию Юнга и учение Телемы Кроули – так это возможная и посильная ориентация на объединение противоположностей, которое и является целью индивидуации. Разумеется, в теоретическом плане эта идея не нова: начиная от Лао Цзы и заканчивая Николаем Кузанским высшая Самость определялась как объединение противоположных начал в парадоксальное единство, однако только Юнг и Кроули перевели эту мистерию объединения в сферу практического применения.

Активное воображение является одной из действеннейших практик, позволяющих объединить противоположности, но неправильное применение этой техники приводит к ещё большей регрессии. Подобное существо я наблюдал на анализе у С.Н. – одна женщина была не способна говорить о своих детских комплексах прямо и пользовалась огромным набором защитных символизаций.

Без сомнения, сталкиваясь с невротиком, не стоит рекомендовать ему технику активного воображения, на первых порах достаточно ограничиться анализом сновидений и самым внимательным разбором детства со всеми фрейдистскими и адлеровскими мотивами. И лишь потом, в случае, если оный успешно пройдет этот уровень, рекомендуется осторожно приступать к активному воображению.

ЛЕКЦИЯ 10

Дата добавления: 2015-09-05