Самость

Данная лекция посвящена одной из самых сложных тем в юнгианской традиции – архетипу Самости. За всю историю своей жизни Юнг в разных работах давал совершенно разные, а зачастую и противоположные определения Самости. Эта тема оказывается проблемой высочайшей сложности, изобилующей большим количеством парадоксов.

«Психология не интересуется существованием Бога как объективно существующим творцом мира, но лишь неким психологическим опытом, который был понят и определён, как Бог», –пишет Герхард Адлер – один из самых верных учеников Юнга. Потому мы настоятельно рекомендуем быть максимально осторожными в обсуждении проблемы Самости и постараться сбалансировать на грани между религиозным видением (которое часто вытекает в философские спекуляции) и непосредственными истинами психологического опыта.

Опыт переживания Самости – это и есть то, что во всех традициях сформулировано как переживание Бога, и потому с некоторой долей огромного допущения можно поставить знак примерного равенства между этими понятиями, хотя понятие «бог» претендует на некую объективную внешнюю силу, а Самость является психологическим опытом самого глубинного уровня. Однако основную информацию о переживании Самости мы можем почерпнуть именно из древних мистических текстов, подвергнув их психологическому анализу.

Попробуем как-то систематизировать то, что нам известно об архетипе Самости. Прежде всего, как упоминал Юнг в «Мистерии объединения», предельную психологическую реальность, то есть Самость невозможно определить иначе, нежели с помощью парадокса. Подобные парадоксы являлись темой особого рода размышлений в дзенбуддизме, под названием коаны. Парадоксальные определения, похожие на коаны, также встречаются в алхимии. «Бескрылый ворон, летающий во тьме солнца» – пример подобного рода парадоксалий. Подобная парадоксальность определений обусловлена тем, что в Самости происходит финальное объединение всех противоположностей.

Мы можем найти немало параллелей данной позиции у древних мистиков. Например, Николай Кузанский определял бога, как предельное бытие, объединяющее в себе все противоположности. Согласно Якобу Бёме, «Бог – это круг, центр которого везде, а окружность нигде», а Дионисий Ареопагит доказывал, что ни одно позитивное утверждение о божестве не может быть верно, так как оно будет подразумевать противоположность, а бог стоит по ту сторону противоположностей.

Объединение противоположностей, согласно Юнгу, является предельной целью любой индивидуации, начавшейся с объединения эго и тени, проходящей через сизигию мужского и женского и проникающей в такие глубокие слои тончайших противоположностей, которые находят своё объединение только в переживании Самости. Однако не стоит забывать, что природа человека ограничена его эго (которое не может быть полностью растворено), из-за чего возникает ещё один парадокс, решаемый не умом, но переживанием: выходит, окончательная цель недостижима, но при этом у нас нет другого пути, кроме как стремиться к ней. Юнг советовал рассматривать образ Самости как вдохновляющий символ, но не конечную цель, ибо задачей является не окончательно разрушение эго, а установление связи между сознанием и бессознательным, эго и Самостью (кстати говоря, изначальная этимология слова «религия» происходит от «связь», «спряжение», из этого же слова происходит и восточное понятие йога. Однако на сегодняшний день религия не выполняет своей изначальной функции).

Одним из наиболее ярких образов Самости является архетип побеждающего дитя. В этом есть алхимический символизм (который будет подробно рассмотрен в следующей лекции) – противоположности в образе короля и королевы умирают, чтобы родилось нечто третье – дитя, имеющее в себе часть первого и второго.

Опыт переживания Самости характерен особым чувством нуминозного – непередаваемым ощущением восторга и ужаса, близким к тому, что Ницше определял как дионисийский экстаз. Переживание Самости напрямую, без посредства образов и символов, достигается крайне редко и неподготовленному индивиду грозит безумием – вспомним Амфалу, которая, возжелав видеть Зевса в его естественном величии, была заживо сожжена.

Потому в большинстве случаев Самость проявляется в психике через определённые образы и символы. Прежде всего, это особого рода числовые соответствия: формула Самости 3+1 часто встречается в сновидениях. То есть мы можем видеть три похожих или идентичных образа, а один иной, принципиально отличающийся от этих трёх. В зависимости от психологической ситуации это может проявляться по-разному – сновидец может увидеть трёх женщин и одного мужчину или трёх мужчин и одну женщину, трёх животных и одного человека или трёх человек и одно животное, трех роскошно одетых господ и одного оборванца – список можно продолжать до бесконечности. Формула тетрады 3+1 является первичной для понимания человеческой психологии: изучив мифологию, сновидения, литературу, мы сами легко можем в этом убедиться. К примеру, группы, организованные по принципу тетрады, являются наиболее устойчивыми и рождают у участников легкое чувство родства и единства.

Появление в сновидениях мотива 3+1 означает некую кристаллизацию, стабилизацию, центрирование психики. Это указывает на то, что период хаоса и метаний закончен, и эго заново кристаллизировалось. Однако это не значит, что появление любой тетрады автоматически означает позитивный исход – в некоторых случаях кристаллизация происходит неверно и индивид надолго зависает в своих невротических конструкциях. В моей практике анализа сновидений встречались крайне деструктивные тетрады, например, три огромные крысы, пожирающие кошку. Юнг прекрасно знал о теневой стороне бессознательного (Самости) и серьёзно об этом предупреждал.

Образами Самости являются любые симметричные сооружения, к примеру, дворцы с четырьмя входами (один из которых, как правило, оказывается особенным, тайным, запретным). В тибетском буддизме есть духовная практика – медитация на мандалу (санск. «круг»), представляющую собой круг с квадратом внутри, где каждая сторона квадрата является неким входом.

Еще один нуминозный образ самости – крест. Вопреки логике христианского мифа, которую так усиленно пытались навязать некоторые протестантские секты (может ли отец любить револьвер, из которого застрелили его сына?), крест является одним из центральных религиозных образов запада. Его особое очарование связано как раз с образом организующей и структурирующей Самости – четыре стороны, четыре стихии, на которых распято сознание. Скрытая символическая сторона христианского мифа имела огромную психологическую значимость, однако сейчас, когда мы вступили в другую эру, эта значимость перестаёт быть актуальной.

Таким образом, первым определением самости будет четверичный принцип бытия, являющийся организующим принципом психики. Индивида, помещённый в неправильные условия, с раннего детства формируется искаженно, и его Самость будет действовать против него – такова природа всех психозов. То, что одинаковое переживание одних погружает в пучину безумия, другим же даёт высочайшие откровения и силы, чётко ставит принцип Самости по ту сторону добра и зла.

Во всех серьёзных мистических учениях говорится, что бог не вовне, а внутри нас. Постулируется существование некой истинной природы, которая оказывается сокрыта в нас; все поиски, в конце концов, приводят к точке, из которой начались эти поиски, но на новом уровне понимания, на новом витке спирали. Таким образом, следующим определением Самости является архетипическая основа Эго – та точка, вокруг которой Эго-сознание формируется, обрастая самоидентификациями.

В итоге, третье определение Самости – истинный центр нашего сознания, точка в нуле. В этом контексте невозможно не вспомнить уже процитированное утверждёние Бёме: «Бог – это круг, центр которого везде, а окружность нигде». Иначе: Самость – это архетипическая основа эго, относящаяся к эго, как движитель к движимому.

Согласно Юнгу, классическая религиозная троица является неполноценной, потому что в ней нет четвёртого – женского, эротического элемента. Бог в классической религиозности отождествляется только с мужским началом, духом, что приводит к невротической диссоциации и отдаче всего материального фигуре Дьявола. Самым главным событием религиозной жизни двадцатого века Юнг считал догмат о вознесении Марии в Теле, принятый католической церковью в 1950 году. По мнению Юнга, этот догмат уравновешивает невротический христианский дуализм духа и плоти и позволяет хотя бы на догматическом уровне приблизиться к Самости.

Разумеется, даже это не спасает христианство, чей срок, согласно глубинным законам коллективного бессознательного, подходит к концу, однако принятие этого догмата позволило хоть как-то уравновесить существующее положение вещей. Сейчас новые ветры и новые Боги зажигают наш факел.

Образов Самости может быть огромное количество – можно сказать, что любой образ, вызывающий чувство нуминозного, есть одно из проявлений Самости. В свою очередь, каждый образ обладает своим индивидуальным характером, и потому нельзя сказать «в данном случае активна ваша Самость» и на этом прекратить анализ. Например, единорог может указывать на архетипическую идею чистоты, присущую Самости, пеликан – на идею отказа от себя и самопожертвования (по средневековому преданию, пеликан кормит кровью своих детёнышей, потому в богословских аллегориях он символизирует Христа), змея может представлять парадоксальную сторону Самости, её мудрость, но при этом и опасность, яд познания. Если кристаллизующая тетрада приходит в образе трех животных и одного человека, это может указывать на то, что Самость данного индивида регрессивна и ещё не отделена от первичного уробороса матери. Впрочем, список образов и их возможных интерпретаций можно продолжать до бесконечности, главное – помнить совет Юнга: к анализу любых образов и переживаний подходить так, будто вы анализируете в первый раз, дабы избежать штампов.

Следует достаточно чётко понимать разницу между архетипом Самости как таковым и теми образами, через которые Самость явит себя. Будучи переживанием высочайшей интенсивности, Самость проявляется в тех образах, коих на данный момент наиболее недостаёт индивиду. Скажем, для человека жестокого Самость будет представать в виде бога всемилости и всепрощения, а те, кто слишком слабы и сентиментальны, могут столкнуться с ужасающими образами гневных божеств.

Если процесс индивидуации идёт по верному пути, то эти компенсаторные образы будут лишь прелюдией перед рождением совершенного объединяющего символа Самости – божественного дитя, который является целью индивидуации. Понять этот символизм способен только тот, кто имеет опыт определённых мистических переживаний.

Однако часто бывает, что эти предварительные компенсаторные образы полностью ломают установку сознания, низвергая эго в пучину безумия. Самость – это не ничтожное порождение рабских умов современности, проецирующих на бога образ родителей. Анализируя евангелия с психологической точки зрения, Юнг указывал на любопытный и печальный опыт Иоанна – автора одного из евангелий и апокалипсиса. Ослеплённый богом Иоанн, без рефлексии и оглядки наивно полагал, что бог есть свет и нет в нём никакой тьмы. В конце жизни он, в соответствии с законом энантиодромии, оказался одержим тёмной, гневной, безжалостной стороной бога, и плодом сего одержания стал апокалипсис.

Таким образом, проблема объединения противоположностей – это проблема величайшей сложности, охватывающая все сферы деятельности человеческого духа. Она тесно связана с архетипом Самости.

Начиная исследовать тему Самости, мы на принципиально новом уровне сталкиваемся с проблемой тени. Работая с тенью ранее, мы имели дело преимущественно с личными вытесненными комплексами, и на этом уровне ещё можно дать какие-то приблизительные ориентиры. Вернувшись к этой проблеме на уровень божественных противоположностей Самости, мы подобны рыбаку, оказавшемуся в открытом море в эпицентре бури, и только предельная осознанность может спасти нас от погибели. История знает немало великих имён, столкнувшихся с проблемой божественных противоположностей и утонувших в этой неравной борьбе. Самым ярким представителем подобного является Фридрих Ницше, не понятый ни хулителями, ни последователями.

Тот, кто пройдет ночное плавание по бушующему океану Самости, кто дойдет до центра циклона, где находится точка абсолютного покоя; тот, кто сможет наблюдать, как противоположности добра и зла, света и тьмы, мужского и женского, духа и материи, подобно ястребиной паре, взаимодействуют в мире психического то в любовном, то в воинственном темпе; тот, кто сможет остаться наблюдателем и не отождествить себя ни с одной из пар противоположностей – тот поистине откроет философский камень, третьего сына алхимиков, великого примирителя, пресуществив себя в этом живом причастии Самости.

Рекомендуемая литература: Карл Юнг: «Aion», «Ответ Иову», «Феноменология Самости», «Попытка психологического обоснования догмата о троице», «Символы пресуществления в мессе», Алистер Кроули – всё.

ЛЕКЦИЯ 11

Литература, рекомендуемая к прочтению

Итак, получив краткое ознакомление с традицией аналитической психологии, вы можете решить для себя, насколько этот путь подходит лично вам. Множество психологических и оккультных школ могут пообещать вам «выздоровление», «успокоение», «счастье», но только аналитическая психология и учение Телемы Алистера Кроули предлагают путь подлинного знания и свободы.

Когда я говорю эти слова, я отдаю себе отчёт, какое колоссальное различие в понятиях может существовать между нами. Наше понимание слов «свобода» и «знание» может быть совершенно разным, а то и прямо противоположным, и настоящее понимание возможно только после длительного изучения семантических тонкостей.

Аналитическая психология – это жесткая традиция. Эта традиция самостоятельных людей, пробивающих свой путь, и здесь не будет гуру или учителей, которые предложат вам единственно верную истину, по отчески похлопав по плечу. Современные психологические школы в большинстве своём ориентированы на опеку, защиту своих учеников, мы же, напротив, считаем, что каждый должен быть сам себе отцом. Задача учителя в аналитической психологии – раскрыть потенциальность ученика, поделиться своим опытом и пониманием, ничего не навязывая.

Помимо аналитической психологии, всё сказанное выше применимо только к учению Телема Алистера Кроули, но об этом в другой раз. Тем, кто уже исследовал Телему, будет весьма интересно узнать о существующих параллелях между судьбами Юнга и Кроули и нюансами их учений. Этой теме посвящена моя работа, также выложенная на сайте.

В этой лекции я хочу поделиться своим опытом и дать возможные рекомендации тем, кто выбрал путь индивидуации.

Вы желаете свободы. Вы мечтаете избавиться от неведения и рабства, в коих пребываете с рождения, и у вас хватает проницательности осознавать, что эти путы – прежде всего ваши психологические проблемы. Но вы понимаете, что не слепой бунт, а планомерная стратегическая война может привести вас к освобождению – война, в которой главным вашим оружием является не истерический вопль и эпатаж мира, а познание. Мы не можем победить наши комплексы, но мы можем познать их, обретя над ними ту невыразимую власть, которую познающий обретает над познаваемым силою логоса. Ведь согласно Юнгу, человек, познавая бога, становится равным ему.

Итак, вы хотите сделать ваши знания более глубокими. Большинство юнгианцев советуют начать ознакомление с «Тавистокских лекций» К.Г. Юнга либо с последней его работой «Человек и его символы», которая была специально создана для популяризации учения. Но я бы внёс нестандартное решение – посоветовал бы начинать с автобиографии Юнга «Воспоминания, сновидения, размышления». Прочитав эту книгу, мы можем понять природу опыта Юнга, который стоял в основе тех или других его идей. В некотором смысле «Воспоминания, сновидения, размышления» – это альфа и омега юнгианской традиции. С этой книги стоит начать исследование, и, перечитав и осмыслив все труды Юнга, к ней же вернуться. Гарантировано – переживания будут совершенно иные.

Следующими к прочтению я бы рекомендовал классические «Тавистокские лекции» и «Человек и его символы». Если вы до этого уже имели серьёзное знакомство с концепциями Фрейда и Адлера, очень интересно будет ознакомиться с таким исследованием Юнга, как «Об отношении между Я и бессознательным». Помимо самого Юнга, на начальной ступени исследования я бы крайне рекомендовал Герхарда Адлера (не путать с Альфредом), а именно его «Лекции по аналитической психологии».

Приводить дальше какой-либо порядок не имеет смысла, ибо он определяется сам, и чаще спонтанно. Однако труды Юнга я бы подразделил на два уровня сложности. Лучше сначала изучить работы менее сложные, и очевидно, что перед тем, как приступать к наиболее сложным исследования, вначале следует изучить основу.

К меньшему уровню сложности я отношу такие работы, как сборник статей «Проблемы души нашего времени», «Психология и религия», «Шесть архетипов» (данная работа разбросана по разным сборникам), всевозможные статьи, касающиеся вопросов психиатрии и анализа сновидений.

К работам высокого уровня сложности (к коим надо приступать, уже имея достаточный опыт в исследований оккультного, мифологического и религиозного знания), я отношу такие труды, как «Психология и алхимия», «Попытка психологического обоснования догмата о троице», «Ответ Иову», «О природе психэ», ну и, конечно, «Мистерия объединения». К этим работам можно возвращаться не раз и не два на протяжении всей жизни, каждый раз переосмысляя их на новом уровне.

Впрочем, зачастую лучше исследовать некоторых учеников Юнга перед тем, как браться за исследования его самого. Например, перед прочтением «Ответа Иову» я бы рекомендовал «Творение сознания» Эдварда Эдингера. А, скажем, исследования алхимии Марии Луизы фон Франц великолепно готовят самого неподготовленного читателя к восприятию сложнейших работ «Психология и Алхимия» и «Мистерия объединения». Этические воззрения Юнга, связанные с открытием тени и закона энантиодромии, великолепно кристаллизовал Эрих Нойманн в «Глубинной психологии и новой этике», а самым кратким и сжатым изложением основных положений аналитической психологии по праву может называться работа Иоланды Якоби «Психологическое учение Карла Юнга».

Учеников Юнга можно разделить на две неравные категории. Первая – это прямые и непосредственные наследники Юнга – Эрих Нойманн, Джон Даули, Эдвард Эдингер, Иоланда Якоби, Мария Луиза фон Франц. Они были теми, кто воспринял не только букву учения Юнга, но и его дух. Непосредственная преемственность чувствуется не только в концепциях, но в какой-то неуловимой и тонкой связи между самим мастером и его учениками.

Роковой ошибкой Юнга было открытие института и перевод традиции на более массовый уровень. Именно это стало причиной вырождения традиции в третьем поколении. Классической линии держались только немногие, одно крыло (лондонское сообщество) дало крен исключительно в академичность и научность, сводя учение исключительно к прикладной психиатрии, другие размыли учение настолько, что от самого Юнга осталось разве что название (архетипическая психология Хилмана). Потому сохраняйте критичность, исследуя труды поздних юнгианцев.

Путь индивидуации как таковой не может быть ограничен только аналитической психологией. Символ может быть подлинным символом только в случае, если он по-настоящему пережит. Интеллектуальное понимание неизбежно остаётся на уровне знаков. Помимо интеллектуальных исследования теории и её практического применения в виде анализа сновидений и активного воображения, необходимо развивать и другие способности. В частности, для индивидуирующегося необходимы достаточно глубокие познания в литературе, поэзии, музыке.

В начале XX века символисты пришли к выводу, что высшая форма искусства является формой теургии, то есть богосоздания или, переводя на язык аналитической психологии, индивидуации. Соприкосновение с подлинно символическим произведением искусства уже само по себе способно поднять сознание к неожиданному инсайту с последующей трансформацией. Лично я создал для себя определённый список произведений, кои настоятельно рекомендую к прочтению.

Например, это поэзия Максимиллиана Волошина и прежде всего его бессмертная поэма «Путями Каина». Приоткрываю одну тайну: в одной из глав сей поэмы в поэтической форме выражен главный метафизический смысл жизни в понимании юнгианской традиции.

Тема слияния противоположностей достаточно сильно отражена в произведениях другого символиста Дмитрия Мережковского. Его исследования творчества Толстого и Достоевского, роман «Юлиан-отступник» и поэтические шедевры крайне рекомендуются для ознакомления. Правда, не стоит забывать, что Мережковский, будучи христианином, остаётся ограничен своим мировоззрением. То же самое можно сказать и о поэзии его супруги, Зинаиды Гиппиус:

Тебя приветствую, моё поражение,

Тебя и победу люблю равно,

На дне моей гордости лежит смирение,

И радость, и боль всегда одно.

Как воды, успокоившиеся в безмятежности,

Вечера ясного всё бродит в туман.

В последней жестокости – бездна нежности

И в Божией правде – божий обман.

Люблю я молчание своё безмерное,

Нам радость последней каплей дана,

И только одно я знаю верное –

Всякую чашу надо пить до дна.

Не правда ли, великолепный пример глубочайшего постижения проблемы противоположностей на самом глубоком, самом личном уровне? Когда имеешь счастье читать подобные произведения, испытываешь глубочайший инсайт, прозрение, некогда пережитое их творцом. И только односторонние глупцы (которых Ницше изобразил в своей проповеди к калекам, как состоящих из одного глаза или одного уха) не способны понять сего.

Известную мне литературу я мог бы разделить на два типа – экстравертную и интровертную. Эта классификация, как и все системы, может иметь множество исключений, но в большинстве случаев она работает. Искусство индивидуации всегда интровертно.

Одним из самых ярких представителей интровертного искусства является Герман Гессе. Тем, кто ещё не знаком с его творчеством, я бы рекомендовал романы «Дамиан», «Степной волк» и «Игра в бисер» – вечные и совершенные примеры подлинно индивидуационного искусства. Прочитав эти романы, вы уже никогда не станете таким, как были, и если есть в вас хоть капля пневматического начала, вы не сможете вернуться к эдемскому неведению.

Рядом с Гессе стоит Томас Манн. Я проанализировал только одно его произведение, исходя из юнгианской традиции (см. «Проблемы противоположностей в литературе), но при желании, это можно сделать с любым его шедевром. В отличие от Гессе, Манн по-настоящему сложен, и чтобы постичь во всей его тонкости и глубине, вам понадобится напряжение всего вашего ума.

Также я обязательно рекомендую роман Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия». Именно там с геометрическим совершенством безупречно отражен механизм непонимания, который возникает при использовании, казалось бы, одних и тех же слов. Кроме того, Кундера создаёт один из лучших женских образов, известных в литературе.

В наше время существует некий, если можно так сказать, обязательный набор книг, которые необходимо прочитать, чтобы иметь право называть себя интеллектуалом. Кафка, Сартр, Камю, Маркес, Борхес, Набоков – вы сами можете добавить к этому списку недостающие фамилии. Я сознательно не акцентирую внимание на этих писателях, ибо исхожу из того, что вы уже их прочли – хотя бы по одному роману. Я хочу обратить внимание на менее известные имена.

Например, Лоренс Даррелл, брат Джеральда Дарелла. Его проза изумительна, но даже среди интеллектуалов этот писатель не получил пока должной известности. На русском, к сожалению, вышло далеко не всё – четыре тома «Александрийского Квартета», пять томов «Александрийского Квинтета» и два тома «Бунта Венеры». Но и этого вполне хватило, чтобы утвердить меня во мнении, что Лоренс Даррелл – один из величайших писателей XX века. Это мастер двойных, тройных и четвертных граней. Истории отношений, на первый взгляд, пропитаны у него такой глубокой и такой ненавязчивой символикой, что где-то к середине невольно задаёшь себе вопрос: а, собственно, о чём это – о трагедии людей или о игре богов? Лично я назвал бы Даррелла гностиком современности. Гностиком не в формальном смысле, а в гораздо более тонком уровне восприятия мира, его чувствовании.

Подлинное понимание себя и законов мира, несмотря на некоторый минимальный социальный контекст, можно обнаружить в творчестве Андрея Битова. Я бы очень рекомендовал к прочтению его «Пушкинский дом». Для меня эта книга во многом стала поворотной, ткнув лицом в неприятные, даже унизительные вещи, которые я до того момента умудрялся не замечать. Поскольку каждый из нас идёт исключительно по своему пути, сразу подчеркну, что всё, что я здесь пишу – это исключительно мой личный опыт, который, как подсказывает мне интуиция, может быть полезен определённому типу людей, близкому мне. Вполне возможно, что для вас список ключевых книг, ставших вехами индивидуации, может быть совершенно иным.

Наконец, я подхожу к самому, пожалуй, личному для себя разделу – магическому наследию Алистера Кроули. Мистик, исследователь, поэт, альпинист, шахматист, великий змей, предлагающий плоды познания – Кроули стал для меня основой моего личного бытия. Можно сказать, учение Юнга и учение Кроули стали двумя частями меня, великолепно дополняющими друг друга. Первый опыт прочтения трудов Кроули открыл во мне дверь архетипу – около двух недель, после первого прочтения «Книги закона», у меня шла огромная синхрония на образ змея. Этот опыт, как самого прочтения, так и последующих синхроний, стал для меня одним из самых волнующих, определивших моё дальнейшее направление развития.

Труды Кроули – это высшая теургия, страсть, чувственность, дивным образом сливающиеся с тончайшими духовными энергиями. Его произведения – вызов, прорыв, разрушение границ, динамит, который способен взорвать самые устойчивые башни.

Кроули первый, кто возвел науку до магии, а магию – до науки. Подход Кроули к магии – исключительно рациональный, без рабских теософско-рериховских сентиментальностей, которыми так изобиловала западная оккультная традиция. Алистер Кроули мудро создал вокруг себя атмосферу скандала, мятежности, чтобы глупые и трусливые мозги не увидели в бочке дегтя ложку меда. Те же, кто глубоко и серьёзно изучают традицию Телемы, достаточно быстро понимают, что принесённые в жертву младенцы и другие ужасы – не более чем метафоры, скрывающие глубоко продуманное, умное и тонкое учение.

Даже если вы не верите в магию и пытаетесь стоять исключительно на позиции раннего Юнга, рассматривающего архетипы, как всего лишь врождённые психические программы (позднее Юнг открыл феномен синхронистичности и единого мира как такового), вам будет незаменимо исследование Кроули «Liber 777» как некая систематизация существующих архетипов и их образов.

Традиции Кроули ещё в большей степени, чем аналитическая психология, индивидуальна и подходит далеко не всем. Понять, близка ли вам эта традиция, несложно – достаточно прочесть «Книгу закона», ключевой текст для каждого Телемита. От себя я рекомендовал бы читать «Книгу закона» не сразу, а по одной главе, с перерывом где-то хотя бы в три дня.

Исчерпывающую информацию по традиции Телема вы можете найти на сайте www.oto.ru.

Пожалуй, пока всё. В заключении хотелось бы предложить всем, кого заинтересовали мои идеи, вступить со мной в переписку. От себя я могу пообещать, что готов ответить на любое письмо, если оно будет иметь конструктивный характер. Я не страдаю манией величия и не считаю свою индивидуацию завершенной, и потому буду благодарен, если вы со своей стороны порекомендуете мне какие-либо материалы к прочтению. Итак, я жду ваших писем [e-mail].

Источник: http://castalia.ru/yung-for-beginnsers.html

Дата добавления: 2015-09-05