Проезд запрещен.

Геннадий проехал еще немного, свернул в лес, и метров через сто остановился на опушке, окруженной густым ельником. Заглушив мотор, включил в кабине тусклое освещение. Перекусил на сон грядущий, выпил горячего еще, чая из термоса, и стал укладываться спать. Потушил свет и, накрывшись телогрейкой, попытался уснуть.

Ворочался с боку на бок, пытаясь найти удобное положение. Ничего не получалось. В черном ночном лесу страшно кричали дурными голосами неведомые птицы. Все время казалось, что вокруг машины кто-то бродит, с любопытством заглядывая в окна кабины. Один раз почудилось, будто некто большой, сильный, почесался спиной о задний борт, качнув грузовик и тихо топая, осторожно удалился в чащу.

Поднялся ветер, деревья скрипели, раскачиваясь и издавая жалобные стоны. Временами с высоких ветвей срывались сосновые шишки и оглушительно скрежетали, падая на металлическую крышу и барабаня в пустой деревянный кузов. В довершении ко всему, пошел дождь. Капли мелкой дробью рассыпались, ударяясь о ветровое стекло, и шуршащими змейками сползали вниз. Несколько раз по дороге проезжали автомобили, неверным мерцающим светом выхватывая куски лесного массива и создавая длинные бегущие тени.

Гена лежал, сжавшись, накрыв голову фуфайкой и пугаясь близкого шума моторов. Ему казалось, будто это бандиты прочесывают лес, чтобы свести с ним счеты.

Сильно похолодало и он начал замерзать, дрожа всем телом. Помнил, что бензина мало, поэтому двигатель не заводил и печку не включал, экономя горючее. Наконец забылся чутким, тревожным сном. Когда открыл глаза, в кабине стоял серый полумрак. Часы показывали восемь утра.

Тело затекло, Геннадий сильно замерз. Выскочил до ветру, побежал, махая руками, согреваясь на бегу. Дождь так и не прекратился. Небо затянуло тяжелыми тучами. Холодный ветер гулял меж высоких стволов. Почва под ногами пропиталась влагой. Пахло сыростью и грибами. Гена отбежал подальше и сел в густом кустарнике, услышав нарастающий звук идущего на скорости автомобиля.

Внезапно барабанные перепонки будто лопнули, разорванные совсем близкими автоматными очередями. С полминуты, показавшихся ему вечностью, поливали свинцом. Визжащие пули, отскакивая, рикошетом уносились в разных направлениях.

Не успев застегнуть брюки, Гена вмиг распластался на мокрой земле, судорожно вжимаясь в жухлую траву. Казалось, стреляли прямо в него, стараясь нашпиговать железом его немолодое уже, тело. В дикой панике от первобытного ужаса, он лежал, вздрагивая и судорожно подергиваясь от входящих в него, смертельно жалящих укусов. Так ему казалось. Хотелось кричать от безумного отчаяния, но он лишь скрипел зубами, сжимая непослушные челюсти.

Внезапно пальба прекратилась, и лес оглушила тонко звенящая тишина. Раздался громкий шум взревевшего мотора, быстро удаляющийся и совсем скоро исчезнувший вдалеке. Лишь шуршание дождя и мокрая одежда напоминали ему, что это случилось не во сне. Долго лежал, осознавая произошедшее, не веря, что остался жив. Нестерпимо хотелось вскочить и как можно быстрее бежать от этого страшного места.

Но любопытство все же, победило инстинкт самосохранения. Крадучись и низко пригибаясь к земле, чутко прислушиваясь к посторонним звукам, он рысцой потрусил к близкой дороге. Выглянув из-за мокрых деревьев замер, увидев жуткое зрелище.

Большой темно-синий джип стоял посередине дороги, весь изрешеченный, изорванный множеством пулевых отверстий. На передних сидениях, уронив на грудь головы, сидели два человека.

Какая-то сила притягивала Геннадия к месту происшествия. Он подошел совсем близко.

Оба были мертвы. Больше в машине никого не было. Из одетых бронежилетов клочьями торчал желтый кевлар. Одна пуля попала водителю прямо в лоб. Жидкая струйка крови еще сочилась из смертельной раны. Пассажиру же, пуля вошла в шею. Он сидел, весь залитый собственной кровью, сжимая в руке бесполезный пистолет. Из открытой кожаной барсетки выпала на распахнутую крышку бардачка, внушительная пачка стодолларовых купюр и несколько крупных рублевых банкнот.

Гена с ужасом смотрел на все это, не владея собой и совершенно оторопев от страха. Рука сама потянулась в открытое окно пассажирской двери. Схватив деньги, нервно оглянувшись по сторонам, опрометью кинулся к своему Зилу. Завел двигатель, и тут же, не тратя времени на прогревание, врубил первую передачу.

С жуткой пробуксовкой, выбрасывая из-под колес куски сырой земли, рванул на асфальт. Объехав мертвый джип, на максимальной скорости понесся вперед. Выйдя на трассу, повернул, и в сильнейшем нервном возбуждении притопил газ. Летел километров пятьдесят, пока не кончился бензин. Остановился, пытаясь привести в порядок мысли. Немного успокоившись, налил в бак из запасной канистры, и уже медленнее тронулся в путь. Увидев автозаправочную станцию, наполнил полный бак, рассчитавшись деньгами убитого.

Скоро Геннадий обнаружил, что по запарке, выезжая из леса, повернул в обратную сторону и, проехав уже около сотни километров, теперь направляется в Новосибирск.

- Может это и к лучшему – думал он, глядя на толстую пачку денег. Пересчитав, Гена поразился – там было двенадцать с половиной тысяч американских долларов.

- Вот Зинка обрадуется! Эх, заживем… - его особо не мучил вопрос, что это за деньги.

- Наконец и мне повезло – он радостно улыбался, стараясь не думать о произошедшем чуть ли, не у него на глазах заказном, видимо, убийстве.

Темное осеннее небо, почти касаясь земли набухшими тучами, изливало искрящиеся брызгами потоки воды. Дождь все усиливался, проливаясь отвесной стеной. Дворники не справлялись, мотаясь туда-сюда по ветровому стеклу.

Потемнело, и Гена сбавив скорость, включил дальний свет.

Метрах в трехстах впереди, он увидел стоящую на обочине, заливаемую холодными, злыми струями, одинокую согбенную старческую фигуру, устало опирающуюся на выставленную клюку.

Притормозив и открыв дверь, в сплошной пелене дождя, Геннадий увидел горбатую седую старуху лет восьмидесяти. Темное, изрезанное глубокими морщинами лицо, и крючковатый нос, делали ее похожей на сказочную Бабу-Ягу. Но смотревшие разумно и живо, яркие синие глаза, совершенно сбивали с толку.

- Давай бабка, лезь быстрее, замерзнешь – он с удивлением наблюдал как старуха, ловко помогая себе клюкой, споро взобралась на дерматиновое сиденье и захлопнула дверь.

- Куда тебя везти бабуся? – тронувшись, Гена включил печку на полную мощность, видя, как трясется промокшая до нитки пассажирка, прижимая к себе полупустую холщовую сумку.

Старуха повернула к нему беззубое лицо, и уколов ясным взглядом произнесла удивительно чистым голосом:

- В Верхний Погост еду сынок. Довезешь бабушку? Тут недалеко…

- Ну, раз по пути, доставлю, куда скажешь – настроение было хорошее. Гена покрутил приемник, нашел музыкальную волну и добавил громкости. – Доедем с ветерком!

Через несколько километров из сплошной стены проливного дождя возник дорожный указатель: Верхний Погост 28км.

Старуха сидела молча, видимо разомлев от тепла работающей печки.

Геннадий следил за дорогой, скрывающейся за плотной пеленой дождя, изредка поглядывая на попутчицу. - На ведьму похожа. В детстве бы обязательно напугался – он прибавил скорость.

- Ты не колдунья ли? – пошутил улыбаясь.

- Колдунья! – глубокие глаза пронзительно смотрели в лицо.

Гена побледнел, во рту пересохло.

- Не бойся, голубь сизокрылый… Кваску, не хочешь ли? – она достала из сумки бутылку с бумажной пробкой. – Испей, сделай милость… - она протянула ему напиток.

Геннадий машинально взял, вытащил пробку, и прильнул к горлышку. Квас оказался очень резкий, кисловато-сладкий на вкус, приятно пахнущий какими-то лечебными травами.

- Спасибо тебе бабушка… – выпил больше половины.

- Здоровья – кротко откликнулась старуха.

Минут через десять бабка показала трясущейся рукой на уходящее вправо грунтовое шоссе.

- Туда надо свернуть…

Послушно съехав с асфальта, машина затряслась по ухабам, скользя юзом по раскисшей глине. Дождь все не прекращался. Совсем потемнело, и спустился густой туман. Лишь очертания стоящего по обеим сторонам соснового леса, угадывались сплошным призрачным видением. Геннадий почти не видел дороги, медленно пробираясь по огромным лужам.

- Ну и завезла ты меня бабка! – В довершении ко всему глаза часто слипались, невыносимо хотелось спать. Он клевал носом, невидящим взглядом всматриваясь в еле видимые контуры обочины, стараясь удержать машину на середине дороги.

- Скоро приедем – успокоила старуха.

Гена повернул голову и обомлел. На месте древней горбуньи прямо сидела молодая девушка, внимательно смотря вперед. Нежный профиль, высокая грудь, решительное выражение лица – все это было смутно знакомо ему. Помотал головой, стряхивая дрему, и оторопел, отгоняя наваждение – на него опять смотрело отвратительное лицо Бабы-Яги с вылезшим одиноким клыком.

- Опоила ведьма… - он крутил руль, пытаясь удержать сползающий в кювет грузовик.

Увидел идущие впереди красные габаритные огни, и держался за ними уже увереннее.

- Когда же приедем?

- Скоро уже – бабка произнесла слова очень убедительно, и Гена успокоился. – Приедем, отдохнешь с дороги, поужинаешь…

Геннадий вспомнил, что ничего не ел со вчерашней ночи.

Вдруг начало сильно болтать. Машина пробиралась по ухабам и кочкам. Кромешный туман поглотил все вокруг. Свет фар терялся, прыгая в зловещем сумраке. Огоньки впереди пропали. Проехав наощупь еще минут пятнадцать, Зил остановился сам собой, заглохнув перегретым мотором.

- Все бабка, приехали. Вылезай – он вышел, открыл дверь и помог странной пассажирке спуститься на землю, поразившись невесомости ее тела.

- Близко уже – старуха быстро зашагала по скользкой тропинке. Геннадий поддерживал ее за руку, но казалось, будто она не нуждалась в помощи, и твердо шла по знакомой, видимо, дороге. Создавалось впечатление, что это старуха ведет его за собой. Шли, переступая какие-то насыпи, оступаясь прямо в грязь и разбрызгивая лужи.

Дата добавления: 2015-09-05