Глава 6. Большую часть ночи я пролежала без сна, не переставая прокручивать в памяти момент

Большую часть ночи я пролежала без сна, не переставая прокручивать в памяти момент, когда Макс зашел в клуб - и демонстративно проигнорировал меня.

Проснувшись утром, я расстроилась еще больше, поняв, что проспала, и родители ушли, не дождавшись меня. Так как был выходной, я поначалу решила укрыться с головой одеялами и остаться здесь, избегая окружающих и притворяясь, что прошлой ночью ничего такого не произошло. Но, к сожалению, родителям была нужна помощь, и я просто не могла подвести их.

Я быстро оделась, убрала волосы с лица, собрав их в хвост, и выскочила на улицу, уже переполненную людьми и залитую палящим солнцем. Утро на торговой площади всегда было моим любимым временем суток. Мне нравился этот всплеск активности, то, как торопился класс Обслуги, выполняя поручения своих домовладельцев. Это было время, когда первые буханки хлеба доставались из печей и заваривались первые листики чая.

Когда звучал лишь Англайский, так как владельцы магазинов вынуждены были говорить на универсальном языке. Но сейчас улицы были забиты беженцами, задыхаясь от их количества, и мне пришлось буквально проталкиваться сквозь толпу.

Заметив, за ночь, что флаги на площади поменяли флаги, я от неожиданности остановилась. Безупречно белые флаги Луданы больше не реяли над нами. На их месте развивались знамена королевы. Её позолоченный профиль на фоне занимал большую часть кроваво-красной ткани. Еще одно напоминание, что королева главнее страны. И я знала, что эта демонстрация означает, что она начинает затягивать удавку потуже, и понимала, чем это обернется.

Толпа понесла меня дальше, и я была рада отвлечься. Подойдя к ресторану родителей и увидев, кто меня ждет, я вдруг сразу захотела вернуться домой. Ошеломленная, я чуть не споткнулась о собственные же ноги. За одним из столиков на улице, небрежно закинув одну на другую длинные ноги, сидел Макс. Вспомнив, как он повел себя вчера, я пыталась перебороть внезапное замешательство. Я изо всех сил старалась не думать об этом, но не получалось. Сдавшись, решила, что все еще не поздно просто уйти. Пока не заметил.

Но тут он поднял глаза. Наши взгляды встретились. Я не могла пошевелиться. Или хотя бы вздохнуть. Я создавала помеху в непрерывном потоке людских тел, и они то и дело толкали меня. При свете дня, не скрытый полумраком клуба, он выглядел моложе, чем помнился мне. Не думаю, что он намного старше меня - ему лет восемнадцать. Девятнадцать от силы. Его взгляд был настойчив, и вновь у меня возникло чувство, что необходимо отвести глаза. Но, беспокоя, его глаза завораживали. Гипнотизировали. В отчаянии я пыталась отыскать чувства, возникшие в первую ночь, когда я услышала слова его друзей – ощущение трепета и неминуемой опасности, заставившие меня быстро покинуть клуб.
Но теперь, стоя на залитой солнцем рыночной площади, я не могла почувствовать то же самое. И чем дольше смотрела в его глаза, тем сложнее было представить, что такое вообще когда-то со мной происходило. Я испытывала страх, но совсем иного рода. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Он поднялся из-за столика. Приблизившись, я попыталась прочесть выражение его лица, но, как и прошлый раз, потерпела неудачу. Я нахмурилась.

- Что ты здесь делаешь?

Его брови чуть приподнялись, вызывая во мне эмоции, которых быть не должно было. Но я ни за что бы не позволила ему узнать, какой эффект он на меня оказывает.

- Я пришел сюда, чтоб увидеть тебя, - слишком уж беззаботно ответил он.

- Я догадалась. - Скрестив руки на груди, я огляделась вокруг, не наблюдает ли кто за нами. Я пока была просто не в состоянии отвечать на дотошные расспросы родителей. Вызывающе приподняв подбородок, спросила: - И что тебе нужно?

- А ты не очень-то общительная, правда? - Изучающе глядя на меня, спросил он, и в его голосе можно было явно расслышать веселые нотки. Его глаза. Я так часто о них думала последнее время. Но мне было совсем не смешно. Наконец, он громко вздохнул. - Честно говоря, сам не знаю, зачем пришел. Наверное, не следовало этого делать. Но ты заинтриговала меня. Мне просто н6еобходимо было вновь увидеть тебя.

- Прошлой ночью ты видел меня, и выглядел абсолютно не заинтригованным. Едва вообще внимание на меня обратил.

Макс заколебался, нахмурившись.

- Это не так. Я увидел... - взяв меня за руку, он понизил голос. Это было молчаливое предупреждение. - Ты должна быть осторожнее в выборе того, с кем общаешься.

Я удивленно подняла брови, ожидая продолжения. Хотя оно и не требовалось, я заметила, каким взглядом он смотрел на Ксандера.

- Ты поэтому прикинулся, что не узнал меня? - Я вырвала руку.
Он сделал шаг вперед, сердце в моей груди подпрыгнуло. Мне так хотелось, чтоб причиной этому был страх, пыталась убедить себя, что это именно так, что Макс меня пугает. Но прекрасно понимала, что дело совсем в другом. А затем он удивил меня, осторожно спросив:

- А почему ты так быстро ушла в первый раз?

Я боялась произнести хоть слово, а он стоял и ждал ответа. Забросив чуть назад голову, я в упор посмотрела на него. Порывшись в голове, нашла самый банальный ответ:

- Мне стало нехорошо.

Он молча пялился с высоты своего роста, и создавалось впечатление - он понял, что я вру. Но единственной его реакцией, тем не менее, был вздох. Он легонько улыбнулся.

- Может, прогуляемся? - наконец спросил он. Было бы легче дать ответ, если бы мое дыхание не было таким прерывистым, а пульс не такой бешенный, что мне пришлось чуть помотать головой, чтоб прийти в себя.

- Нет. - Наконец смогла выдавить я. - Мне нужно быть в ресторане. У меня дел по горло.

- Чего ты боишься? - спросил он так мягко, осторожно, что я чуть не упустила из виду, что слова эти были произнесены не на Англайском.

И не на Парсонском, втором и последнем языке, который мне полагалось знать. Я слышала это звучание - этот диалект - до этого лишь раз. В ту ночь в клубе, когда его друг говорил о Брук. А закон был предельно ясен в этом вопросе. Я моргнула, задержав взгляд на нем на мгновение дольше, чес полагалось, и опустила голову. А вот на этот раз сердце в моей груди сбилось с ритма по абсолютно понятной причине. Мне стало панически страшно.

- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я мысленно молила бога, чтоб Макс поверил мне. Взяв меня за подбородок, он приподнял его, чтоб посмотреть мне в глаза. Его лицо было хмурым. Было ли в его выражении что-то еще? Как бы мне хотелось уметь понимать его реакции так же легко, как и то, о чем он говорил.

И тут до нас донесся вопль восторженной толпы с центра рыночной площади. Казнь. Я не пошевелилась, не моргнула. В отличие от Макса. Он вздрогнул, как от пощечины. Его глаза наполнились печалью, которая была отражением моих собственных самых потайных мыслей.

Как кто-то может ликовать по этому поводу? Почему у людей есть желание быть свидетелями этого? По этой причине я избегала центра площади, и каждый раз нервно оглядывалась, не обратил ли кто на это внимание. Законом не предписывалось обязательное ликование по такому случаю, но было крайне нежелательно привлекать к себе внимание, явно выказывая негативную реакцию. Только не с таким количеством сограждан, желающих донести друг на друга. В конце концов, повешенный только что на площади расценивался как преступник - враг королевы, возможно даже шпион. Или просто несчастный, отказавшийся опустить голову при звуках языка, которого не понимал.

Он потянулся к моей руке, пальцы слегка прикоснулись к участку чувствительной кожи, где рана от печати все еще заживала.

- Может, ты передумаешь, и мы все же прогуляемся? Мне на самом деле хотелось бы узнать тебя поближе. Я думаю, ты представляешь собой гораздо больше, чем просто хорошенькая девушка острая на язык.

Он широко улыбнулся, и это было по-мальчишечьи очаровательно. У глаз его собрались мелкие морщинки. Я изо всех сил старалась не замечать этого.

- Ты ошибаешься. Я всего лишь самая обычная дочь торговцев. И потом, я и так уже задержалась.

Развернувшись, с пульсирующей болью в голове, я пошла вдоль ресторанной стены, оставив его стоящим на тротуаре. Желая как можно быстрее очутиться подальше от него, я почти бегом добралась до угла здания. Сразу за углом был черный вход. Ступив на знакомую кухню, тут же почувствовала, как напряжение потихоньку отпускает. Я даже не отдавала себе отчета, насколько скованной была в его присутствии. И что все это время сдерживала дыхание.

Сирены, взорвавшие тишину ночи, ворвались в мою темную спальню. Я резко поднялась, мое тело отреагировало раньше затуманенной сном головы. Я почувствовала, как рядом со мной испуганно дернулась Анжелина, её пальцы вцепились в меня. Я несколько раз моргнула, пытаясь очистить мысли, понять, что происходит. Сирены за окном продолжали реветь.

«Нападение», медленно начало приходить осознание. На город напали. Это не была учебная тревога. Дверь в спальню с силой распахнулась, ударившись о стену. Я подскочила. Отец ворвался в комнату, двумя широкими шагами добрался до кровати и протянул мне ботинки и куртку. Мама уже подняла Анжелину и укутывала её в собственный плащ. На то, чтобы быть сонной и вялой, времени не было. В спешке я не могла попасть в рукава куртки.

- Бери сестру, и спускайтесь в шахты. - Четким уверенным голосом произнес отец. Мама передала мне сестру. Ботинки зашнуровать я так и не успела.

- А как же вы? Разве вы не пойдете с нами? - Опустившись на колени, отец завязал шнурки на моих ботинках, мама погладила Анжелину по голове. Она поцеловала нас обеих. По её щекам катились слезы.

- Нет, мы останемся здесь, на случай, если нагрянут отряды. Если мы с мамой будем здесь, может, они поверят, что в этом доме нас только двое. - Он запнулся, увидев мое взволнованное выражение. - И тогда может они не станут искать тебя и твою сестру. - Я не могла понять, какой в этом смысл.

Для чего вообще мы нужны отрядам, с родителями или без них? С чего вдруг они станут искать двух детей, исчезнувших в ночи? Я помотала головой, протестуя, желая сказать, что никуда не пойду без них, но не смогла произнести не слова. - Давай же, Чарлина, быстрее! - Он подтолкнул меня к выходу. - У нас нет времени на споры. - Я попыталась упираться, но он был сильнее. Анжелина вцепилась в меня, обхватив руками за шею. Кексик болтался, зажатый в её бледном кулачке. Её широко распахнутые глаза были наполнены ужасом. Пронзительный вой сирен неприятно резал слух, подстегивая необходимость искать укрытие. - Мы придем за вами, когда все стихнет. - Голос отца смягчился, когда он увидел, что я, наконец, начала двигаться к двери. За спиной я услышала, как всхлипнула мама.
На улице я очутилась в целом море сотен, может даже тысяч людей, покидавших свои дома. Со всех сторон меня толкали, вокруг царила паника.

Здесь, на открытом пространстве, рев сирен был просто оглушительным - громкоговорители были развешены через каждые пятьдесят метров или около того, и в экстренных случаях вроде этого они превращались в системы тревожного оповещения. Анжелина прятала голову за полами моей куртки, пытаясь защититься от ужасного шума. За непрекращающимся ревом можно было расслышать крики страха и отчаяния, служивших подтверждением тому, что на город напали. Над головой не было грохота двигателей, нас не бомбили, звуков выстрелов тоже не было. Однако это не имело большого значения - одних сирен было достаточно, чтоб я продолжала двигаться дальше.

В городе были сооружены бомбоубежища: в церквях, школах, и даже в заброшенных уличных переходах. Вот куда направлялась основная масса людей. В этих местах было уговорено встречаться в случаях, если сражения подберутся близко к дому. Но наш отец опасался, что убежища были слишком открытыми, поэтому мы с Анжелиной шли дальше. Отец считал, что эти места не надежны. Они спасут от обстрелов, но против отрядов, которые могли войти в город с востока, или от сил повстанцев, сражающихся за свержение королевы Сабары, городские убежища были бесполезны. А во времена военных действий часто случалось, что людей - по крайней мере, военных - стоило опасаться больше любого оружия. Они могли быть грубыми, беспощадными. Они приносили смерть. Поэтому нужно было найти другое место, чтоб спрятаться. Например, в шахтах за окраинами города.

Тяжело стуча подошвами ботинок о землю, я проталкивалась сквозь толпу, крепко сжимая Анжелину, постоянно врезаясь в тела идущих рядом. Чем больше мы отдалялись от центра города, тем реже становился людской поток, пока не остались лишь мы вдвоем да случайно отбившийся от толпы прохожий, который тоже вскоре пропал из виду.
Уже недалеко.

Показались стены, окружавшие город - стены, возведенные, чтоб защитить нас, не пускать врагов, теперь стали нашей западней. Лишь они отделяли от шахт, расположенными сразу за стенами. Я заметила, как несколько человек карабкаются на стены. Те, кто, по-видимому, разделял мнение моего отца. Достигнув этой каменной преграды, стоящей на пути к нашей цели, я опустила Анжелину на землю.

- Ты пойдешь первая, - сказала ей. Она напряглась, но сделала, что велели. Подняв как можно выше, подтолкнула её что есть силы вверх. Услышав, как она шлепнулась по другую сторону стены, тут же отогнала чувство вины прочь. На душевные терзания времени просто не было. Я начала карабкаться вслед за ней, цепляясь ботинками за выемки в камне, подтягиваясь на руках.

И уже была почти на самом верху, как тут одна нога соскользнула, и я со всего размаху грохнулась на землю, приземлившись на правую часть лица. Рот наполнился вкусом свежей крови, на глазах проступили слезы. Создавалось впечатление, что в скуле образовалась трещина. Но жалеть себя я не стала, и вновь цепляясь за стену так, что стали огнем печь руки, полезла вверх. Наконец мне удалось перебросить одну ногу через стену, а затем подтащить и верхнюю часть тела. По другую сторону было очень темно, без единого огонька.

- Отойди, - крикнула я стоящей внизу Анжелине, не уверенная, где конкретно она находится.

Я спрыгнула, тяжело приземлившись на ноги, падая, схватившись руками за сырую траву. Анжелина подбежала, отыскав меня в темноте, хватаясь маленькими ручками цепляться за мою одежду. За стенами сирены не умолкали ни на секунду. Не теряя времени, игнорируя усталость в руках и невыносимую боль в скуле, я схватила ее и понеслась к шахтам. Заросли кустов плотно обступали вход в шахту. Я устремилась вперед, нисколько не заботясь о том, что кто-то может наблюдать за нами. Необходимо как можно быстрее проникнуть внутрь, найти укрытие. В шахте практически ничего не было видно, но это не заставило меня сбавить темп. Я продвигалась вперед, на ощупь, ориентируясь по стенам.

Эти тоннели были знакомы мне - Арон, Брук и я, еще, будучи детьми, проводили немало часов здесь, исследуя лабиринты бесконечных ходов и устраивая маленькие биваки, представляя, что шахты это наше собственное королевство. А сейчас я молилась, чтоб они стали укрытием для нас. Ещё длительное время после того, как сирены стихли, мы оставались в шахте.

Пульсирующая боль в щеке не прекращалась, найдя свой ритм с биением сердца, и вскоре распухший глаз совсем закрылся. Огромной волной нахлынула усталость, я начала проваливаться в сонное забытье.
Меня разбудила сестра. Кончиками пальцев Анжелина провела по уже появившейся гематоме, и, прежде чем я успела остановить её, легонько поцеловала то место. Совсем как мама. Я убрала её руку, но было уже слишком поздно. Уже можно было почувствовать приятное покалывание от её прикосновения. Уже ощущалось, как боль начинает угасать.

- Не нужно, - прошептала я, благодаря Бога, что мы под сейчас землей, где никто не может увидеть этого. - Ты не должна так делать. Никогда. Тебе понятно?

Я ненавидела себя за огорчение, появившееся на её лице. Ведь совсем не хотела напугать или отчитать её. Лишь защитить, уберечь. Просто её прикосновение напомнило мне о том, почему мы вообще оказались именно здесь. И это заставило меня забыть о сиренах, панике и боли. Нельзя допустить, чтоб кто-нибудь узнал о наших секретах. Никогда.

- Все хорошо, сейчас мы в безопасности, - успокаивала я, обнимая ее, пока не почувствовала, как она, наконец, расслабилась в моих руках. В конце концов, Анжелина заснула, но мои шансы на сон были невелики. Я чувствовала себя уставшей - изнеможенной, но страх пробрался под кожу, не давая покоя. А еще доставала окружающая обстановка. Под курткой на мне была лишь ночная рубашка, дававшая совсем немного тепла. Я сидела, облокотившись о жесткую стену, стараясь не шевелиться, чтоб не побеспокоить сестру. Спина и плечи совсем затекли, руки болели.

Я вновь и вновь прокручивала в голове слова отца о том, что они с мамой останутся, чтоб предотвратить поиски нас приближающейся армией. Свет фонаря разрезал темноту, больно ударив по глазам. И в тот же миг я увидела Арона, и больше мы с Анжелиной не были одни. Появились другие люди. Они шли семьями, поддерживая друг друга, и поодиночке. Кого-то я узнала, другие были незнакомы мне. Но все мы теперь были объединены в поисках защиты здесь, в подземельях под городскими стенами.

Улыбаясь, Арон оставил свою семью, поспешив к месту, где находились мы с сестрой. Его отец был слишком увлечен, сплетничая с окружающими, чтоб заметить отсутствие сына, а мачеха была слишком смиреной женщиной, чтоб начать возмущаться.

- Я наделась, что ты придешь сюда, - с благодарностью выдохнула я, когда он оказался рядом. Я вглядывалась в темноту за его спиной.

- А как насчет Брук? - Он отрицательно покачал головой.

- Её здесь нет. Наверное, она с отцом в одном из городских убежищ.

- Кстати о... - Я с сомнением посмотрела на отца Арона. - Как твой папаша смог перебраться через стены? - Я попыталась представить, как Арон подталкивает своего отца, карабкающегося наверх, как я Анжелину.

- Ты бы удивилась, узнав, насколько прытким он становится, когда припечет. - Он приподнял брови, но я видела, что он не шутит. Арон уселся рядом, и я тут же тяжело облокотилась на него, почувствовав необыкновенное облегчение от того, что он с нами. - Как она? - спросил он, кивнув в сторону Анжелины.

Я ощетинилась, хотя и наверняка знала, что в его словах не было скрытого подтекста. Знала, что, заглянув в его глаза, не увижу не озвученных вопросов - почему она всегда молчит, почему не произносит ни звука, как все дети её возраста. Вопросы, которыми всегда тревожили меня, заставляющие гадать, нет ли у людей, задававших их, подозрений, не догадались ли они, что молчание не единственная её странность.

- С ней все в порядке. - Ответила я немного резковато. И, пытаясь загладить это, добавила уже мягче: - Просто устала. - Я знала - Арон поймет.

Мы замолчали, прислушиваясь к приглушенным голосам вокруг нас, гадающих, что может происходить в городе. Сейчас не было деления на классы, и я могла с легкостью уловить различия в голосе, интонации, языке. Я понимала каждое слово, хоть и не могла поделиться услышанным с Ароном. Люди предполагали возможность нападения на город с применением всех сил и ресурсов. Кто-то настаивал на сбое в оборонительной системе города, что это ложная тревога. Я надеялась и молилась о последнем, не в состоянии принять худший вариант, пока родители находятся в городе.

Потом откуда-то из темноты донесся голос, эхом отражающийся от каменных стен. А за ним другой, и ещё один, и вскоре все стали вставать со своих мест в дань уважения, повторяя слова Клятвы. Присоединяясь к остальным, я поднялась вместе с Анжелиной, отказываясь отпустить или хотя бы разбудить её.

Моё дыхание-это моя клятва поклоняться моей королеве больше всех остальных.

Моё дыхание-это моя клятва подчиняться законам моей страны.

Моё дыхание-это моя клятва чтить моих властителей.

Моё дыхание-это моя клятва способствовать развитию моего класса.

Моё дыхание-это моя клятва докладывать обо всех, кто может навредить моей королеве и стране.

Клянусь, как дышу.

Этой ночью слова приобрели большее значение, чем прежде. Я не была уверена, страх или патриотизм являлся тому причиной, но в этот момент я по-настоящему клялась своей королеве. Умоляя её о защите, которую лишь она могла предоставить. Понемногу, все разместились поудобнее, разговоры стали затухать. Тяжело навалилась ночь. Обхватив руками Анжелину, ощущая рядом тепло Арона, я, наконец, сдалась усталости. И сон стал не только единственным выбором, но и необходимостью.
Громкие ликующие голоса прокатились эхом по подземелью. Эти крики разбудили меня. Разминая плечи, я пыталась избавиться от боли в затекших плечах и шее. Анжелина уже проснулась и сидела, притворяясь, что шепчет секреты на ухо Кексику. Я коснулась её ноги.

- Все в порядке? - Она кивнула. Снаружи было светло, поэтому рассмотреть происходящее вокруг было гораздо легче. Я посмотрела на Арона, все еще находившегося рядом. - Кто-то приходил сюда? - Он кивнул. Осмотревшись по сторонам, я увидела, что практически все, включая семью Арона, уже ушли. Я улыбнулась Анжелине, все еще игравшей с игрушечным кроликом. - Так что же произошло? - спросила я у него. - Из-за чего сработали сирены?

- Армия Королевы Елены прорвала оборону нескольких городов поменьше нашего на востоке. Сирены были мерой предосторожности, на случай, если её силы подойдут слишком близко. - Это были хорошие новости. Они означали, что Капитолий все еще оставался в безопасности. И, что еще более важно, это не было ложной тревогой, сирены были включены намеренно. На них можно положиться. А самое главное, отец скоро придет за нами.

- Тебе не совсем обязательно оставаться, Арон. Нужно было уйти домой вместе с родными.

Арон поморщился, как будто я несла чепуху. Качая головой, он сказал:

- Я бы не ушел без тебя, Чарли. Ты же знаешь.
Я действительно знала об этом, его слова были лишними. Ухмыльнувшись, я пожала плечами.

- Забавно. А вот я бы бросила тебя, не задумываясь. - Но Арон не купился.

- Врунья. Ты никогда бы так не поступила.
А потом отец нашел нас. Он сгреб меня и Анжелину в объятия, грозясь никогда больше не отпускать. Даже Арону перепало обниманий, хотел он того или нет. Отец целовал нас, поочередно шепча благодарности и извинения мне на ухо. Анжелина просияла, когда он подбросил её в воздух, подхватив у самой земли прежде, чем она успела упасть. Это было все равно, что наблюдать за гризли, играющим с перышком. Мы были в безопасности, и только это имело значение. Пока что.

Дата добавления: 2015-09-05