Глава 2. Я нагнулась, поднять вилку, которая грохнулась на пол, издав резкий металлический

Я нагнулась, поднять вилку, которая грохнулась на пол, издав резкий металлический звук, и застенчиво улыбнулась мужчине, в одиночестве сидящему за столом.

- Я принесу вам чистую, - сказала я, поднимая с пола вилку вместо него. Он ответил улыбкой, которая, к удивлению, тронула и его глаза. Искренность была редким явлением, когда речь шла о ком-нибудь из класса Советников. Думаю, я была рада.

По крайней мере, мне не придется облизывать его вилку, подумала я, ухмыляясь, Бруклин, мимо которой как раз проходила. Брук тащила из кухни корзину, наполненную свежеиспеченным хлебом.

- Видела парней за шестым столиком? - подмигнула она мне. - Надеюсь у меня получиться заработать вечером приличных чаевых.
Брук всем говорила, что единственная причина, по которой она работает на моих родителей в нашем ресторане, а не в мясной лавке своего отца, это чаевые, но я-то знала истинную причину.

С тех пор, как её мать умерла, она использовала любой повод, лишь подальше держаться от своего дома и семейного бизнеса, когда бы ни было возможно. Работая сверхурочно, она нашла простой и удобный способ, избегать болезненных воспоминаний и отца, которому было всё равно есть она на свете или нет.

Вне зависимости от её причин, мне нравилась, что она была рядом. Я глянула через плечо на трех мужчин, которые сгрудились в угловой кабинке. Двое из них - им явно было тесно за столом, за которым сидели - пожирали Бруклин голодными глазами. На неё так смотрело большинство мужчин. Я приподняла брови.

- Думаю, тебе не составит труда заполучить от них чаевые, Брук.
В ответ она нахмурилась.

- Да, вот только, кажется, я не могу привлечь к себе внимание самого симпатичного. - Я поняла, кого она имеет в виду. Третий мужчина, был по моложе остальных и несколько меньше, ему казалось, надоели его сотоварищи и всё окружение в целом. Брук не нравилось, когда на неё не обращали внимания, и она не собиралась вот так просто сдаваться. В глазах появился озорной блеск. - Думаю, мне придется вернуться к их столику и очаровать его.

Я покачала головой, хватая чистую вилку для человека, сидевшего за моим столиком. У меня не было никаких сомнений, что к концу смены карманы Брук будут полны. Вернувшись с чистым столовым прибором, я почувствовала, что сердце моё начало забилось чуть быстрее, а щеки вспыхнули. Оказалось, что мужчина из класса Консулов все-таки обедал не один, и в мое отсутствие к нему присоединилась его семья.

Я сразу же узнала девушку, сидящую рядом с ним - это была его дочь, полагаю. Девушка у Академии, с которой я сталкивалась почти каждое утро.
Та девушка, которая получала какое-то извращенное удовольствие, издеваясь надо мной и моими друзьями, когда мы проходили мимо: Сидни.
И вот она, все еще в своей униформе, напоминая мне, что её жизнь полна привилегий, и ей не нужно после школы мчаться в ресторан её родителей, чтоб целый вечер пропахать. Внезапно я пожалела, что не поплевала на все вилки. У меня было огромное желание развернуться и найти повод отвертеться от работы сегодня вечером, сказать отцу, что я больна, чтоб уйти домой.

Вместо этого я выдавила из себя мою лучшую фальшивую улыбку - ту, которая точно не тронула моих глаз - и сосредоточилась на том, чтобы не споткнуться о собственные ноги в то время пока шествовала оставшуюся часть пути к столику. Я заменила вилку и окинула взглядом всю Консульскую семью, сидевшую передо мной во всем её великолепии: мать, выглядевшая манерно и профессионально; любящий отец; и дочь, прихотям которой безмерно потакали. Я старалась не задерживаться на каждом из них слишком долго. Я не предоставила Сидни удовольствия понять, что узнала её, хотя была уверенна, что она меня узнала.

- Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? - спросила я, с облегчением осознавая, что дрожь, которую я чувствовала, не коснулась моего голоса.

Это был хороший знак. Я не хотела быть нервной. Вообще-то, хотелось, чтобы всё было с точностью до наоборот. Я сталкивалась с этими надменными детьми каждый день в течение двенадцати последних лет, и я устала притворяться, что не слышу презрения в их голосах. Или не понимаю их слов.

Сидни не потрудилось ответить мне напрямую, и от этого кожа моя стала зудеть, прям до костей, в местах, где я, куда я никогда не смогла добраться.

Она посмотрела на мать, одетую в костюм безукоризненно белого цвета - цвета, который редко увидишь на людях класса торговцев. Он был такой непрактичный, такой маркий. Она, наверняка, была доктором, или адвокатом, а может даже и политиком. В тот момент как Сидни открыла рот, чтобы передать слова своей матери, все вокруг меня завибрировало. Это знакомое предупреждение о том, что я не должна понимать, о чем они говорят.

- Скажи ей, что я буду только воду. - Я почувствовала, как взгляд Сидни упал на меня. - Нет, постой! Сначала узнай, чистая ли у них вода.
Мягкий диалект чужого языка скользил с её языка и приторно касался моих ушей. Пока они говорили между собой, мой взгляд был устремлен вниз.

- Спасибо, - ответила женщина, её голос утратил елейное звучание, как только она переключилась вновь на Англайский, обращаясь ко мне. - Мы будем пить только воду.

Я подняла голову как только услышала общепринятый язык.

- Я дам вам несколько минут заглянуть в меню, - ответила я так безучастно, как только смогла, стараясь скопировать дипломатический голос матери. Сто процентов политик, подумала я. - Я вернусь с вашими напитками.

Я пряталась за барной стойкой, нарочно растягивала время, медленно разливая воду по трем стаканам. Мне так сильно хотелось добавить в их напитки какой-нибудь гадости, но я знала, что у моего отца остановится сердце в груди, если он застукает меня за этим занятием, а я не хотела быть ответственной за вдовство моей матери, или сделать сестру безотцовщиной.
Я рассматривала силу противиться этому как знак огромнейшей силы воли, и была более чем горда собой. Я несколько раз вздохнула, пока окидывала взглядом ресторан. Я подумывала попросить Брук поменяться столиками, всего разочек, но я знала, что это будет расценено как оскорбление для Консульской семьи за моим столиком.

И Брук была крайне довольна своим столиком - мужчины, с которыми можно пофлиртовать и которым можно польстить в надежде получения чаевых. Кроме того, она ненавидела Консульских детей так же, как я. Она бы ненавидела их ещё больше, если бы понимала, о чем те говорят. Когда я поняла, что выбора не имею, я собрала стаканы и направилась к столику.

- Вы уже решили, что желаете заказать? - спросила я на ровном Англайском. И вновь Сидни не позаботилась о том, чтоб прикрыть свой язвительный тон, и моя собранность стала улетучиваться.

- Я хотела бы поесть где-нибудь в другом месте. Не понимаю, почему мы не можем где-нибудь поесть еще.

Она подняла глаза, прежде чем я успела отвести взгляд и мы какое-то мгновение смотрели друг другу в глаза. Как подло.

Мои щеки пылали, и пыталась заставить себя отвести от неё взгляд, но не могла. Так полагалось. Это называлось почтением. И таков был закон. Она обращалась не ко мне, мне даже не полагалось понять, о чем она говорит. Но я поняла. Мои руки тряслись, когда я ставила стаканы на стол. Вода выплеснулась через края, брызги попали на пламя свечи, заставив её зашипеть.

Сидни театрально взвизгнула и вскочила со стула, будто я выплеснула всю воду ей в лицо. Она уставилась на меня, открыв рот от изумления. Переведя взгляд ниже, я увидела маленькие капли воды на её белоснежной блузке.

- Идиотка! - взвизгнула она, и на этот раз я её прекрасно поняла. Все всё поняли. - Она посмотрела на меня, - обвинительным тоном произнесла она, делая свое заявление не мне, а обо мне таким громким голосом, что весь ресторан мог слышать. - Вы видели? Она посмотрела на меня в тот момент, когда я говорила на Термани!

Её отец - мужчина с улыбающимися глазами - пытался успокоить её, перейдя на Консульский язык Термани, чтобы утихомирить дочь.

- Сидни, успокойся…

- Не успокаивай меня, эта кретинка чуть не набросилась на меня! Необходимо что-то предпринять. Она нарушила закон. Я не могу поверить, что ты не взбешен. Не могу поверить, что ты до сих пор не потребовал повешенья.

Она промокнула практически незаметные следы брызг салфеткой.

- Мама, сделай же что-нибудь! Скажи им, что эта… эта дебилка должна быть арестована!

На этот раз, я действительно уставилась вниз, притворяясь, что не слышу всего того, что она наговорила обо мне. Многое из этого, вообще никогда не должно быть произнесено вслух ни на одном языке. Меня буквально парализовало от паники, а горло сжалось. Не поднимая головы, одними глазами я бросила быстрый взгляд вокруг.

Уставившись на меня, оцепенев, стояла Бруклин, а за её спиной все три мужчины наблюдали за мной. На мгновенье я встретилась взглядом с третьим мужчиной - с тем самым, внимание которого намеревалась добиться Брук.

Его глаза были темными и настойчивыми, сосредоточенными исключительно на мне. Он поддался вперед и выглядел крайне заинтересованным теперь. Я поморщилась, когда услышала, как сквозь кухонные двери, чтоб увидеть, из-за чего весь шум, вбегает отец. Я направила глаза в его сторону, и отшатнулась, встретившись с ним взглядом. Знаю, я допустила ошибку. Смертельную.

- Извините, - вслух сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Что там произошло? - Спросила Брук, подбегая ко мне и сжимая мою руку так крепко, что кровь в пальцах перестала циркулировать. - О чем она говорила? Ты ведь не посмотрела, правда же? - Я смотрела на неё, не в силах ни сказать, ни вздохнуть.

Застывшая. Я слышала, как внутри ресторана говорит мать девушки, её голос спокойный и ровный - очень дипломатично. Мой отец хранил молчание, и остальные звуки в ресторане стихли. Я хотела услышать, о чем она говорит, но закрытые двери - и кровь, шумящая в моих ушах - делали это невозможным. Глядя на меня широко распахнутыми глазами, ища ответы на моем лице, Брук сжала мою руку еще сильнее Внезапно женщина замолчала, и мы обе выжидательно повернулись в сторону дверей.
Молчание затянулась, и мне стало казаться, что сердце вот-вот разорвется. Каждый удар приносил боль, а я пыталась убедить себя, что этого не происходит, что я не совершила только что роковой промашки.
Я ни в коем случае не должна была забывать…

Мои родители так упорно старались научить меня, намертво вложить в мою голову важность никогда и ни за что не путать один язык с другим. И никогда, ни при каких условиях не нарушать правил.
И вот она я. Жду, умру или нет.

Пальцы Брук переплелись с моими, когда с размахом открылась, и появился отец. Он сурово посмотрел на нас, потом его глаза скользнули вниз на наши руки. Моя мать забрала Ангелину наружу до вынесения приговора, каким бы он ни был. Она не хотела слушать обсуждение.

- Ну… - выдохнув, сжатым голосом сказала Брук. - Что она сказала?

то они решили? - Её ногти впились в мою ладонь.

Отец не отрываясь смотрел на меня, и я могла практически услышать его осуждающие мысли и почувствовать его разочарование. Но его взгляд точно не был тем взглядом, которым смотрят на кого-то, идущего на виселицу. Я почувствовала, как узел в моей груди ослаб.

- Они не донесут на тебя, - сказал он голосом, лишенным всяких эмоций, и мне подумалось, осознавал ли он, что все ещё говорит на Англайском. - Они полагают, что девушка могла ошибиться, что она просто расстроилась из-за того, что ты пролила воду.

- Но я не… Его взгляд остановил мои попытки защитить себя. Его взгляд как бы говорил: не смей мне лгать. И он был прав. Я затихла, ожидая, что же будет дальше.- Чарлина, вам повезло. В этот раз никто не догадался - Тут он взглянул на Бруклин и теперь настал его черед резко замолчать. На Бруклин, которая, ничего не знала о моих способностях. Наконец он вздохнул, и когда заговорил снова, на этот раз на Парсонском, его голос смягчился. - Девочки, вы должны быть осторожнее. - И, хотя он обращался к нам обеим, я знала, что его слова были адресованы мне. - Всегда будьте осторожны.

- Ну же, это первый клуб, о котором мы услышали за недели. Думаю, не стоит упускать шанса сходить туда.

Я только закончила убирать последний из столиков, и была порядком измотана, но знала, что жаловаться не стоит. Я работала тяжело, но родителям доставалось ещё больше - от рассвета до захода солнца - никогда не жалуясь на усталость, хотя я видела, как она отпечатывается в новых морщинах на лице матери, и в том, каким обеспокоенным выглядел каждый день отец.

- Я не знаю, Брук, клуб-последнее место, куда бы мне хотелось сегодня пойти. И потом, где ты услышала об этом месте?

- От тех парней. С шестого столика. Они дали мне адрес и сказали, чтоб взяла тебя с собой. - Она приподняла брови. - Они спрашивали о тебе, или, по крайней мере, один из них. По-моему, ты ему вроде как понравилась.

- Или, может, ему просто стало жаль меня, после того, как меня чуть было не вздернули. - По тому, как Брук напряглась, я поняла, что ещё, наверное, рановато шутить о случившемся. Было очевидно, что её абсолютно не смешно. - Думаю, будет лучше, если я просто пойду домой, - сказала я, меня тему разговора.

- Мой отец серьезно зол на меня.

Но Брук была настроена решительно.

- Ещё рано, и потом, сегодня ты можешь заночевать у меня. Так он не узнает, что ты куда-то ходила. И ещё, это даст ему шанс остыть. - Она посмотрела на меня с широко распахнутыми глазами, подобный фокус она проделывала с сотнями мужчин. - Мы побудем там какое-то время и, если ты не захочешь оставаться, сразу же уйдем.

Я бросила свое занятие и, положив руки на бедра, практически вынудила её посмотреть мне в глаза и так нагло соврать.

- Так я тебе и поверила.

- Мы сразу же уйдем. Клянусь тебе. Я сжала губы, хоть уже и чувствовала, что уступлю и спросила,

- А как насчет Арона? Он идет? - и, конечно же, ответ я тоже уже знала.

Бруклин никогда не звала Арона с нами. Брук тут же закатила глаза, будто я спросила какую-то глупость.

- Знаешь, Чарли, в клубах и без него полно парней. Кроме того, Коротышка там становится каким-то дерганым и всё время норовит защищаться от кого бы то ни было.

Пока мы убирались, дверь между кухней и обеденным залом была открыта. В дверном проеме появился отец, и я поймала на себе его тяжелый взгляд. Он как будто прижимал меня к земле, напоминая одним только взглядом, что я облажалась. Когда он опять вышел, исчезая в глубине кухни, я посмотрела на Брук.

- Ладно, - проворчала я, решив, что может Брук и права и моему отцу действительно нужно время, чтоб остыть. - Я пойду.

Дата добавления: 2015-09-05