Обретение отождествленности. Человек рождается без чувства отождествленное

Человек рождается без чувства отождествленное. Он развивает свою отождествленность по мере того, как раз­вивается и созревает его эго. Проблема большинства паци­ентов, однако, состоит не в том, чтобы восстановить утра­ченную отождествленность, поскольку реального отождеств­ления они никогда не имели, а в том, чтобы обрести ощуще­ние отождествленное, развив стабильное и хорошо функионирующее эго.

Чувство отождествленности основано на сознавании желания, понимании потребности и восприятии те­лесных ощущений. Когда пациент говорит: «Я не знаю, кто я», — он, фактически, сообщает следующее: «Я не знаю, что я чувствую, чего я хочу и в чем нуждаюсь». Он знает, что ему требуется помощь, но этим и ограничено его самосознавание, в то время как отож­дествление остается неясным и туманным. Он не сознает, что злится или грустит, что его тело сковано мышечными напряжениями, и что он не может любить и чувствовать удовольствие. Несмотря на то, что, на каком-то глубоком уровне сознания он может понимать эти факты, он все же неспособен сделать их личностным переживанием.

«Зачатие» чувства отождествленности происходит с первым криком новорожденного. Этим криком младе­нец утверждает свое первое чувство, свое первое желание и потребность. Это — чувство дискомфорта. Младенец нуждается в тесном контакте с телом матери и стремится к нему. Если сразу после рождения приложить его к груди и накормить, то плач стихнет, и это сообщит о том, что дискомфорта больше нет и потребность удовлетворена. Крик или плач младенца — это утверждение его существования и отождествление как чувствующего существа. Сам ребенок, конечно, еще не сознает этого, поскольку его восприятие, сознавание и понимание пока не развито. По мере того, как он подрастает, эти функции активизируют­ся. Постепенно телесные ощущения становятся более ин­тенсивными, потребности и желания более разнообразны­ми, сознание более острым, а выражение чувств более определенным. Ребенок, таким образом, развивает чувство отождествленности.

Эго развивается через восприятие и интегрирова­ние телесных ощущений, с одной стороны, и выражение чувств — с другой. Если ребенок сдерживает экспрессию чувства или стыдится телесных ощущений, его эго не ста­нет зрелым. Если его удерживают от оценки себя самого, от изучения собственной силы, от открытия собственной слабости, его эго будет иметь шаткую точку опоры в ре­альности, а его отождествленность останется туманной и смутной. Если же ребенка еще и «обрабатывают» тем, что он «должен» и «не должен», и подгоняют под родительс­кое представление о том, каким он должен быть, его эго станет увертливым, а отождествленность — запутанной. Такой ребенок будет развращать собственное тело и ма­нипулировать окружающими, чтобы обеспечить соответ­ствие этому образу. Он будет адаптировать роль, основан­ную на этом представлении и приравнивать свою отожде­ствленность к этой роли.

Основанное на роли отождествление дезинтегри­руется, когда стрессовые ситуации реальной жизни разби­вают эту роль. Исполняющий роль человек, играет спек­такль, и чтобы получить от этого хоть какое-то удовлет­ворение, ему необходима принимающая аудитория. Изна­чально такой аудиторией были мать и отец, которые при­нимали непосредственное участие в создании роли и одоб­ряли спектакль. Во взрослой жизни играющий роль чело­век ищет кого-то, на кого можно спроецировать образ и кто откликнется на его роль. Но когда аудитория состоит из одного партнера, она теряет способность возбуждать дальнейшее разыгрывание повторение становится скучным. Обе стороны в кон­це концов устают от таких взаимоотношений и расстают­ся. Тот, кто играет роль, начинает искать новую аудито­рию, а тот, кто был аудиторией, пускается на поиски но­вого исполнителя. Такие люди могут не понимать, что что-то неладно, пока не переживут несколько похожих разочарований, но многих беспокоит глубокое чувство пустоты и отчаяния. В интимных сексуальных отношени­ях играть роль смешно, но исполняющий ее человек не знает другого способа существования.

Роль искажает самовосприятие. Человек, исполня­ющий роль, рассматривает себя и все ситуации с точки зрения этой роли. Она окрашивает любое восприятие и ограничивает всякий отклик. Она выстраивает значитель­ное препятствие, не позволяя обрести отождествленность, поскольку человек играет ее бессознательно.

Пациент, у которого отсутствует отождествлен­ность, обычно не сознает, что играет роль. В большин­стве случаев он не сознает и отсутствие отождествленности. Его жалобы на то, что он страдает и терпит неуда­чи, основаны на чувстве фрустрированности при разыг­рывании роли. Адаптировав данную роль для того, чтобы быть приятным родителям, он не может понять, почему остальному миру его поведение не столь приятно. Он приходит к психиатру для того, чтобы тот помог ему усо­вершенствовать все ту же роль.

Проявляясь в манере говорить, в осанке, в жес­тах, в экспрессии и движениях, роль, которую человек принял на себя ребенком, становится частью его структу­ры характера. Ее легко заметить в телесной позе, если точно интерпретировать эту позу. Сам пациент этого сде­лать не может, поскольку не сознает паттерн ригидности своего тела. Он принимает тело как нечто само собой разумеющееся. Чтобы «сорвать маску» роли, «разоблачить» ее, необходим анализ структуры характера пациента.

Терапия включает конфронтацию пациента и те­рапевта. При этом пациент получит представление о пе­ренесении, то есть узнает, что он видит «другого человека» как образ отца или матери. Ему придется «раскопать» корни этого перенесения, которые приведут его к потреб­ности в одобрении и к страху самоутверждения. Он обна­ружит, что чувствует вину по поводу своей сексуальности и что удерживается от выражения негативных чувств. Если ему удастся принять эти чувства, он сможет вернуть себе тело и обрести отождествленность.

Дата добавления: 2015-08-27