Характер войны

В мысли, приведенной выше, содержится не только указание на угрозу войны, но, главным образом, на характер современной войны — вопрос чрезвычайно важный, всегда находившийся в поле зрения изгнанников. «Мировая история вступила в период, угрожающий лучшим сторонам европейской культуры гибелью от безумного масштаба будущих войн, их длительности и адских способов взаимного истребления уже не только армий, но и самих народов», — предрекал генерал С. Шишко в работе «Современные и грядущие способы ведения войны и последствия будущих войн для мировой цивилизации». Он основывал такой прогноз на выводах о сопряженности современной войны с физическим уничтожением уже мил—

Краткий• очерк военной мысли. Русского Зарубежья

489

_лионов людей, с тем, что войны теперь требуют этатизации всей хозяйственной жизни, ведущей к материальному и психическому истощению наций⁹⁵.

«Война — это взятие на учет и рациональное использование всего: и сырья, и продуктов, и товаров, и людей со всеми их физическими силами и духовными способностями... ибо во время войны не будет ни свободного творчества, ни свободной мысли — все будет взято на службу государству. Изобретатель, организатор, проповедник, поэт — все будут «трудообязан-ными» и будут изобретать средства войны, организовывать военную форму социальной жизни и хозяйства, проповедовать воинственность и воспевать величие подвига. Это государственное рабство не будет тягостно тем, в ком сильно сознание национального долга, но для многих оно будет невыноси-_м0>>> — так образно описывал власть войны Е. Месснер⁹⁶.

Профессор А. Гулевич, выступая на страницах «Русского Инвалида», говорил о том, что характер войны предопределяется сложными и многообразными способами и средствами ее ведения, чрезвычайной ее разрушительностью. Он называл следующие элементы «предстоящей большой войны»: а) боевые действия на суше, воде и воздухе с применением новейших технических достижений; б) разрушения по всей территории страны, доступной средствам противника, применяющего все виды оружия, вплоть до бактериологического; в) экономическая война, главным образом путем блокад и иными средствами; г) политическая пропаганда, идеологические диверсии, направленные на моральное разложение противника и обостре-ние существующих социально-политических противоречии.

После Второй мировой войны военные мыслители Зарубежья проявили особую проницательность. Четко зафиксировав, что техника стала ведущей осью военного дела, сделав выводы о всеускоряющемся техническом прогрессе, решающей роли авиации и о том, что война отныне будет «войной ужасающих разрушений издалека», ведущие авторы сосредоточили внимание на другом ее аспекте — «военно-философском парадоксе» (по выражению А. Зайцова) — всевозрастающей роли партизанской формы борьбы, или «малой войны». Правда, А. Зайцов говорил о ней как о примитивной форме, но вот Б. Хольмстон-Смысловский, Е. Месснер и другие уже так не считали, уделив ей пристальное внимание, вплотную занявшись развитием ее теории.

Этапом на этом пути следует считать книгу Б. Хольмстона «Война и политика. Партизанское движение» (1957). Война, по его убеждению, из трехмерной субстанции (на суше, в водной и воздушной стихиях) перешла в четырехмерную, ибо теперь она ведется и за душу солдата, душу воюющих наций. «Доминирующая идея динамизирует воюющие нации, — говорит автор, — идеи рождают психику, а психика создает бойца и новые формы боя». Он полагал, что в двадцатом веке такой идеей стала идея коммунизма и ее производные — революции и всевозможные освободительные движения, что именно революционная обстановка породила малую войну. Хольмстон указывал, что истоки ее теории находятся в марксистско-ленинском учении о революционных войнах, а Советский Генеральный штаб — автор современной ее доктрины и опытнейший ее организатор. (Думается, на тот момент утверждение справедливое.) Для малой войны характерно, что ведется она в тылу неприятеля и посредством нее решаются задачи разру—

490

шения коммуникационных линий, уничтожения сети связи и различных объектов управления и обеспечения, ведения глубокой разведки, организации политического террора и экономического саботажа и т.д.

Описав тактику, «оператику», стратегию, психологию партизанской войны, Хольмстон-Смысловский призвал военных специалистов не гнушаться глубоким и детальным ее изучением, ибо «классическая военная наука должна найти принципиальные способы политических противодействий или радикальных методов огневой борьбы против... Малой Войны»⁹⁸.

Оригинальную трактовку характера современной войны предложил Е. Месснер, уделив серьезное внимание иррегулярству. Он показал шесть его типов: народное неповиновение и саботаж, вредительство, диверсия, террор, партизанство, восстание; сделал вывод о том, что революцию на войне одолеет лишь контрреволюция, в борьбе против иррегулярства победу дают не карательные экспедиции, но овладение душой народа. Углубляя изучение иррегулярного «воевания», Месснер заметил, что побуждениями к нему были месть оккупанту, освобождение страны, политико-социальный переворот и т.д. «Такую смесь, путаницу идеологий, безыдейной злобы, принципиального протеста, беспринципного буйства, — говорил писатель, — нельзя было не назвать мятежом»⁹⁹. В непрерывности и расширении этого процесса после 1945 г. Месснер увидел новую форму войны, которой дал наименование «мятежевойна». В своем труде «Мятеж — имя Третьей Все — мирной» (19.60) предсказал, что следующий мировой катаклизм примет именно такие очертания; в начале 70-х годов он провозглашает факт уже развернувшегося предсказанного действа, сокрушаясь, что «свободный мир» не осознает происходящего. «Многое происходит в мире непонятного, если смотреть — через призму устаревших понятий о войне; но взгляд через новую призму — Мятежевойна — пояснит многое. Тогда мы перестанем называть криминальными происшествиями стратегические действия в рамках мяте-жевойны... Надо перестать называть беспорядками то, что является оперативными и тактическими эпизодами Мятежевойны...» — писал профессор Месснер¹⁰⁰.

Правда, Месснер и другие авторы в Зарубежье несколько наивно полагали, что инициатива в этой уже развернувшейся всеохватывающей войне принадлежит исключительно «Красномоскве», что ею, во имя разжигания революционной, классовой борьбы, инициируется большая часть террористических акций, всевозможных волнений, движений студентов и т.д., вплоть до поддержки и субсидирования в странах Запада анархо-нигилизма, наркомании, разврата, всего того, что повышает интенсивность Мятежа. Но если иметь в виду сущностное выявление «лика современной войны», то, думается, «учение» не только вполне адекватно отражало реалии времени, но и представляло собой предвидение.

Советская военная мысль, поначалу имевшая серьезнейшие разработки и обобщения опыта в области малых войн, постепенно укрывшись за грифами секретности, и саму теорию проблемы сделала недоступной сознанию армии. А ей, чем ближе к концу XX века, тем чаще приходилось сталкиваться именно с такой войной. И совершенно справедливо пишут современные ученые А. Усиков и В. Яременко: «Наложение табу на изучение

Краткий очерк военной мысли Русского Зарубежья

491

«малых» войн, мотивов их возникновения, особенностей стратегии и тактики иррегулярных формирований постепенно привело к плачевным результатам; в военно-теоретическом плане Россия оказалась далеко позади требований времени. Неумение «манипулировать» угрозами (кроме глобальных империалистических), апелляция к стратегии Великой Отечественной войны (как будто не было Кореи, Вьетнама, Египта, Афганистана), фактическое отсутствие учебных программ в академиях и училищах по войнам новейшего времени стали одной из причин российских военных поражений и политических неудач»¹⁰¹.

Правота исследователей очевидна. Как очевидно и то, что зарубежная русская военная мысль верно и своевременно услышала голос «малой войны». И так ли далеки от истины были военные писатели эмиграции, когда предсказывали образование континентальных государственных групп — Пан-Америки, Пан-Европы, Пан-Азии... и межконтинентальные войны XXI века, что придут на смену коалиционным? При этом Россия, с тяготеющими к ней государствами — «часть Света», сама «континентальная группа», одна из 5–6 мировых сил, — должна быть мощной, в готовности к отражению натиска и с запада и с востока¹⁰*².

Таковы некоторые аспекты понимания войны как неизбежного явления социальной жизни, отношения к войнам и определения их характера, присущие военным писателям эмиграции. Это их военно-философское основание, опираясь на которое они пытались наметить верные пути строительства будущей армии России.

Дата добавления: 2015-08-27