Читайте также: |
|
Цефализация напоминает развитие цветка. Из незаметного зернышка пробивается стебель. Стебель наливается, растет, от него ветвятся тонкие побеги и, наконец, на вершине его набухает крохотная цветочная почка. Она зреет, в недрах ее пульсируют соки, переплетаются тысячи волокон. И вдруг созревший бутон в одно солнечное утро раскрывается цветком.
«Как только в качестве меры (или параметра) эволюционного феномена берется выработка нервной системы,— писал антрополог и палеонтолог Тейяр де Шарден,— не только множество родов и видов строится в ряд, но и вся сеть их мутовок, их пластов, их ветвей вздымается, как трепещущий букет. Распределение животных по степени развитости мозга не только в точности совпадает с контурами, установленными систематикой, но оно придает древу жизни рельефность, физиономию, порыв. Такая непринужденная стройность, неизменно постоянная и выразительная, не может быть случайной».
Но в нашем сравнении цветок рождается из зернышка — изумительно совершенного, микроскопического шедевра, где в недрах клетки спрятано описание будущего цветка. Оно зашифровано в гирлянде молекул, которые сцеплены между собой наподобие бус, скрученных спиралью. Растение строится по выработанному стандарту.
Цефализация — единственное в своем роде явление. Заманчиво предполагать, что она развертывается по какому-то четкому плану, таящемуся в живом существе. Подобные или близкие идеи разрабатывали некоторые крупные и оригинальные ученые: Г. Осборн, О. Абель, Л. С. Берг, Д. А. Соболев.
Другие ученые, начиная с Ламарка, предполагают способность живых существ наследовать благоприобретенные качества, развивать — из поколения в поколение наиболее активно действующие органы и тем самым как бы самосовершенствоваться. Однако до сего времени не доказана возможность наследования признаков, накопленных в процессе индивидуального развития.
Некоторые ученые основывают все виды эволюции животных на действии естественного отбора, выбраковывающего неудачные отклонения от стандарта и любовно лелеющего «все передовое и прогрессивное». Известный биолог А. Н. Северцов выделял два вида эволюции. Благодаря одному возникает великое разнообразие живых существ, которые как бы распространяются на определенном достигнутом уровне сложности и совершенства. Но есть еще прогрессивная эволюция — ароморфоз, способствующий «общему подъему энергии жизнедеятельности животных» и направляющий развитие нервной системы, психики.
В первом случае перед нами результат отбора случайных отклонений от стандарта, изменений генетического кода (с последующей закономерной реакции организма, нейтрализующей эти отклонения), и естественного отбора, оставляющего на поле жизни наиболее приспособленные создания.
Во втором случае дело представляется более сложным. «Естественный отбор, или переживание наиболее приспособленного, не предполагает необходимо прогрессивного развития — он только подхватывает появляющиеся изменения, благоприятные для обладающего ими существа в сложных условиях его жизни» (Ч. Дарвин). На эту особенность отбора обращали внимание многие биологи. Слепой отбор должен одинаково равнодушно относиться как к излишне усложненным, так и к излишне примитивным организмам. Но мы видим воздымающуюся линию прогресса, цефализации, а ничего противоположного, такой же линии регресса, не наблюдается. Живая природа явно предпочитает прогресс!
Особенно впечатляющи и до сих пор во многом еще убедительно не объяснены факты предварения полезных свойств. Оказывается, нередко у животных заранее появляются те особенности строения организма, которые будут полезны и окончательно закрепятся много позже. В животном как бы мерцают искры будущего пожара.
Например, у молодого шимпанзе значительно больше признаков, сходных с человеческими, чем у взрослой особи. А человек? У ребенка голова в несколько раз больше по отношению к туловищу, чем у взрослого. Уж не встречаемся ли мы тут с человеком будущего, проявляющимся в образе ребенка и существующим в нас самих, но обреченным на постепенное угасание?
Вряд ли можно принять такую гипотезу. Предварение признаков определенно подчеркивает огромные возможности, можно сказать, излишние возможности, скрытые почти во всех живых созданиях. Эти признаки накапливаются от поколения к поколению и ждут лишь благоприятных условий, чтобы развернуться во всем своем великолепии. Но тогда подобные излишества, груз подавленных способностей явился бы помехой, затруднил бы существование. И более простые, рациональные создания оказались бы в привилегированном положении. Только безумный счетовод будет использовать вычислительную машину там, где достаточно обойтись пальцами двух рук.
«Соединение в одно целое элементов, бывших первоначально разъединенными, установление все большей сложности организации, все более тесной связи между частями и всё усиливающееся подчинение их задачам целого с утратой самостоятельности — весьма типичны для общего направления эволюции. Организмам присуща некая «целестремительность» — стремление к осуществлению заложенной в каждом из них цели», — писал в 1924 году Д. А. Соболев.
Здесь речь идет как бы о предвидении будущего, о предварении полезных признаков. Например, у детенышей обезьян череп больше похож на человеческий, чем у взрослых особей. В подобных явлениях можно усмотреть (о чем неоднократно писалось) намеки на некую направляющую силу. Спрашивается, какую цель преследуют развивающиеся животные, и что наделило их сознанием (или ощущением, инстинктом) этой цели?
Когда говорится о цели природного процесса, можно подозревать два «намека». Или речь идет о всевышнем разуме, постоянно направляющем волею своей все малые и большие процессы в мире. Тогда следует отказаться от научного метода, фактов и логики, погружаясь в поэтические аллегории, религиозные легенды. Ведь было бы глупо пытаться постичь замысел Творца. О нем остается лишь догадываться, основываясь либо на Священных Писаниях, либо изучая свидетельства творения.
Можно целенаправленность понимать как проявление четких связей, как бы деталей единой машины. Тогда, зная расположение деталей и принцип действия механизма, можно говорить с большой долей вероятности о последствиях. Например, зная механизм «небесных сфер», астрономы еще два-три тысячелетия назад умели предугадывать солнечные и лунные затмения. А еще раньше здравый смысл и опыт наших предков помогали им верить в неизбежные закаты и восходы светила.
Есть ли цель развития жизни в таком, научном смысле? Мнения ученых, как и следует ожидать, расходятся. Одни (Д. А. Соболев, Л. С. Берг) указывают на предопределенность прогрессивной эволюции. Другие говорят о случайных отклонениях от «нормы», накоплении их и отсюда о кажущейся направленности Мол, если она и существует, то не во внутренней «целеустремленности» жизни, а в действии естественного отбора.
«Изменчивость и наследственность являются основными предпосылками эволюционного процесса. Неуклонность пути эволюции... зависит как от изменения условий среды, так и от изменений в строении (функции) организма» (И. И. Шмальгаузен). И еще: «Неопределенность, объективная случайность наследственной изменчивости — единственный путь для длительной прогрессивной эволюции».
«Направленность эволюции отнюдь не предопределена, она вызывается определенным соотношением между органическими формами и средой... Только отбор, определяющий историческое развитие организмов, является творческим началом, создающим эволюцию» (Н. П. Дубинин).
Хотелось бы разобраться в причинах прогрессивной эволюции, усложнении организации живых существ. Какие земные и космические силы движут цефализацию? Что заставляет ее подниматься с одной ступени на другую, наперекор извечному стремлению неживой материи к упрощению, тепловому равновесию, к состояниям с максимальной энтропией и минимальной сложностью?
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Феномен человека | | | Ограниченность естественного отбора |