Глава 19: Приличный Человек. - Я поговорил с Брентом, - сказал Спенсер

- Я поговорил с Брентом, - сказал Спенсер. Было хорошо узнать, что эти двое хотя бы разговаривают, хотя это было ложью, и это было вовсе не хорошо, и я не смог даже особо обратить внимание на то, как много саркастических подколок я мог бы выдать, если бы мне не было плевать. Интересно, было ли мне когда-нибудь НЕ плевать, даже когда все было хорошо. - Райан, - нетерпеливо сказал Спенсер, и я перевел взгляд с куска серой стены на него. Мне надо было давать интервью прямо сейчас. Семьдесят шесть интервью. Два миллиона до экспоненты Пи. Был ранний полдень, концертный зал гудел торопливыми голосами, пока техники все готовили к еще одному выступлению. Мы ждали, будто ничего не изменилось. Но должно было.

- Боже, под чем ты? - беспокойно вздохнул Спенсер.

- Чуть того, чуть другого, - честно ответил я. Что бы я ни находил, все было в ограниченном количестве. Когда я делал что-либо с излишком?

- Слушай. Я не знал о Жак и Бренте. Ты же знаешь, я бы сказал тебе, так ведь? Если бы я только знал. То есть, она его бросила, так что вы двое может сможете забыть об этом. Мы не должны позволить ей стать такой.

Такой, которая нас разобьет. Нет, я бы никогда не позволил ей стать таким человеком. Ни для группы, ни тем более для меня.

- Она все еще моя девушка, - сказал я, не зная, что имел под этим в виду. У нее до сих пор были вторые ключи от моей квартиры. Она много плакала и извинялась, сказав, что если она может жить с моим отвратительным маленьким эпизодом с техником, то я тоже смогу смириться с ее походом налево. Не знаю, сказал ли я, что мне было жаль. Я вообще говорил это? Говрил ли я это всерьез? Она сказала, что теперь все было хорошо. Что он исчез. Сказала, что я отдалился. Не из-за него, не так ли? Конечно же нет. Я трахнул ее, чтобы доказать это. - Новая страница для нас, - сказал я Спенсеру, повторяя слова Жак. Она сказала что-то насчет того, что нам, может быть, стоит попробовать сделать следующий шаг вместе. Единственный шаг, который мы могли сделать, - это шаг вперед с подоконника.

Сердце Брента было разбито. Мне почему-то было жаль.

- Хочешь поговорить об этом? - предложил Спенсер. На самом деле он не хотел, чтобы я говорил об этом. Я покачал головой. - Как насчет Брендона? Хочешь поговорить о нем?

Я слышал, как в гримерке пели Джо и Энди, звук разносился оп всему коридору, до нас. Джо был вне себя от счастья, что педик свалил. Меня не задевало это. Подумаешь, ушел. Будто кому-то есть дело. Не мне.

- Почему ты делаешь это? - спросил я Спенсера между тем. Он хватался за соломинку. Он всегда был тем парнем, который старался удержать нас вместе, но он знал, что мы были просто посмешищем. Он метался между Хэйли и этой группой, будто не мог решить, что ему следует выбрать. Но вот кем он точно не был, так это трусом. Он не мог признать поражения. Не мог уйти. В нем этого не было.

Я проиграл. Все они выиграли. Я мог признать свое поражение.

- Ты вообще спал прошлой ночью? - спросил он, игнорируя мой вопрос, и... что это? Что за допрос с пристрастием? - Боже, выспись уже на хрен, Райан, и не принимай ничего. - Спенсер подошел и выхватил у меня фляжку, а я запротестовал и попытался ее вернуть, но он положил ее в карман. - Брендон ушел. Смирись с этим, хорошо? Не... Не надо вот этого жалкого бухла и наркоты, потому что это не выход! Что в нем такого, что так выводит тебя из себя?

- Ничего.

- Тогда соберись, - сказал Спенсер с явным разочарванием в голосе.Он направился к гримерке, и во мне вскипела злость. Все, блядь, просто уходят. Спенсер, Брендон. Будто меня так просто бросать. Будто у них есть право. Я крикнул:

- Вы с Хэйли все еще не вместе? И как это действует на тебя? Когда ты вернешься в сраный Цинциннати, думаешь, Сьюзи узнает тебя? Я вот сомневаюсь. Я думаю, она просто, блядь, заплачет. - Я вздохнул и закрыл глаза, слушая удары и крики, разносившиеся по коридорам и комнатам. Боже, да Сьюзи разревется как белуга.

Внезапно на меня набросились, и я упал на пол, а потом последовала каша из рук и неловких ударов, борьба, сопровождаемая громким, злым матом, а потом появились Брент и Пит, и Зак оторвал от меня Спенсера и оттолкнул его прочь. Спенсер матерился, что мне лучше никогда не произносить имя его жены или дочери снова, когда я даже ни хрена ничего не знаю, иначе он...

Нижняя губа болела, во рту появился привкус железа.

- Я не знаю, что с тобой делать! - воскликнул Пит, подняв руки и глядя на меня на полу, а потом на Спенсера и Зака. - Больше не знаю, что делать!

- Он ударил меня, - заметил я.

- Хорошо, что хоть кто-то это сделал! - рявкнул Пит. - Иди, проспись, блядь! - Он врезал по стене, уходя, но Брент все еще был здесь, и, может, ему было приятно. Скорее всего.

- И она выбрала тебя, - сказал он скептически. В его глазах застыла злость, когда я поднимался на ноги. А почему бы ей не выбрать меня? Я привлекательный. Богатый. Знаменитый. У меня клевая задница. - Ты серьезно переживаешь из-за Брендона? Блядь, это так отвратительно.

- Пытаюсь забыть Жак вообще-то. Мне кажется, или она действительно растолстела? Отвратительно, серьезно.

- Ты так и напрашиваешься, чтобы я выбил из тебя все дерьмо, да? - спросил он, а я не был в этом уверен. Может быть. Нет. Это больно. Нет, это было бы вообще не хорошо. - Все лето ты бухал и вел себя, как долбоеб, но теперь ты добавил и оскорбления в свой репертуар. Вообще зашибись. Теперь даже Спенсер тебя ненавидит. Я знал, что педик в нашей команде до добра не доведет, но, блядь, я не понимал, что это случится, потому что ты с ним свяжешься. Блядь! Я сказал Нэйту, что не хотел членососа в нашем автобусе, а в итоге оказался с ним в одной группе. - Он усмехнулся. - Но зато я хотя бы увидел, как вас обоих, неженок, избили. Мне немного лучше от этого.- Что за Нэйт? - устало спросил я, пытаясь следовать за его мыслью, но не справляясь с этим, хотя я в полной мере понял общий смысл его послания: "Я ненавижу тебя". - Ох, - добавил я потом. Я знаю, где я видел, как избили Брендона. Сент-Луис. Он принял это как мужчина. Он выглядел чертовски шикарно даже с кровью на лице. В голове зазвучала мелодия, низкий, мягкий голос, и я подумал о Джон Уокере и о том, какой у него был чертовски хороший голос. Мне надо было догадаться, что он никогда не сдавал Брендона. Это было бы так важно месяц назад. Даже два дня назад. В этом и была бы разница, это могло бы стать определяющим моментом в моей жизни. Но теперь это неважно. - Неважно, - сказал я Бренту. - Ничего не важно. Все это упущенные шансы. В этом и вся жизнь. Джон все равно был просто случайным парнем. Его бы быстро начало тошнить от меня.

- Что за Джон? - теперь спросил он. Мы потеряли друг друга: его мысли там, мои здесь, и мы больше никогда не встретимся - Брент и я. - Очередной твой бойфренд?

Я сжал зубы. Брендон не был моим...

- Просто из любопытства, ты берешь или даешь, Росс? - Мои внутренности перевернулись сами по себе. Губы Брендона на моей спине, тихие подбадривания, когда он входил в меня, я задрожал и кончил, обожая каждую секунду этого.

- Уйди, - сказал я наконец, чувствуя тошноту. - Уйди на хуй.

Он еще раз посмотрел на меня, качая головой.

- Проспись. У нас выступление через несколько часов. Даже такие педики, как ты должны делать свою работу.

- Смешно то, что я до сих пор трахаю девушку твоей мечты, - заметил я, и у него был убийственный вид, когда он рванул по коридору. Я судорожно порылся в карманах и только потом вспомнил, что Спенсер забрал мою фляжку. Козел.

* * *

Было что-то грустное в опустевших после выступлений залах. В воздухе витал смрад прижимавшихся друг к другу людей, и все, что оставалось, это пустота, бумажные стаканчики, порванные листовки и билеты, может быть даже порванное ожерелье где-то там, или в огромном, пустом холле, который теперь звенел от своей пустоты, или среди рядов опустевших сидений, будто растоптанные тела, покинутые на поле битвы. Все доказывало, что здесь что-то произошло и теперь уже закончилось. Может быть сегодня парень и девушка понравились друг другу в толпе. Может быть кто-то нашел человека, с которым ему суждено быть. Но не я. Не те, кто был на сцене.

Чем больше мы сводили людей, тем больше расходились мы сами. Тем больше людей исчезало.

Мне не стоило удивляться. Люди всегда считали, что они могли просто бросать меня. Даже моя мать. Серьезно, уже тогда следовало догадаться, что я был проклят, когда она открыто пренебрегла природой и забила на меня.

- Мистер Росс?

Я оторвал глаза от теперь уже пустой сцены и посмотрел в сторону, откуда на меня с опаской смотрел менеджер концертного зала с папкой для бумаг в руке. Он был старше меня, но обращался со мной так, будто это я был старше. Это как-то удручало - эта инверсия мира.

- Я уже закрываю двери. Вам нужно идти.

Я сделал глубокий вдох, борясь с тошнотой. Может быть, это что-то внутри меня, часть меня, которую я не мой избежать. Будто я был проклят. И все это - успех и слава - просто дополнительные пути к тому, что мир пытался сказать мне, что я могу иметь все, кроме того, что я хочу.

- Я один остался? - спросил я.

- Да.

Он не сказал мне ничего, чего я еще не знал.

Он спросил:

- Вы хорошо себя чувствуете?

У меня было похмелье и меня вырубало, я не особо помнил последние двадцать или около того часов. Он ушел. Мы отыграли выступление. Мы с Жак пошли к ней. Не мог уснуть. Она была на вкус.... Не смог выдержать свои же мысли. Ушел домой. Выпил какие-то таблетки.Вместо ответа я поднял чехол гитары, которая лежала рядом на полу, закинул его на одно плечо, и этот мужчина вывел нас из-за кулис в ночь. Шел несильный дождь, больше моросил, и мужчина завел разговор о том, что обещали дождь на протяжении всей следующей недели, что было приятно принять нас, что он надеялся увидеть нас снова и спокойной ночи. Я умудрился поймать такси, слишком долго простояв под дождем, залез внутрь, вытер воду с лица и бесцеремонно сжался в комочек на заднем сидении. В теле чувствовалась слабость, кожа была потной и липкой, но не от выступления или дождя, а от ломки.

Когда я пришел домой, путь к спальне преграждал мой чемодан, открытый и полупустой. Зияющая дыра, пожирающий рот. Мне нужно будет только несколько рубашек до конца следующей недели или около того, пока мы не покончим с этим туром. Мне нужно было собрать вещи. Мне нужно было поторопиться, подготовить все.

Я этого не сделал.

Я зашел в спальню и разделся, скинув одежду в кучу у ног, пока не оказался голым. Две девушки упали в обморок сегодня. Я не мог понять из-за чего. Из-за этого тела? Это только оболочка.

Я скользнул под одеяла, закрывая глаза. На простынях были пятна спермы, на простынях остался запах пота. Мне нужно было постирать их. Сжечь их. сразу же выбросить их. Они всегда будут пахнуть ИМ.

Он не пришел сегодня. Уильям сказал, что он уехал обратно в Сан-Франциско, но я думал, что это было сделано специально. Оказалось, что нет. Мы вышли на сцену, отыграли последнее лос-анджелесское шоу, ушли со сцены, а он так и не пришел.

Хотя он все равно придет, когда мы будем в Сан-Франциско. Он еще приползет обратно.* * *

Раньше Брендон работал в Winterland Ballroom с Уильямом, и он говорил мне, что с нетерпением ждал два наши выступления там, но сейчас его с нами не было. Даже перспектива встретить старых друзей была для него недостаточной, чтобы стиснуть зубы и вытерпеть мою компанию. В итоге он не мог меня видеть. Уильям, который ненавидел меня так же, как и все остальные, если не больше, тусил со служащими концертного зала, когда я вышел из автобуса после обеда. Сон наконец пришел ко мне после двух ночей беспрерывной бессонницы, но я не чувствовал себя отдохнувшим. Наоборот, я проснулся и понял, что это реальность, а не сон, и поборол горький привкус во рту.

Брендон будет здесь сегодня. Он все равно в Сан-Франциско, так что он придет. Он понял, что совершил ошибку, что он не может сказать мне "нет". Я устанавливаю правила. А он подчиняется. Я наполовину ожидал, что он уже где-то за кулисами, болтает с Заком, настраивает оборудование, меняет струны на какой-нибудь гитаре, а потом бросает на меня извиняющийся взгляд, и я его приму. Конечно, приму, если увижу, что он как надо раскаялся. Я скажу ему, как он был не прав, уйдя вот так, а он попросит прощения с полными сожаления глазами, и я скажу ему просто забыть об этом, моя рука на его шее, притягивая его ближе. Он устранит пробел между нашими губами.

Но его нигде не было.

Пит делал заметки касательно коробок с мерчем, которые были сложены в кучу у сцены, и я подошел к нему, пытаясь сосредоточиться на деле.

- Когда саундчек? - спросил я, и он поднял глаза, будто был сильно удивлен видеть меня бодрствующим.

- Он кончился. Мы провели его без тебя. Все нормально, серьезно. Ты под чем-то?

- Нет. - Я даже незаморочился обидеться. Я потер нос, по мне пробежала дрожь. Мне не нужно было зеркало, чтобы знать, как я выгляжу - бледный и усталый, как какой-то нарик. Я мог справиться с наркотиками и алкоголем. - Брендон уже здесь?

Он посмотрел на меня с недоверием.

- Он ушел. Помнишь?

- Его вещи до сих пор в автобусе.

Пит почесал голову, кивая, будто пытаясь отвлечься от сего-то неприятного.

- Уильям сказал, что он отнесет их Брендону позже. - Он вздохнул. - Стремно для других парней, им приходится делать работу Брендона. Хотя это только на несколько выступлений. Мы справимся.

- Наверное.

Пит быстро проводил меня в гримерку, где ждала еда, и я сел на диван, уплетая безвкусные мини-сэндвичи. Я продолжал ждать, что Брендон появится. Может, ему просто страшно, зная, как сильно он облажался. Я могу быть милосердным.

Концертный зал открыл свои двери, и его не было. Я начал курить, чтобы хоть чем-то занять свои руки, колени дрожали, ладони потели, глаза стреляли в сторону двери каждые несколько секунд. Сидеть на одном месте стало невыносимо, поэтому я начал бродить оп закулисью, удостоверившись, что меня оповестят о его приходе в ту же секунду. Группа разогрева готовилась, ее участники подходили ко мне поговорить и сказать, как сильно они ценили возможность выступать перед нами, передо мной в особенности, перед Райаном Россом, каким я бым потрясающим на их взгляд, как вдохновляюще было мое стремление, то, как я выкладывался, и я пытался улыбаться, зная, что выглядел страдающим от похмелья и незаинтересованным. Они быстро оставляли меня в покое.

- Ну и? - спросил я Энди, когда он проходил мимо, и он пусто посмотрел на меня, из чего я понял, что новостей не было.

Брендона не было и когда мы вышли на сцену. Толпа прыгала и визжала, Брент и Спенсер вышли первыми, Джо подождал несколько минут и потом пошел за ними, повысив звук криков, свиста и апплодисментов, и потом наконец вышел я. Я чувствовал себя как привидение. Единственное, по чему я узнал, что я еще существую, была их реакция.

- Прекрасный Сан-Франциско! - Джо уже орал в свой микрофон, когда я дошел до своего. - Как поживаете сегодня?

Плохо.Зал был огромен. Сотни и сотни человек сливались в одно море голов, а когда я посмотрел наверх, я увидел людей на балконе, который был в центре, и все они стояли и хлопали в ладоши. Их было тысячи. Нас было четверо. Раньше меня жутко пугали такие ситуации, но сейчас мне было по фиг.

Мы спели три песни, когда Энди поспешил ко мне, чтобы передать следующую гитару. Подростки визжали и топали, Джо болтал херню в свой микрофон о том, как мы ценили их присутствие и поддержку, что это было дьявольское лето, и тому подобное. Я схватил Энди за руку, когда он собрался уйти обратно.

- Брендон здесь?

- Нет! - сказал он, перекрикивая шум. - Он не вернется, чувак. - На его лице на секунду промелькнуло сожаление, тут же исчезнув, будто он вспомнил что-то, о чем не хотел знать. Мне всегда нравился Энди за его объективность, за то, как он видел себя - как аутсайдер, наблюдающий за своим окружением, как курил каждый день, потерявшись в своих мыслях. Но даже он не мог сохранить эту объективность сейчас, после того, как узнал, чем занимались двое мужчин в автобусе, когда он был там. Мне было бы стыдно, если я мог бы чувствовать. Вместо этого я чувствовал, что сломался.

Девушка из первого ряда кричала мне жениться на ней.

Ко мне подошел Уильям, чтобы дать двенадцатиструнную гитару, когда мы собрались играть Miranda’s Dream.

- Ты знаешь, где Брендон? - спросил я его, забив на то, что я был на сцене, что они хотели, чтобы я пел и прыгал перед ними как марионетка. Я мог бы петь об историях, я мог бы петь о фактах, грехах или трагедиях, но это не значило, что они имели на меня права. И если я решил задать вопрос Уильяму посередине концерта, то я это сделаю.

- Слушай..., - начал Уильям, и я знал, что он собирался соврать, поэтому сказал:

- Не пизди мне. Ты знаешь, где он, так что даже не начинай. Где он?

- Рай, - сказал Джо, подойдя к нам, на нем висела гитара. Он злобно посмотрел на меня и кивнул в сторону толпы. Уильям воспользовался шансом сбежать со сцены, и я сердито смотрел ему вслед. Я подключил гитару, пройдя к микрофонной стойке и наступив на нужные педали. Давайте играть эти сраные песни тогда.

Когда мы закончили выступление и сошли со сцены, Уильям попытался спрятаться за спиной Зака. Я схватил его за руку и утащил подальше от остальных, злобно глядя на него.

- Ты скажешь мне, где он.

Уильям выпрямился. Он был выше меня, пытаясь выглядеть решительным и непробиваемым.

- Ни за что.

- Ой, а вот это мы посмотрим, - ядовито сказал я, а его глаза расширились, и он осторожно отступил назад.* * *

Кастро стрит, Сан-Франциско. Центр геев. Мог бы и догадаться. Было уже за полночь, но улицы не были пустынны. Совсем. Думаю, меня оттрахали взглядом за последние пять минут больше раз, чем за все лето, и это о чем-то говорило. Меня тошнило от этого.

Я нес картонную коробку, в которой некогда были футболки Followers, а сейчас она была полна оставленными Брендоном вещами. Я порылся в них в такси. Несколько книг. Носки. Рубашки, которые я узнал. Бессмысленное барахло, которое каким-то образом составляло жизнь одного человека, но у Брендона должно было быть больше, чем только это. Будто Брендон мог исчезнуть, если бы захотел. Он исчезал уже раньше.

Я наконец заметил химчистку, о которой сказал мне Уильям. Хотя бы про это не соврал. Я остановился у темных окон, чувствуя себя не в своей тарелке и злясь от этого, от того, что он заставил меня делать это. Я со злостью посмотрел на парня, проходившего мимо и оглядывающего меня с ног до головы.

- Ты, бля, чего-то хотел? - злобно рявкнул я, а когда он ничего не ответил, но продолжил смотреть на меня, я слышно процедил, - Пидр.

Парень громко фыркнул, но пошел быстрее, и я быстро постучал в дверь магазина. К моему удивлению свет включился почти моментально, хотя я был уверен, что это был розыгрыш, и Уильям просто сказал что попало, чтобы отвязаться от меня.

Свет из подсобки осветил стойку, а за ней полки для вещей, и я увидел силуэт здоровенного мужика, который шел к двери. Ему было около сорока, лысеющий и плотно сложенный, у него была круглая как мяч голова, пронзительные глаза. Я думал, что у такого мужика, как он, будет низкий, зычный голос, но когда он открыл дверь и сказал "Ну, дорогуша, ты явно не Билли", его голос был женоподобным и сюсюкающим.

- И не говори.

- Какой дерзкий, - добавил он, широко улыбаясь.

- А...

- Я знаю, зачем ты здесь, сладкий, - перебил он меня, прислоняясь к косяку. Он с явным любопытством изучал меня, и ему удалось заставить меня отвести взгляд. Я заметил каблуки под штанинами его джинсов. КАБЛУКИ. - Я видел тебя в журналах. Однажды видел тебя по телеку тоже. Постоянно гоняют в ночном радиоэфире одну твою песню.

- Так и есть.

- И во что это превращает тебя? В нового Боба Дилана? - спросил он, а когда я не ответил, он продолжил. - Я не очень люблю Боба Дилана. Слишком депрессивно. Может, ты новый Джон Леннон, Лу Рид или один из тех парней. Через двадцать лет твое имя будет в этом списке, что довольно смешно на мой взгляд. Я вижу только сильно запутавшегося молодого человека.

- Я не запутался, - возразил я.

Он засмеялся:

- Ну разве ты не милашка?

- Брендон здесь?

- А у тебя есть сигарета? - парировал он, и я порылся в карманах и нашел полупустую пачку. Он забрал ее полностью, достал одну сигарету и засунул в карман остальное. - Он наверху. - Он прикурил сигарету и жадно затянулся. - Думаю, я загляну в бар, посмотрю, может, получится перепихнуться. Дам вам, ребятки, немного уединения.

- Это не...

- Серьезно, не переживайте, я НИЧЕГО не прерву. Меня не будет ВСЮ ночь.

- Я здесь не для этого, - сердито огрызнулся я. Или для этого. Может, я намеревался сделать только это. Найти его, не сказать ничего, просто свалить его на первую попавшуюся свободную кровать и поцеловать каждый его дюйм, а потом трахать его всю ночь. Сказать ему забыть об этом. Это была просто глупая ссора. Она ничего не меняет. Мы сможем вернуться к тому, что у нас было.

Пожалуйста, пусть это будет так же легко.

- Конечно, дорогой. Как скажешь. - Он вышел, оставив меня держать дверь открытой. Он тут же пошел прочь, но оглянулся через плечо и добавил. - Знаешь, это что-то значит. Что ты пришел. - А потом он ушел, каблуки цокали по бетону под его ногами, бедра слегка покачивались.- Какого хрена? - тихо спросил я себя прежде чем войти внутрь. С какими людьми Брендон ассоциировал себя?

Я быстро дошел до подсобки, следуя за включенным светом, и, конечно же, нашел лестницу наверх. Наверху проход блокировала дверь, но она не была заперта, и я вошел внутрь чьей-то квартиры, предположитьно, того парня. Я стоял в маленьком, темном коридоре, слушая, как хрипело радио в одной из комнат, но не зная, в какой точно.

Я тихо пошел дальше, прежде чем услышал гитару из комнаты слева. Песня. Одна из наших. Одна из моих.

Я покрепче схватил коробку, а потом открыл дверь. Она поддалась со скрипом. Это была маленькая спальня, если не обращать внимания на то, что здесь вообще не было кровати, только матрас и шкаф, и на матрасе спиной ко мне сидел парень, лицом к окну, и у него была гитара, на которой он играл, тихо подпевая. Окно закрывала зеленая занавеска, но ткань была неплотной, и сквозь нее просвечивали красные огни бара напротив, постоянное и тошнотворное "Открыто". И вот где он прятался. Вот оно, королевство, которое он выбрал вместо меня.

Доски пола скрипнули под моими ногами, когда я вошел, и Брендон спросил:

- Они вернулись к тебе по поводу той работы, Терри?

Я помедлил, сдерживая дыхание.

- У меня могла бы быть работа для тебя.Брендон вскочил быстрее, чем это было возможно человеку, держа гитару за гриф и глядя на меня широкими глазами. Он выглядел так, будто его мозг пытался понять то, что пытался понять я в ЛА: ОН. В этом ире.

- Что ты здесь делаешь? - спросил он слишком быстро.

- Принес тебе твои вещи, - пояснил я, направляясь к шкафу и кладя коробку сверху. Сумка Брендона была на полу около матраса, вещи лежали в двух кучах рядом, но это было все. Это все, что у него было?

- Уильям должен был принести мне их.

- Думаю, тебе придется обойтись мной, - сказал я. Он отложил гитару, осторожно прислонив ее к стене. Он, казалось, был в шоке, и я старался не заорать на него, как я того хотел. Брендон, должно быть, был единственным человеком, кто бы выбрал такой притон вместо меня. Все хотели меня. Фанаты. Пресса. Мир. Я был важен. Я имел значение. К черту, что говорила моя группа - все они завидовали. Как сказал тот парень - я был зарождающейся легендой. И Брендон имел смелость заявлять, что ему было неинтересно. - Итак, ты сказал - Терри? А он чудной.

Он неловко улыбнулся.

- Он... Ну, да. Но он хороший парень. Он помогает людям. Обычно тем, кто здесь новенький. - Он не был новеньким, но он явно не показывал этого. Шок проходил, и теперь он выглядел разозленным и обиженным. Это заставило страх во мне стать еще более очевидным, страх, который не уходил с тех пор, как он ушел. - Чего ты хочешь?

- А как ты думаешь, чего я хочу? - парировал я, заставив его отвести взгляд.

- В последний раз, когдя я проверял, ты хотел, чтобы я трахнул твою девушку.

- Уже позаботился об этом.

Его глаза опасно сузились.

- Молодец.

Я прикусил язык, стараясь оставить свои замечания при себе. Вместо этого я сказал:

- Мы только что отыграли концерт. Уил, Энди и Зак запарились выполнять твою работу.

- Оу, так ты здесь ради своей команды? - скептически спросил он.

- Может быть. - Очередная ложь. Группа была счастлива, что он ушел, Зак и Энди злились на меня и на него заодно, Пит был зол как черт на Брендона, а Уильям думал, что я долбоеб, и что Брендону лучше было уйти. Никто не хотел, чтобы он снова был там, кроме меня. Я пристально смотрел на его голые стопы, и заметил, как неоновый свет озарял их каждые четыре или около того секунды. - Боже, я чертовски злюсь на тебя, - вздохнул я без какого-либо сакразма или яда.

- Ты тоже не в моем хорошем списке, знаешь ли.

Я посмотрел на него, чувствуя, как мои внутренности связывались в узел. Конечно же, нет. Он презирал меня так же, как я презирал его, но я имел право вести себя так. У меня были оправдания.Давление. Ожидания. Я просто человек. Я не мог быть той мифической фигурой, которую из меня пытались вырезать. А у него не было ни одного из этих оправданий. - Брендон, я прошу тебя. Я пришел в этот... Я даже не знаю, как назвать это место, - фыркнул я, брезгливо оглядываясь вокруг. - Но я здесь. Хорошо? Ты победил. Так что прекрати вести себя как сучка и делай, что я скажу.

- Я победил? - шокированно спросил он. - Я не пытался ничего доказать! Я не... Думаешь, я проверяю тебя? Я ушел, Райан. Какого хрена в этом непонятного?

- Ты не ушел по-настоящему.

- Эх, еще как.

- Ты не можешь уйти от меня! - зло выпалил я.

- С чего ты это взял? - тихо спросил он, но с явной яростью в голосе, его глаза были темными, но не от желания, каким они были так часто. Противное желанию. Отвращение. - Думаешь, ты можешь контролировать других людей? Меня? Да пошел ты! Я делаю, что хочу, и, естественно, ухожу, когда хочу! И если это все, что ты пришел сказать, то ебаная дверь вон там! Хорошей жизни, придурок!

- Я никуда не уйду.

- Тогда, думаю, эта честь выпадает мне, - огрызнулся он и направился к двери, но я быстро преградил путь, захлопнув дверь, когда он попытался открыть ее. Его глаза были полны открытого неповиновения. Удивительно, как ускользали все маленькие моменты. Легкие прикосновения. Приглушенные слова. Тепло его кожи. И я был так переполнен злостью, что не знал, что делать. Я мог подчинить всех в этом мире своему желанию. Всех, кроме него. Ему нечего было показать, но он сел себя так, будто он был в той позиции, когда мог выбирать. Это было высокомерно, черт возьми.

- Брендон, я приказываю тебе.

- Ты даже не знаешь, чего просишь. Ты не знаешь, как обращаться с людьми, ты...

- У меня было все хорошо, пока не появился ты! У меня, блядь, все было хорошо, а теперь нет! Теперь я просто бесформенная масса! И это твоя вина, только твоя вина, поэтому ты не можешь уйти от меня!Он с трудом сглотнул, но, казалось, сдался. Может быть, тогда, когда моя злость превращала меня в руины, его злость приносила ему ясность.

- Думаю, тебе пора уйти.

- Перестань бороться со мной! - сердито сказал я ему. Я не обращал внимания на то, как в груди колотилось сердце. Черт, я не мог дать ему больше, чем это. Он должен принять это. Должен. - Ты нужен мне в этом автобусе, - твердо сказал я.

Он покачал головой и отступил назад, отошел, от меня, от всех людей, будто я был бомбой, которая вот-вот взорвется. Я прислонился к двери, чувствуя себя глупо, отчаянно и горько.

Ему, казалось, было немного жаль. Возможно. Или я, может быть, просто на это надеялся, что это ранит и его тоже. Что последние несколько дней были такими же мучительными для него, какими они были для меня. Что он скучал по мне. Все вместе. Что иногда это было всем, о чем он мог думать, и потеря нависала над ним, ломая его.

На его лице появилась торжественная решительность.

- Я прошел через слишком многое, чтобы быть чьим-то грязным маленьким секретом.

- Не думай так чертовски высоко о себе. - Когда его глаза сузились, я надавил. - Подумаешь, твой папаша избил тебя и сломал тебе руку. А я, что? Обязан пасть перед тобой на колени, потому что у тебя было трудное детство? Вот и вали на хрен к своему поколению! - Упоминание его прошлого сработало безупречно: его глаза опасно вспыхнули, а его руки сжались в кулаки. Может, он попытается и врежет мне. Спенсер уже врезал, так почему и ему не сделать то же самое?Это было бы легче. Мы бы подрались, и это было бы концом. Я перестал бы думать о нем. Не пришлось бы скучать по нему.

- Ты стоило бы быть пиздецки счастливым быть моим грязным секретом, - сказал я ему.

Он выглядел бесконечно шокированным.

- Боже, ты... Ты вплываешь сюда и приказываешь мне, что делать! Будто я принадлежу тебе, будто имеешь право говорить мне. все это дерьмо! Ты даже не хочешь меня, - прорычал он. - Ты хочешь того, чего я тебя нет. Прямо сейчас - это я. В те разы - это была группа. Как только ты что-то получаешь, ты отпускаешь это, и, в ту секунду, когда это ускользает от тебя, ты бежишь вдогонку. Ты просто запутавшийся маленький мальчик.

- Не смей принижать меня! - яростно выплюнул я. И я не запутался. Терри сказал это, теперь Брендон говорит это, будто у меня какой-то личностный кризис. - Ты понятия не имеешь, как много я поставил на карту ради тебя, ты, неблагодарный гомик!- Все! Убирайся на хуй! - рявкнул он, схватив меня за руку, больно впиваясь пальцами в кожу, но это как-то успокаивало. Если я чувствую боль, значит, я существую. Он распахнул дверь и вытолкнул нас обоих из комнаты в темный коридор. Раз уж у меня не получалось освободиться от его хватки, я толкнул его назад. Его схватка ослабла, и он громко врезался спиной в стену.

Я видел во тьме его очртания, обнаружив, что стою в луче света, лившегося из его комнаты.

- Гы гомик, но ты обижаешься, когда кто-то называет тебя так, - заметил я.

- То же самое и о тебе.

Во мне вскипела ярость, ослепляющий гнев на его наглость.

- Не смей никогда называть меня гомиком, ты...

- Мне плевать! Ты приходишь ко мне домой....

- К тебе домой?!

- Чем бы это ни было! Ты приходишь сюда и думаешь, что есть право, но его нет! - рявкнул он, но в его голосе была боль и какая-то самокритичность. - Не знаю, о чем я думал. Я же, блядь, говорил себе раньше, что ты просто самолюбивый придурок, но я об этом забыл. Я позволил себе... Просто убирайся, Райан.

- Я знаю, о чем ты думал! Ты тащился от того, что спишь с рок-звездой! Может, тебе было хорошо. Кайфовал от этого! С кем-то охренительно знаменитым! Хороший шаг от веливозрастных женатых мужиков, которые трахали твой несовершеннолетний зад в мотелях! Ты такой же, как и остальные! Ты использовал меня, а потом, когда я задел твои глумые сраные чувства, ты свалил!

- Да пошел ты! - горячо выпалил он. - Меня ни на долю секунды не заботило, как знаменит ты был! Блядь, ты не... ты даже не порядочный человек. Ты жестокий, ты злой. Поверить не могу, что позволил себе влюбиться в тебя.Мой ответ был автоматическим, мгновенно скатившись с моего языка.

- Боже, это было бы так убого, что даже я этого не выдержал бы.

Мои слова повисли в воздухе между нами, ужасные и ранящие.

- Уходи, - прошептал он. Его слова были на грани, что-то бОльное, что врезалось в мою кожу, будто острое стекло. Только тогда его слова дошли до моих мозгов, и у меня перехватило дыхание, я был опустошен и запаниковал, будто передо мной каким-то образом открылся целый мир, вселенная застыла в идеальной тишине, и потом это так же внезапно исчезло, выродившись обратно в смятение и хаос.

- С удовольствием, - ответил я.

Я легко нашел дверь, с грохотом захлопнув ее за собой, и потопал вниз по лестнице, чувствуя себя грязным и желая покинуть эту квартиру, это здание, эту улицу, убраться от него, пока это тошнотворное чувство не проникло в мои кости.

* * *

Я сидел на ступеньках закрытой на ночь заправки, наблюдая, как дым сигареты струился вверх в темноте. Энди все еще отливал у обочины, хотя ночь полностью поглотила его, и я не видел его. Автобус был припаркован передо мной, освещенный мигающим фонарем над моей головой. Дверь была открыта, и водительское место пустовало, игравшее радио тихо доносилось до меня. Спенсер сидел на ступеньках автобуса и курил, как и я. Он ни говорил ни слова. Я тоже не сказал ни слова. Когда мы говорили в последний раз, он умудрился избить меня.

Он улетал прямо в Цинциннати из ванкувера. Через Чикаго. Я слышал, как он говорил с Питом, раз уж нас менеджер хотел знать, где мы находимся. Я вспомнил, когда мы были моложе и проводили ночи напролет, слушая вместе радио, делая ставки на то, кто споет ‘how do you do what you do to me, I wish I knew, if I knew how you do what you do to me, I’d do it to you’ быстрее. Это было так невинно. Теперь было по-другому - мы едва выехали из Портленда, но были еще далеки от чертовых куличек, достаточно далеки от Сиэтла. Мне было насрать на сегодняшнюю толпу, и ему было так же. Наши выступления были автоматическими. У нас не было сердца.

Вернулся Энди, поправляя очки на носу.

- У тебя есть сигарета?- спросил он, и я достал их из кармана и дал ему одну. Он сам прикурил, осторожно глядя на меня, будто был обеспокоен, что мы со Спенсером снова подеремся. Теперь они вели себя так осторожно со мной, ну, по крайней мере, техники. Даже Уильям, хотя он не мог знать, что произошло. Что сказал я. Что сказал Брендон.

Но они знали, куда я ходил, и что я вернулся один. Я больше не думал об этом. Не мог думать об этом.

Мои пальцы сжались вокруг сигареты, что я держал, сломав ее пополам.

Потом меня накрыл ужал продолжения. Никакого перерыва. Никакого веселья. Ничего. Обратно в автобус, обратно в дорогу, будто не было никакой разницы, будто ничего не произошло и ничего не изменилось, и теперь мы ехали в новый штат, уезжая все дальше и дальше от Калифорнии, от Сан-Франциско, от Кастро стрит, от химчистки, от комнаты над ней, наблюдая, как это место становилось все более крошечным и приваливалось в забвение, исчезая с карты. И он вместе с этим.
В груди поселилось ощущение растущего ужаса, не возрастая, но и не исчезая.

- Это кошка? - спросил Энди, разрушая наваждение. Я посмотрел вверх и проследил за его взглядом в сторону двух горящих изумрудов около угла автобуса, а потом они исчезли. Энди пошел проверить, а я прислонился к двери заправки спиной, подняв колени.
Я знал, что все было кончено, как оно и должно было быть, даже не начавшись. Я видел это в том, как он смотрел на меня. Ненависть. Стыд. Стыд за то, что он вообще в этом участвовал. Злой. Жестокий. Вот что он сказал. Вот что я не мог забыть. Вот что делало меня жалким. То, что я так много чувствовал.

Спенсер прокашлялся.

- Я не знаю, как долго мы еще сможем это делать.

Я посмотрел на него, но он сосредоточился на своих туфлях. Он лениво курил, будто не говорил того, что только что сказал.

- Группа? - уточнил я, а он кивнул.

Остальные парни были внутри, крепко спали. Я не мог спать. Я пытался, но когда я закрывал глаза, я видел что-то, когда было слишком тихо, я слышал что-то, и я ворочался на простынях, скидывая их в сторону, а между стеной и матрасом была спрятана черная футболка, мягкая и поношеная, с белыми буквами спереди. Old No. 7. Tennessee Whiskey. Которая пахла ИМ.

- Она не работает, - сказал Спенсер. Ему не обязательно было говорить мне это. Она раньше работала. Раньше я называл Брента и Джо своими лучшими друзьями. Его тоже. Раньше я делал так много всего, чего не делаю сейчас. - Слишком много дерьма, с которым мы не можем разобраться. Брент... Он съехал с катушек из-за всей этой фигни с Жак, а когда Джо узнал про Брента...

- Ага.

Джо рвал и метал, круша двери и одну гитару и крича, что с него хватит игры в такой непрофессиональной группе, что, да, он трахался тоже, но не с теми, с кем не следовало. Как Брент и Жак. Спенсер и Хэйли. Я и.

Спенсер громко вздохнул, бросив сигарету на землю, где она лежала, испуская в воздух дым горящим красным концом.
- Я больше не твой друг, Рай.
Ночь была влажной, бесконечно черной над нашими головами. Не было звезд. Не было лунного света. Тяжелые беременные облака ждали подходящего момента, чтобы пролиться.
- Я знаю. - Это была ложь.
- Пит постоянно коворит, что нам всего лишь нужен перерыв, но я не вижу, что мы когда-нибудь из него вернемся. Он все ещ думает, что мы поедем в Европу, но я просто.... - В его голосе звучала боль. По крайней мере, его это заботит. Заботило. Знаю, что заботило. Я знаю, дожно было быть плохо, что все пришло именно к этому, к худшему, чем я ожидал.
Однажды мы дали кровную клятву. У меня не было братьев. У него не было брата. Нам, наверное, было по двенадцать.
Так много для этого.
Если два оставшихся шоу - это последние концерты Followers, тогда к чему все это было?
Вернулся Энди, он все еще курил.
- Кошка не захотела играть. Очень жаль. - Он размял плечи. - Ну что, обратно в дорогу?
Спенсер встал, слегка поправляя рубашку. Свет выхватил обручальное кольцо на его пальце. Он начал носить его, не смотря на яростные протесты Пита. Он сделал свой выбор. У него были его девочки. Зачем ему сводный брат теперь?
Он посмотрел на меня спокойными голубыми глазами, и это был вовсе не изучающий взгляд, но я все равно поежился.
- Я надеюсь, ты его забудешь скоро.
Я посмотрел на него, наполовину удивленно, наполовину виновато. Энди кашлянул и притворился, что не слышал, и спенсер исчез в автобусе. Энди пошел за ним, но я остался на единственной ступеньке, чувствуя тошноту.
Было такое чувство, будто что-то порвалось во мне на две части.
Я посмотрел на заднюю часть автобуса. Я не хотел возвращаться туда, в это маленькое сдавленное пристранство, в ту кровать, где спал Брендон, в то место, где мы целовались в первый раз после первого раза, нето чтобы я считал разы после этого. Я потерял счет поцелуям. Счет всему.
- Ты идешь? - крикнул Энди с водительского сидения. Моии ноги были слабыми, когда я встал. Первая капля воды приземлилась на меня, когда я подошел и поднялся по ступенькам. Двери за мной закрылись, Энди возился с радио.
Мысль о возвращении к воспоминаниям душила меня. Лежать там и думать о полке, которая пустовала, что он ушел, что он никогда не вернется. Его слова. Что он сказал. Взгляд его глаз. Как он не мог поверить, что позволил себе влюбиться в меня. Он влюбился. Блядь, я не могу дышать.
- Можно мне повести?
Энди удивленно посмотрел на меня. Раньше я изредка водил в предыдущем туре. Энли был там, так что он знает. Не в этом туре. Больше нет. Теперь я был слишкомм важным.
- Я справлюсь.

- Мы всего в каком-то часе езды от Сиэтла. Я могу повести, - сказал я сердито. - Ты ненавидишь водить. - Он ненавидел. Он постоянно жаловался из-за этого.
- Да, но ты никогда не водил этот автобус.
- Это всего лишь автобус. Дорога ровная. Я смогу сделать это.
- Ты пил?
- Ничего за весь день.
Он выглядел недоверчиво, но встал, жестом показав мне сесть. Я сел, пальцы легли на прохладный руль, а ноги нашли педали.
- Ремень.
- Ты серьезно?
Он кивнул, а я закатил глаза и подчинился, заведя затем мотор. Автобус дернулся и пополз вперед, и я вывел нас на дорогу, фары стелились по асфальту шоссе.
- Ладно, - сказал Энди через пару минут. - Разбуди меня, когда доберемся.
Он исчез из поля моего бокового зрения, и я откинулся в кресле, позволив одиночеству поглотить меня. По радио играли новейшие хиты, и когда я услышал первые три ноты Less Than Graceful, я перключил станцию, не желая слышать собственный голос. Из динамиков пробилась классическая музыка, мелодичная, спокойная. Пианино. Шопен.
Дождь колотил в лобовое стекло, дворники быстро скользили по стеклу. Этот звук смешивался с музыкой в ключе си-бемоль мажор. Брендон смог бы сделать и это. Сыграть абсолютно любую ноту, и знать, что за нота это была. Он был намного талантливее, чем показывал, говоря, что его не интересовали попытки стать музыкантом.
В ту секунду, когда я позволил мыслям устремиться к нему, меня затошнило. Это был тошнотворный огонь, и я знаю, что стормозил. Он нашел путь. Проник в мои кости.
Я еле слышно выругался и приподнял зад с сиденья, вытаскивая фляжку из заднего кармана. Мне пришлось стащить ее обратно за спиной Спенсера. Я держал руль одной рукой, другой открывал фляжку, а затем быстро поднес ее к губам. Водка без труда втекла мне в рот.

И тогда я понял, что нет ни решения, ни выхода. Наважно, был ли я где-то, где было полно воспоминаний о нем, или был ли я на сцене в незнакомом концертном зале. Я не могу избавиться от этого. От чувства. От воспоминаний. И я хотел сказать ему, что мне ужасно жаль, но потом тут же переставал хотеть этого. Я хотел сказать ему, чтобы он шел ко всем чертям.
Его не волновала шумиха. Его не волновало то, что я застывал на интервью, или что единственным способом для меня выйти на сцену было то, чтобы он прошептал мне на ухо подбадривания, мимолетные поцелуи в ванной, что-нибудь, что угодно, за что я мог бы держаться. Чтобы остановить меня от паденияя еще глубже. Он знал все то, что я не хотел, чтобы кто-то знал, но все равно в меня влюбился. В меня. Из всех людей в мире. И не в того искусственного меня, которого обожали фанаты - этого человека даже не существует, - а в настоящего меня, которого я даже сам не знал половину времени, но он, кажется, знал.
Я сделал радио погромче, руки дрожали, и сердце билось, будто я приближался к своему поражению, падал во что-то, из чего не смогу выбраться. Я снова поднес к губам фляжку - это было как вода и не имело никакого заметного эффекта. Я все еще чувствовал боль.
Дождь был таким сильным, что колотил по крыше автобуса, как молоток, на ней разбивались сотни капель, барабаня и пульсируя у меня в мозгу. Я повел быстрее, когда ушел Энди, летя по черной как ночь дороге, я чувствовал себя слабым, больным и уставшим.
Я хотел, чтобы он любил меня.

Я судорожно вдохнул и вытер щеки, стряхивая это с себя, стряхивая это с себя, но оно никуда не уходило. Желтые разделительные полосы были не там, где должны были быть. Они были прямо передо мной, автобус теперь был посередине дороги, и я видел впереди фары, которые принадлежали не нам. Но это было как в то утро в Аризоне, когда я курил на обочине, ко мне подошел Брендон, поговорить, и сделал тот снимок, рассказывая мне о своих путешествиях, улыбаясь мне, и я видел грузовик вдали, зная, что он никогда не собьет меня. Не собьет нас. Тот момент растянулся на вечность.
Я хочу запомнить то утро. Я хочу запомнить то чувство, ту искру глубоко в моей груди, всякий раз, когда я смотрел на него.
А теперь его нет.
Это был просто Бьюик, машина, которая сигналила и мигала фарами сквозь дождь, шоссе, казалось, было затоплено, будто мы ехали по озеру, или по морю, или по океану.
Просто машина.
Но потом мы внезапно столкнулись, вечность стала моментом. Авария была громкой, меня бросило вперед, а потом назад. Весь мир перевернулся, баланс и гравитация исчезали. Автобыс упал на бок, но не остановился, скользя дальше, скрежет метала был громким, и искры жгли мою кожу. Кровь и стекло заполнили мой рот, но радио продолжало играть.
Радио продолжало играть.

Конец первой части.

Дата добавления: 2015-08-27