Психософия

АЛЕКСАНДР АФАНАСЬЕВ

Синтаксис любви

(ТИПОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОГНОЗ ПАРНЫХ ОТНОШЕНИЙ)

Оглавление:

(ТИПОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОГНОЗ ПАРНЫХ ОТНОШЕНИЙ) 1

Оглавление........................................................................................ 2

ПРЕДИСЛОВИЕ............................................................................... 4

ПСИХОСОФИЯ............................................................ 8

Введение в психософию................................................................... 8

ПЕРВАЯ ФУНКЦИЯ 12

ВТОРАЯ ФУНКЦИЯ 15

ТРЕТЬЯ ФУНКЦИЯ 16

ЧЕТВЕРТАЯ ФУНКЦИЯ 21

НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ 23

«Догматик» (1-я Логика) 25

«Ритор» (2-я Логика) 29

«Скептик» (3-я Логика) 32

«Школяр» (4-я Логика) 36

ДАНО МНЕ ТЕЛО......................................................................... 38

«Собственник» (1-я Физика) 38

«Труженик» (2-я Физика) 48

«Недотрога» (3-я Физика) 53

«Лентяй» (4-я Физика) 63

МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ..................................... 67

«Царь» (1-я Воля) 68

«Дворянин»(2-я Воля) 85

«Мещанин» (3-я Воля) 94

«Крепостной» (4-я Воля) 109

ТИПОЛОГИЯ............................................................ 115

ВВЕДЕНИЕ В ТИПОЛОГИЮ.................................................... 115

АЛЕКСАНДР ТВАРДОВСКИЙ.................................................. 120

ЛАО-ЦЗЫ...................................................................................... 125

АЛЕКСАНДР ДЮМА.................................................................. 129

АЛЕКСАНДР БЕРТЬЕ................................................................. 138

ВЛАДИМИР ЛЕНИН................................................................... 140

АБУ АЛЬ-ГАЗАЛИ...................................................................... 145

ПЛАТОН........................................................................................ 150

ЛУКРЕЦИЯ БОРДЖА................................................................. 152

НАПОЛЕОН БОНАПАРТ........................................................... 155

АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН.............................................................. 159

ГАНС ХРИСТИАН АНДЕРСЕН................................................ 164

НИКОЛАЙ БУХАРИН................................................................ 166

СОКРАТ........................................................................................ 169

БОРИС ПАСТЕРНАК.................................................................. 173

АРИСТИПП.................................................................................. 181

ЖАН-ЖАК РУССО...................................................................... 186

АННА АХМАТОВА..................................................................... 189

ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ГЁТЕ................................................. 200

АЛЕКСАНДР ПУШКИН............................................................. 207

АВРЕЛИЙ АВГУСТИН............................................................... 216

ЛЕВ ТОЛСТОЙ............................................................................ 221

АНТОН ЧЕХОВ............................................................................ 226

БЛЕЗ ПАСКАЛЬ......................................................................... 229

ЭПИКУР........................................................................................ 232

СИНТАКСИС ЛЮБВИ............................................ 236

ВВЕДЕНИЕ В «СИНТАКСИС ЛЮБВИ».................................. 236

ЭРОС.............................................................................................. 240

ФИЛИЯ.......................................................................................... 254

АГАПЄ........................................................................................... 261

ПОСЛЕСЛОВИЕ....................................................... 276

ПРИЛОЖЕНИЕ......................................................... 278

НЕИЗБЕЖНОСТЬ....................................................................... 278

(РОССИЙСКАЯ ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ В СВЕТЕ ПСИХОСОФИИ) 278

Посвящается Ирине

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил «,- говорил Достоевский и знал, что говорил. Самому писателю присуща была такая пугающая широта натуры, что ста- рый друг Достоевского, критик Страхов, вынужден был признаться: «Я не могу считать Достоевского, ни хорошим, ни счастливым человеком (что, в сущности, совпадает). Он был зол, завистлив, развратен, он всю жизнь провел в таких волнениях, которые делали его жалким, и делали бы смешным, если бы он не был при этом так зол и так умен. Сам же он, как Руссо, считал себя лучшим из людей и самым счастливым. По случаю биогра- фии я живо вспоминал все эти черты. В Швейцарии, при мне он так помыкал слугою, что тот обиделся и выговорил ему: «Я ведь тоже человек!» Помню, как тогда же мне было поразительно, что это было сказано проповеднику гуманности».

Банальность сообщить: человек сложен, противоречив. Однако от повторения ба- нальность эта не становится менее очевидна. Вот еще одна характерная зарисовка с нату- ры: «Странные люди окружали Шаляпина. Он мог над ними вдоволь издеваться, и из этих людей образовалась его свита, с которой он расправлялся круто: Шаляпин сказал, — пло- хо бывало тому, кто не соглашался с каким-либо его мнением. Отрицая самовластие, он сам был одержим самовластием. Когда он обедал дома, что случалось довольно редко, то семья его молчала за обедом, как набрав в рот воды».

Парадокс? Защитник униженных и оскорбленных любил унижать, певец вольницы оказывался домашним деспотом! Но мало констатировать парадоксальность человече- ской натуры, хотелось бы понять ее природу...

* * *

Существует давняя грустная история про одного арабского халифа. Он ребенком вступил на престол, правил долго и счастливо, умер в глубокой старости, окруженный многочисленным потомством; был халиф уважаем подданными и соседями, любим жен- щинами, удачлив в войнах и несметно богат. Все называли его «Счастливчиком». Но когда после смерти халифа открыли дневник, который он ежедневно вел, и подсчитали число дней, помеченных им как счастливые, то оказалось их только четырнадцать. Всего четырнадцать дней, две недели счастья — на такую долгую и внешне благополучную жизнь.

Грустная история. История, которая может послужить наглядной иллюстрацией простой и очевидной мысли: человек несчастлив, несчастлив глубоко и хронически. Единственное, что спасает человека от отчаяния — это несбыточные надежды, неведение относительно бедственности своего положения и постоянное неблагополучие окружаю- щих, таких же, как он, бедолаг. Отсутствие счастья — норма людской жизни, и как вся- кая, даже отрицательная норма, она вольно или невольно примиряет нас с существующим порядком вещей.

Если попытаться назвать главный источник людского неблагополучия, то им, счи- таю, будет одиночество. Под «одиночеством» в данном случае следует разуметь не только общепринятые его формы, вроде вынужденного одиночества Робинзона Крузо или безбрачия 20 миллионов взрослых в бывшем СССР и каждого девятого жителя США. Лики одиночества многообразны. Человек один, даже когда не бывает один, даже когда, кажется, соблюдены все внешние формы активного общественного бытия, он одинок в

семье, в толпе, в церкви, в партии, в клубе, на работе... Как говорили в старину — «Оди- нокому везде пустыня».

В свою очередь, и у одиночества есть своя причина: извечное незнание себя и дру- гих, отсутствие ясных представлений о собственном внутреннем мире и возможностях контакта с внутренними мирами других. «Кто мы? Куклы на нитках? А кукольник наш небосвод?» — вопрошал Омар Хайям, и сам не решался дать ответ на этот вопрос. Дейст- вительно, мы настолько плохо знаем существо своей натуры, что ощущаем себя беспо- мощными игрушками в руках судьбы, которая, будучи сама слепа, таскает нас, слепых, по кочкам и ямам бытия без цели и смысла. Потому-то и избирает часто человек, в страхе перед собственной и чужой незрячестью, путь странника-одиночки. Во тьме, которая пуста, реже набиваются шишки — такова логика слепых.

* * *

«Познай самого себя!» было написано на фронтоне храма дельфийского оракула. И сколько не прошло веков, призыв этот не стал менее злободневным, наоборот, возросшая ценность отдельной личности сделала его еще более животрепещущим и значительным. Поэтому, нисколько не претендуя на создание исчерпывающей картины внутренней жиз- ни человека, все-таки попытаюсь дать ответ на ряд основных вопросов человеческой пси- хологии: Кто мы сами в себе? Каковы мотивы нашего поведения и отношения к другим? Где истоки любви, любовных ошибок и заблуждений?

Сам по себе большой замах данной книги мог бы и не показаться чрезмерным, будь она посвящена иной теме, не психологии. Но когда речь заходит о внутренней жизни индивидуума, о такой тонкой материи, как человеческие отношения, всякая попытка уло- вить их в сети теорий и методик кажется заведомо обреченной на провал. Все так. Но как неповторимый рисунок кожи на пальце человека складывается из немногих простых эле- ментов, так и личность его — слагаемое нескольких поддающихся описанию психиче- ских модулей. Кроме того, как бы ни была сложна и плохо уловима система человеческих отношений, она остается системой — системой, в которой все не случайно. Мы не слу- чайно любим, не случайно ненавидим, симпатизируем или остаемся равнодушными. При всей бессознательности большинства наших душевных движений, они не лишены смыс- ла. Обычно бесконтрольные симпатия, неприязнь, индифферентность в итоге всегда ока- зываются имеющими свой резон, и значит, есть возможность и смысл проследить, в чем этот резон состоит.

Человек вообще прирожденный психолог. И не будучи психологом, выжить он не в состоянии. Иное дело, что большая часть наших верных психологических наблюдений остается несформулированной, опирается на интуицию и корениться в подсознании. Ду- маю, вряд ли кто возьмется оспаривать Лабрюйера, сказавшего: «В любом, самом мел- ком, самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит, и выходит, и садится, и встает с места, и молчит, и двига- ется иначе, нежели умный человек.»

Особенно острым становится психологическое зрение человека в экстремальной ситуации. Самый первый тюремный опыт А.И.Солженицына как раз и заключался в об- наружении у себя этого дара прозорливости. Он рассказывал: «...дежурный надзиратель внес мою кровать, и надо было бесшумно ее расставить. Мне помогал парень моего воз- раста, тоже военный: его китель и пилотка летчика висели на столбике кровати. Он еще раньше старичка спросил меня — только не о войне, а о табаке. Но как ни был я раство- рен душой навстречу моим новым друзьям и как ни мало было произнесено слов за не- сколько минут, — чем-то чужим повеяло на меня от этого ровесника и фронтовика, и для него я замкнулся сразу и навсегда.

(Я еще не знал ни слова «наседка», ни — что в каждой камере она должна быть, я вообще не успел еще обдумать и сказать, что этот человек. Г.Крамаренко, не нравится мне, — а уже сработало во мне духовное реле, реле-узнаватель, и навсегда закрыло меня для этого человека. Я не стал бы упоминать такого случая, будь он единственным. Но работу этого реле-узнавателя внутри меня я скоро с удивлением, с восторгом и тревогой стал ощущать как постоянное природное свойство. Шли годы, я лежал на одних нарах, шел в одном строю, работал в одних бригадах со многими сотнями людей, и всегда этот таинственный реле-узнаватель, в создании которого не было моей заслуги ни черточки, срабатывал прежде, чем я вспоминал о нем, срабатывал при виде человеческого лица, глаз, при первых звуках голоса — он открывал меня этому человеку нараспашку, или только на щелочку, или глухо закрывал. Это было всегда настолько безошибочно, что всякая возня оперуполномоченных со снаряжением стукачей стала казаться мне козявоч- ной: ведь у того, кто взялся быть предателем, это явно всегда на лице, и в голосе, у иных как будто ловко-притворно — а нечисто. И, напротив, узнаватель помогал мне отличить тех, кому можно с первых минут знакомства открывать сокровеннейшее, глубины и тай- ны, за которые рубят головы. Так прошел я восемь лет заключения, три года ссылки, еще шесть лет подпольного писательства, ничуть не менее опасных, — и все семнадцать лет опрометчиво открывался десяткам людей — и не оступился ни разу! Я не читал нигде об этом и пишу здесь для любителей психологии. Мне кажется, такие духовные устройства заключены во многих из нас, но, люди слишком технического и умственного века, мы пренебрегли этим чудом, не даем ему развиться в нас.» К сказанному Солженицыным остается лишь добавить, что тюремные старожилы владели такого рода техникой почти профессионально, и одного их взгляда на очередной этап было достаточно, чтобы ука- зать стукачей. Но даже такие завсегдатаи тюрьмы вряд ли могли описать природу своей прозорливости, так как корни ее глубоки, на самом дне подсознания.

* * *

Отношение между сознанием и подсознанием — особая и интереснейшая область психологии. Первыми брешь в стене между тем и другим пробили индийские йоги. Вели- кая заслуга йогов заключается в том, что они пассивный, подсознательный контроль моз- га над организмом сделали активным, сознательным. До йогов возможности физиологи- ческого самоконтроля ограничивались подсознательным поддержанием функций орга- низма на заданном изначала уровне. Йоги же, переведя самоконтроль из подсознания в сознание, получили возможность не просто длительное время поддерживать данное при- родой, но и исправлять врожденные дефекты организма, бесконечно совершенствовать его функции.

Чем-то подобным индийской йоге, но не в физиологической, а в психологической области является изложенный в данной книге метод, названный психософией — «ду- шевной мудростью» (от прежнего названия — «психе-йога», по настоянию учеников и друзей, как неблагозвучного, пришлось отказаться). Суть психософии — подчинить соз- нательному контролю бессознательные душевные движения, твердым знанием о себе и других высвободить огромный, нераскрытый прежде, психологический потенциал чело- века. В том, что такой метод совершенно необходим, сомневаться не приходится; ведь наша психика продолжает находиться под полным контролем подсознания, пассивного по своей сути, способного отвечать на удары лишь бегством, отчуждением и одиночест- вом.

Мало общего у психософии и с той областью человеческого знания, которую лишь по недоразумению принято называть «психологией» (какой бы оттенок — бытовой или научный — ни придавался этому термину). Разница видится в том, что психология боль- ше напоминает хирургию, чем йогу. Как ни крути, а в основе ее лежит насилие над пси-

хикой: будь то внутреннее самопринуждение (аутогенная тренировка) или широчайший набор средств внешнего насилия: от родительского ремня до психотропных средств и гипноза. При всех условиях такое воздействие не достигает цели и ведет либо к душев- ному излому, либо к сомнамбулизму, либо к временному облегчению, за которым сле- дует горькое похмелье. Недаром Зигмунд Фрейд, много и, на первый взгляд, успешно лечивший гипнозом, вынужден был отказаться от него и вступить на психософийному путь, т.е. на путь перевода в сознание бессознательных психических процессов.

Упоминание имени Фрейда, вероятно, уже подсказало читателю, что психософия не является чем-то совершенно оригинальным и имеет свою предысторию. Это действи- тельно так. Отправной точкой для создания психософии послужили гениальные, не по- боюсь этого слова, психологические исследования вильнюсского социолога Аушры Ау-

густинавичутэ.1

Кроме того, в процессе работы над темой выяснилось, что психософия

— продолжение многовековой традиции психологических разработок. Например, четы- рехчленная иерархия функций в психософии одновременно может быть возведена к уче- нию о четырех видах души Аристотеля, теории четырех темпераментов Гиппократа, к четырехчленным типологиям Юнга, Сиго, Акоффа и Эмери, четырем типам высшей нервной деятельности Павлова, четырем формам «Я» Уильяма Джеймса, четырем телес- ным типам Кречмера, четырем колмпонентам личности Г.Мэрфи, четырем биоритмам Апеля и т.д.

Кратко обрисовывая предысторию психософии, можно сказать, что она не является чем-то абсолютно оригинальным, а представляет собой новый этап в том направлении работ, которое делает ставку на самопознание как на главный инструмент совершенство- вания психики человека, новый этап в том направлении, которое стремится переводом бессознательным процессов в сознательные дать ключ к активизации и гармонизации внутренней жизни личности.

1 См. Аушра Аугустинавичутэ, «Теория интертипных отноше- ний», Вильнюс, 1982 г.

ПСИХОСОФИЯ

(Раздел первый)

Дата добавления: 2015-08-27