Шведская руда в германской экономике

Попробуем рассмотреть, насколько потеря шведской торговли была фатальна для Германии. Действительно, в 1938 году Германия получала из Швеции примерно 9 миллионов тонн железной руды в год, что обеспечивало примерно половину ее выплавки чугуна, и эта торговля являлась для Германии жизненно важной. Однако в 40-м году в Рейх уже вошли терри-

тории Австрии, Чехословакии и Франции, в том числе Лотарингский железорудный бассейн — крупнейший в Европе. Доля Швеции в импорте железной руды упала и составляла около 50 процентов, при этом роль импорта в целом для германской промышленности также заметно снизилась. В 41-м году в Германии и на оккупированных ей территориях было выплавлено 24,4 млн тонн чугуна, около 32 миллионов тонн стали. Более того, Германия смогла позволить себе отказаться от добычи бедных железных руд на низкорентабельных месторождениях, рассматривая их как своего рода стратегический запас. В рамках подготовки к войне Германия создавала и иные стратегические запасы — стали, редкоземельных металлов, нефти. Таким образом, даже полное разрушение торговли со Швецией никак не ставило Германию на колени — для компенсации потерь в поставках железной руды было бы достаточно возобновить ее добычу в Германии. Потери поставок никеля и марганца были бы для Германии более серьезны, поскольку означали ухудшение качества танковой брони и снарядов. Но и они не были бы фатальны — после прерывания шведских поставок в конце 44-го года Германия продолжала поддерживать высокий уровень военного производства. Кроме того, промышленное производство обладает некоторой инерционностью — в нем используется не та руда, которая прибывает непосредственно в данный момент времени, а продукты переплавки той, которая поступала в течение нескольких месяцев ранее — то есть сокращение производства Германии стало бы

заметно не ранее, чем через три-четыре месяца, а серьезное влияние на обстановку на фронте было бы оказано не ранее, чем через полгода.

Таким образом, заметных преимуществ Советский Союз на Балтике выиграть не мог, и это объясняет, почему немцы не пытались сосредоточить там большие силы, чем это было в реальности. Однако представим себе, что благодаря набитому в трубку подарку трудового крестьянства Афганистана товарищ Сталин отдает приказ на осуществление плана «С.3-20». Предположим также, что вдохновленный высоким порывом Краснознаменный Балтийский флот громит превосходящие шведские и германские силы, уничтожает главное пугало британского флота — линкор «Тирпиц» и вообще одерживает победы, мировой практике особо не свойственные. Допустим. Рассмотрим, как должны развертываться боевые действия далее.

«В условиях войны СССР только против Финляндии для удобства управления и материального обеспечения войск создаются два фронта:

Северный фронт — для действий на побережье Баренцева моря и на направлениях Рованиями, Кеми и Улеаборгском;

Северо-Западный фронт — для действий на направлениях Куопио, Микеенли и Гельсингфорс. Командование Северо-Западным фронтом возлагается на Командование и штаб Ленинградского военного округа.

Приказываю приступить к разработке плана оперативного развертывания войск Северо-Западного фронта...

Основными задачами Северо-Западному фронту став-

лю: Разгром вооруженных сил Финляндии, овладение ее территорией в пределах разграничений и выход к Ботническому заливу на 45-й день операции...

Справа Северный фронт (штаб Кандалакша) на 40-й день мобилизации переходит в наступление и на 30-й день операции овладевает районами Кеми, Улеаборг...»

Таким образом, на срок от полутора до двух с половиной месяцев при идеально соответствующем плану ходе боевых действий силы двух фронтов сосредоточены на борьбе с Финляндией. Еще две стрелковые дивизии занимают полуостров Ханко, выбрасывается крупный десант. Кроме того, по мнению Виктора Резуна,

«1-я бригада морской пехоты под командованием матерого советского диверсанта полковника Терентия Парафило» высаживается в шведском порту Лулео, после чего Швеция волей-неволей вступает в сухопутные боевые действия. Надо отметить, что разгром финской армии был бы в подобных обстоятельствах не самым простым делом. Понимая шаткость своего положения, правительство Финляндии пошло по пути наращивания вооруженных сил, которые к концу 1940 года увеличились до 109 тысяч человек, впятеро увеличилось количество противотанковой артиллерии, с 216 до 991, было закуплено около тысячи дополнительных стволов артиллерии. Это до определенной степени компенсировало потерю финнами «Линии Маннергейма» и позволяло им надеяться на затягивание боевых действий, причем с учетом вступления в войну Швеции даже полная потеря территории Финляндии

не означала прекращения сопротивления со стороны этих частей.

В войне же на море образовывался неизбежный пат. Любые, сколь угодно успешные действия Балтфлота не позволяли надеяться на блокирование им Датского пролива и Кильского канала, поскольку они целиком прикрывались базовой авиацией противника. Создание перекрывающих вход в Балтийское море минно-артиллерийских позиций также было невозможно — советские линкоры не обладали достаточной автономностью для длительных боевых действий в отрыве от баз. Таким образом, Германия могла сосредоточить превосходящие надводные силы и в удобный для себя момент ввести их на Балтику, перехватив господство на море. В итоге группировка советских вооруженных сил в Финляндии вдобавок к боям со шведско-финскими войсками получала постоянную угрозу тыловых десантов, что вынуждало ее выделить дополнительные силы на охрану побережья. С учетом соотношения сил на суше, а также необходимости выделения оккупационных сил, это позволяет предположить, что СССР был бы вынужден сосредоточить в этом регионе не менее полумиллиона человек.

Подведем, таким образом итог. В лучшем из возможных вариантов развития событий балтийское наступление в рамках гипотезы Резуна становилось потерей времени, кораблей, усилий, отягощало советские войска дополнительным театром военных действий — и это на фоне гипотетического наступления в Европе. При

этом стратегическая осмысленность данной операции сводилась к нулю, поскольку серьезного ущерба германской промышленности не наносила. Фактически немцам стоило бы поблагодарить своих противников за такую услугу.

Однако в этом случае действительно возникает вопрос о целесообразности существования советского Балтийского флота и его целей и задач в грядущей войне.

Балтийский флот и советские планы ведения войны на море

Два антикварных линкора и два легких крейсера, входившие в состав КБФ, являлись заметной боевой силой. По мнению Владимира Резуна, необходимости в этих кораблях для ведения оборонительной войны не было. Однако так ли это на самом деле? Как уже отмечалось ранее, советский флот на Балтике на самом деле уступал германскому. Фактически ситуация на море в 41-м году очень напоминала 14-й — в Первую мировую более удачные и хорошо защищенные немецкие линкоры в любой момент могли быть переброшены на Балтику через Кильский канал и разгромить русское линейное соединение, поэтому задачи русского флота были в первую очередь оборонительные — прикрытие минно-артиллерийских позиций и недопущение их протраливания немцами. Никакие иные корабли, кроме линейных, эту задачу выполнить не могли. Собственно, линкоры «Марат» и «Октябрь-

ская революция» в оборонительной войне имели бы ровно те же задачи — если бы удалось удержать противника на линии государственной границы. Для решения задач наступательных советский флот на Балтике следовало бы усилить. Были ли у Сталина такие возможности? Безусловно.

Во-первых, до 41-го года Советский Союз располагал корпусом линкора «Фрунзе», бывший «Полтава». Этот линейный корабль типа «Севастополь» тяжело пострадал от пожара в 1919 году и полностью вышел из строя. В двадцатых годах был предложен проект перестройки его в линейный крейсер — вторая башня сдвигалась вперед и устанавливалась линейно-возвышенно за первой, третья демонтировалась, устанавливалось новое котломашинное отделение. По проекту скорость корабля рассчитывали увеличить до 30 узлов. Это действительно могло бы позволить использовать его в качестве передового разведчика в наступательной операции и обеспечить тактическую гибкость соединения, однако в 41 -м году корабль был сдан на слом.

Во-вторых, в 1929 году с Балтики на Черное море был переведен линкор «Парижская коммуна». Переход осуществлялся в очень тяжелых условиях, корабль попал в серьезный шторм, но выдержал. Для ведения наступательной войны на Балтике было бы очень полезно вернуть линкор — тем более что именно он прошел наиболее серьезную модернизацию и усиление бронирования. Кроме того, на Черное море был переведен крейсер «Красный Крым».

Наконец, можно было провести модернизацию имеющихся линкоров по образцу «Парижской коммуны», получившей дополнительные 50 мм бронирования. Однако и это сделано не было.

Напротив, Советский Союз свернул практически все работы, направленные на усиление уже существующего флота, и сконцентрировал усилия на программе строительства «Большого флота».

В рамках этой программы планировалось строительство 4 линкоров типа «Советский Союз», двух линейных крейсеров типа «Кронштадт», легких крейсеров типа «Чапаев». Предполагалась возможность достройки нескольких легких крейсеров типа «Чапаев» как легких авианосцев. Этот флот действительно мог вести наступательные боевые действия на море против Германии или, в случае необходимости — рейдерские операции против Британии и ее союзников.

Вся эта программа имела одно общее свойство — запланированные корабли должны были вступить в строй не ранее 42—43-го года. Таким образом, в 40-м году, готовясь, по мнению Резуна, к немедленной наступательной войне, Советский Союз вместо концентрации усилий на имеющемся флоте строил корабли, способные вступить в бой только после того, как война закончится.

Безусловно, товарища Сталина можно обвинять во многих просчетах и недоработках — но не до такой же степени. Можно уверенно утверждать, что СССР готовился к ведению наступательной войны на море не ранее 1944 года, до этого действия на Балтике в случае

столкновения с Германией планировались чисто оборонительные; СССР не планировал намеренного нарушения шведского нейтралитета и разрушения шведско-германской торговли в ходе войны, поскольку не имел такой возможности и ничего не выигрывал от данной операции.

Главу «Зачем Сталину Аландские острова?» книги «Тень победы» за авторством Виктора Суворова можно считать классическим образцом того, как недостаточное изучение вопроса ставит автора гипотезы в крайне неудобное положение и демонстрирует его несостоятельность как исследователя.

Дата добавления: 2015-08-26