Армии из «позорных» кирзовых сапог в «благородные» кожаные».

Для начала должен сообщить вам радостную весть: летом 1941 года основной обувью, в которой ходили красноармейцы, были не кирзовые сапоги, а кожаные ботинки с обмотками. Обмотки — трехметровые ленты из плотной ткани — были как бы эрзац-голенищем и стоили значительно дешевле, чем голенища из кожи. Стоит заметить, что ботинки с обмотками, крагами, гетрами или гамашами носили в те годы практически все армии мира. Германия была редким исключением, солдаты вермахта и Войск-СС щеголяли в кожаных сапогах, а ботинки стали почти обязательной частью полевой униформы ближе к концу войны, когда и немцам пришлось экономить на всем. Что касается Красной Армии, то кожаные сапоги полагались командному составу, начиная от отделенных командиров, сверхсрочникам, пограничникам, танкистам, кавалеристам и всем войскам, связанным с верховой ездой. В кожаных ботинках с обмотками красноармейцы воевали на Хасане, Халхин-Голе, вступали в Польшу и Бессарабию. В них же они мерзли в Финляндии, пока не получили взамен валенки.

Если говорить о столь нелюбимой Владимиром Богдановичем кирзе, то достоверно известно, что этот кожзаменитель (пропитанная особым составом плотная ткань) был изобретен не большевиками, а нынешними содержателями и согражданами г-на Резуна — подданными Британской империи. Перед началом

войны в СССР также пытались создать свою кирзу, однако пропитка получалась неудачная и разъедала ноги бойцов, получавших экспериментальную обувь. Производство качественной кирзы было налажено только в 1942 году, а ее создатели получили Сталинскую премию. Понятное дело, что даже если бы вся Красная Армия летом 1941 года носила кирзовую обувь, никому даже в голову не пришло бы менять ее обратно на кожаную. Только что переобувались же. Как видите, считающий себя знатоком военной истории, Владимир Богданович Резун не только пренебрегает элементарным здравым смыслом, но и не знает самых элементарных вещей. Долго и нудно измывается он над кем-то из официозных историков, решивших, что 38(t) — индекс, обозначающий массу чешских танков, а сам допускает не менее позорные ляпы. Собственно, на этом можно было бы и закончить тему сапог, но речь в данной статье идет не о заблуждениях юного лейтенанта, а о сознательной фальсификации. Впрочем, об этом попозже.

Пока что давайте «отмотаем пленку» и посмотрим, какими источниками пользуется Виктор Суворов в своем эмоциональном рассказе про сапоги: старикан в забегаловке, старая крестьянка из Жмеринки и школьный учитель из того же населенного пункта. Свидетелей из других мест Резун даже не утруждается хоть как-то персонифицировать.

Владимир Богданович любит делать дерзкие сравнения и объяснять сложные вещи просто, дескать, вот если бы танки наши и немецкие поставить в чистое поле, да чтобы дрались друг с другом: кто кого

поборет? Он любит щеголять цифрами, сведениями о дислокации частей и подробно расписывает состав армий и других соединений, направо и налево цитирует мемуары десятков полководцев. А потом вдруг старикан, крестьянка, школьный учитель? Какие, откуда, как зовут? Ответа нет. Перепроверить невозможно. Все равно, что разговаривал бы Владимир Богданович с рыжей белочкой, мудрым удавом или рассказ о пирамидах из сапог нашептала ему в Карпатах таежная вьюга. Иными словами, нечем подтвердить Резуну свой рассказ про то, что выгружали сапоги в Ковеле, Барановичах и прочих местах, где он вряд ли успел бы побывать. А веры человеку, который не знает, во что были обуты в 1941 году красноармейцы, никакой.

Рассказ о переобувании солдат СА в 1968 году тоже не убеждает. Во-первых, это единственное свидетельство. Во-вторых, существует, по крайней мере, одно воспоминание рядового участника подавления Пражской Весны, который упоминает о том, что кожаные сапоги и полушерстяное обмундирование части, стоявшие в ЧССР, получили только в декабре 1968 года, когда получили статус частей Центральной Группы Войск, которой полагалось обмундирование лучшего качества:

«В конце декабря 1968 года нам, как перешедшим на положение «Центральной группы войск», выдали полагающееся зарубежному контингенту полушерстяное обмундирование. Так называемое ПШ. Кроме достаточно элегантной формы, служившей в прежние годы предметом постоянной зависти к курсантам военных училищ, нам полагались и яловые сапо-

ги. Но если новенькой формы мы дождались, то поносить яловые сапоги мне так и не довелось. Ибо не вышел еще срок носки старых кирзовых сапог, а выдача новых приходилась как раз на то время, когда я уже был дома».(http://cgv.org.ru/ index.php?name=Pages&op=page&pid=16)

Что касается истории Владимира Богдановича о том, как он рылся в архивах Министерства обороны, позвольте усомниться, что он в них вообще бывал. Человек, который хоть раз работал в архиве, знает, что «рыться» ему там никто не позволит. Ему дадут опись фондов и позволят выбрать то дело, которое соответствует теме его исследования. Кстати, если Владимир Богданович утверждает, что не нашел одну нужную бумагу о производстве, поставках и размещении сапог, как он может утверждать, что данные были секретными? Он же их в глаза не видел! Кроме того, в производство, перевозку и размещение миллионов пар сапог была бы вовлечена вся обувная промышленность страны, были бы израсходованы миллионы квадратных метров кожи. Были бы задействованы тысячи железнодорожных вагонов. Только представьте себе, Красная Армия готовится к Великому Освободительному Походу в Европу. Советское правительство делает все, чтобы красноармейцы выглядели лучше, и отправляет впереди двигающихся к границе эшелонов с войсками эшелоны с сапогами. Если точнее, эшелоны с войсками стоят и ждут на станциях, когда им вернут часть подвижного состава, который занят как раз на перевозку сапог. Все понимают — главное воздвигнуть побольше обувных пирамид близ границ. В про-

тивном случае, можно было просто распределить сапоги в казармах и грузить бойцов в эшелоны уже переобутыми.

А теперь я задам один простой вопрос. Если такое бездонное количество сапог попало в руки к немцам, куда они их дели? Есть ли хоть одна фотография знаменитых пирамид, попали ли они в кинохронику. Немцы тщательным образом фиксировали на пленку многочисленные трофеи, доставшиеся им летом 1941 года. Тут тебе и Т-35, и колонны брошенных и разбитых КВ-2. Вот кадры, снятые в Брестской крепости. Гитлер самолично демонстрирует Муссолини винт водяного двигателя Т-38. Вот база хранения военной техники, набитая снятыми с вооружения в 1939 году «Риккардо», «Уиппетами» и прочим бронированным хламом, оставшимся после Гражданской войны. В немецкой хронике можно найти все, что угодно, а сапожных пирамид нет! Чуть ли не у каждого немецкого солдата был свой фотоаппарат. Фотографий сохранилось не счесть. И на них все, что угодно, кроме пирамид из обуви. Наконец, если миллионы новых кожаных сапог попали в цепкие лапы вермахта, то куда они подевались, и отчего немцам к концу войны пришлось делать ботиночки?

В общем, дорогие читатели, есть у меня предположение, что историю с сапогами мистер Резун просто выдумал. Впрочем, не полностью. За год до того, как лейтенант Резун якобы видел, как в Карпатах с грузовиков сбрасывали горы сапог, вышла книга воспоминаний генерала Антипенко, который начинал войну

почти в тех же местах бригвоенинтендантом и руководил снабжением пограничного округа.

Это книгу можно найти в Интернете по следующему адресу:

http:/ / militera.lib.ru/memo/russian/antipenko_na/ index.html

Вот что там говорилось:

«24 июня 1941 года мы отправили свои семьи на грузовиках в направлении на Киев без указания определенного адреса. Квартиры заперли и дали наказ дворникам следить за порядком, заверив их, что скоро возвратимся. Мы сами этому верили.

В тот же день, по приказанию из центра, мы начали отправлять на восток весь железнодорожный порожняк и паровозы. Я позвонил в Москву своему прямому начальнику генералу Вургафту и попросил его разрешения загружать отходящие вагоны имуществом, находящимся в качестве неприкосновенного запаса на окружном складе, подчиненном мне. Там хранилось 15 тысяч пар кожаных сапог, столько же валенок, шинелей, полушубков; было там и артиллерийское имущество. В ответ я был обруган, и мне пригрозили расстрелом за «панические настроения».

К исходу дня 25 июня последовало новое распоряжение из Москвы — немедленно эвакуировать окружной склад. Но было уже поздно, у нас не осталось ни одного вагона: железнодорожники проявили высокую мобильность и успели отправить в тыл один за другим, вероятно, более сотни поездов порожняка....Л звонки из Москвы все учащались. Теперь мне грубо и грозно напоминали, что я лично отвечаю за эвакуацию складов. Тот

же Вургафт на мой неизменный ответ, что, выполняя приказ центра, мы остались без единого вагона, хладнокровно повторял: «Вам там на месте виднее, где изыскать средства. Вы несете за это имущество персональную ответственность».

Не менее трех раз в сутки я ездил на окружной склад, на окраину Львова. С трех сторон территория склада была обрамлена четырех- и пятиэтажными жилыми домами, из их окон и с чердаков все чаще раздавались выстрелы. Ходить по территории склада становилось небезопасно. Можно было ждать и попыток каких-либо диверсионных групп завладеть военным имуществом. Я приказал начальнику склада подготовить все хранилища к уничтожению.

Такое распоряжение я отдал по обязанности старшего начальника, но, откровенно говоря, не мог примириться с возможностью привести его в исполнение, ибо не хотелось верить, что уже в самом начале войны мы вынуждены будем быстро отходить. Между тем по улицам Львова проходили на восток все новые и новые колонны наших войск, уже выдержавших тяжелые бои, отразившиеся и на их экипировке. А я дол-жен был сжечь столько ценного обмундирования и обуви/

Советоваться было не с кем — никто не хотел брать на себя ответственность за то или иное решение.

Я приказал начальнику склада погрузить в машины кожаную обувь и летнее обмундирование, вывезти все это на перекрестки и раздать проходящим войскам. Естественно, в этой обстановке ни о каких раздаточных ведомостях или расписках и речи не могло быть.

Исполнение этого дела было сопряжено с немалыми трудностями и острыми переживаниями. Из-за процедуры переодевания, несколько задержавшей прохождение войск, на перекрестках образовались «пробки». В условиях непрекращавшихся налетов авиации противника это могло стать причиной больших неприятностей. Но все обошлось благополучно.

Все, что осталось после этого на складе, облили бензином и сожгли. Сгорало драгоценное зимнее обмундирование. Ужасное это было зрелище! Но предлагать солдатам теплые вещи в то время, когда стояла жара, было бессмысленно: и без того они были перегружены оружием и боеприпасами.

А ведь можно же было все эвакуировать двумя-тремя днями раньше!»

Таким образом, сделаем вывод: точно известен только один случай, когда командование выкладывало на дороги сапоги и комплекты одежды, предназначавшиеся изначально для пограничников. Это пришлось делать уже в условиях неблагоприятно начавшейся войны и едва не окончилось для инициатора крупными неприятностями. Владимир Резун, который утверждает, что является владельцем огромной библиотеки военных мемуаров, не мог не читать книгу Антипенко. Остальное дело техники: берем факт, имевший место быть в реальности, дополняем его байками про 1968 год, сдабриваем приправой из завываний про советскую показуху, посыпаем сверху «показаниями» старой крестьянки и учителя истории, и блюдо готово. Но, как известно,

истинную правду не утаишь, а тайное всегда становится явным.

Разобравшись с горами сапог, обратим внимание еще на одну эмоциональную историю, которую рассказывает нам Владимир Богданович. Она находится в самом начале его книги «День-М», буквально в предисловии. Поскольку книг Виктора Суворова я дома не держу, то для цитирования я пользовался ее электронной версией, расположенной по этому адресу:

http://militera.lib.ru/research/suvorov2/pre.html

Данная часть статьи построена по принципу моего диалога с автором. Так будет удобнее для восприятия. Цитаты из произведения Владимира Богдановича я пометил жирным шрифтом. Итак, приступим:

Из официальной версии войны мы знали, что грянула война и художник Ираклий Тоидзе в порыве благородного возмущения изобразил Родину-мать, зовущую в бой. Плакат появился в самые первые дни войны, вскоре получил всемирную известность и стал графическим символом войны, которую коммунисты называют «великой отечественной».

Дата добавления: 2015-08-26