Переход с колесного хода на гусеничный 2 страница

И загадка 10-й армии разрешается сама собой — на[150] начало планирования планы немцев нашему командованию не были досконально известны. Поэтому армию расположили там, где ее можно использовать при любом варианте. То есть так, как пишут коммунистические фальсификаторы.

Вообще-то ничего нового в этом нет. Оппоненты Владимира Богдановича давным-давно указали, что пресловутая операция «Гроза» как раз и была планом превентивного удара по подготовившимся к нападению германским войскам. Но, как я только что показал, вывод о превентивности подготавливаемого удара по Германии следует и из рассуждений самого Владимира Богдановича.

Но как тогда быть со следующим основополагающим тезисом В. Суворова — Сталин в возможность немецкого нападения не верил?

Почему Сталин не расстрелял генерала Голикова

Действительно, в мемуарах высокопоставленных военных, в воспоминаниях видных деятелей партии и правительства, появившихся после смерти Сталина, постоянно присутствуют упоминания о том, что Сталин до последнего момента не верил в возможность германского н. падения, поэтому и не позволил привести войска в полную боевую готовность, что и послужило причиной сокрушительного разгрома Красной Армии. Правда, кремлевские историки утверждают, что Сталин не верил в то, что Гитлер нападет именно 22 июня 1941 года, а то, что он вообще может напасть, Сталин прекрасно осознавал. Но Владимир[151] Богданович, как всегда, разоблачает измышления коммунистических фальсификаторов и доказывает, что Сталин считал, что Гитлер не может напасть на СССР никогда и ни за что. Доказывает достаточно убедительно, но и тут его очень легко поймать на противоречиях.

Обратимся к пятой книге Владимира Богдановича, «Самоубийство», которая почти целиком посвящена доказательству того, что Гитлер был бездарью и в окружении его работали только бездари. Сталин же, напротив, был гением, и в его окружении работали если не гении, то где-то рядом с тем. Наиболее ярко эти различия в уровне компетентности и умения мыслить проявились в области разведки. В. Суворов довольно подробно разобрал состояние разведывательного дела в Третьем рейхе, доказав, что немцы не знали об СССР вообще и о Красной Армии в частности ничего. Они даже не в состоянии были осмыслить то, что само лезло в глаза.

Сталинская же разведка достигла небывалых высот. Список кремлевских агентов возглавлял заместитель Гитлера по партии Мартин Борман: »… после войны шеф западногерманской разведки генерал Гелен считал и открыто заявлял, что Мартин Борман работал на Сталина. У Гелена были основания выражать свое мнение в крайне категорической форме». (Самоубийство. Гл. 6). Но Борманом список этот далеко не заканчивался: «Помимо этого, кто-то из самых высших руководителей Третьего рейха работал на ГРУ. О нем иногда вскользь вспоминают благодарные советские рыцари плаща и кинжала: «В Германии советской военной разведке удалось получить доступ к секретнейшей информации из самых верхних эшелонов власти» («Красная звезда». 23 декабря 1989 г.). Подчеркну: тут речь не о Бормане, а о ком-то другом. О Бормане мы уже говорили, а тем, кто особо интересуется похождениями этого сталинского осведомителя, рекомендую книгу Hugo Beer «Moskaus As im Kampf der Geheimdienste». Mьnchen: Hohe Warte, 1983». (Самоубийство. Гл. 15).

Так что Сталин знал о Германии вообще и о вермахте в частности совершенно все.

Возможное недоумение некоторой части читателей, почему же в таком случае Сталин, обладая всей информацией о подготовке Германии к войне против СССР, не верил в нее, Владимир Богданович разбивает таким изящным пассажем:

«А теперь давайте посмотрим на ситуацию из-под кремлевских звезд, из сталинского кабинета.

Застегнитесь на все пуговицы, если у вас нет трубки, возьмите в рот карандаш и представьте себя Сталиным.

Вот в ваш кабинет входит товарищ Голиков. Филипп Иванович. Генерал-лейтенант. Начальник ГРУ. Он расстилает карты обстановки на зеленом сукне огромного стола, выкладывает шифровки и копии добытых документов: вот, мол, товарищ Сталин, они нападать собираются.

А товарищ Сталин, помолчав и подумав, тихо спрашивает: «Зачем?»

Хорошо товарищу Сталину такие вопросы задавать. А что отвечать Голикову?Действительно, ЗАЧЕМ ГИТЛЕРУ НАПАДАТЬ?» (Самоубийство. Гл. 15).

Подразумевается, что Голиков не смог дать[152,153] вразумительный ответ на вопрос Сталина, поэтому тот и не верил в возможность германского нападения. А если бы начальник ГРУ дал этот ответ?

Давайте еще раз проиграем эту сценку в кремлевском кабинете, но с некоторыми дополнениями. Вы будете изображать из себя Сталина, я представлю себя Голиковым.

Итак, я (в облике Голикова), выслушав сталинское «Зачем?», нахожу среди разложенных «на зеленом сукне огромного стола» бумаг шифровку, на которую Иосиф Виссарионович, очевидно, не обратил внимания, и докладываю: «Как сообщает наш агент Борман (агентурный псевдоним «Боря»), Гитлер считает, что мы готовим нападение на Германию, и собирается упредить нас».

Теперь подберите с пола выпавший изо рта карандаш-трубку (и рухнувшую вслед за ним челюсть), расстегните все пуговицы и давайте, уже не как Сталин и Голиков, а просто как два разумных человека, подумаем, мог ли Сталин не поверить такому сообщению, даже если бы пришло оно не от Бормана, а от любовницы двоюродного брата помощника истопника Имперской канцелярии? Если бы Сталин готовил агрессию против Германии, мысль о том, что Гитлер эту агрессию собирается упредить, никак не могла показаться ему абсурдной. Так что Сталин должен был тут же принять какие-то меры.

Первым делом кого-нибудь расстрелять.

Вспомним, что хитрый сталинский план на протяжении более полувека был для всех тайной. Чтобы его вскрыть, понадобился гений В. Суворова, а до этого все были убеждены, что заявления Гитлера после начала войны и битых немецких генералов на Нюрнбергском процессе не более чем пропагандистский прием. На самом же деле СССР никакой подготовки к нападению на Германию не вел. Так каким же образом Гитлер, которого Владимир Богданович в «Самоубийстве» выставляет полным дебилом, смог все разузнать?

Вывод один, произошла утечка информации из высшего эшелона власти. Людей, которые были полностью посвящены в планы Сталина, наверняка было немного. Молотов, Ворошилов, Тимошенко, Жуков, ну и еще кто-то. Выявить, кто из них оказался предателем, имея аппарат НКВД, было не сложно. На худой конец, можно было перестрелять всех. Но мы-то знаем, что никто из высшего руководства в это время расстрелян не был.

Может, Голиков оставил вопрос Сталина без ответа? В таком случае Сталин должен был в июне 41-го расстрелять Голикова.

Вспомним, что после начала войны Гитлер обратился к нации и прямо сказал, что война против Советского Союза является превентивной. Вот тут-то Голикову и должен был наступить конец. «Ты что же, гад, байками о бараньих тулупах меня кормил, вместо того чтобы спросить Бормана, зачем Гитлер на нас идти собирается!» — должен был сказать Сталин, прежде чем отправить генерала в расстрельныи подвал.

Однако Сталин Голикова не расстрелял.[154,155] Получается, что тот докладывал не только о баранах и ружейной смазке, а и о превентивном характере немецких приготовлений. Но Сталин Голикову все же не поверил.

Это возможно только в одном случае, — если никакой агрессии против Германии Сталин не готовил.

Вот смотрите, Сталину сообщают, что Гитлер собирается напасть на СССР, поскольку ему стали известны агрессивные планы СССР. Но Сталин знает, что никаких агрессивных планов у СССР нет, значит, ничего такого Гитлеру известно быть не может, поэтому и причины воевать с СССР у него нет. Вывод, кто-то запустил дезинформацию, цель которой заставить Сталина совершать какие-то судорожные движения, которые неизбежно насторожат Гитлера, и тот может напасть на Советский Союз. Кто же этот таинственный «кто-то»? Долго искать не приходится, — Англия.

Сомневающихся я отсылаю к главе двадцать девятой «Ледокола», которая называется «Почему Сталин не верил Черчиллю». В ней Владимир Богданович пишет прямо: » Черчилль — самый заинтересованный в мире человек в том, чтобы Гитлер имел не один, а два фронта. Если Черчилль вам скажет секретно, что Гитлер готовится к войне на два фронта, как вы отнесетесь к его сообщению?» (Ледокол. Гл. 29).

Теперь предположим, что о том же вам секретно говорит не Черчилль, а некий ваш агент в Имперской канцелярии. Прежде чем поверить этому сообщению, нужно как минимум проверить, а не является ли этот человек агентом-провокатором. Поскольку в разведке ситуация с работой агента на две или даже три стороны не редкость, нужно убедиться, не используют ли вашего агента англичане в своей игре. А пока идет проверка, к его сообщениям стоит относиться с некоторой долей недоверия.

Разберем еще такой вариант — Голиков Сталину о превентивном характере германского нападения не докладывал, потому как никому из наших агентов ничего об этом не было известно. Возможно ли это? Возможно, но только в одном случае: если Гитлер до начала войны никому не говорил, что она будет превентивной. Я, правда, не могу найти разумной причины, почему Гитлер утаил столь важную информацию от своего заместителя по партии, но, предположим, она была. В таком случае Борман ничего доложить не мог, значит, Голикова расстреливать не за что. Однако, приняв такую практически фантастическую версию, мы тут же утыкаемся в новое противоречие.

Перечитаем еще раз цитату:

«Вот в ваш кабинет входит товарищ Голиков Филипп Иванович. Генерал-лейтенант. Начальник ГРУ. Он расстилает карты (Выделено мной. — В.В.) обстановки на зеленом сукне огромного стола, выкладывает шифровки и копии добытых документов: вот, мол, товарищ Сталин, они нападать собираются». (Самоубийство. Гл. 15).

Задумаемся, что изображено на расстилаемых картах? Если это сведенные воедино данные разведотделов военных округов, на картах обозначены районы сосредоточения немецких войск и примерный их состав. Если же это выкраденные нашими славными[156,157] разведчиками приложения к плану «Барбаросса», там нарисованы стрелы предполагаемых ударов, в основании которых в кружках и овалах стоят цифры и буквы, обозначающие немецкие соединения, которые эти удары будут наносить. Ну ладно, в то, что состоятся данные удары, Сталин не верил, а в то, что эти войска действительно сосредотачиваются у наших границ, верил или нет?

Сам В. Суворов акцентирует внимание читателя на том, что Сталин не верил именно в возможность германского нападения, но ни разу не упоминает, что Сталин не верил в то, что Германия перебрасывает свои войска на восток. Собственно, он вообще обходит стороной вопрос, как Сталин расценивал это продвижение вермахта к границам СССР. Но ведь как-то он должен был это расценивать.

Берем такую чисто гипотетическую ситуацию: страна «А» собирается совершить внезапное нападение на страну «Б». И вот в ходе подготовки к этому нападению главе государства «А» становится известно, что войска страны «Б» начали подтягиваться к границам. В то, что страна «Б» решила напасть на страну «А», он не верит, потому как это для нее чистое самоубийство. Какой же вывод должен сделать глава государства «А»? Да самый простой — руководство страны «Б» что-то заподозрило и готовится обороняться.

Причем в этом случае не надо искать предателя в своих рядах, выдавшего противнику планы нападения. Подготовка к войне — дело очень масштабное, переброску войск целиком скрыть невозможно, так что даже если глава страны «Б» и не верит в возможность нападения со стороны страны «А», он, узнав о выдвижении ее войск к границе, может двинуть свои войска к границе просто для страховки. А сам тем временем попытается прозондировать ситуацию по дипломатическим каналам.

Возвращаемся под кремлевские звезды. Если Сталин действительно готовился ударить по Германии и не ожидал самоубийственного удара со стороны Гитлера, он должен был рассуждать именно так. Однако вспомним, что В. Суворов постоянно привлекает наше внимание к тому, что удар готовился «в спину Германии». А тут получается, что Германия разворачивается к нам лицом. Можно ли при этом действовать по старым планам? Сомнительно. Если ты готовишься незаметно подкрасться к ничего не подозревающему противнику и всадить ему нож под лопатку, то, заметив, как он начал оборачиваться к тебе лицом, лучше всего спрятать нож за спину и сделать вид, что ты просто погулять вышел. Авось враг успокоится и снова повернется к тебе спиной. А учитывая, что у супостата есть еще один противник, стоять спиной к которому он долго не рискнет, рано или поздно он будет вынужден это сделать.

Так что же должен был делать Сталин, увидев, что «удара в спину Германии» не получается?

Начнем, как всегда, с цитаты из нашего неисчерпаемого источника: «Гитлер, которого Сталин пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик, вдруг понял, что терять ему нечего, все равно у Германии не один фронт, а два, и начал воевать на двух фронтах. Этого не ожидал ни Голиков, ни Сталин. Это[158,159] самоубийственное решение, но другого у Гитлера уже не было. Сталин просто не мог себе представить, что, попав в стратегический тупик, Гитлер пойдет на самоубийственный шаг». (Ледокол. Гл. 30).

Вам ничего не кажется странным в этой цитате? Поясняю: с одной стороны, «другого (решения. — В.В.) у Гитлера уже не было», а с другой стороны, «Сталин просто не мог представить… что Гитлер пойдет на самоубийственный шаг». Почему бы и не поверить, что Гитлер предпримет самоубийственный шаг, если другого решения для него не было? Да к тому же еще Сталину, который «пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик» этого самого Гитлера.

Проведите такой эксперимент: возьмите пробирку, посадите в нее какого-нибудь жучка, а потом постарайтесь не поверить, что этот жучок воспользуется единственным имеющимся выходом из пробирки. Предвижу, что не поверить вам не удастся, как не удалось мне при проведении такого эксперимента. Так что же, Сталин был глупее нас с вами, раз не верил в самоочевидную вещь? Не думаю.

У кремлевских историков есть простое объяснение этого факта. Согласно их теории Сталин собирался выполнять пакт до последней буквы, ни о каком нападении на Германию и не помышлял, стало быть, ни в каком стратегическом тупике Гитлер не находился. Поэтому Сталин и не верил, что Гитлер решится на самоубийственный шаг, к которому ситуация его вовсе не принуждала. Кремлевским историкам мы, как всегда, верить не будем, но давайте поищем в трудах Владимира Богдановича ответ на простой вопрос: какой реакции мог ожидать Сталин со стороны Гитлера, заметившего какие-то военные приготовления у своих границ?

О непробиваемой обороне

Если внимательно читать книги В. Суворова, бросается в глаза, что все они представляют собой, по сути, гимн обороне. Вот несколько цитат: «В обороне солдат пехоты, вооруженный винтовкой и лопатой, может вырыть окоп, превратив его в труднопроходимый, а порой и непроходимый для противника рубеж». (Ледокол. Гл.10). «Вообще в двадцатом веке, если одна армия встала в глухую оборону, то прорвать ее фронт вовсе не просто. За всю Первую мировую войну ни немцам, ни британцам, ни американцам, ни французам прорвать фронт обороны противника не удалось ни разу». (Последняя республика. Гл. 11). «Если одна армия встала в оборону, если она зарылась в землю, т.е. отрыла траншеи, окопы, возвела блиндажи, загородилась колючей проволокой, то проломать это не удавалось даже после многомесячной артиллерийской подготовки, многократной обработки ядовитыми газами и бесчисленных атак пехоты». (Там же). «Если же полевую оборону войск усилить долговременной фортификацией, т.е. построенными еще в мирное время инженерными заграждениями: противотанковыми рвами, надолбами, эскарпами и контрэскарпами, железобетонными огневыми сооружениями, спрятать глубоко под землю все, что возможно, то такая оборона будет вообще неприступной». (Там же). «Не надо быть генерал-полковником,[160,161] профессором и доктором наук, чтобы знать, что наступающему требуется втрое больше сил, а обороняющемуся — втрое меньше». (Последняя республика. Гл. 15). И так далее, и тому подобное.

Никто не будет спорить, что для Финляндии война с СССР была чистым самоубийством, однако, когда осенью 1939 года война эта стала неизбежной, финны не стали превентивно наступать на Ленинград, а встали в глухую оборону. Дело в том, что превентивный удар для них был самоубийством быстрым и безусловным, оборона же давала хоть и крохотный, но шанс. Финны рассчитывали продержаться на своей «Линии Маннергейма» до тех пор, пока добрые дядюшки из Лондона и Парижа не придут им на помощь.

Возвращаемся к Германии. Что мешало Гитлеру, после того как он осознал неизбежность войны с Советским Союзом, выбрать оборонительную стратегию? Кто-то может возразить, что вермахт был орудием агрессии, так что к обороне он был не готов. Позвольте не согласиться. Все немецкие генералы и большая часть офицеров имели опыт Первой мировой войны. Она, как известно, была позиционной. Причем немцы не только пытались проламывать оборону противника, но и довольно успешно отражали атаки французов и англичан. Так что как именно нужно обороняться, немецкие командиры прекрасно знали. Ну а для того, чтобы научить обороняться солдат, у них был целый год. Разработка плана «Барбаросса» была начата летом 1940-го, если бы в это самое время Гитлер принял решение о глухой обороне на Востоке, времени на подготовку к ней было в избытке.

Пока оставим в стороне вопрос, сколь долго смогла бы противостоять Германия, подготовившаяся к обороне, мощному натиску несокрушимой и легендарной РККА. Отметим только, что Сталин, узнав о передвижении немецких войск к нашим границам, должен был учитывать вариант оборонительной стратегии для Германии.

В девятой главе «Ледокола» В. Суворов дал универсальный рецепт оборонительной стратегии:

«Страна, которая готовится к обороне, располагает свою армию не на самой границе, а в глубине территории. В этом случае противник не может одним внезапным ударом разгромить главные силы обороняющихся. Обороняющаяся сторона в приграничных районах заранее создает полосу обеспечения, т. е. полосу местности, насыщенную ловушками, заграждениями, препятствиями, минными полями. Бэтой полосе обороняющаяся сторона преднамеренно не ведет никакого индустриального и транспортного строительства, не содержит тут ни крупных воинских формирований, ни больших запасов. Наоборот, в этой полосе заблаговременно готовят к взрывам все существующие мосты, тоннели, дороги.

Полоса обеспечения — своеобразный щит, который обороняющаяся сторона использует против агрессора. Попав в полосу обеспечения, агрессор теряет скорость движения, его войска несут потери еще до встречи с главными силами обороняющейся стороны. В полосе обеспечения действуют только небольшие, но очень подвижные отряды обороняющейся стороны. Эти отряды [162,163] действуют из засад, совершают внезапные нападения и быстро отходят на новые заранее подготовленные рубежи. Легкие отряды стараются выдать себя за главные силы. Агрессор вынужден останавливаться, развертывать свои войска, тратить снаряды по пустым площадям, в то время как легкие отряды уже скрытно и быстро отошли и готовят засады на новых рубежах.

Попав в полосу обеспечения, агрессор теряет свое главное преимущество — внезапность. Пока агрессор ведет изматывающую борьбу против легких отрядов прикрытия, главные силы обороняющейся стороны имеют время привести себя в готовность и встретить агрессора на удобных для обороны рубежах.

Чем глубже полоса обеспечения, тем лучше. Кашу маслом не испортишь. Прорываясь через глубокую полосу, агрессор невольно показывает главное направление своего движения. Теряя преимущества внезапности, агрессор сам становится ее жертвой: глубина полосы обеспечения ему неизвестна, поэтому встреча с главными силами обороняющихся происходит в момент, не известный заранее агрессору, но известный обороняющейся стороне». (Ледокол. Гл. 9).

Владимир Богданович написал этот красивый пассаж не просто так, он ставит в вину Сталину то, что все это проделано не было, и делает вывод, что ни к какой обороне СССР не готовился.

Логично, но из этого вытекает, что рецепт «непрошибаемой обороны» Сталину и его генералам был известен. Не знаю, был ли он известен немцам, но после советско-финской войны, где финны действовали именно таким образом, этот рецепт явно стал известен всему миру. Стало быть, Сталин должен был учитывать, что немцы его могут применить. С чем в таком случае может столкнуться РККА в ходе «освободительного похода»?

Пройдемся по советско-германской границе с севера на юг. Сначала идет Восточная Пруссия, в которой оборонительные сооружения строились еще со времен Тевтонских рыцарей. Дадим слово В. Суворову: «… Впереди Восточная Пруссия, на ее территории — сотни мощных железобетонных оборонительных сооружений». (Последняя республика. Гл. 14). От себя добавлю, что после того, как по Версальскому миру Восточная Пруссия оказалась отрезанной от остальной Германии, оборона в ней была превращена в круговую. Откуда бы ни наступал на нее противник, он встречал эти «сотни мощных железобетонных оборонительных сооружений».

Южнее Восточной Пруссии начинается Польша, захваченная Германией осенью 1939 года. Тут с оборонительными сооружениями дело обстояло значительно хуже, но зато территория как нельзя лучше подходила для создания полосы обеспечения. Собственно говоря, всю Польшу, или, хотя бы ту ее часть, которая стала генерал-губернаторством, можно было превратить в полосу обеспечения. А за ней, уже на территории собственно Рейха, воздвигнуть полосу долговременных оборонительных сооружений. Забегая вперед, скажу, эти сооружения были созданы в ходе войны, и Красной Армии пришлось преодолевать их с огромными потерями в 1944-1945 годах.[164,165]

Дальше идет Словакия. Формально независимое государство, хотя и намертво пристегнутое к гитлеровскому Рейху. Так что его обороной немцам тоже стоило озаботиться. Впрочем, оборонять Словакию не просто, а очень просто, потому как большая часть ее горы. На худой конец можно было и Словакию сделать полосой обеспечения, а оборону строить в протекторате Богемии и Моравии (в теперешней Чехии то есть).

Переходим к Венгрии. Тут вроде бы дело обстоит похуже, поскольку ближайшая к СССР часть Венгрии представляет собой равнину. Но и особой необходимости защищать Венгрию у Гитлера не было. Перечитайте 33-ю главу «Ледокола», о каких-либо операциях на территории Венгрии там и речи нет. Правда, в другом месте этого эпохального труда Владимир Богданович говорит, что 16-я советская армия могла действовать против Венгрии. Но зачем это могло понадобиться, не говорит. Это неудивительно, в том плане, который В. Суворов приписывает Сталину, РККА делать совершенно нечего — и к самой Германии, и к ее «нефтяному сердцу» есть более короткие и удобные пути.

Впрочем, если 16-я советская армия все же задумает наступать в Венгрию, сами венгры худо-бедно смогли бы оказать ей сопротивление. Ведь Венгрия имела почти миллионную армию, которой вполне по силам было, если и не разгромить вторгнувшиеся советские войска, то надолго задержать их. А тем временем все решилось бы в другом месте.

Наконец мы дошли до Румынии. Владимир Богданович указывает, что защищать «обычной обороной» бескрайние румынские степи невозможно. Я не знаю, что такое «обычная оборона», в военной науке такой термин отсутствует. Наверное, это именно такая оборона, которой невозможно защитить Румынию. Типа, расставить вдоль советско-румынской границы часовых с винтовками, а танки, пушки и самолеты пустить в переплавку.

Как именно можно было оборонять Румынию, я скажу чуть позже, а пока задам вопрос: мог ли Сталин, который, по словам В. Суворова, распланировал всю мировую историю на десятилетия вперед, не учитывать варианта оборонительных действий со стороны Германии?

Война, которой не могло быть

Представим себе, как развивались бы события в июле 1941 года, если бы Гитлер, осознав угрозу со стороны Советского Союза, начал готовиться к обороне, а советские планы остались точно такими, какие вытекают из трудов В. Суворова.

Итак: «6 июля 1941 года в 3 часа 30 минут по московскому времени десятки тысяч советских орудий разорвали в клочья тишину, возвестив миру о начале великого освободительного похода Красной Армии. Артиллерия Красной Армии по количеству и качеству превосходила артиллерию всего остального мира. У советских границ были сосредоточены титанические резервы боеприпасов. Темп стрельбы советской артиллерии стремительно нарастает, превращаясь в адский грохот на тысячекилометровом фронте от Черного моря до Балтики». [166,167]

Грохоту много, толку мало. Советская артиллерия бьет по тем местам, где, по данным разведки, сосредотачивались немецкие части, но на самом деле эти части приготовились к обороне где-то в глубине Польши, зарылись в землю позади водных преград, а у границы присутствовали только инженерные батальоны, занимавшиеся минированием дорог и мостов, устройством лесных завалов и т.д. Так что сокрушительный удар советской артиллерии приходится по пустому месту.

«Первый артиллерийский залп минута в минуту совпал с моментом, когда тысячи советских самолетов пересекли государственную границу».

Зададимся вопросом, а куда летят эти тысячи самолетов? Как известно, Сталин строжайше запретил накануне войны советским самолетам перелетать границу и вести воздушную разведку Приходилось ограничиваться облетами вдоль границы и пытаться рассмотреть, что же там делается в глубине бывшей Польши. Сверху видно многое, но далеко не все. И проникнуть взглядом хотя бы на десяток-другой километров за линию границы нереально. Значит, никаких аэродромов противника советская разведка обнаружить не могла (еще и потому, что их там не было, ведь, как нам показал В. Суворов, готовясь к обороне, нужно аэродромы отодвинуть подальше). Как же в таких условиях ставить задачи летчикам? Выход один, прикинуть, где могли бы располагаться немецкие аэродромы, и послать туда самолеты, в надежде, что хотя бы в половине таких мест действительно будет что бомбить. Увы, надежды не оправдались. Но гораздо хуже то, что еще на подлете к предполагаемым аэродромам наши самолеты встречают сотни и тысячи немецких истребителей.

Германская система оповещения сработала прекрасно, в тот самый момент, когда «тысячи советских самолетов пересекли государственную границу», на немецких аэродромах была сыграна тревога. Летчики беспрепятственно заняли свои места в самолетах (даже если самолеты эти стояли крыло к крылу) и вылетели на перехват. В небе над Польшей начинается избиение младенцев. Ведь советских летчиков «НЕ УЧИЛИ ВЕДЕНИЮ ВОЗДУШНЫХ БОЕВ» (Ледокол. Гл. 3), а противостоят им асы, совсем недавно с успехом сражавшиеся с английскими истребителями.

Пилоты советских бомбардировщиков спешно вываливают бомбы в чистом поле и пытаются удрать. Удается это немногим, но в тот момент, когда они совершают посадку на своих аэродромах (придвинутых прямо к границе), в воздухе над ними появляются армады немецких бомбардировщиков, тоже своевременно поднятых по тревоге. Советская ужасно агрессивная авиация перестает существовать как реальная сила.

Собственно говоря, тут можно было бы и кончить наш рассказ. Ведь сам Владимир Богданович неоднократно указывал в своих трудах, что без господства в воздухе ловить Красной Армии было нечего. Хотя бы потому, что воздушно-десантные корпуса свою работу выполнить не смогут. «Без абсолютного господства в воздухе выброска крупных десантов[168,169] обречена на провал». (Последняяреспублика. Гл. 20). «Было очевидно, что выброска миллиона парашютистов может быть осуществлена только при условии абсолютного советского господства в воздухе». (Ледокол. Гл. 13). Да и советские автострадные танки превращаются в ненужный хлам. Напомню, что в реальной войне в июне 41-го, когда у немцев было превосходство в воздухе, советские танковые корпуса теряли массу машин еще до вступления в бой. Немецкие бомбардировщики и даже истребители отлавливали танковые колонны на марше и безнаказанно расстреливали их с воздуха.

Впрочем, для закрепления материала, приведу еще несколько цитат с комментариями.

«3-я советская армия наносит внезапный удар на Сувалки. Ей навстречу идет 8-я армия из Прибалтики. С первых минут тут развернулись кровопролитные сражения с огромными потерями советских войск. Но у них преимущество: советские войска имеют новейший танк KB, броню которого не пробивают германские противотанковые пушки. В воздухе свирепствует советская авиация. Позади германской группировки высажен 5-й воздушно-десантный корпус, 8-я, 11-я и 3-я советские армии увязли в затяжных кровопролитных боях со сверхмощной германской группировкой в Восточной Пруссии, но позади этого гигантского сражения советская 10-я армия, прорвав почти не существующую оборону, устремилась к Балтийскому морю, отрезая три германские армии, две танковые группы и командный пункт Гитлера от остальных германских войск».

В воздухе свирепствует вовсе не советская, а напротив, немецкая авиация, так что три советские армии действительно могут увязнуть в кровопролитных затяжных боях, даже если германская группировка в Восточной Пруссии будет и не такой уж сверхмощной.

10-я армия, может, и прорвет несуществующую оборону немцев, но тут же увязнет в полосе обеспечения. «Попав в полосу обеспечения, агрессор теряет скорость движения, его войска несут потери еще до встречи с главными силами обороняющейся стороны. В полосе обеспечения действуют только небольшие, но очень подвижные отряды обороняющейся стороны. Эти отряды действуют из засад, совершают внезапные нападения и быстро отходят на новые заранее подготовленные рубежи. Легкие отряды стараются выдать себя за главные силы. Агрессор вынужден останавливаться, развертывать свои войска, тратить снаряды по пустым площадям, в то время как легкие отряды уже скрытно и быстро отошли и готовят засады на новых рубежах». (Ледокол. Гл.9). Добавим сюда еще непрерывные удары с воздуха, и ситуация для 10-й армии станет совсем кислой. Впрочем, даже если, паче чаяния, эта армия прорвется к Балтийскому морю, отрезать «три германские армии, две танковые группы и командный пункт Гитлера от остальных германских войск» она не сможет, потому как их тут просто нет.

Дата добавления: 2015-08-26