Хана мо момидзи мо за цветы вишни

накарикэри и листья клена,

ура но томая но на хижины у залива,

аки но юугурэ скрывающиеся в осенней дымке...[60]

Это стихотворение оценивалось высоко, и по веским причинам. Многие отмечали, что в нем глаз сознания читателя искусно подводится через различные ландшафты ― неявные определения красоты ― к месту, где, посред­ством отрицания обычных канонов прекрасного, открывается нечто стоящее за ним, в контекстах самых земных, даже однообразных. На протяжении веков литература Китая и Японии отображала красоты различных сезонов, предла­гая причины предпочтения одного перед другим; придворные поэты Японии эпохи Хэйан часто рассматривали цветы вишни в качестве квинтэссенции весенней красоты, а великолепно раскрашенные кленовые листья ― осенней. Однако, Тэйка рассмотрел красоту «за» всеми ними.

Впрочем, не следует рассматривать югэн просто как предпочтение увядшего и бесцветного. И, поскольку этот термин в Японии был впервые употреблен Сюндзэем в качестве концепции эстетической критики, его взгляды заслуживают рассмотрения. Хотя Брауэр и Майнер правы, когда говорят, что Сюндзэй не оставил нам «ничего для детального рассмотрения поэтики югэн» [61], мы можем сделать свои заключения о том, что он подразумевал при использовании термина, из нескольких классических стихотворений той эпохи, воплотивших его в себе. Следует иметь в виду интерпретацию югэн Кониси Дзинъити через теорию и практику сикан в буддизме Тэндай. В дополнение к предыдущему стихотворению, давайте рассмотрим несколько других, например вот это, принадлежащее самому Сюндзэю:

Дата добавления: 2015-08-17