Орлов о своем творчестве

...По своим данным я был скорее бытовым актером. Да и почти вся предшествовавшая практика моя в театре тоже шла в этом направлении.

Однако, «чистый» бытовизм старой школы переставал удо­влетворять меня. Революция обнаружила неспособность бы­товизма в его чистом виде вскрывать новое, принесенное ре­волюцией содержание.

Коренную ломку понимания театра, театра общественных взаимоотношений, театра новых приемов, формы я стал осоз­навать во время работы с Мейерхольдом над ролью Расплюе-ва в «Смерти Тарелкина». Часто, и возможно надоедливо, при­ходилось мне тогда спрашивать В. Э. — почему?

Работа с В. Э. указала мне главенство политической те­мы —социальное обострение образа. Мейерхольд дал мне, вы­ражаясь фигурально, очки, через которые я стал яснее ви­деть задачи работника революционного театра.

В своей работе я иду от приглядывания к быту в разно­образных его формах, от изучения внутренней сущности и внешнего облика людей. Разбирается, же и переносится материал на сцену не механически, а по отбору, подчиненному ©сознанной идее образа.

Ю с о в. В этой роли я шел по пути пересмотра традицион­ного образа комедии Островского, стремясь в своем исполне­нии передать социально новое понимание Юсова, разоблачить его на точном авторском тексте...

Большой помощью для построения образа послужила по­ходка» Юсова. Эксцентрический прием постепенного умень­шения роста: Юсов входит в кабинет Вышневского почти на корточках и уходит «лицом к начальству». Решающей сцени­ческий образ Юсова была трактовка В. Э. Мейерхольдом сце­ны третьего акта в трактире: сжигание газеты, отнюдь не раз­влекательная «пляска» Юсова, показ окружения, свет. Эти моменты послужили основным приемом построения образа...

Семен Рак....Передача сценического образа осложня­лась задачей дать «своего Рака» не в приемах натурального бытовизма. Хотелось дорасти до уровня социального его обоб­щения. При исполнении и (здесь мне помог прием эксцентри­ческого «остранения» бытовой ткани образа. Наиболее пол­но прием применен, скажем, в сцене «Эйфелева башня», когда Рак вскакивает на стол для произнесения своего мо­нолога...

Степашкав «Поэме о топоре». Почти все мои роли бы­ли плана комедийного. Первой ролью серьезного драматиче­ского плана мыслю Степашку...

Хотелось в условиях осознанной действительности пока­зать внутреннюю героику, скупой, сжатый пафос. В упорной воле к труду сочетать физическое напряжение и вдохновение рабочего-изобретателя. Мучительное стремление даровитой Степашкиной натуры к преодолению вековой некультурности крепко донести зрителю.

В конкретной действительности, в буднях производства я видел разрозненные черты героики, пафоса мучившего меня образа.

Сосредоточенная воля, спокойствие умения, поразитель­ная целесообразность и экономность производственных дви­жений стали осознанными частями моего образа.

...Приходится сказать, что лишаешься возможности даль­нейшего роста, что нельзя играть на сцене людей, если не по­жимаешь задач построения нового общества, нового быта.

Д. Н. Орлов, из сборника «Москов­ский театр революции», изд. Мособлис-полкома, 1933, стр. 157—-160.

Дата добавления: 2015-08-17