Глава 6 3 страница. Руки-ноги вроде на месте, но слабость страшная

Руки-ноги вроде на месте, но слабость страшная. Хочется в туалет, есть и спать. Она попыталась спустить ноги с кровати, это удалось, но с большим трудом.

- Не знаю, но посмотреть-то надо... - Женский голос приближался.

Дверь распахнулась, желтый, как подсолнченое масло, свет ворвался в комнату и больно обжег глаза. Глаза лишь через несколько секунд выловили из разноцветной мешанины маленькую женщину с приятным добрым лицом.

- Ты уже проснулась? - ласково спросила она, потом подошла поближе к кровати, придвинула стул и села рядом. - Помнишь хоть, как тебя зовут?

Она попыталась вспомнить, но ничего членораздельного не получалось. В голове лишь бухали крики "Ненавижу!!" и лай собаки, с которой тогда, в тот страшный февральский день, сняли намордник и позволили нагавкаться досыта и допьяна.

Ничего тут не попишешь, пришлось отрицательно помотать головой.

- А где мы тебя нашли, знаешь?

Опять отрицательное мотание. Она ничего не помнила. Ни кто она такая, как ее зовут, откуда родом, сколько лет... Вопли и собачий лай сменились музыкой из заставки телекомпании "ВИД", самым страшным (после этого) воспоминанием детства и подросткового периода...

- Есть или пить хочешь?

Она хотела помотать головой, но сообразила, что ей предлагают, и медленно кивнула.

- В туалет не надо?

Опять кивок. Надо, очень надо.

- Встать сможешь?

Она опять спустила ноги на пол (силы в теле прибавилось) и уже довольно легко встала.

- Телевизор тебе включить?

- Не надо, - сболтнул сам по себе застывший язык. - Я маски боюсь.

- Какой маски? - не поняла женщина.

- Ну... этой... - Язык не заплетался, она говорила четко и ясно. - Маски Вид. Такая страшная рожа, перед "Полем чудес" показывают, перед "Темой", перед "Взглядом"...

- Маски Вид боишься? Чего ее бояться? Не маленькая уже. Сьест она тебя, что ли, эта маска? Вылезет, схватит и в телевизор утащит? Что в ней страшного-то?

- Не знаю, - пробормотала она. - Но она страшная. Я ее боюсь. Даже мой парень ее боялся... раньше.

- Ее раньше и я боялась. В девяносто третьем перестала. Муж помог, - приятно улыбнулась женщина. - Я тогда молодая была, как ты сейчас... Тебе лет восемнадцать, да?

- Наверное, восемнадцать... Или девятнадцать... Или семнадцать... не знаю, не помню. Только маску помню, и ничего больше.

- Ладно, забудь ты эту маску. Это всего лишь логотип и ничего больше. Я даже письма Листьеву писала - уберите вы эту маску, она жуткая, - заулыбалась женщина. - Потом я замуж вышла, в восемнадцать лет. Двадцать шестого января день рождения отметила, а в марте расписались. Со мной муж так поработал... Мне теперь эта маска даже нравится.

Она, превозмогая слабость, хрипло засмеялась.

- Как может нравиться Маска Вид?

- А вот так. Одним людям нравится, например, жареная картошка, а других от нее тошнит. Так же и с маской, - улыбнулась женщина. - Меня Таня зовут.

- Очень приятно, - пробормотала она, едва ворочая языком. - Как я здесь оказалась?

- На дороге тебя нашли. Ехали вместе с мужем, и там, на окраине Ключевого... Я захотела пописать, - рассказывала ей Таня, - попросила его остановить машину, вышла, а там ты в сугробе лежишь. Привезли тебя сюда.

- Где я? Что это за населенный пункт?

- Веткино.

- Веткино? Но это же... самая окраина области?

- Да, мы здесь живем. Хочу тебя обрадовать - мне кажется, что компания "ВИД" скоро поменяет заставку. Вспышки уже вырезали, может, и от маски избавятся.

- Откуда вы знаете?

- Не могу точно сказать, но... Кажется мне так. Интуиция.

Ласковое воркование Тани внушало ей доверие, создавало какую-то спокойную, приятную атмосферу. "Мне надо выяснить, кто я такая и что здесь делаю, - пронеслось у нее в голове, - а все остальное потом. А еще сначала сходить в туалет".

Глава 18.

Было уже темно, когда ливень стих, а буквально через минуту во вкусном сыром чистом воздухе закружились неестественно большие снежинки. Было так тихо, что в ушах начинался звон, похожий на комариное пищание. Мы сидели в каком-то дворе, не возле того дома, где жила Света, а поблизости, за столом, и о чем-то беззаботно трепались. На душе у меня было уже полегче. Все-таки Вид очень умный. Я бы даже сказал - мудрый. Он обязательно что-нибудь придумает, не может не придумать. И голос у него, как я и предполагал, нормальный, просто он тогда простудился...

- Слушай, на электричку мы опаздываем, а денег у меня нет, - спохватился я около половины десятого.

- Не трясись, - фыркнул Вид. - Ты же сам без конца повторяешь: Вид умный, Вид мудрый, Вид хитрый, Вид всегда найдет два выхода из любого безвыходного положения... Вот я и придумал.

- Что ты придумал?

- До какого числа у вас там в техникуме вынужденные каникулы?

- На неделю, до тридцатого.

- Думаю, успеем управиться, вернем тебе твою Свету и...

- Что - и?

- Не знаю. Короче, тебе даже ездить не придется.

- А что делать-то надо?

Вид поднялся в высоту метра на четыре и выполнил в сыром, полном снежинок воздухе какую-то замысловатую фигуру.

- Посиди пока что тут, я на разведку слетаю.

Он растворился в ноябрьской темноте. Тьма в дворике стояла кромешная. Я облокотился локтями на стол, на котором уже образовался снежный покров толщиной примерно в сантиметр. Что он придумал? Вид здорово смахивает на хорошего авантюриста...

- Пошли. Поднимайся на третий этаж, квартира 71, - раздался за спиной видовский голос. Я уже не испугался. Как же я раньше умудрялся его бояться, а? Интересно.

Я подошел к указанной двери и постучал. Она распахнулась, в темноте оставленной хозяевами квартиры серебрился Вид.

- Проходи, включай свет, раздевайся, разувайся и все такое, - посоветовал Вид и уплыл куда-то в сторону.

Пока я снимал мокрую куртку и пристраивал на сушку уродский зонт (розовый в голубой цветочек - блевать тянет, извините за грубое выражение), стаскивал мокрые ботинки, Вид появился снова и затараторил:

- На кухне все исправно, съестное имеется. Картошка, масло растительное, хлеб, колбаса ветчинорубленная, сыра плавленного десять коробок где-то примерно...

- Ты придумал... жить в квартирах, в которых хозяева в отъезде?

- Именно так, сэр Крайнов.

Я только покачал головой. Да-а, насчет авантюризма Вида я не ошибся! Надо же - такое придумать?

А что, с другой стороны? Квартира богатая, живет тут, видимо, какой-то богатей. Взяточник. Или бандит. Или еще какая-нибудь не очень чистая личность. Такого немного объесть не грех, к тому же Вид обещал мне к завтрашнему дню придумать, где можно достать денег... Да и десять коробок плавленого сыра очень уж пленят, для моего соблазнения хватило бы и двух... И чашки чая, обязательно крепкого и сладкого.

- Честно говоря, мне его аудиотека понравилась, - пояснил выплывший откуда-то из-за правого угла Вид. - Там столько всего...

- Ты любишь слушать музыку?

- Слушай, - маска приняла угрожающее выражение, - а что, нельзя? В законе прописано? Всем можно слушать, а мне нельзя?

- Да нет, просто никогда бы не подумал, - пробормотал я, причесывая пальцами растрепанные волосы. - И потом - чем ты слушаешь? У тебя нет ушей...

- Но тебя я чем-то слышу, - сердито сказал Вид, нехорошо метаясь в воздухе.

- Ну да... чем-то слышишь...

- Значит, так, - сказал Вид, взмывая под потолок. - Разграничим вкусы. Ты сейчас валишь на кухню этого нового русского, достаешь у него из холодильника плавленый сыр, завариваешь себе чай, а он у него из железной банки с такой плотной черной крышкой, дорогущий, и трескаешь ложкой этот сыр. Я сейчас иду в другую комнату, включаю музыкальный центр и слушаю, все что моя душенька неспокойная пожелает... Ты понял, Кузьма?

Кузьма, конечно, понял. Я пошел на кухню есть плавленый сыр, а совершенно счастливый Вид, стоило мне войти в ту комнату, где он уединился, выписывал в воздухе под музыку немыслимые фигуры... Это они, привидения, так танцуют.

Глава 19.

Утро было солнечное, и мы около восьми утра уютно расположились на кухне, задернув занавеску, потому что Вида не было видно совсем. Впрочем, здесь была черная кухонная мебель, и на фоне шкафа он просматривался довольно хорошо... Я опять ел сыр прямо ложкой из банки, Вид читал неизвестно где раздобытую газету. Газета висела перед ним в воздухе, страницы переворачивались сами собой.

- Как спал, Кузьма Варфоломеевич? - спросила маска, листая страницы.

- Но-но-нормально, - пробормотал я, глотая чай. Уж больно странное у него было лицо, впрочем, оно стало обычным.

Еще пару минут сидели молча. Я ел сыр, Вид читал газету.

- Валерия-то третьего родила, - сказал он, перелистнув одну из страниц.

- И что?

- Да так, ничего, - сказал Вид, снова утыкаясь в газету. - Так-так-так... на СК-ТВ опять показали на меня пародию.

- Какую?

- В апреле он заставил меня поздравлять с днем рождения ту же самую Валерию.

- Так не тебя же лично, ты же говоришь, что все это делают на компьютере люди из телекомпании.

- Да я знаю, но это же все-таки я...

- Так ты ведь любишь Валерию.

- Так я и доволен - в кои-то веки удружили, - сказала маска, складывая газету и швыряя ее в открывшуюся сама собой форточку, - ветер сам унесет ее назад в ларек, откуда я ее принес. Дай-ка попробовать твой сыр...

Я выхватил еще одну ложку, зачерпнул вкусного желтого сыра и протянул Виду. Ложка парила в воздухе, Вид приблизился к ней - сыр растворялся в воздухе.

- Привидения не едят, - вырвалось у меня. - Маски тоже.

- А я и не ел. Я попробовал ваши, людские удовольствия.

- А ты кем при жизни был - человеком?

- Да.

- Так неужели ты их не помнишь?

- Помню. Но иногда память требуется освежить, - сказал Вид и неодобрительно глянул на гору бумажных упаковок, сваленную в мойку. Помойного ведра у богача почему-то не нашлось. - И мусор убрать.

Горка вспыхнула ярким зеленоватым пламенем.

- Ты смотри квартиру не сожги, - неодобрительно сказал я. - Лучше бы ты швырнул их в окно, как газету, только не в ларек, а в помойку.

- И что народ скажет, если из окна будут летать газеты, мусор, унитазы, золотые истуканы с платиновыми задницами и прочая фигня? - покосился Вид.

- Не знаю.

- Вот и я не знаю.

- Ты вчера говорил, что придумал, как достать денег, - сказал я.

- Так я придумал.

- И что делать?

- Одевайся потеплее, - фыркнула маска, швыряя взглядом в мойку грязные чашки и ложки, а так же поджигая прямо на столе пустую коробочку. Вещи, подожженые Видом, горели странным зеленоватым пламенем, а на столе не оставалось горелых пятен, и от этого огня не было дыма.

Он привел меня на вокзал.

- Когда электричка в сторону Клавишевска? - спросил меня Вид, озираясь по сторонам. Платформа была безлюдна. В ярком солнечном свете Вида не было видно, небо было ясным и бледно-голубым, а еще, похоже, установилась минусовая температура.

- Уже подходит, - сказал я. - Что ты придумал?

- Сейчас увидишь, - пообещал Вид.

В электричке нам пришлось ехать всего двадцать пять минут. Вид заставил меня выйти в какой-то умирающей деревне: пять-шесть бревенчатых избушек, две из них заколочены.

- Да зачем мы сюда приехали-то? - недоумевал я.

Не говоря ни слова, Вид, едва различимый и похожий на комочек сигаретного дыма, поплыл по тропке по направлению к домикам.

- Ты на самом деле думаешь, что в этой дыре можно найти деньги? - спросил я, стараясь сделать тон как можно более недоверчивым.

- А ты забываешь, что маска, с которой меня нарисовали, была головой китайского мудреца, философа. И мне достались его мозги. Я знаю то, чего никто не знает на Земле! И то, что делаю, - добавил Вид, подплывая к самой крайней и самой заброшенной на вид избе. - Нам сюда.

Домику было по крайней мере лет двести. Вид покружил вокруг него в воздухе, залетел в разбитое окно, спустя минуту высунулся наружу и сказал:

- Заходи со двора.

В эту же минуту со скрипом распахнулась старая дощатая дверь, по виду современница Ивана Грозного.

- Здесь кое-что есть, я точно знаю, кое-что есть, - бормотал Вид, метаясь по комнате, и вдруг вскрикнул: - Лопата, появись!

Буквально из ниоткуда на грязный пол хлопнулась большая лопата, подняв тучи пыли. В подслеповатые окошки с трудом пробивался яркий солнечный свет, и в его лучах пыль свивалась в невиданной красоты замысловатые знаки и фигуры.

- Что мы будем здесь делать? - в ужасе пробормотал я. - И откуда ты взял лопату? Сам материализовал?

Вид засмеялся.

- Нет, мне это неподвластно. Она здесь была. Короче, бери лопату, иди вон в тот угол и отковыривай доски от пола.

Я послушно сунул лопату в щель и нажал. Раздался сухой треск, древняя доска отскочила в сторону, под ней - пустота. Черная, прохладная и таинственная.

- Ковыряй дальше, пока полкомнаты не откроем, - посоветовал Вид.

Следующий час я потел, скинув куртку, отколупывая доски. Наконец, более-менее нормальный люк, в котором можно было поместиться, получился, и я с достоинством свалился на штабель отколупнутых досок.

- Ты что, клады собрался искать? - вздохнул я, поглядывая вниз, в дыру. Там было темно, и Вид с удобством расположился в подполе, ехидно на меня поглядывая.

- Представь себе, - с достоинством заявил Вид, выделывая в затхлом воздухе какие-то воздушные танцы. - Я же говорил тебе - знаю, что делаю. Так что давай бери лопату, прыгай сюда и копай.

- А свет? Тут же тьма-тьмущая.

- Будет тебе свет. Прыгай.

Я послушно схватил лопату, швырнул ее в люк и спрыгнул следом. Он оказался глубокий, примерно на уровне моего роста. Здесь была мягкая земля, какого-то красноватого цвета (но не глина), перемешанная с шариками керамзита и галькой.

- Эй, Вид! - заорал я в затхлую темноту. - А где обещаный свет?

- Щас все будет, - донеслось сверху. - Отойди.

Я послушно отполз в сторону. Вниз в люк посыпались отколупнутые мной доски, которые сложились в штабель и вспыхнули теплым зеленоватым огнем. Он освещал неровные, покрытые отвратительными скользкими грибами со здоровенными лиловыми блестящими шляпками стены подвала, освещал пол, остальное пространство. Вдали лежали еще какие-то мешки, но к ним меня не тянуло. Вокруг них кольцом росли те же самые грибы, только чуть помельче. Я вам говорил, что боюсь грибов, тем более таких жутких на вид?

- Эти грибы можно есть, - к слову заметил Вид.

- Вид, а можно обойдем грибную тему? Я их боюсь.

- Больше не боишься, - подмигнул Вид. Дальше такое началось - я сам себе не поверил: подошел к стене, сорвал самый здоровенный и самый сопливый экземпляр - голой рукой! - и... откусил от шляпки! Прямо сырьем!

Когда же дошло, что я делаю, я выплюнул уже полупрожеванный кусок на пол и заорал истошным голосом:

- Ты с ума сошел! Я ж его прямо сырым отведал!

- Ничего, не умрешь, - подмигнул Вид. - Эти грибы сырыми и едят. Знаешь, они очень редкие, я даже не знал, что они здесь растут.

Я внимательно осмотрел гриб, который держал в руке. Лиловая плоская шляпка сантиметров десять в диаметре, скользкая, как рыба-ерш, черные пластинки с белыми краями, толстая сопливая изогнутая ножка. Вдобавок - запах. Сырости. Ненавижу запах сырости! Как я мог схватить его и откусить прямо сырьем?

- Это грибы, которые растут над зарытым кладом, - фыркнул Вид. - Гриб-обманка. Они распространяются не спорами, а, так сказать, вегетативным путем. Отростками корней.

- Тогда это не грибы.

- Не знаю, я же говорил - гриб-обманка. Кто съест, тот навек будет видеть любой клад в земле, но люди очень редко соглашаются их есть... Я еще не слышал, чтобы соглашались. Это здесь, в темноте, они более-менее нормальные на вид, а на свету - страх божий, настолько отвратительны на вид, что к ним и приближаться-то противно, не то что есть.

М-м-да-а-а... Вид - великий мудрец во всем, что касается всяческих там кладов и подобной потусторонщины. Слышал, конечно, что иногда едят сырыми грибы-зонтики, но они красивые, а этот слизнястый кошмар - даже подойти противно. Теперь понятно, почему так редко находятся клады!

Глава 20.

- Знаешь, давай пока копать не будем. Я слышал, что у вас в России клады отбирает государство, - сказал Вид, греясь в зеленоватом огне. Доски уютно трещали, не успевая прогореть, и в подполе было тепло и даже сыростью не воняло, ее сменил "автобусный запах".

- Ну, не совсем так. Кладоискателям отдают что-то... кажется, десять процентов, или двадцать. Причем, учитывая степень моей везучести, я готов поспорить на всю свою долю, что десять.

- Значит, пока точно не будем. Нехорошо законы нарушать, - сказал Вид. - Тем более сегодня День милиции...

Надо же, он даже наши профессиональные праздники знает! Правда, с датой махнул на две недели.

- День милиции десятого ноября, а сегодня двадцать четвертое. А что ж ты сюда меня привел?

- Ты грибов больше не боишься, - хитро прищурился Вид. - Так что иди и возьми один из вон тех мешков. Любой.

Я, кряхтя, кое-как доставил мешок, измазанный грибной слизью, к месту назначения. И что дальше делать?

- Поднимай его наверх, - сказал Вид, ехидно улыбаясь, как в той пародии.

С превеликим трудом мешок оказался наверху, и когда Вид позволил его развязать, наружу посыпались... пачки долларов! Настоящих, американских, зеленых баксов! Новехоньких, сухих, пахнущих краской!

Долго же я от изумления не мог рот раскрыть... а когда раскрыл, первым вопросом было:

- Кто это спрятал?

- Убитые бандиты.

- Но... нет, Вид, так неправильно. Бандиты тоже люди. А вдруг у него семья была, у этого типа? Сейчас же дефолт был, они, наверное, нуждаются...

- Ни фига они не нуждаются, - парировал призрак, довольно кувыркаясь в воздухе. - Он был одиноким и к тому же отъявленным мерзавцем. Его убили в прошлом году свои же за жадность. Так что давай, бери пачек побольше и пошли.

Я схватил одну пачку и сунул в карман.

- Ха-ха, - засмеялся Вид. - Думаешь, тебе хватит двухсот баксов? Что ж, сумма по нынешним временам для простого народа солидная, но если столько лежит - почему не взять больше?

- Почему двести? - недоумевал я. - Они же стодолларовые, бумажки-то. А в пачке не меньше пятидесяти купюр, а может, и сто.

- Ну, молодежь, чему вас только учат, студентов... Ты ее перелистай, - сказал Вид.

Я послушно щипнул пачку пальцами... и... Аккуратно нарезанная зеленоватая бумага, только сверху и снизу две настоящие бумажки!

- Это... что?

- "Куклы", - пояснила маска. - Хотел их всучить компаньонам при дележке награбленных денежек и свалить за границу. Дурак, что сказать. Думал - там же не проверят? Как увидели, что он им дал, так сразу - пулю в лоб, труп в овраг, пачки в подвал. Решили их оставить на всякий случай. Бери пять пачек - будет тысяча, тебе хватит. А потом за остальным зайдем.

Отсчитав пятнадцать зеленых бумажек, я сунул их во внутренний карман куртки и, кряхтя (полчаса с согнутой спиной - это вам не шуточки, мой рост метр восемьдесят, я просто физически не мог стоять в подвале в полный рост) выполз на залитую желтым, как рафинированное масло, ноябрьским солнцем. Земля покрылась инеем, кое-где - белой ледяной корочкой, она вкусно хрустела под ногами, пока мы шли к остановке. Вид куда-то улетел - я в таком свете не вижу его вообще. В пасмурный день можно как-то разглядеть, и то на темном фоне, а в солнечный он становится вообще прозрачным, невидимкой.

Глава 21.

Естественно, Вид при жизни был таким же авантюристом, как и я, потому что мы просто не могли упустить случая поискать приключений на свои задницы! (Хотя у Вида нет задницы…) Мы не возвращались в наш сонный городок. Имея такие деньги, вернуться туда может только дурак. Мы уехали в Клавишевск. Конечно, не навсегда. Просто ему до ужаса захотелось посмотреть областной центр. Конечно, город этот красивым не назовешь. Это город дымящих труб, грохочущих заводов и злых голодных мужиков. Зарплату в стране не платят по несколько лет. Неужели властям лень включить печатный станок? Хоть народ бы накормили! Других выходов-то нет...

На вокзале я хотел дать одному из них денег (уж очень несчастно выглядел дядька, небось у него больные родители, беременная жена и пятеро по лавкам), но Вид меня остановил.

- Лучше не давай, - шепнул он. - Он у тебя или все вытянет, или вообще придушит тут. Полтора куска - сумма немалая...

Мы зашли в обменник, поменяли все на рубли, причем кассир смотрел на меня с омерзением. Принял, наверное, за мальчика-мажора. Или за гопстопника… Хотя по виду я и не похож... Я схомячил пяток горячих сосисок в тесте в кафе на вокзале, запил их чаем, ощутил приятное тепло, разлившееся по телу, пересчитал оставшиеся деньги - ей-богу, потратил сущие копейки. Интересно - что сюда тянуло Вида? Призраки имеют способность мгновенно перемещаться на любые расстояния, кроме оседлых, разумеется - они этим просто не пользуются, и Вид мог в любой момент прилететь сюда и посмотреть все что угодно. Хотя, если честно, привидения могут ходить только там, где бывали при жизни, после смерти человек навсегда лишается прелести путешествий. Странствующих привидений не бывает.

Доев последний кусок, я запил его чаем и шепнул Виду:

- Слушай, а ты спрятаться во что-то не можешь? Ну, как джинн в кувшин?

- Не могу, - прошелестело со стороны.

- Что делать будем? Куда ты хотел сходить?

- Да так... Просто пошататься...

Мы пошли по грязным улицам. Здесь было тепло, небо заволокло облаками, опять повалил мокрый снег, и вообще... Эти ботинки мне малы, они вот-вот запросят каши, куртка после подвальных работ походит на бомжацкую и вдобавок ни фига не греет, промокает мгновенно. Другого подходящего для ноября головного убора, кроме дурацкой шапочки с кисточкой, у меня нет, а в брюках отсутствует такая необходимая вещь, как карманы... Да я похож на бомжа!

Мимо пролетела сверкающая в тусклом свете черная иномарка, длинная, с тонированными стеклами, а я как раз шел мимо лужи... Иномарка, естественно, пренебрегла такой мелочью, как и без того уже грязный прохожий, и я стал похож не просто на бомжа, а на бомжа со стажем. Словом, мне просто необходимо приодеться, в таком виде отвергнет даже сама Света, не то что ее папенька.

Поблизости оказалась вывеска магазина с тряпками, у стеклянных дверей стоял комодоподобный охранник с бритой башкой и бандитским взглядом, который, стоило мне только подойти к дверям, загородил их и прогудел:

- Бомжей не обслуживаем, вор должен сидеть в тюрьме.

Ага, очень приятно услышать это от него, с его бандитским рылом, да по нему, скорее всего, колония строгого режима в истерике бьется! Делать нечего, пришлось вытащить семь-восемь волшебных голубых бумажек с цифрами "1000" и помахать перед носом громилы. Охранник сразу же посторонился.

Вышел я оттуда в новом толстом пуховике, в приличной шапке, в брюках, кишащих карманами... Одним словом, теперь я бомж с точностью до наоборот. Ладно... теперь иное. Через дорогу вывеска ювелирного магазина...

Спустя пятнадцать минут в кармане у меня была уже бархатная коробочка с золотым колечком. "Колечко на память, колечко, теперь несвободно сердечко..." Негоже так. Восемнадцать нам обоим уже есть, пора делать ей предложение. Она согласится, я не сомневаюсь. Если только папаша не примет крайние меры, у него на меня, судя по всему, очень-очень большой и острый зуб... Что я ему сделал-то?

Отыскав подходящий закоулок, я решился на разговор с Видом. У меня осталось немного, пара тысяч (ни хрена себе немного, это полугодовая зарплата какого-нибудь бюджетника), но по сравнению с той суммой... Колечко-то дорогое. Шмотки тоже не из разряда самых дешевых.

- Эй, Вид! Ты куда хотел? Все, у меня окончено.

- Да никуда я не хотел, - прошелестел голос Вида. Здесь было светло, и я лишь с большим трудом смог разглядеть что-то мутно-сероватое, хаотично колыхающееся в воздухе. - Просто посмотреть на Клавишевск. Здесь все равно особых достопримечательностей нет. И город не особо красивый.

- Да нет, - махнул я рукой. - Есть один микрорайон - Райские мосты, но это просто благоустроенный жилой район, к тому же на том конце города, в северо-восточной части... Пошли, что ли, на вокзал. Мне тут тоже ничего не надо.

- Пошли, - сказал Вид.

Небо нахмурилось окончательно, шел снег, падая в дорожную грязь и развозя ее еще больше. Наверное, надо было поймать такси, деньги есть, а я люблю их тратить. Приятно чувствовать, что у тебя в кармане еще много. Но тут недалеко, к тому же время такое - сомнительного пассажира лучше не сажать, а я выгляжу сомнительно. Высокий парень с неприятным прыщавым фэйсом и блудливыми глазенками. Хрен его знает, что там у него на уме... Пешочком прогуляемся.

Были уже сумерки, когда мы добрались до железной дороги. Сейчас 16:13... Следующая электричка в сторону Ключевого пойдет в 16:31. Можно даже билет купить - очень уж неохота в такую слякоть бегать по скользкой щебенке.

Сидеть в холодном здании (хоть и была на мне теплая куртка) не хотелось, и мы вышли на платформу. Столбы были оклеены какими-то объявлениями, я от нечего делать начал их читать. Крупные белые хлопья снега бесшумно падали на темный асфальт платформы, сразу же растекаясь в лужи.

Глава 22.

Наверное, у меня сегодня крайне хороший день. Электричка попалась синяя. Топленая, с мягкими сиденьями, в меру заполненная народом. В меру - это когда ты, конечно, не один в вагоне сидишь, с тобой еще много пассажиров, но найти пустую пару кресел не составляет особого труда. Вдобавок, пока мы ехали, по ней не шлялись торгаши, попрошайки и прочая сомнительная публика, и я спокойно развалился на сиденье, читая журнал "Русский ящик". Там была целая рубрика, отведенная телекомпании ВИD. Естественно, помещалась и фотография маски. Я долго-долго таращился на серо-белый логотип, сурово взирающий на меня с глянцевой, пахнущей типографской краской страницы, и не мог понять - ну что в нем страшного?

- Следующая станция "Ключевое", - сообщил приятный, лишенный всяких хрипов голос.

Хорошо. Значит, еще десять минут можно посидеть в тепле. Я закрыл полностью прочитанный журнал - он замечательный, но я не могу его покупать, он стоит 26 рублей - и хотел было уже подняться, как на колени мне посыпались стодолларовые бумажки.

- Вид, - шепнул я в воздух, озираясь по сторонам. Ключевое было конечной остановкой, и все пассажиры разошлись, я мог спокойно разговаривать с ним. В вагоне было темно, лампы почему-то выключили, и маску было прекрасно видно.

- Ты летал в эту деревню и привез мне оттуда бабла?

- Да, - прошелестел Вид. - Тут, по-моему, куска два-три. Посчитай.

Ровнехонько посредине. Двадцать пять бумажек. Две с половиной тысячи долларов.

- В Ключевом есть обменник, не знаешь?

- Должен быть. - Вид моргнул глазом и переместился повыше. - Так как, пойдешь к папочке возлюбленной или позволишь мне предотвратить беду?

- Это ты о чем?

В этот момент поезд дернулся и остановился. Мы вылезли на темную, совершенно пустую платформу, и рванули в сторону вокзала. Лишь усевшись на жесткой лавке, подальше от билетных касс, потому что здесь было совершенно пусто, я продолжил:

- Что ты хотел сказать той фразой?

- Какой?

- Ну, когда предложил предотвратить беду.

- Да так. Просто предложил тебе слетать сначала в квартиру и посмотреть, есть ли там твоя дама сердца и в каком настроении ее родитель. А мать-то у нее есть?

- Есть, но она мечта любого зятя. Ее вообще не заметно. Молчит, слова не выжмешь.

Мы уже не шкандыбали по мокрым грязным дорогам - сели в теплый, пропахший "автобусным запахом" "пазик", который доставил нас почти до места. Улица 1956 года на противоположной от железной дороги окраине, там расположена остановка, в весьма пустынном месте. На выезде на трассу, ведущую на Клавишевск, обычно весьма безлюдно. Кстати, вы знаете, почему здесь так популярен логотип ВИД'а? Клавишевская область на него весьма похожа по форме, если посмотреть на карту Европейской части России.

Вид, подмигнув мне, взлетел, превратившись в бесформенное пятно, и всосался в стену возле окна третьего этажа. Через минуту он вылетел откуда-то из-за угла дома и сообщил:

- Папа дома, здорово не в духе. Маменьки не видно. Девушки в квартире нет.

- Да где ж ее носит! - воскликнул я и пнул картонную коробку, которая валялась под ногами. - Мы ее вообще когда-нибудь здесь поймаем? Кстати... ты не слушал, о чем говорят?

- Я все-таки проявил бесстыжее любопытство и послушал, о чем там говорят, уж прости, низко пал в твоих глазах - но из заставки шарика не выкинешь...

- Ни фига ты не пал. Наоборот, возвысился. О чем же?

- Похоже, твоя возлюбленная пропала.

Дата добавления: 2015-08-17