Мне уже не больно. 2 страница

Он стоит напротив меня, такой весь сверкающий. У меня начинает кружиться голова. Как по спирали, все сильнее и сильнее, последнее, что я помню, как я падаю как подкошенная.

В сознание я не прихожу, а влетаю. Я сижу на полу, прислоненная к кровати, Александр Сергеевич держит у моего носа пузырек. Нашатырь.

- Извини, - опять говорит он.

- За что? – спрашиваю я одними губами. Они пересохли и потрескались. Их так стянуло, что кажется что мой рот скоро совсем исчезнет. Он сидит на корточках так близко. Мое лицо расслабляется и кажется я улыбаюсь.

- Меня давно не было, и я забыл привести тебе воды и еды.

- А сколько вас не было? Какое сегодня число? И можно я позвоню или напишу смс маме, у нее больное сердце…

- Замолчи! Ты слишком много говоришь!

Не ожидая такой грубости, слезы брызгают из моих глаз.

- Как же ты мне надоела, чертова ты дура! Вот! – он достает из кармана жвачку, больше у меня ничего нет. Приеду завтра. Наверно… - Он поднимается, глядит на меня и кривиться. – Сегодня 22-е. Дверь с грохотом закрывается.

Я вытираю руками слезы. Если сегодня 22-е, то прошло уже четыре дня. Я тут сижу уже четыре дня! Мой желудок сводит судорогой, я беру упаковку жвачки и достаю от туда одну подушечку, начинаю жевать, голод усиливается, я достаю еще одну и еще одну, от синтетического вкуса лимона, подташнивает. Мой рот наполняется горькой слюной, и я проглатываю большой комок. Он падает в желудок. Начинается урчание, и покалывание. Голод не проходит. Тогда я начинаю отрывать по кусочку от бумажной упаковки и съедаю ее тоже. Засыпаю.

Просыпаюсь от боли в желудке. Еще понимаю, что, не смотря на крышку все равно мои испражнения воняют. В этом крошечном помещении, фактически в яме. Мое тело, тоже издает неприятный запах. От отвращения меня мутит, от бессилия я плачу, завывая. Засыпаю. Просыпаюсь, пытаюсь заснуть, хочу спать беспробудно, но не получается.

В полудреме, в нестерпимой вони, мне кажется, что кто-то стучится в дверь. Но звуки эти только в моей голове, такие глухие и такие далекие. Засыпаю. Проснувшись, думаю о мифе про Аида и Персефону, только у меня все гораздо прозаичнее. Мне нравился этот миф. Засыпаю. Просыпаюсь. Хочется кричать, но я не могу. Встаю на ноги, меня качает. Сажусь на стул, пытаюсь расчесать волосы пальцами, не выходит. Как же я сейчас мечтаю о том, чтоб выпить глоток воды и принять душ… Мама. Сердце бешено колотиться. Как она? Как она себя чувствует? В груди щемит. Плачу. Засыпаю.

Открываю глаза, все плывет, в животе резь. Встать не могу, нет сил даже пожалеть себя, слез тоже нет. Опять этот грохот. О, боже он пришел! Откуда-то появляются силы резко встать, все кружится перед глазами, светится разноцветными пятнами.

Он спрыгивает в мою яму.

- Господи! Ну и вонища тут! – Александр Сергеевич морщиться. На нем черные джинсы, голубая футболка, черная кожаная куртка с воротничком стойкой, похожа на мотоциклетную. Мне кажется что его волосы длиннее обычного, или просто он их не укладывал. Длинная челка, коротко выбритые вески и затылок. Челка завораживающе, спадает на глаза. Он такой… ах… все сжимается в груди а потом и во всем теле. Раз он так одет, возможно сегодня выходной.

- Денис! Вынеси ведро! Живо иди сюда! – орет Першин.

Через секунду появляется один из амбалов, забирает ведро и так же быстро исчезает.

У меня заканчиваются силы, и я ложусь клубочком на жестком металлическом матрасе.

- Плохо выглядишь. Я привез тебе воды. И немного еды. Извини, у меня мало времени, так, что потерпи как-то. На самом деле, я не собираюсь тебя тут сгноить, ведь не для этого я тебя спасал. Но и выпустить сейчас я тебя не могу, ты меня сдашь. Я привез минимум, тут тебе не отель.

- Спасибо – шепчу я. Сил нет на длинные предложения. Я правда ему благодарна. И я до сих пор восхищаюсь им. Он спас меня. Ведь не он убил того мужчину, и наверняка не он ударил меня. Он мог бы ничего этого не делать. Где-то совсем глубоко внутри я счастлива.

- Помыться – шепчу я. – Моя мама.

- Помыться отличная идея. Но в таком виде куда я тебя повезу? – Александр Сергеевич, подносит пальцы к подбородку, поглаживает его, думает, на лице видна щетина.

- Ох, чертова ты дура – говорит он на выдохе, - Сколько же с тобой проблем, я и так уже плохо сплю из-за тебя.

Он думает обо мне, но как о проблеме, не больше. Но думает. Мне становится стыдно, где-то плохо моей маме а я думаю о мужчине… так не правильно.

- Я знаю, что можно сделать! – с этими словами, он запрыгивает в дверной проем, со стула. Денис возвращает ведро. Дверь с грохотом закрывается. У моей кровати стоит пакет с эмблемой большого супермаркета. Я протягиваю руку и достаю бутылку воды. У меня совсем нет сил открутить крышку, из глаз льются слезы от безысходности, это как умереть от голода у полного холодильника. От куда эта фраза, я уже не в силах вспомнить.

Просыпаюсь от грохота, я заснула в обнимку с бутылкой воды. Предо мной появляется Александр Сергеевич, он смотрит на меня как на умирающую собаку. Он, пальцами убирает свои волосы назад и они ложатся волнами.

- Почему ты не пьешь? – удивленно спрашивает он глядя на бутылку воды. – Она не отравленная.

- Я не могу. Открыть.

- Что, правда?

- Да – говорю я одними губами.

Он протягивает руку, открывает бутылку и отдает мне.

Я долго пытаюсь поднять руку, чтоб взять бутылку, вижу, что его это раздражает.

- Сядь!

Делаю, как говорит. Из-за того, что он прикрикнул на меня, сесть получается быстро.

Он подносит мне бутылку с водой к губам. Пью.

- Спасибо…

- Тебе надо поесть, я тебе не собираюсь быть нянькой.

Александр Сергеевич, вытаскивает из пакета несколько контейнеров с салатами, пластиковую вилку, ложку, салфетки. Он открывает крышечку с яркого салата, смотрит на меня: хмурится, берет ложку, подносит ложку с салатом к мои губам, открываю рот, жую. Все внутренности скручивает, мне кажется вкус таким резким, соленым, я пытаюсь проглотить и тут же меня тошнит.

- твою ж мать! Чертова ты дура! – рычит Першин. Он отскакивает меня как ошпаренный и бессильно взмахивает руками, салат, контейнер и ложка все летят на пол.

- Денис! Иди сюда! – орет он. Через несколько секунд добавляет: - Юра тоже!

Знакомые лица заполняют все пространство.

- Денис, убери тут все. Юра, возьми ее и отнеси наверх. Я пойду покурю.

Здоровый мужик подхватывает меня на руки как пушинку, я понимаю это когда его руки поднимают меня уверено вверх, ни на сантиметр, не опускаясь от тяжести. Меня вытаскивают в помещение выше моей ямы, но оно тоже без окон, но более просторное с кирпичными стенами. Этот Юра, ставит меня к стене, как будто я хлипкая доска. Убедившись, что я не упаду, отходит в сторону подносит ближе здоровенный пластиковый белый таз, и принимается таскать большущие бутылки с водой, по 19 литров каждая, их уже десяток и он приносит еще. Когда бутылок становится четырнадцать, он приносит еще пакет из того же супермаркета где была куплена моя несостоявшиеся еда.

Возвращается Александр Сергеевич.

- Ждите меня на улице- говорит он амбалам.

Они кивают головами и скрываются из вида.

- Сама помоешься? – с надеждой спрашивает Першин.

- Наверно… - я покачиваюсь от слова вышедшего из моего тела с трудом.

- Раздевайся, садись в таз – с тяжелым вздохом приказывает Александр Сергеевич. Он снимает куртку, небрежно бросает ее на ряд бутылок.

Я смотрю на него во все глаза, я не могу раздеваться перед ним, я и так уже похожа непонятно на кого, и куда уж более сильное унижение, чтоб еще предстать перед ним в чем мать родила.

- Слушай, либо ты раздеваешься, либо я тебя запру внизу, и сиди там дальше!

Больше снов не нужно, по его пылающим от ярости глазам я понимаю, что командует тут только он. Снимаю, разодранные колготки, сама не понимая, почему я еще в них, платье снять для меня непосильный труд, молния у меня на спине, рукава длинные и узкие. Я долго корчусь пытаясь освободиться от платья, но мои труды тщетны. У меня начинает кружиться голова, я не удерживаюсь на ногах и падаю на пол. Боль заполняет все тело. Першин, закатывает глаза, тянется к своей куртке, на секунду я пугаюсь, что он сейчас уйдет. Пытаюсь встать. Он что-то достает из кармана и идет ко мне. Поднимает, меня за шкирку, ставит на ноги, достает нож: глухой щелчок, сверкает лезвие. Он подносит нож к моему горлу:

- Не дергайся, ты чертова дура! – он делает надрез на платье, так легко орудуя ножом. Потом рывком в обе стороны тянет за платье, оно разъезжаются и я выпадаю из него. Першин, ловит меня морщиться, оглядывает с брезгливостью. – Раздевайся дальше.

Я смотрю на свое тело, живот ввалился, кожа серая, и какая-то обвисшая, проступают кости. Боже мой, сколько же теперь во мне веса. Я вытягиваю перед собой руки, и вижу серые палочки, очертания костей под кожей похожей на старую тряпку. Ахаю. Неужели это я.

- Какое число. Сегодня? – поднимаю глаза полные слез на моего спасителя.

- Тебе не нужно знать – резко обрезает он.

Значит я тут уже очень долго. Иначе зачем ему скрывать это.

- Мама?

Он игнорирует мой вопрос.

- Живо, в таз!

Я, одном нижнем белье пытаюсь залезть в таз. Александр Сергеевич подскакивает ко мне, и не зная, как и за что схватить меня заталкивает внутрь таза. Я там помещаюсь согнув ноги в коленях, сидя. Бортики доходят мне до пояса.

- Раздевайся.

Так легче, когда я могу скрыть тело. Снимаю белье.

Александр Сергеевич, легко берет бутылку, распаковывает горлышко и льет на меня воду прямо на макушку, на плечи. Как хорошо, но вода прохладная. И это даже лучше, но мое тело предательски покрывается мурашками. Вылив всю воду, Першин, идет к пакету распаковывает мочалку, бросает ее мне, достает гель для душа, открывает, наливает на мочалку.

- Мойся- приказывает он.

- Я из последних сил тру себя мочалкой, так хорошо и так трудно.

- Хочешь я помогу вымыть волосы? – вдруг спрашивает Першин, будничным голосом. И мне кажется, что мы знакомы с ним сотню лет.

- Спасибо. Вы мне очень поможете. – Я пытаюсь выдавить улыбку.

Александр Сергеевич достает из пакета пластиковую кружку, подходит к тазу, заходит мне за спину и начинает поливать мою голову водой. Мои волосы, это единственная часть меня, чем я по настоящему горжусь. Они густые, блестящие, длинные, ниже лопаток. Я чувствую как Першин, расплетает мне косу, я заплела ее, когда не смогла расчесать волосы. Он пыхтит и чертыхается. Я прижимаю колени к своей маленькой груди. Мне кажется, я умерла и попала в рай.

Сижу на койке завернутая в большое полотенце, трясусь от холода, полотенце влажное. Александр Сергеевич, отправил одного из своих амбалов купить мне одежду. Мою он сжег.

Когда они собирали с пола мою грязную одежду, я слышала как один из амбалов хихикая спросил:

- Я не понимаю, зачем бабы у которых нет сисек носят лифчики?

- Чтоб соски не торчали – спокойно ответил ему Першин. Смешки тут же прекратились.

Спустя какое-то время, Александр Сергеевич принес мне майку, спортивные штаны, кеды и мужские боксеры. Несмотря на то, что все было маленького размера, вся одежда висела на мне, штаны приходилось придерживать, только кеды оказались в пору.

- Я принес тебе расческу – и вот щетка уже летит и приземляется мне на колени.

- Спасибо.

- Расчешись, у тебя красивые волосы, жалко будет их обрезать.

- Спасибо, - повторяю я. Мне очень приятно, что он позаботился обо мне.

- Не за что, - он сверкает глазами, они холодные, губы сжаты в тугую линию. – Я завтра привезу тебе что-нибудь поесть. Узнаю, чем тебя можно кормить, чтоб ты не скопытилась. Я поехал, и так весь выходной насмарку.

Он уходит, оставляя меня одну. Он уже оставлял меня много раз, но почему-то именно сейчас мне очень тяжело от этого, мне кажется, что он больше не вернется. Так пусто внутри, даже думать не могу. Засыпаю.

И он не пришел. Но обещание выполнил. Один из его амбалов принес мне воды, открыл крышку, протянул пакет: там было несколько разных яблок, пара огурцов, вареные ломтики постного мяса в пластиковом контейнере, веточка помидоров черри. Вынес ведро. Приказал мусор складывать в пакет, он вынесет его через день, и принесет еще поесть. Ушел.

Пришел, снова принес тоже самое. Поморщился когда обнаружил, что я съела только огурец. Вынес ведро. Ушел. Так повторилось еще несколько раз. Если считать, что он приходил через день, то прошло около трех недель. Александр Сергеевич, ни разу не появился за это время. Постепенно, я начала съедать больше, но вес не прибавлялся и месячные все не начинались. Волосы сильно лезли, большими клоками. Настало время. Теперь точно пришло. Я достала свой крестик, из под майки. Поднесла его к губам и начала шептать в него молитвы. Моя мама очень религиозная женщина, она всегда запрещала мне упоминать бога в суе. И теперь я обратилась к нему, чтоб он сберег мою маму. За себя я никогда не просила. Мама говорила, что слезы, это пустое, бог посылает нам испытания и нужно мужественно их переносить. Чем больше ты терпишь тем больше тебе воздастся потом. Надо терпеть, все терпеть, на все воля божья, и мы не можем изменить свою судьбу. Засыпаю. Мне снится какой-то насыщенный и динамичный сон, много образов, действий. Я вижу много крови. Вдруг я совершенно отчетливо слышу мужской голос: «Беги!» - кричит он. Я тут же открываю глаза, не могу понять где я, сердце бешено колотиться. Спустя мгновение, все встает на свои места. Я решаю, что это было знамение божье, и я так и сделаю, при первой же возможности. Спустя, как мне кажется по ощущениям, несколько дней, приходят два амбала, они приносят все ту же еду, новую одежду, разрешают мне помыться. Когда я сижу в тазу, они караулят меня за дверью. Александра Сергеевича снова нет, он не пришел. Он со мной разговаривал, пусть и грубо, но разговаривал, они же меня открыто игнорируют. Я спрашивала их про мать, про число и месяц, про Александра Сергеевича. В ответ тишина. Может быть скоро и они перестанут приходить. Время тянется, так медленно, что, кажется, что я живу уже вечность. И вот однажды, он приходит. По моим подсчетам, если амбалы приходили через день, то его не было два месяца. Он отлично выглядит. Чисто выбрит, в элегантном костюме, волосы волнами зачесаны назад, глаза холодные.

Он берет стул, кладет на него газету, ставит его почти вплотную к моей койке, садится.

Я наблюдаю за ним молча во все глаза, что-то пугает меня в его манере двигаться, вот так, как сейчас. Его лицо, оно напряженное, мне кажется он хочет, мне сказать, что-то страшное. Мое сердце подлетает до самого горла и бьется там, не пуская в мои легкие воздух. Я начинаю шумно дышать и сглатывать.

- Привет – тихо говорит он, и смотрит мне в лицо наклонившись вперед.

- Здравствуйте… что-то с моей мамой?

- нет –быстро отвечает он, затем мрачнеет, - не знаю – отмахивается он. – Помолчи, я тебе пришел, чтоб кое-что предложить. В общем-то у тебя наверно нет выбора. Короче, Петр придет сюда. – он сглатывает. – Я оставлю тебе пистолет, ты должна застрелить его. После этого, я тебя через какое-то время отпущу, мне нужны гарантии, что ты меня тут же не заложишь, как только выйдешь отсюда. Поняла?

Я киваю головой, но не верю своим ушам. Я, кого-то застрелить!? О, нет.

- Он придет завтра. Его бесит эта идея, что ты тут и еще жива, так, что выбирай детка, либо он тебя либо ты его. Он мне насточертел, так, что я в тебя верю. Он него проблем больше чем от тебя. Пойдем, тогда, я научу тебя обращаться с пистолетом.

Я никогда не держала в руках оружие, и никогда даже не интересовалась им. Господи, это такой грех убить человека! Это очередное испытание на мою долю, и я должна пройти его достойно. Наверно, я позволю убить себя, я не могу выстрелить в другого человека, и не могу застрелить себя. Александр Сергеевич, вкладывает мне в руку кусок черного, тяжелого металла. Он объясняет как держать, как целиться, как стоять, как смягчить отдачу. Я слушаю его голос, такой неповторимый баритон, бархатный, но не внимаю словам. Я не стану убивать того мужчину, это грех. Мое сердце разрывается, и уже чувствуя приближение смерти, я отваживаюсь наконец признаться себе и ему…

- Александр Сергеевич… я вас люблю, уже давно – чей-то осипший и чужой голос, выходит из меня на выдохе.

Першин, разворачивается ко мне, опускает руку с пистолетом, он показывал мне как стрелять. Смотрит на меня так, будто с ним заговорил стул, который стоит за моей спиной, у стены. Он ошеломлен моим признанием. Он смотрит на меня даже с каким-то испугом. То ли время остановилось, то ли Александр Сергеевич замер в одном положении, но мне кажется, молчание и бездействие затянулось. Он поджимает губы, опускает глаза, ворошит волосы, и мне кажется, что он их с силой оттягивает назад. Он поднимает на меня глаза, в них боль, мне даже кажется, что они немного увлажнились. Он выпрямляется и быстро подходит ко мне:

- Вот – он отдает мне пистолет, - там три патрона, тебе должно хватить, с учетом того, что ты мазила. Но помни, мне хотелось бы забрать из этой комнаты тебя. Тебя, не его. – Его решительный голос, прогоняет ту неловкость которую я создала, своими признаниями. Он берет меня под локоть и возвращает в яму.

- Не вздумай, пристрелить себя! – последнее наставление, перед тем, как дверь с грохотом запирается.

Я снова не могу, есть, и теперь уже не могу спать. Петр может появиться в любой момент. Я не могу подвести маму, я не могу подвести Александра Сергеевича, он верит в меня, и я, я его люблю. Он этой мысли кровь закипает, становится жарко. Он сказал, что хочет забрать, меня. Это дает столько сил!

Дверь с грохотом отворяется. Я вскакиваю, теряю равновесие и падаю. Входит Петр.

- Ну, здравствуй, горемыка! – он щурится. Он не видит, что я держу за спиной пистолет, сердце колотится так быстро, что темнеет в глазах. – Давай уже покончит с этим, я задушу тебя медленно и нежно, обещаю, что ты сначала потеряешь сознание и тебе не будет так мучительно, ты же мне ничего плохого не сделала. Я тебя даже сначала не узнал, от тебя одни глаза остались, еще бы сидеть тут больше полугода…

Больше полугода… Боже милостивый… Слезы наворачиваются на глаза. Мое сознание обрушилось на меня со всей жестокостью. Я ошеломлена.

- Я вот думаю, может сначала трахнуть твои кости, чтоб добро не пропадало? А? Хочешь? – Он хищно смотрит на меня. Я поднимаюсь с пола облокотившись о стену. Его слова пощечиной вернули меня на место. Я вытаскиваю из-за спины пистолет и направляю на Петра:

-Стой где стоишь… - шиплю я. Три патрона. Всего три. Но я не стану убивать его, я напугаю его запру тут и сбегу. Молниеносно у меня родился план.

Петр не из пугливых, он конечно удивился увидев у меня пистолет, но это его не остановило.

- Сукин сын… - качает он головой и улыбается. И идет на меня. Руки мои дрожат, я делаю первый выстрел, отдача сносит меня назад, я попадаю в лампочку, и яма погружается во тьму. Я не успев опомниться стреляю еще, раз и еще, раз и еще раз. Но в последний слышу только щелчок. Тишина. Меня колотит так, что я подпрыгиваю сидя на полу, слезы льются ручьем. Я пытаюсь успокоиться, я не знаю где Петр, и не знаю с какой стороны он схватит меня. Слышу стон. Затем яростный рев, еще стон и тишина. Я сижу неподвижно, зажмурив глаза, жду смерти. В воздухе пахнет порохом, и потом. В ушах звенит от громких выстрелов. Время идет и идет, ничего не происходит. Я жду еще. Потом тихонько поднимаюсь и заползаю на койку поскрипывая пружинами, ну давай же… убей… меня … уже. Начинаю молится. Чувствую, что силы покидают меня, засыпаю. Мне снится огромная желтая луна. Я тянусь к ней, и дотягиваюсь. Сжимаю руками, из нее как из мокрой губки сочиться кровь. Пугаюсь, отдергиваю руки, они все в крови. Просыпаюсь. Вокруг тьма. Все уже сплелось воедино, и сон и реальность. Не понимаю, что же было на самом деле. Чувствую сильное жжение в левом плече. Осторожно дотрагиваюсь, что-то липкое. Хотя я уже знаю, что это моя кровь. Вдруг, я улавливаю какой-то странный звук, тихое, тихое, шуршание. Этот слабый звук еле уловим, но он заставляет испытывать меня ужас. Я не знаю, здесь ли еще Петр, жив он или мертв. Возможно, был бы он жив, меня бы тут уже не было. Вспоминаю, что я наделала, самое время попросить прощения за свой поступок. Я шепчу молитву, пытаясь заглушить тот тихий, жуткий звук, но кажется, только нарастает. Я раскашиваюсь сидя на койке, металл врезается в мою кожу, колени поджаты к самому подбородку, и молюсь.

Просыпаюсь от толчка. Открываю глаза, сердце колотится как ненормальное, не давая дышать. В яме горит лампочка, кажется еще более яркая чем была. Александр Сергеевич стоит, наклонившись ко мне, его рука на моем плече, вторая моя рука бордовая от запекшейся крови. Он смотрит на меня горящими глазами, кажется в них смесь ужаса и восхищения. Позади, два амбала, пытаются поднять мертвое тело. Когда они его приподнимают, из под тела в разные стороны брызгают маленькие черные жуки. Причина того жуткого звука. И тут, я отчетливо слышу, тот голос из сна: «Беги!». Я срываюсь с места, и кажется паря над этими гадкими насекомыми в два прыжка, выскакиваю через дверной проем из ямы. Я бегу по другому подвалу, он больше, и кажется в форме буквы «П». За спиной слышу топот, сопение и крик Першина:

- Все назад! Сам справляюсь!- я слышу как он несется за мной, как кот за мышью. Поворачиваю один раз, бегу, что есть силы, поворачиваю второй раз, впереди вижу лестницу наверх. Не чувствуя усталости, и боли я несусь к своей цели. Но Першин меня настигает, один рывок и я лежу распластанная на полу, придавленная массой его тела. Он резко переворачивает меня на спину, чуть приподнявшись. Он невыносимо близко, он смотрит мне в глаза, и кажется, что он видит все, что внутри меня. Он тяжело дышит, его зрачки огромные. Рот приоткрыт. Он опускает лицо еще ниже и жадно целует меня в губы. Мое сердце, сейчас оно выпрыгнет из моего рта и окажется у Александра Сергеевича. Он отстраняется, открывает глаза, жмуриться, я чувствую, как его плоть упирается мне в ляжку. Он хищно улыбается, запредельно близко. Я не готова к такому повороту событий. Видимо прочитав в моих глазах страх, он снова переворачивает меня на живот, рывком снимает с меня штаны и … я еще секунда и он заполняет всю меня. Вскрикиваю, от этого ощущения, все так необычно, это впервые. Он тянет меня за волосы. Я пытаюсь выбраться из-под него, но это только распаляет его жар. Я кричу, извиваюсь: - Нет! Нет! Пожалуйста, не надо… - слезы льется из глаз. Но вдруг что-то меняется и мне становится нестерпимо хорошо. Внутренний конфликт между тем, кто я теперь и сексом, с человеком которого я не просто люблю, а обожаю, на миг меркнет. Ощущения счастья разливаются по всему телу, я принимаю его, и тут же все меняется.

Першин, тоже это чувствует, он понимает, что я сдалась. Он снова переворачивает меня на спину, я впиваюсь в его губы, я целую его, так жадно как в первый и последний раз. И действительно я не знаю, что будет дальше. Он целует меня. Все пространство заполняет жар, стоны и сопение. И я забываю, все. Мне достаточно знать, что я женщина а он мой мужчина.

- Закинь мне ноги на спину… да…

Я забираюсь в горячую ванну. Прозрачная вода окрашивается в розовый. После этой ванны моя кожа стала такой восхитительно чистой, как никогда. Такое удовольствие смыть с себя всю эту грязь, боль и унижение. Я прожила тысячу маленьких жизней, когда просыпалась, это была уже другая новая жизнь. Александр Сергеевич сказал, что меня задело рикошетом. Еще он сказал, что я убила человека и у него есть мои отпечатки пальцев на оружии. Так, что мы теперь повязаны.

Мою рану зашили, и залили клеем. Я терпела боль, сжав зубы так, что чуть не вывихнула челюсть. Потом мне налили какого-то алкоголя, и я спала почти сутки. Открываю глаза, долго не могу понять, где я нахожусь. Непривычный дневной свет, подо мной мягкая кровать, с чистым белоснежным бельем. Здесь много воздуха.

- Доброе утро – слышу шепот. Подскакиваю от неожиданности: рядом, лежит Александр Сергеевич. Непривычно видеть его таким. Вообще видеть его так близко. Он приподнялся на локте: волосы взъерошены, некоторые пряди упали на лоб, у него зеленые глаза в свете утреннего мартовского утра.

- Доброе утро – и я улыбаюсь. Я люблю этого человека. Его глаза кажутся такими лукавыми когда он переводит взгляд с моего лица куда-то ниже. Я перехватываю его, он смотрит на мои торчащие из под майки соски. Я спала в его майке и его боксерах. Все это безумно велико для меня теперь. Я чувствую такой стыд, за то, что где-то внутри живота все сжимается, что мое тело предательски не хочет следовать моим старым заветам. Я борюсь со стыдом и желанием, тело пылает. Александр Сергеевич, кладет свою ладонь мне на грудь, меня обжигает это прикосновение, я громко хватаю ртом воздух.

- Ты хочешь меня?- спрашивает он очевидную вещь, - Ответь мне. Я люблю смотреть на тебя когда ты так краснеешь. Мне нравится эта игра. – Он покусывает губы, они расползаются в пошлой улыбке, глаза с поволокой.

Я чувствую себя ребенком, которому запрещали конфеты, а теперь пришел сказочный волшебник и манит меня сладостями. А проще говоря, я сейчас как Ева со змеем и яблоком. Но это так невыносимо сладко… Мне так безумно стыдно, за то, что я хочу этого мужчину, за то, что я хочу снова испытать это странное удовольствие. Оно такое тягучее, пылкое, нежное, сильное. Оно дает необычайно много энергии, оно будто наполняет жизнь смыслом, оно успокаивает…

- Да…- шепчу я заливаясь краской.

- Что, да?

- Я хочу вас…

- Послушай, если ты еще раз назовешь меня на «вы» или по имени отчеству, я обещаю тебе, что положу тебя на колено и так отшлепаю, что ты долго не сможешь сесть. – Заявляет мне Александр Серге… Потом он оглядывает мое тело и добавляет: - Тебя не мешало бы откормить, одни кости – фыркает он, и накрывает мои губы горячем поцелуем.

- Ах, да, ты поняла меня? – прерывается он.

- Да, я поняла.

- Хорошая девочка. Ты такая забавная, впервые за тридцать лет встречаю такой экземпляр. – он снова целует меня. Голова идет кругом. Першин, кладет ладонь на мою грудь скользит по ткани, потом забирается под майку, меня обдает жаром, что-то внизу живота приятно щекочет, это ли знаменитые бабочки в животе? Он продолжает целовать меня, опуская ладонь все ниже и ниже, я инстинктивно сжимаю ноги.

- Перестань, а то будет больно. –предупреждают меня блестящие глаза.

Я перестаю сжимать мышцы, но и не расслабляюсь. Его ладонь проскальзывает у меня между ног.

- О! – Восклицает Александр. – А ты и правда меня хочешь, малышка. – он светится. Он проникает в меня пальцем. Кажется, сейчас моя кровь закипит, выкипит, и я сгорю от стыда и желания. Мне даже самой перед собой стыдно за такие мысли. Я пристыжаю себя и мои ноги снова сжимаются.

- Я тебя предупреждал. – голос как металл. Он хватает меня в охапку, переворачивает на живот, стаскивает с кровати на край, раздвигает своими ногами мои, и входит в меня до упора. От неожиданности и боли я хватаюсь за постельное белье и с силой сжимаю его в кулаки.

- Тебе больно? – стонет Александр надо мной.

- Да, - выдыхаю я.

- Тогда кричи!

Я не могу кричать от боли, это не в моих правилах, я все могу вытерпеть.

Сжимаю зубы. Он кусает мое ухо, шею, плечо.

Он немного отстраняется от меня, полностью выходит, во мне все дрожит, бьет меня очень больно по ягодице, кожу обжигает. Потом он тихонько и медленно, снова погружается в меня, но не глубоко, а как будто просто трется плотью о мою плоть. Я начинаю привыкать к этому ритму, и тогда он снова врывается в мое тело, грубо, глубоко. Я вскрикиваю.

- Еще! –рычит он. – Ну же, кричи! – Он двигается так быстро, входит так глубоко, вжимая меня в кровать. Слезы брызгают из глаз. Перед глазами все плывет, я перестаю чувствовать, и моя голова падает.

- Я просто хочу чтоб ты чувствовала – шепчет он мне на ухо.

Мне снится, что меня пожирает чудовище, я убегаю от него, а он откусывает от меня куски. Моя плоть тянется как жвачка, налипая на его зубы и тут же восстанавливается. Я бегу бесконечно и он жрет меня бесконечно. Бессмысленная гонка, он все равно не сможет меня сожрать, а я все равно не смогу убежать. Просыпаюсь, лежу комочком, на постели, за окном уже темно. Приподнимаюсь на больной руке, саднит. Сползаю с кровати иду в ванну. Обнаруживаю, что спала на полотенце, на котором кровь, на ногах тоже кровь. Неужели оттуда? Вот почему было так больно. Снова розовая вода. Пенится. Интересно, увидела ли я столько крови, если бы не тот злосчастный вечер. Моя кровь, чужая, уже набрался целый ручей крови, желаю себе, чтоб он не превратился в реку и море.

- Тук, тук – слышу за спиной, вздрагиваю, выглядываю из-за душевой шторы. – Ты в порядке, у тебя была кровь, прости.

- Я уже привыкла – мой голос какой-то чужой. Мне уже не больно и не страшно и я не удивляюсь. Теперь вся моя жизнь кровь. – я продолжаю свои мысли вслух.

- Прости меня, так вышло. Ты оказалась так и … - он опускает голову. Волосы зачесаны назад, белая футболка облегает мышцы, серые штаны со множеством накладных карманов, сидят свободно, ноги босые. – Ты есть хочешь?

Прислушиваюсь к ощущениям в животе. Ничего.

- Наверно нет.

- Приходи на кухню, он разворачивается и уходит.

Смотрю на свои руки –кости. Выглядит зловеще. Вспоминаю свой сон. Тяну пальцами кожу, неприятное ощущение.

Дата добавления: 2015-08-17