Екатеринбург 2.11.2006 год.

Прошло еще полмесяца. Наступил ноябрь, и я совсем замерзла стоять на балконе, затягиваясь сигаретой. Почему-то с Юлькой не очень ладилось все, все было вроде бы как обычно, но что-то неизменно изменилось. Это я точно знала, когда смотрела в ее холодные глаза, и понимала, что она не хочет сталкиваться с моим взглядом. Странная она, холодная, неприступная – теплая по ночам, переполненная нежностью, лисёнок. Мы несколько раз пытались поговорить об этом, точнее сказать, я пыталась поговорить, но ничего не выходило. По крайней мере, она всегда ловко разворачивала разговор в другую сторону, уходила от темы, смеялась, чтобы никто не знал, что у нее на душе. Какую боль она таит там. Ведь лисёнок слишком хитрое животное, чтобы так вот сдаться. «Что происходит?», - несколько дней назад спросила я у нее, перед тем, как уснуть. «Ничего не происходит», - ответила она мне, так и не открыв глаза, в них таится что-то, что мне ненужно знать, чего она боится. «О чем ты думаешь?», - после получасового молчания, в попытках заснуть, снова спрашиваю ее я. Она, почти неколебимо (или я этого не заметила?), так же не в силах заснуть, думая о чем-то, ответила мне: «Ты открыла мне глаза. Теперь я смотрю на многое по-другому…», и я будто понимаю, о чем она говорит. Мое сердце стремительно мчится к горлу, охватывая все тело волнением, в закрытых плотно глазах застряли непрошенные слезы. «Скажи мне, чего ты так боишься?», - полушепотом, со страхом в голосе, с дрожащими словами, задаю самый нерешительный вопрос я. И мне так же страшно получить на него ответ, я хочу зажать себе уши, но не делаю этого: «Того, что неизбежно в нашем случае…». Неужели ее голос и в правду так же дрожит, как и мой? Она ответила не сразу, с придыханием, спустя минут пять, может обдумывая ответ!? Но мне совсем не важно. Она ответила… и мое сердце рухнуло в пятки, которые пугливо задрожали вместе со всем телом. В этом чертовом номере, каких было сотни, на этих накрахмаленных белых покрывалах, которых были тысячи, мы лежали рядом друг с другом, и слушали поочередные прерывистые вздохи друг друга, каких было миллионы. И кроме этого – не слышали ничего. На секунду мне показалось, что от этой угнетающей тишины, у меня зазвенело в ушах, но нет… Даже звук тикающих часов или капель из фильтра, показался бы мне более приятным. Не знаю почему, но я готова была расплакаться. И ничего больше не делать. Решив хоть как-то вернуться к реальности, убедиться, что я не сплю, я разомкнула ресницы. Ветер проворно ворвался через приоткрытую форточку, я поежилась. Она ждала моего ответа. Я знала об этом, и я не спала. «Я тоже этого боюсь», - отвечаю я, когда чувствую, что могу говорить. «Не удивительно!», - не понимаю ее… то ли иронизирует, то ли насмехается, то ли сочувствует… «Зато меня удивляешь ты!», - я более чем откровенна. Пусть знает, что я думаю. Хотя вряд ли от этого что-то изменится…

Ребята жгут не по-детски, Трой время от времени подбегает к краю сцены, чтобы еще больше разжечь толпу. Пока играет интро, Юлька быстро подкашивает губы блеском, и мы несемся по коридору, чтобы успеть на вступление «Люди инвалиды». Успели, выходим на сцену. Как всегда весь клуб забит. Она оборачивается ко мне и улыбается. Интересно, думает ли она о той ночи, что была несколько дней назад? Но сейчас надо думать не об этом… Публика еще не так разогрета, но все подпевают. Юлька осторожно касается моего плеча и скользит вниз рукой, улыбается мне. «Вечер без любви, утро без обиды, люди инвалиды…», - поем мы и смотрим друг на друга. Она – улыбается, я – напротив более серьезная. Та ночь не выходит у меня из головы. В конце она снова берет меня за руку и мы возвращаемся к краю сцены, я смотрю на наши руки и не могу не грустить. Наверное, это единственное, что до сих пор мне принадлежит.

- Привет, Екатеринбург! Ну что, готовы зажигать? – Из раздумий меня выводит ее голос.

Я решаю на все забить и просто наслаждаться концертом. Она, будто читая мои мысли, улыбается мне. Хватаясь за руки друг друга, мы начинаем танцевать под ‘Loves me not’. И как обычно, она не ищет повода, чтобы обнять меня, чтобы взять мою ладонь, она не ищет повода, чтобы мне улыбнуться, чтобы ее глаза сказали моими: «Ленок, все не так плохо. Зачем ты накручиваешь себя?», и я им верю.

- Подождите немножечко, Лен, я думаю, можно уже представить наших музыкантов!

- Да, я думаю можно! – Соглашаюсь я и по очереди начинаю представлять наших парней.

Пока Волковой настраивают звук, пока настраивают очередной раз аппаратуру, наши музыканты разжигали зал.

Затем следуют зажигательные ‘Sacrifice’ и ‘Friend or foe’, фанаты уже разогрелись и возбужденно наблюдали за нами, пели вместе с нами.

Волкова забирает большой букет цветов и машет им перед моим носом. Фокусница. Тут так душно…

- Слушайте, вам не жарко там стоять? – Спрашиваю я у зала. – Не жарко? А вот нам жарко…

- А сейчас будет рок! – Как всегда она со своей коронной фразой.

- Что б еще жарче стало… Летим в космос короче…

- А тут, кстати, похоже, - она поднимает голову, опираясь взглядом в потолок.

- Тут не очень высоко что-то, - бормочу я, задрав голову.

Эти барабаны сводят меня с ума, песня и правда зажигательная, только жарко так… Волкова отрывается на всю катушку, активно жестикулируя залу. Это так трудно передать те эмоции, которые мы чувствую из выступления в выступление. Но это нереально круто.

«Back forever you and me, you and me», «We are free…», - зал поет вместе с нами, и отрываться все больше хочется. От земли…

«Спасибо», - хриплый голос Юльки, как никогда актуален, - «А сейчас будет моя самая любимая песня… Да, вы все ее конечно знаете»

«А как песня называется-то, знаете?», - спрашиваю я, пока у нее опять проблемы со звуком.

«Обезьянка ноль», - кричат фанаты.

«Ой, ну конечно, все ее уже знают», - с улыбкой, с кокетливым голосом, произношу я, - «А слова знаете?».

«Дааа».

«Тогда сами все петь будете!», - смеюсь я, глядя на Волкову.

Наконец, все проблемы решены, и мы начинаем петь. Все громко орут давно изученные слова, и мне так круто от этого. А моей девочке еще лучше…

«Моя веселая-я, моя смешная бо-оль! Я обезьянка но-оль, ты обезьянка но-оль!», - протягивает она.

«Честных психов можно не лечить…», - пою я, и думаю сама же над смыслом.

Нас уже не вылечат. Это тоже самое, что быть психом, зная, что ты абсолютно нормален.

«Обезьянка ты приснишься мне, обезьянка я тебе приснюсь…».

Держит меня за руку, улыбаясь своим мыслям. А я смотрю на нее, улыбаясь ей.

«Ну что, а теперь давайте доставайте фотоаппараты, телефоны, все, что у вас есть! А теперь выключите вот эти пушки, они так ярко светят… Поехали, Gomenasai».

Свет притушили.

«Во, супер!», - говорю я, одобряя интимный свет.

Едва начинает играть мелодия, она подходит ко мне, приобнимая за талию.

«Давайте больше, больше мобильных телефонов».

«Не бойтесь посадить батарейки!», - она нагло обвивает руками мою шею и прижимается ко мне.

Странно, как будто все знают слова… Все поют, она прижимается ко мне, и я самый счастливый человек на свете. Она глазами напоминает о недавнем разговоре, о ее страхе «неизбежного», и я боюсь того же. На проигрыше мы стоим приобнявшись и смотрим в зал. Все-таки это круто… Вырасти из старого имиджа и любить просто так, как ты любишь. Я люблю ее…

Пугаюсь своих мыслей, чуть отдалившись от нее. Но она подходит снова, обнимая меня, положив голову на плечо. Я накрываю ее руку своей, в то время, как она прижимает меня к себе так сильно, что я едва не задыхаюсь.

- Я сейчас не допою! – Упрямо, но со смешком говорю я в микрофон.

Она быстро перемещает руку на мою грудь и чуть сжимает ее. Волкова!!! Затем резко отстраняется…

- Ну я же сказала, что не допою! – А она довольно улыбается!

Затем все плавно перетекает в ‘Show me love’ и это едва ли не самая ностальгически-зажигательная песня. Сразу вспоминаются сотни девочек в юбках, которые бегут по Красной площади, и мы впереди них, навстречу свободы. Тогда мы еще ни от кого не зависели, говорили, что хотели… А сейчас, разве мы могли признаться, как все на самом деле? Все зазубренные фразы надоели. Больше всего на свете мы боялись осуждения, если и в правду любили друг друга. И показать любовь практически было за гранью реальности – разве что на сцене. Она держит меня за руку, и я немного успокаиваюсь. Как же я люблю эту песню.

«Girls and girls but you’re the one», «Show me love till I screaming for more-e-e», «Show me love give me all that I want…», и этот проигрыш…

Она подходит ко мне и безмятежно обнимает меня, утыкаясь носом в мою шею. Прикрывает глаза, устало вздыхая… теперь и я понимаю, что устала. От фотоаппаратов, от концертов, от интервью, от всех этих фраз, я просто хочу быть рядом. Всего лишь быть рядом. Позволишь ли ты мне остаться, Юлёк?

После этого мы быстро сматываемся в гримерку, играет ремикс Свена. «Юлек, я так устала…», - «Еще немного, Ленок, на, попей!», - «Спасибо, еще несколько песен…», - «Сейчас зажжем!!! Не кисни!», - она целует меня в щеку.

«Небо уронит, ночь на ладони-и», - вместе с Юлькой.

«Нас не догонят!! Нас не догонят!!», - орут фанаты.

«Давайте погромче и подружнее, надо уже орать!», - говорю я в микрофон.

Пока все кричат припер, Волкова носится, как сумасшедшая по сцене.

«Спокойно!», - то ли себе, то ли публике заявляет она.

«Нас не найдут, нас не изменят…»

«Им не достать звезды руками», - все вместе, вскинув руки.

Барабаны стихают…

«Ну что, сейчас будет наша последняя песня… вы ее точно все знаете…», - руки в замок, подбадриваем зал.

Все визжат, как ненормальные. Все сошли с ума, мы все сошли с ума…

«Помогайте! Меня полностью нет…», - Волкова, как обычно ленива, остальное поет зал.

«А они говорят виновата сама…», - с придыханием я.

«Мне нужна она, мне нужна она, мне нужна она…», - злополучный проигрыш, она так близко, она настолько близко, что я не дышу.

Мы дышим одним воздухом. Ничего не стоит – поцеловать меня, но она не целует. Улыбается, а я в ответ ей. Ее рука держит мою. «Мне нужна она…», - все, что крутится в моей голове.

«Мне нужна она», - показываем пальцами мы друг на друга уже в конце. И она вновь обнимает меня.

«Раз, два, после пяти… мама, папа прости… я сошла с ума», - зал просто взбесился.

Я удовлетворена.

Когда звучат последние удары барабана, она подходит ко мне и обнимает. Так, как редко. Так, как почти никогда. Долго, нежно, притянув к себе, уткнувшись в шею, смиренно дыша, зная, что я ее. И я следую ее примеру. Выходят музыканты, обнимаемся…

- Сори за звук ребят, на самом деле, честно говоря, он у вас тут хреновой. Но ребят, мы вас очень любим… Так что ждите нас, мы еще вернемся! Впереди у нас много-много городов…

- Мы вас любим! Вы лучшие!!!

- Екатеринбург, пока!

- Что ты сделал с ней? – Волкова привстала с кровати, кинув небрежный взгляд на Свена.

- Я? – Он переспросил, будто не расслышал, и поправил ношу на своем плече. – Ничего! Я клянусь, что я здесь не причем!

- А кто? – Она хитро прищурила глаза, оперевшись на локти. – Не поверю, что она сама…

- Да сама, сама! – Он перебил ее, и подошел чуть ближе к кровати, давая ей возможность полностью оглядеть тело, висевшие у него на плече. – Я сам не ожидал! Она всегда делала это в меру, но сегодня… Не знаю, что на нее нашло!

- Не дай Бог я узнаю, что ты на это повлиял! – Она повысила голос, и наконец-таки, вылезла из кровати.

Теперь ее вид не был таким безразличным, как минуту назад. Ее глаза взволновано оглядели меня, она обошла меня и тяжело вздохнула.

- И что? Что, если я? Что же ты сделаешь? – Со злости, он нахмурил брови, но его голос был скорее интимным, чем злым.

- Изнасилую! – Короткий смешок.

- Всегда мечтал!

- Мечтай дальше. Get out here! – Она зло метнула взгляд в его сторону, и хотела было что-то сказать, но в номер ворвалась взъерошенная Эля.

- Ребят, ну что творится? – Она устало облокотилась на дверь и удрученно вздохнула. – Свен, что случилось?

- Да что я сразу? – Он настойчиво стал впаривать тело мне. – Забирай! Накинулись на меня! Я тут вообще не причем!

- Мне уже с бара позвонили, поведали, как вы там оторвались…

- Fucking gossip! – Обижено отвернулся он.

- Да не горячись! – Девушка поправила свою прическу и подошла к Юле. – Давай помогу, раз наш товарищ удаляется…

- Все нормально. – Махнул он рукой и вышел.

- Интересно, чего это она напилась? – Эля озадачено почесала затылок, кинув взгляд на Волкову.

- С горя, наверное. – Усмехнулась девчонка, хотя внутри все взбунтовалось. – Понятия не имею…

- У вас что-то случилось?

- Не, все нормально. Ладно, спасибо, я дальше сама разберусь. – Юля дала понять, что Эле пора уходить.

- Как скажешь. – Пожала плечами та. – Если что – зови!

- Да, спасибо!

Как только девушка скрылась в дверях, Волкова побежала за полотенцем. Намочив его, она приложила мне на лоб, и я слабо открыла глаза.

- Не хило ты набралась. – Мягко беззлобно улыбнулась та, но я не ответила ей. – Как ты?

- Никак, - огрызаюсь я.

- Ну спасибо, я о ней, блять, забочусь, а она грубит еще! – Она обижено отходит в сторону.

Я и правда что-то погорячилась, знала бы она причину, по которой я напилась…

- Прости, я идиотка. – Тихо бормочу я, спустя минут пять.

- Идиотка! Еще какая! – С готовностью отвечает она мне. – Это Свен тебя напоил?

- Нет. – Отрицательно качаю головой я.

- А кто?

- Я сама… - Тихо, понурив голову.

- Чего ты? – Похоже, она искренне удивлена.

- Спать хочу. – Нечленораздельно бормочу я, не хочу об этом разговаривать.

- Сейчас, сейчас, я тебе помогу, - она сняла меня одежду и уложила под одеяло, - спокойной ночи!

- Сладких снов…

Утро выдалось тяжелым и хмурым. Голова раскалывалась, вставать совсем не хотелось. Едва я приоткрыла глаза, я заметила, что Волковой рядом нет. Интересно, куда она убежала? Я удрученно вздохнула и снова прикрыла глаза. Минут через пять послышался шум в коридоре. Наверное, это она. Точно она! «Блять, как всегда!!!», что-то упало. Как дитё малое, ей Богу! Я все еще лежу с прикрытыми глазами, наблюдая за тем, как на цыпочках крадется ко мне. Садится на край кровати, улыбаясь мне. Как это мило. Думает, что я сплю…

- Волкова! – Вскрикиваю я, валя на себя.

Она с шумом падает сверху, визжа, как ненормальная. Я подтягиваю ее ближе к себе, цепляясь за попу, а затем обнимаю ее спину.

- Доброе утро! – Улыбается она мне, быстро целуя в краешек губ. – И не обязательно так пугать.

- Ничего страшного! – Показываю язык я. – И прости меня за вчерашнее, я была в неадеквате…

- Да я заметила, ладно, забыли… Как себя сейчас чувствуешь? Ничего не болит? Не тошнит? Синяк на попе остался?

- Бошка болит, пить хочу, синяк… стоп! Какой синяк!? – Повышаю голос я.

- На попе! – Улыбается девчонка, поправляя мои волосы.

- Откуда синяк на попе!?

- Свен тебя вчера задел слегка. – Ржет Волкова. – Вы танцевали на барной стойке, нажрались, он гитарой размахивать стал и шибанул тебя так, что ты слетела. Он испугался бедный, говорит такой удар был, что он подумал, мол, ты головой ударилась. Сразу заголовки газет в мыслях всплыли «Гитарист убивает рыжую Татушку», как тебе такой сюжет!?

- Волкова, харош прикалываться! Я серьезно!

- Так я тоже! – Еще больше смеется та. – Все так и было, у Свена спроси или у Эли! Она вчера мне тут с тобой помогала…

- Капец! И че там синяк? – Паникую я.

- Не знаю. Повернись! – Она переворачивает меня на живот, приспуская трусы. – У-у-у, лучше не смотри! Лучше не смотри, я серьезно!!!

И дикий смех. Сумасшедшая.

- Что там?

- Синяк!

- И что делать?

- Не знаю, ждать, когда пройдет…

- Класс! – Недовольно фыркаю я. – Может, оденешь на меня трусы? Хватит любоваться на мою задницу…

- С синяком…

- Да! На задницу с синяком! – И дружный смех…

Дата добавления: 2015-08-17