Древнее время и средние века

Римляне, завоевав Галлию, перенесли в нее вместе с другими своими учреждениями также и адвокатуру *(310), которая нашла себе благодарную почву в лице живых, болтливых и, по свидетельству Аммиана Марцеллина, любящих споры галлов *(311). Из всех государств Европы", так начинает свою историю Фурсль: "Галлия выказала наиболее склонности и расположения к адвокатуре" *(312). Уже при первых римских императорах слава галльских ораторов и школ риторики была так распространена, что жители других стран посылали туда молодых людей учиться судебному красноречию *(313). По словам Ювенала, красноречивая Галлия обучила британских адвокатов *(314). Римское владычество в ней продолжалось четыре с половиной столетия. Она представляла собой римскую префектуру, а потому все постановления об адвокатуре, издававшиеся римскими императорами, относились и к ней. Здесь тоже существовало сословие адвокатов в том виде, как было изложено в предыдущей главе. Судя по нескольким сохранившимся известиям, можно заключить, что в этот период времени галльская адвокатура достигла высокой степени процветания. Св. Иероним (IV в.) говорит о "плодовитости и блеске галльского красноречия", Авзоний (IV в.) превозносит "красноречие галльского языка", а Сидоний Апполинарий (V в.) упоминает о знаменитом ораторе Флавие Ницетие, которому, по его выражению, рукоплескало все собрание лучших адвокатов Галлии *(315).

В V веке Галлия была завоевана франками. Вначале ее юридические учреждения не подверглись никаким изменениям. Клотар I (590) подписал, чтобы во всех делах сохранились формы старого права, и чтобы процессы между римлянами (т. е. галлами) решились по римским законам. Адвокатура тоже продолжала существовать в прежнем виде. Бургундский закон подтвердил распоряжение Клотара и в то же время запретил адвокатам брат гонорар *(316). В капитуляриях Карла Великого, как мы увидим при изложении истории германской адвокатуры, содержатся также постановления об адвокатах.

Но с распадением монархии Карла Великого и развитием феодализма отправление правосудия, а вместе с тем и адвокатура стали приходить в упадок. Главными формами процесса сделались судебные поединки и Божьи суды и притом, не только в уголовных, но и в гражданских делах. Любопытным образчиком этого может служить процесс изза одного пожертвования между Парижской церковью и аббатством С. Дени (в 773). Каждая сторона избрала себе человека, который должен был поднять руку и держать ее до изнеможения. Первым ослабел и опустил руку представитель церкви, и потому дело было решено в пользу аббатства *(317). Еще курьезнее случай, происшедший в 1018 г. Один монастырский настоятель, отказываясь причислить святого Марциала к числу апостолов, предложил всякому, кто будет ему противоречить, решить дело поединком *(318). С этого времени", говорит Годри: "наши древние летописи наполнены испытаниями и поединками".

Дело дошло даже до того, что в 1168 г. Людовик VII в одном указе, относящемся к городе Орлеану, должен был запретить дуэль для дел ниже 5 су (около 70 франков) *(319). Само собой понятно, что при таком способе решения дел адвокатура не могла развиваться. Задача ее в подобных процессах заключалась только в обсуждении вопроса, следует ли допустить Божий суд в данном случае. Обыкновенно адвокат, изложив требования своего клиента, подтверждал их юридическими доводами и в конце речи просил суд назначить судебный поединок, если противник не признает себя неправым. При этом он от имени своего клиента делал вызов противнику, бросая к его ногам перчатку *(320). Адвокат противника, в свою очередь, защищал интересы своей стороны и доказывал, что судебный поединок излишен, но что в случае надобности его доверитель готов решить дело оружием лично или посредством наемного бойца. Если его клиент не признавал себя неправым и соглашался на поединок, то суд назначал место и время для него. Приготовления к поединку, заключавшиеся в принесении присяги и совершении религиозной церемонии, происходили в присутствии адвокатов. Но когда герольд подавал сигнал к битве, обязанности адвокатов прекращались, и тяжущиеся предоставлялись самим себе.

Дальнейшее развитие феодализма, результатом которого было образование во Франции целого рода самостоятельных вассальных владений, закрепощение низшего класса и господство частных войн вместе с кулачным правом, привело к окончательному падению законного порядка и правосудия. Адвокатура совершенно заглохла. Только в духовных судах, где не допускались поединки, было больше простора для деятельности адвокатов. Каноническое право заимствовало целый ряд постановлений об адвокатуре из римского права. Оно требовало от адвокатов трехлетнего изучения канонического и гражданского права, практической подготовки и ежегодного принесения присяги. Отрицательные условия для занятия профессией были почти те же, что и в римском праве *(321). К практике при духовных судах допускались как духовные, так и светские лица. Но в виду того, что между светскими было немного сведущих в праве, большинство адвокатов принадлежало к духовенству. Мало-помалу в их руки перешли не только церковные, но и гражданские, феодальные и уголовные дела, так что афоризм "никто не может быть адвокатом кроме духовного" (nemo causidicus, nisi clericus) имел в это время полную силу на практике. Первый толчок к новому порядку вещей был дан, с одной стороны, открытием Дигест Юстиниана в Амальфи (1135 г.), а с другой стороны, постановлениями вселенских соборов Латеранского (1179 г.) и Турского (1180), запретивших духовным адвокатам выступать в светских судах *(322). Светские юристы усердно предались изучению римского права; влияние канонического права уменьшилось; вместе с тем возросло значение гражданских судов, и стала все больше и больше развиваться светская адвокатура.

С конца XIII в. адвокатура начинает подвергаться законодательской регламентации. В 1270 г. появились знаменитые "Учреждения Людовика Святого", положившие первые основы французского судоустройства и судопроизводства. Ограничив применение судебных поединков *(323) и тем самым предоставив больше простора для деятельности адвокатов, Людовик поместил в свои своды несколько постановлений, касающихся отправления этой профессии и почти буквально повторяющих римское право. Прежде всего, Людовик предписывает им "не защищать на суде незаконных дел" (causes deloyales). Далее, он требует, чтобы они были "официальными защитниками бедных, вдов и сирот", и чтобы в прениях с противниками они "говорили вежливо и без грубости". Наконец, ссылаясь на постановление Юстинианова кодекса, он запрещает "заключать какие бы то ни было сделки относительно гонорара с клиентами во время производства дела" *(324). Сын Людовика Филипп Смелый развил и дополнил эти постановления. Указом 1274 года он определил: 1) что адвокаты при поступлении в сословие должны приносить присягу по формуле, весьма близкой к формуле римского права *(325) но дополненной пунктом о гонораре; 2) что эту присягу они должны повторять ежегодно, и 3) что размер гонорара должен определяться, сообразно с родом дела и способностью адвоката *(326), но ни в каком случае не может быть больше 30 турских ливров *(327).

Первые зачатки сословной организации адвокатуры видны уже в XIV веке. Когда высший суд королевства - парламент, бывший вначале разъездным, сделался оседлым (1302 г.), адвокаты, которые практиковали при нем и сопровождали его в путешествиях по государству, образовали свободную ассоциацию, получившую название сословия по образцу римской адвокатуры императорского периода (ordo, ordre), и в противоположность многочисленным цехам и промышленным корпорациям того времени. Сословная организация не была сразу определена законом; она возникла независимо от законодательной власти путем практики и обычая, и только впоследствии подверглась правительственной регламентации. Адвокаты самопроизвольно образовали ассоциацию и присвоили ей название "сословия"; парижский парламент в своих актах охотно признавал ее, а законодательство, не касаясь внутренних отношений и дисциплины сословия, ограничивалось определением внешней ее организации. Несмотря на столь ограниченную сферу деятельности, законодательная власть обнаружила чрезвычайную плодовитость. В течение XIV, XV и XVI столетий было издано около 50 указов, относящихся к адвокатуре. Рассматривать в хронологическом порядке эти отрывочные, друг друга дополняющие, изменяющие и отменяющие постановления было бы чрезвычайно утомительно и, сверх того, нерационально, так как читатель не мог бы составить себе ясного представления о средневековом французском адвокате по одному сухому перечню правительственных узаконений. В виду этого, мы предпочитаем обозреть весь законодательный и литературный материал в систематическом порядке и представить читателю сжатую картину того состояния, в каком находилась адвокатура во второй половине средних веков. Нам предстоит дать ответ на следующие вопросы: о допущении к адвокатуре, о сословных учреждениях, дисциплинарной власти, гонораре, профессиональной деятельности и общественном положении адвокатов. Но прежде чем перейти к этому изложению, необходимо заметить, что мы будем говорить, как это обыкновенно делается, преимущественно об адвокатуре парижского парламента, так как она имела первенствующее значение и служила моделью организации провинциальной адвокатуры.

Парижский парламент состоял из главной палаты, в которой разбирал наиболее важные дела (Grand-Chambre), и нескольких других для мелких дел (chambres des requetes). Кроме того, в Париже был еще низший суд (Chatelet), при котором состояли особые адвокаты.

Допущение к адвокатуре. Древнейшие указы требуют только одного условия для допущения к адвокатуре,именно принесения присяги, которая затем должна была быть повторяема ежегодно *(328). Формула ее вначале мало чем отличалась от римской присяги. Адвокаты давали клятву в том, что они будут добросовестно и усердно исполнять свои обязанности, ведя только правые дела и отказываясь от защиты или подачи совета, как только убедятся в несправедливости или нечестности принятого дела). "Ord. 1274, art. 1." Впоследствии формула присяги была расширена. Помимо указанных пунктов, в нее были внесены еще несколько других, именно адвокаты обязывались "уведомлять суд, если заметят в деле что-нибудь касающееся короля; не употреблять дерзостей в судебных бумагах; не предлагать и не защищать обычаев, которых они не считают истинными; вести дела по возможности быстро; не прибегать злонамеренно к проволочкам и уверткам; не брать гонорара свыше 30 ливров; определять его сообразно с родом дела и положением тяжущихся; не заключать договоров о части спорной вещи (pactum de quota litis)" *(329).

В XIV веке было установлено второе условие для принятия в числе адвокатов: внесение в список. Хотя указ, впервые упоминающий о списке, относится к адвокатам, состоявшим не при парижском парламенте, а при низшем суде "Chatelet" *(330), но, как справедливо замечает Молло, трудно допустить, чтобы ведение списка не практиковалось в то время в высшем суде *(331). Указ 1345 г. официально предписал вести список парламентских адвокатов, внося в него достойных и способных и не допуская неопытных *(332). Было бы ошибочно думать", говорит Делашеналь, изучавший парламентские архивы: "что адвокаты должны были подвергаться формальному экзамену... Мы не находим в регистрах парламента никакого упоминания о подобном экзамене. На практике прибегали к более простому и быстрому способу: наводили справки только относительно религии и нравственности адвоката; что же касается его способности, то она удостоверялась его дипломом лиценциата прав" *(333). Таким образом, требование высшего юридического образования установилось на практике само собой. Законодательство формально подтвердило его не ранее конца XV века *(334). Но многие факты не оставляют сомнения в том, что оно существовало несравненно раньше. В самом деле, ректор и доктора университета в Анжэ подали в парижский парламент заявление, что многие лица, не имеющие диплома лиценциата прав, принимаются в адвокатуру, несмотря на то, что "бесчисленным множеством указов было определено и издавна ненарушимо соблюдалось во всех судах королевства, чтобы никто не допускался к адвокатуре без такого диплома" *(335). Кроме того, Делашеналь удостоверяет, что все адвокаты, о принятии которых в сословие сохранились сведения в парламентских архивах, были лиценциатами прав *(336).

Представив свой диплом, кандидат при отсутствии всяких препятствующих причин допускался к присяге. Обыкновенно оно приносилась в день открытия парламентских заседаний, когда практикующие адвокаты возобновили свою присягу. "Каждый год", говорит Делашеналь: "12 ноября, на следующий день после праздника св. Мартина, парламент собирался под председательством канцлера или же первого президента в большой зале дворца, чтобы выслушать мессу св. Духа. Она пелась торжественно между шестью и семью часами утра духовенством одного из четырех нищенских орденов в присутствии многочисленной публики. По окончании мессы, председатель и члены суда удалялись в большую камеру (grand'-chambre). Сначала при закрытых дверях читались указы, касавшиеся членов и приставов парламента. Затем, двери отворялись, и прочитывались указы, относящиеся к адвокатам, поверенным и сторонам. Далее, следовали просьбы новых адвокатов о допущении к профессии; они также читались громко. Наконец, адвокаты и поверенные приносили обычную присягу" *(337). К этому описанию следует еще прибавить, что молодые кандидаты вводились подобно тому, как в республиканском Риме, старыми адвокатами. Имена практикующих адвокатов заносились в список (role, а впоследствии tablean) в порядке их допущения к профессии. Древнейший, сохранившийся до настоящего времени список относится к 1340 г. и заключает в себе всего 51 фамилию *(338). Первый адвокат списка назывался деканом (deyen). Он председательствовал на общих собраниях адвокатов и пользовался некоторыми привилегиями *(339).

Итак, диплом лиценциата прав, присяга и внесение в список,- вот три условия, которые требовались для допущения к адвокатуре. Что касается практической подготовки, то она, по-видимому, не была обязательна. По крайней мере, указ 1345 г., хотя и предписывает молодым адвокатам (novi, audientes) не начинать практики сразу, а сначала "в течение достаточного времени" слушать речи старших адвокатов и изучать формы процесса *(340), но не упоминает о том, что эта подготовка должна происходить до внесения адвоката в список. Напротив, из его постановлений видно, что под "новыми адвокатами" он разумеет недавно внесенных в список. Во всяком случае, как замечает Делашеналь: "нельзя сказать с достоверностью, чтобы подготовка предшествовала внесению в список" *(341).

Каждый вносимый в список адвокат должен был уплатить два экю, которые шли на устройство "обычных мест" *(342). Хотя вселенские соборы запретили духовным лицам быть адвокатами в светских судах, но это запрещение не соблюдалось на практике. В числе адвокатов было много лиц духовного звания не только во все продолжение средних веков, но даже и в новое время, вплоть до революции. "И действительно", замечает Годри: "если звание священника не служило препятствием к исполнению обязанностей магистратуры, если для некоторых членов парламента оно было условием для их допущения туда, то как оно могло быть препятствием к занятию адвокатурой *(343)?"

Но монахи, как лица, отрекшиеся от мира и обязанные беспрекословным повиновением духовному начальству, никогда не принимались в адвокатуру.

Сословные учреждения. Хотя адвокаты постоянно присваивали себе название сословия, но внутренняя организация их имела в средние века совсем не тот вид, как в новое время. Прежде всего, они не только не были отделены от института поверенных но, наоборот, составляли вместе с ним одну ассоциацию. Это произошло следующим образом. В помещении парламента с давних пор существовала капелла св. Николая, который во Франции считался патроном юристов подобно тому, как у нас он признается покровителем моряков. Для поддержки его культа образовалось в XIV веке религиозное "братство св. Николая" (la confrerie de St. Nicolas), членами которого были адвокаты и поверенные. Благодаря такой ассоциации, между адвокатами и поверенными установилось малопомалу тесное общение, результатом которого было возникновение наряду с братством "общины адвокатов и поверенных" (la communaute des avocats et procureurs). В сущности, по словам Делашеналя, братство и община представляли собой одно и то же, так как каждая из этих ассоциаций обнимала собой всю совокупность адвокатов и поверенных. Они различались только по своим целям: одна преследовала исключительно религиозную цель, другая - практическую *(344). Во главе общины стояли депутаты, избранные ее членами (procureurs de la communaute). Они управляли имуществом общины, являлись представителями ее в сношениях с правительственными учреждениями и защищали права и привилегии ее членов. Им было предоставлено право наблюдать за использованием указов, относящихся к судопроизводству, и иметь надзор за деятельностью адвокатов и поверенных. Таким образом, депутаты общины представляли собой зародыш органа сословного самоуправления. Других подобных органов в средние века еще не существовало.

Дисциплинарная власть принадлежала всецело парламенту. Адвокаты, как было не раз подтверждаемо указами, входили в состав "парламентского корпуса" (le corps du Parlement) и занимали в нем место, следующее за судьями и прокурорами. Парламент имел право издавать всякого рода распоряжения, касающиеся своего внутреннего устройства, а, следовательно, мог регламентировать и деятельность адвокатуры. Сами адвокаты не хотели признавать над собой никакой другой власти и подчинялись только распоряжениям парламента. В парламентских архивах сохранилось много случаев дисциплинарного производства над адвокатами. Из них видно, что парламент применял к провинившимся в нарушении его постановлений следующие наказания: денежный штраф, удаление из заседания, запрещение практики и арест. Проступки адвокатов заключались в несоблюдении установленных законом и обычаем правил и нарушении парламентских распоряжений. Так например, адвокатская присяга, содержание которой было изложено раньше, налагала на адвокатов обязанность не вести неправых или несправедливых дел. Некоторые факты свидетельствуют, что в средние века, не все адвокаты строго исполняли это постановление. Между ними находились такие, которые были неособенно разборчивы в выборе дел. Адвокат XIV века Гилльом-дю-Брюейль (Guillaume-du-Brueil) прямо рекомендовал своим коллегам предпочитать богатых клиентов бедным *(345). Сам он пользовался плохой репутацией и не раз подвергался дисциплинарному преследованию *(346). Парламент, как видно из его архивов, требовал от адвокатов аккуратного исполнения своих обязанностей и наказывал их за опаздывание на заседания и за отлучку без спроса из города. Наказаниями в этих случаях были штрафы не свыше 10 парижских ливров *(347).

Обвинительные приговоры по дисциплинарным делам были в общем редки. "Регистры парламента", говорит Делашеналь, упоминают об очень небольшом числе их, и ничто не заставляет предполагать, чтобы там были сделаны пропуски *(348).

Гонорар. Первые указы, касающиеся вопроса об адвокатском гонораре, идут по пути, намеченному юстиниановым законодательством. Они ограничиваются установлением максимума вознаграждения, которое мог требовать и получать адвокат. Вначале предельная сумма гонорара за одно дело равнялась 30 турским ливрам (3,600 современных франков) *(349). В XIV в. турские ливры были заменены парижскими (3,500 современных франков) *(350). Но на практике эта такса не принималась во внимание, как видно из некоторых документов в парламентских архивах *(351). Определение и взыскание гонорара производилось согласно с постановлениями римского права. Адвокат мог обусловливать себе вознаграждение после процесса. Но если он не заключил такого условия, или если клиент требовал уменьшения гонорара, то размер его определялся парламентом. Нередко адвокаты прямо обращались к парламенту с просьбой определить их гонорар. В других случаях они сами назначали размер его, и парламент ограничивался проверкой, причем часто уменьшал требования адвокатов. В случае проигрыша процесса и уклонения клиента от платежа, адвокаты прибегали к суду. иск о гонораре в то время считался, согласно с юстиниановым правом, дозволенным и нисколько не предосудительным. Сохранилось сведение, что два адвоката XV века (Pierre de Mauereux и Gacques la Vache) описали и продали с публичного торга дом своих клиентов, которые не уплатили гонорара *(352).

В случае выигрыша процесса вознаграждение адвоката взыскивалось с противной стороны в качестве части судебных издержек. Обыкновенно эти издержки сильно преувеличивалось, так что парламент должен был назначать одного из седей специально для проверки и уменьшения счетов, представляемых тяжущимися (juge taxateur). В счетах должно было быть обозначаемо имя адвоката, те действия и услуги, за которые ему причитывается вознаграждение, и размер этого вознаграждения. В случае неозначения какого-либо из этих обстоятельств, просьба о возмещении судебных издержек отвергалась *(353).

Проверяя или определяя размер гонорара, парламент руководствовался тоже постановлениями римского права. Согласно с Дигестами, он принимал во внимание 1) род дела (modus litis), 2) талант адвоката (facundia advocati) и 3) судебные обычаи. Хотя сохранилось много сведений о суммах, которые получали адвокаты, тем не менее невозможно определить средней величины гонорара ввиду того, что он уплачивался не целиком, а порознь за отдельные фазисы процесса. Под "делом" (la cause) в средник века не разумелась вся тяжба от начала до конца. При тогдашнем судопроизводстве многие тяжбы продолжались по целым годам и десяткам лет. "Потому", говорит Делашеналь: "название дела" давалось каждому фазису производства, заканчивавшемуся решением, хотя бы и предварительным" *(354)

Как бы там ни было, во всяком случае профессия оплачивалась хорошо, и многие адвокаты составляли себе огромные состояния. Гилльом-дю-Брюейль, например, несколько раз был миллионером и оставил после себя состояние в 15-20 миллионом франков *(355), а Реньо д'Аси ежегодно зарабатывал около 200 тыс. франков *(356).

Взамен гонорара некоторые адвокаты получили от своих постоянных клиентов годовые пенсии. Точно также им дозволялось принимать подарки и легаты. Но по примеру римского права было запрещено заключать условия относительно части спорного имущества *(357) и приобретать спорные права *(358).

Профессиональная деятельность. Обязанности адвокатов выражались в подаче юридических советов (consulter), устной защите дел на суде(plaider) и составления некоторых судебных бумаг (ecrire). Подобно тому, как и в республиканском Риме, французские юристыпрактики разделялись на две группы. Одни занимались преимущественно или даже исключительно подачей советов, другие же помимо этого вели дела в судах. Первые назывались, как и в Риме, юрисконсультами (jurisconsulti, avocats consultants),- вторые адвокатами (avocats plaidants). Юрисконсульты не только подавали устные и письменные советы, но и нередко сочиняли и печатали целые юридические статьи (мемуары) по просьбе тяжущихся. Помимо того, они занимались научным толкованием права. Их деятельность имела чрезвычайно важное значение для развития французской юриспруденции. "Благодаря их терпеливым трудам", говорит Рандю: "были подготовлены и созрели положения новейшего права. Им мы обязаны теми прочными принципами, которые некогда оспаривались, и на которых основывается все наше законодательство" *(359). История юридической консультации не входит в нашу задачу. Мы должны только замечать, что юрисконсульты процветали во Франции отдельно от адвокатуры до XVII века включительно, и что только в XIX веке они окончательно слились с адвокатами.

Устная защита составляла монополию адвокатов. Кроме них, никто не имел права говорить на суде по чужому делу *(360). В XIV и XV вв. это правило было еще более расширено. Парламент перестал допускать даже самих тяжущихся к устной защите, требуя, чтобы они избирали себе адвоката. Один адвокат XIV в, прямо говорит, что личная защита своего дела не допускалась и не допускается во Франции *(361). Только процессы между духовными лицами или между членами суда происходили без участия адвокатов. Это объясняется тем, что подобные дела разбирались при закрытых дверях, и что обыкновенно для разрешения их достаточно выслушать тяжущихся, так как никаких особых затруднений при разрешении их не встречалось. Вести дела в парламенте могли и адвокаты, не состоявшие при нем, но каждый раз с особого его разрешения.

Многие тяжущиеся, в особенности юридические лица (города, церкви, монастыри), имели постоянных адвокатов, которым уплачивали годовое жалованье. Но большинство, конечно, должно было приглашать себе адвоката на каждое данное дело. Если тяжущийся почему-либо не мог или не хочет сделать этого, то он просил суд о назначении себе защитника. Надо заметить, что в средние века назначение на защиту имело совсем не то значение, какое оно получило в наше время. Просить о назначении могли не только бедные лица, но и все, которые хотели обеспечить себе помощь какого-нибудь выдающегося адвоката. Так например, такие защитники были назначены парламентом епископу парижскому и графу Фландрскому (1366 г.), графине Фландрской (1368), герцогам Анжуйскому и Орлеанскому (1370, 1375) и т. п. *(362). Назначение на защиту основывалось на известном правиле преторского эдикта (si non habebunt advocatum, ego dabo), перешедшим в феодальное право, и имело троякое значение. Во-первых, оно служило для установления равенства между тяжущимися. Нередко могло случиться, что даже богатых и знатный тяжущийся не мог найти себе адвоката вследствие того, что противник его был еще влиятельнее или успел раньше пригласить наилучших адвокатов. В таком случае парламент, назначая просителю одного или нескольких хороших адвокатов, предотвращал невыгодные последствия процессуального неравенства. Вовторых, парламент таким образом выводил из затруднительного положения тех адвокатов, которые состояли постоянным патронами обеих тяжущихся сторон. В случае подобной коллизии интересов парламент определял, которого из своих клиентов адвокат должен защищать в данном случае. В-третьих, официальное назначение избавляло адвоката от опасности повергнуться впоследствии преследованию со стороны влиятельного противника. В подтверждение этого можно привести любопытный случай, происшедший в начале XVI века. Адвокат Дизом должен был вести дело против медицинского факультета. Врачи, узнав об этом, пригрозили, что отомстят ему, если он когда-либо прибегнет к медицинской помощи. Испуганный угрозой Дизом попросил у парламента официального назначения и, когда оно было объявлено, спокойно принял дело, как-то подчиняясь парламентскому решению *(363).

В уголовном процессе адвокаты могли выступать в качестве защитников при устном разбирательстве по всему делу. Защита на предварительном следствии не допускалась *(364). Заседания были публичными *(365). В гражданском процессе адвокаты не были представителями сторон. Они оставляли только обязанности правозаступничества. Представительство принадлежало поверенным, которые носили звание прокуроров (procurator, procureurs). Стороны должны были или являться лично или присылать вместо себя поверенных. Адвокатам предписывалось приходить в суд рано *(366), так как заседания начинались с рассветом *(367). За неявку к разбору дела без уважительной причины полагался штраф в размере десяти парижских ливров *(368). В парламенте адвокаты должны были быть в профессиональном костюме *(369). Начиная говорить речь, они вставали и надевали свои шляпы *(370). Это считалось символическим выражением свободы защиты. Время прений не было ограничено, но указы предписывали адвокатам говорить кратко *(371) и не более двух раз *(372). Адвокаты пользовались на суде свободой речи. По общему правилу, они могли говорить все, что относилось к делу, но при этом не должны были употреблять резких и обидных выражений по отношению к противникам *(373) и не смели критиковать парламентских распоряжений *(374). Судьям предписывалось не прерывать речей, а выслушивать их терпеливо *(375). На практике однако эта свобода речи нередко ограничивалась посторонними соображениями. Прежде всего, влиятельные противники не только словесными угрозами, но и фактическим их осуществлением заставляли адвокатов быть крайне осторожными. Мы только что упомянули об угрозах врачей по поводу процесса с медицинским факультетом. В XIV веке один военный грозил на суде адвокату противной стороны в случае проигрыша дела отрезать языки вырвать по одиночке все зубы *(376). Подобные угрозы не всегда оставались пустыми словами. Известно не мало случаев физического насилия над адвокатами, начиная от оскорблений действиями и кончая изувечением *(377).

Далее, адвокаты, находившиеся в вассальной зависимости, не могли вести дела против своих сюзеренов. Если таим созереном являлся сам король, то адвокат не имел права выступать против генерал-прокурора, считался представителем короля. С конца XIV века строгость феодального права ослабевает, и парламент стремится проводить принцип свободы защиты. "Адвокат", говорит один писатель XVI в. (Papon): "владеющий леном, может выступать на суде и подавать советы против своего непосредственного сюзерена. Исключение составляют два случая: один, когда дело идет о лене феодального владельца. так установлено в 1384 г. парламентским распоряжением" *(378).

Несмотря однако на все эти неблагоприятные для свободы защиты условия, адвокаты нередко обнаруживали такую отвагу при исполнении своих профессиональных обязанностей, которая граничила с самопожертвованием. Известно, например, что адвокат Кузино (Cousinot) не побоялся выступить в защиту вдовы герцога Орлеанского, который был убит в 1407 году по приказанию могущественного герцога Бургундского. Вначале герцог Бургундский удалился было во Фландрию, но вскоре вернулся в Париж с многочисленным войском и потребовал у короля публичного оправдания в совершенном им преступлении. Король не посмел отказать и назначил особую комиссию для разбора этого дела. Интересы герцога защищал привезенный им с собой французский монах Jean Petit. Герцог, по-видимому, несмотря на все свое могущество, не надеялся найти адвоката, который согласился бы выступить в его защиту,- и этим, как замечает Годри, сделал честь адвокатскому сословию. Но несчастная вдова герцога Орлеанского (Valentine de Milan) легко нашла себе адвоката в лице Гильома Кузино (Cousinot). Речь францисканца, доказывавшего, что герцог Орлеанский был тиран, и что, поэтому, убийство его было вполне законно и справедливо, была, по словам Даниеля, несмотря на свою наглость и гнусность, выслушана с большим терпением, которым оратор был обязан единственно страху, внушаемому герцогом Бургундским *(379). Но Кузино не устрашился могущества противника и произнес мужественную речь, требуя правосудия для герцогини Орлеанской. Хотя его голос не был услышан, и герцог Орлеанский добился оправдания, тем не менее "защита Кузино", говорит Годри: "была к тому удивительной храбрости. Соглашаясь сражаться с страшным Иоанном Бургундским, адвокат рисковал своей жизнью" *(380). Несмотря на это, он не побоялся выступить против того, кто наводил страх на судей и даже самого короля.

Через 13 лет Иоанн Бургундский, в свою очередь, был убит по приказанию дофина, и сын Иоанн - Филипп явился в парламент требовать возмездие за смерть отца. Защиту Филиппа вел адвокат Рулэн (Nicolas Roulin), которого сопровождали на суд двенадцать других адвокатов, согласно обычаю, установившемуся для важных процессов *(381).

К обязанностям адвоката относилось также сочинение состязательных бумаг. Хотя в этом отношении трудно провести точную границу между их деятельностью и деятельностью поверенных, тем не менее, по общему правилу, адвокатам принадлежало исключительное право составлять главные судебные бумаги, как-то исковые прошения, ответы, возражения, опровержения, апелляционные жалобы и т. п. *(382). Они должны были быть кратки и ясны *(383). При адвокатах состояли секретари (клерки), помогавшие им сочинять бумаги. Обыкновенно они были простыми писцами, но иногда обязанности клерков принимали на себя молодые адвокаты, с целью практически ознакомиться с делопроизводством *(384). Сочинение бумаг оплачивалось по таксе, но размеры ее неизвестны.

Общественное положение. Как уже было замечено, адвокаты составляли часть "парламентского корпуса" и занимали следующее за судьями место. На всех общественных торжествах, в которых участвовал парламент, они стояли позади судей и перед поверенными.

Парламент нередко приглашал их в свои заседания для замещения отсутствующих членов *(385) и давал им судебные поручения, назначая их в качестве третейских судей для решения дел суммарным порядком *(386) или предоставляя им производство следствия, исполнение завещания и т. п. *(387). Первыми членами суда Chatelet были тоже адвокаты, назначенные для исполнения судейских обязанностей. Даже в конце XIV в. многие парламентские адвокаты были вместе с тем членами этого суда *(388).

Подобно членам парламента, адвокаты пользовались высоким общественным уважением. Французские короли XIII и XIV вв. чрезвычайно благосклонно относились к адвокатскому сословию и щедро осыпали милостями его членов. Это объясняется тем, что адвокаты оказали им много услуг в борьбе с папской властью. Как известно, в то время папы старались совершенно захватить в свои руки светскую власть. Они не переставали издавать буллы, в которых, заявляя о своих притязаниях, вторгались в сферу деятельности правительства. Короли, принужденные отстаивать свои права, нашли полезных союзников - в лице ученых юристов и адвокатов, которые, будучи хорошо знакомы с римским и каноническим правом, опровергали несправедливые притязания духовенства. Какого ожесточения достигла эта борьба, и как мужественно действовали адвокаты, можно видеть из одного любопытного факта. папа Бонифаций VIII прислал Филиппу Красивому буллу следующего содержания:

"Бонифаций, епископ, служитель Бога, Филиппу, королю французскому.

Страшись Бога и исполняй его приказания. Мы хотим, чтобы Ты знал, что Ты подчинен им, как в духовных делах, так и в светских; что право раздачи бенефиций и вакантных мест ни в коем случае не принадлежит тебе; что если Ты охраняешь церкви во время вакансий, то только для того, чтобы сберечь доходя для тех, которые будут избраны. Если ты роздал какие-нибудь бенефиции, то мы объявляем их ничтожными юридически и фактически; мы отменяем все, что сделано в этом роде, и те, которые будут другого мнения, объявляются еретиками".

Рассерженный столь смелым и бесцеремонным вторжением Бонифация в свои дела, Филипп приказал канцлеру написать достойный ответ на папскую буллу. Составление его было поручено канцлером молодому, но уже известному своими способностями адвокату Пьеру Кюньеру (Pierre de Cugnieres) *(389). Вот что гласило составленное им письмо:

"Филипп, милостью Божьей король французский, мнимому папе небольшой или даже никакой привет.

Да знает Твоя величайшая глупость, что мы никому не подчинены в светских делах; что раздача бенефиций и вакантных мест принадлежит нам, по праву нашей короны, и доходы во время вакансий принадлежат нам; что назначения на духовные места, которые сделаны нами и которые еще будут сделаны, имеют силу и для настоящего и для будущего времени; что мы будем поддерживать всею нашей властью тех, которых мы назначили, и будем назначать. Тех, которые будут другого мнения, мы объявляем глупцами и безумными".

В то же время другие юристы в многочисленных сочинениях занялись критическим разбором папской буллы. Один из них Пьер-дю-Буа, королевский адвокат, следующим образом закончил свою "консультацию" по поводу ее: "на основании этой буллы папа должен быть признан еретиком, если он он покается публично и не даст таким образом удовлетворения королю" *(390).

Немалую услугу оказали юристы также Филиппу Длинному, при вступлении его на престол в 1316 г. Дело в том, что до Филиппа царствовал его старший брат, оставивший после себя дочь. Когда Филипп, следуя древнему обычаю, объявил себя законным наследником, против этого подняли протест несколько принцев, утверждая, что устранение женщины от престола неправильно и ни на чем не основано. Поставленный в затруднение претендент обратился за помощью к парламенту и юристам, которые не замедлили отыскать странный салический закон и истолковать одно постановление его в нужном для короля смысле. Саллийский закон и интерпретация юристов еще раз сослужили такую же службу Филиппу Валуа в его споре о престоле с английским королем Эдуардом III.

В благодарность за все услуги, французские короли осыпали юристов и адвокатов милостями. Начиная с Филиппа Красивого, адвокаты стали носить название "рыцарей законов", рыцарей правосудия" и т. п. Конечно, из подобных названий, которые давались адвокатам, нельзя заключать, чтобы адвокаты были приравнены к феодальному дворянству, как это, по-видимому, думают некоторые писатели *(391). "В таких почетных титулах", говорит Годри: "можно видеть только свидетельство общественного уважения и доверия к адвокатам" *(392). Хотя некоторые и даже многие адвокаты были возводимы королями в дворянское звание, но это вызывалось их личными заслугами, а не тем, что они принадлежали к сословию адвокатов. Напротив, в одном указе XVI в. прямо сказано: "адвокатская профессия не лишает занимающегося ею дворянского звания" *(393). Из этого видно, что адвокаты не только не были по праву дворянами, но что, наоборот, в большинстве случаев они не принадлежали к дворянству.

Подобно тому, как и в республиканском Риме, адвокатура служила для честолюбивых людей путем к достижению высших должностей в государстве *(394). Канцлеры, президенты, члены парламента и других судов, прокуратуры назначались королями преимущественно из числа адвокатов *(395). В одном указе Генриха III прямо предписано, что адвокаты могут быть назначаемы председателями высших судебных мест *(396). До XV в. назначение на судебные должности зависело от одного короля. Но затем канцлеру и парламенту было предоставлено право избирать, по своему усмотрению, достойных кандидатов *(397).

Право на занятие судебных должностей было лучшей привилегией французских адвокатов в средние века, а перспектива достигнуть высших мест в магистратуре - самым побудительным стимулом к ревностному исполнению профессиональных обязанностей *(398). Кроме этой привилегии, адвокаты в течение долгого времени пользовались еще другой, хотя не столь важной, но всетаки дорогой для них и усердно ими оберегавшейся. Она заключалась в особой подсудности (droit de committimus): личные дела адвоката были подведомственны только палатам парламента. Эти привилегии основывались на том, что адвокаты считались членами "парламентского корпуса" наравне с судьями. Несмотря на то, что несколько раз делались попытки лишить адвокатов привилегированной подсудности *(399), она продолжала существовать вплоть до XVI века, а в несколько ограниченном виде еще и позже *(400).

Французская средневековая адвокатура насчитывает в своей среде много выдающихся по таланту и достоинству членов. В XIII веке из ее рядов вышли две замечательные личности: Фуко (Gyy Foucault) и Кермартэн (Ives de Kermartin). Фуко, знаменитый адвокат эпохи Людовика Святого, перешел в духовенство, достиг сана епископа, затем архиепископа и, наконец, был избран папой под именем Климента IV *(401). Кермартэн, бретонский адвокат того же времени, также сделался духовным и хотя не достиг такого сана, как Фуко, но зато за свою благотворительную деятельность и примерный образ жизни был после смерти причислен к лику святых *(402). Во времена Людовика Святого жило еще несколько выдающихся деятелей на поприще адвокатуры, именно Бомануар, де-Фонтэн и Дюран. Бомануар (Reaumanoir) известен как автор капитального сочинения о тогдашнем обычном праве *(403). Одна из глав этого труда посвящена вопросу об адвокатуре *(404). В ней излагаются некоторые весьма интересные черты тогдашней организации адвокатуры. Желая доказать, что размер гонорара должен быть определяем сообразно с достоинством адвоката, Бомануар говорит: "неразумно давать одинаковую сумму адвокату, имеющему только одну лошадь, и адвокату, имеющему две, три или больше". Из этих слов видно, что адвокаты имели обыкновение являться в суды в собственных выездах, более или менее богатых и пышных. Бомануар, далее, проводит мысль, что адвокат, который отказался от дела во время производства, убедясь в неправоте своего клиента, имеет право получить следуемый за весь процесс гонорар, но должен присягнуть, что отказываться от дела только вследствие его неправоты. К числу лиц, которые по закону не могли заниматься адвокатурой, Бомануар присоединяет уличенных в лжесвидетельстве, отлученных от церкви и духовных. Кроме того, судья может не допускать к ведению дел у себя тех адвокатов, которые "имеют привычку оскорблять судей и тяжущихся", или которых он считает неспособными.

Пьер де-Фонтэн (Pierre de Fontaines) написал сочинение "Совет другу" *(405), где, между прочим, коснулся и адвокатуры *(406). Он повторяет постановления римского права и ополчается против продажности адвокатов *(407). "Если бы", говорит он: "не было стольких защитников плохих тяжб, не было бы стольких зачинщиков их; не было бы так много воров, если бы не существовало укрывателей".

Дюран (Guillaume Durand) известен, как автор "Зерцала" *(408), энциклопедического сочинения по юриспруденции. Это был чрезвычайно талантливый человек, вместе и поэт, и теолог, и юрист. Как высоко стоял он во мнении своих современников, видно из того, что они называли его не "юрисконсультом", а "юрисконсультиссимом". В своем "Зерцале" он отвел несколько глав и адвокатуре, в которых наряду с соображениями, заимствованными из римского права, а также из других источников (напр. Квинтилиана) он излагает и некоторые свои мысли. Так, рассуждая о тех случаях, когда адвокат должен отказываться от ведения дела, он устанавливает принцип: "не все то честно, что дозволено" (non omne, quod licet, honestum est). Если адвокат вел дело в первой инстанции, то, по словам Дюрана, честность предписывает ему не выступать во второй инстанции со стороны противника. В главе о гонораре он излагает постановления французского права и разбирает подробно случаи, когда адвокату приходится требовать гонорар судом.

В XIV в. французская адвокатура тоже выставила целый ряд выдающихся деятелей. К числу их относится прежде всего Кюньер, о котором мы уже упоминали раньше по поводу его ответа папе Бонифацию и Дю-Брюейль, написавший сочинение о "парламентском стиле" *(409), которое пользовалось большим авторитетом в то время. Из остальных адвокатов XIV и XV веков замечательны Ногарэ (Nogaret), известный в истории, как участник в борьбе Филиппа Красивого с папой Бонифацием VIII *(410), Демарэ (Jean Desmarets), павший жертвой герцога бургундского *(411), Жан Десфонтэн, который пользовался таким уважением, что в день его похорон парламент отменил заседание, чтобы адвокаты и судьи могли проводить его гроб; Бюси, Бертин (Berthine), Попинкур (Popincourt) и Вайи (Vailly), бывшие впоследствии президентами парламента; Корби (Corbie), братья Дорман (Dorman), Марль, Дюпра (Duprat), занимавшие место канцлера, Жувенел (Jouvenel), Аншье (Anchier), Лекок (Lecocq), Моруа (Mauroy), Буало (Boileau) и Коттэн (Cottin), перешедшие на высшие места прокуратуры, Конар (Conart) и Фонтебрак (Fontebrac), достигшие один сана епископа, а другой кардинала, Кузино, о котором мы говорили при описании процесса герцогини Орлеанской, Бутилье (Boutillier), автор любопытного юридического трактата *(412), в котором сведены вместе постановления римского права, указы французских королей, обычаи *(413), и др.

Из этих примеров, которые легко было бы умножить, ясно видно, какую важную роль играли адвокаты в государственной жизни средневековой Франции. Каждый выдающийся деятель на поприще этой профессии мог надеяться, что рано или поздно его способности и нравственные качества будут оценены, и что он займет подобающее место среди высших государственных чиновников.

Таково было состояние французской адвокатуры в средние века. Без всякого преувеличения его можно назвать блестящим. Несмотря на все неблагоприятные условия, на отсутствие политической свободы, на необеспеченность прав личности, на недостатки судопроизводства и, наконец, на слабое развитие сословных учреждений адвокатура, ревностно выполняя свое священное призвание, являлась деятельной и бесстрашной союзницей правосудия и занимала одно из первых мест в системе государственного управления.

Дата добавления: 2015-08-20