Еврейская францiя очерк современной исторiи 4 страница

Легко понять, что безчисленные Леви, Саломоны, Мейеры, которыми кишитъ префектура полицiи, отъ высшихъ до нисшихъ, арестуютъ своего единовѣрца лишь въ случаѣ крайней необходимости (15).

Вотъ что писалъ Максимъ Дюканъ во времена очень отдаленныя отъ насъ не столько протекшими годами, сколько совершившимися перемѣнами.

“Осужденiе, постигшее семейство Натанъ: отца, мать, братьевъ и зятьевъ, всего четырнадцать человѣкъ, представляло собою сумму въ двѣсти слишкомъ лѣтъ тюремнаго заключенiя.(16) Предаваясь незамѣтнымъ, но безпрестаннымъ злодѣянiемъ, евреи какъ-бы совершаютъ наслѣдственныя отправленiя. Ихъ надо бояться не за смѣлость, потому что они рѣдко убиваютъ, а за настойчивость въ злѣ, за ненарушимую тайну, которую они хранятъ между собою, за терпѣнiе, выказываемое ими, и легкость, съ которою они находятъ убѣжище у своихъ единоверцевъ. Воры евреи рѣдко становятся въ открытую вражду съ обществомъ, но всегда находятся съ нимъ въ глухой и коварной борьбѣ.

Порой они собираются въ шайки и совершаютъ воровства въ большихъ размѣрахъ, подобно тому, какъ ведутъ торговлю. (17) У нихъ есть свои корреспонденты, [47] свои склады, свои покупатели. Такимъ образомъ поступали и Натаны, о которыхъ я только что говорилъ, Клейны, Блумы, Серфы, Леви. Имъ все годится: краденыя водосточныя трубы и платки, вытащенные изъ кармановъ. Предводитель шайки обыкновенно называетъ себя торговымъ комиссiонеромъ и совершаетъ поѣздки въ сѣверную Америку, Германiю или Россiю. Нѣмецко-еврейскiй жаргонъ, на которомъ они между собою говорятъ почти непонятенъ и еще болѣе помогаетъ сбивать съ толку преслѣдованiе. Они первые укрыватели въ свѣтѣ и скрываютъ свои грабительства подъ видомъ постояннаго ремесла.

Въ наше время грабителю Корню, описанному Максимомъ Дюканъ, (18) не пришлось-бы заниматься воровствомъ и разбоемъ; вмѣсто того, чтобы находиться въ каторжныхъ работахъ, онъ-бы былъ министромъ общественныхъ работъ и черпалъ-бы прямо изъ перваго источника. Натанъ показалъ-бы Францiи, какъ разыгрываютъ вельможу; онъ был-бы кавалеромъ Почетнаго Легiона, какъ Клеманъ, и сталъ бы такимъ образомъ товарищемъ старыхъ воиновъ, весьма польщенныхъ подобнымъ сосѣдствомъ.

Серфъ снова принялъ-бы свою нѣмецкую фамилiю (Гиршъ), у него была-бы великолѣпная охота въ окрестностяхъ Парижа и наравнѣ, съ одною извѣстною вамъ личностью, онъ принималъ-бы избранное общество Жокей-клуба.

Наоборотъ, если-бы Гендле, Конъ, Шнербъ, Левальянъ родились на свѣтъ тридцатью годами раньше они-бы были ворами, взламывающими замки, въ одной изъ тѣхъ нѣмецко-еврейскихъ шаекъ, о которыхъ говоритъ М. Дюканъ; теперь-же они префекты. Вы мнѣ, можетъ быть, скажете, что ихъ занятiе отъ этого немного измѣнилось...

Удивительно, как послѣ этого Максиму Дюканъ удалось попасть въ академiю. Кто-бы ни нападалъ на евреевъ: Туссенель, поэтъ-ученый, Капфигъ, авторъ полусотни великолѣпныхъ книгъ, даже Гонкуръ, который едва начинаетъ выходить изъ тѣни, — еврейская пресса всегда старалась умалить успѣхи этихъ людей, какъ бы по приказу обходила ихъ молчанiемъ. Въ томъ случаѣ, когда враждебный писатель не прiобрѣлъ [48] извѣстности, служащей ему оплотомъ, ему просто разставляютъ ловушку въ какомъ нибудь мѣстѣ, гдѣ дежурнымъ — еврей полицейскiй и конецъ дѣлу.

Лучше всего ножно изучить еврея по процессу объ убийствѣ часовщика Пешара въ Каенѣ. Дѣло это интересно, какъ романъ; всѣ обвиняемые въ немъ нѣмецкiе евреи, у всѣхъ характеристичныя физiономiи. Въ особенности выдается Соломонъ Ульмо, съ виду честный негоцiантъ, а на дѣлѣ принадлежащiй къ шайкѣ убiйцъ.

Суть процесса и вообще еврейской политики во всѣхъ cтранахъ и во всѣхъ классахъ общества, не безъ наивности, высказана госпожою Ульмо, которая ответила предсѣдателю буквально слѣдущее: “по нашему закону для насъ нѣтъ большаго удовольствiя, какъ повредить христiанину”.

Домашняя обстановка этихъ разбойниковъ самая почтенная; убiйство для нихъ такая-же спекуляцiя, какъ и всякое другое дѣло, и не исключаетъ семейныхъ добродѣтелей. Семейство Ульмо было на отличномъ счету въ Шомонѣ, гдѣ, впрочемъ, живетъ не малое число евреевъ. Свидѣтели заявили, что сынъ усердно занимался дѣлами, не посѣщалъ своихъ сверстниковъ, никогда не ходилъ въ кафе п слѣпо подчинялся отцу. Невѣроятная, скаредность царила въ этомъ семействѣ, расходъ котораго не превышалъ 35-45 франковъ въ мѣсяцъ.

Дѣло Пешаръ относится къ 1857 г., теперь его замяли-бы. При теперешнемъ правительствѣ евреевъ преслѣдуютъ очень рѣдко и то только, когда положительно невозможно поступить иначе (19).

Если правосудiе и дѣлаетъ видъ, что занимается евреями, то лишь для того, чтобы оказать имъ услугу. Два года тому назадъ группа акцiнеровъ привлекла къ суду барона Эрмангера, и судъ былъ принужденъ отложить пренiя. Излишне говорить, что никто никогда не услышалъ о результатѣ этого слѣдствiя, которое закончилось приказомъ “оставить безъ послѣдствiй”.

Съ каждымъ днемъ на нашихъ глазахъ увеличивается число доказательствъ полной безнаказанности евреевъ. Парижане вѣрно помнятъ исторiю бѣдной маленькой испанской куртизанки, полной жизни и [49] веселья, про которую сочинили, что она бросилась изъ окна, между тѣмъ какъ ее сбросилъ съ высоты балкона какой-то еврей. При простомъ освидѣтельствованiи мѣста, ребенокъ призналъ-бы неправдободобность этой исторiи.

Въ 1882 г. какая-то смирнiотка была уличена въ кражѣ въ большомъ магазинѣ. Оказалось, что она родственница одной актрисы-еврейки, которая надоѣдаетъ Парижу шумомъ своихъ рекламъ. Этого было довольно; тотчасъ объявляютъ, что воровка страдаетъ клептоманiей, можетъ быть оттого, что она прiехала изъ страны клептовъ. Впрочемъ, я очень радъ за нее и почти готовъ допустить вмѣстѣ съ докторомъ Лассегъ, что всѣ тѣ, которыя промышляютъ воровствомъ въ магазинахъ, психически больны. Представьтѣ себѣ теперь, что женщина-христiанка украдетъ десятикопѣечную вещь изъ еврейскаго магазина, и вы увидете, скажутъ-ли, что она одержима клептоманiей.

Сара Бернаръ, возмущенная книгой Марiи Коломбье, напала съ тремя сообщниками на квартиру своей соперницы, вооруженная хлыстомъ, который, какъ говоритъ Вольфъ, “былъ подаркомъ знаменитаго воина” и разбила все, что попало подъ руку. Очевидно, что это было нападенiе на жилое помѣщенiе; а было-ли возбуждено преслѣдованiе?

Если дѣло генерала Нея осталось невыясненнымъ, то только потому, что въ немъ была замѣшана еврейка и крoмѣ того боялись послѣдствiй процесса о двоеженствѣ. Большею частью банкротства еврейсктхъ торговыхъ комиссiонеровъ, которыя суть ничто иное, какъ мошеничества, вродѣ описанныхъ Дюканомъ, сходятъ благополучно съ рукъ: гой созданъ для того, чтобы его обкрадывать.

Вспомнимъ только самые свѣжiе факты: развѣ мы не видѣли, что два еврея изъ Майнца, братья Блохъ, въ 1882 г. поселились въ улицѣ Абукиръ, велѣли себѣ доставить всевозможные товары и скрылись въ сентябрѣ 1883 г., на канунѣ платежа въ 300 тысячъ фр. Въ августѣ 1884 г. другой нѣмецкiй еврей, Мендель, жившiй въ улицѣ Энгiень, исчезъ, захвативъ съ собою на 600,000 фр. бриллiантовъ, взятыхъ у фабрикантовъ, — попробуйте-ка сдѣлать это въ Германiи.[50]

Безчисленныя еврейскiя банкиры, которые наживаются сбереженiями бѣдныхъ людей, работавшихъ всю жизнь, чтобы скопить гроши, преспокойно уѣзжаютъ, и вѣроятно сами полицейскiе агенты несутъ ихъ дорожные мѣшки на вокзалъ, берутъ имъ билеты и наказываютъ оберъ-кондуктору не будить ихъ ночью.

Еврей Жанъ Давидъ, директоръ “Нацiональнаго Кредита”, укралъ болѣе 3 миллiоновъ у несчастныхъ, довѣрившихъ ему свои капиталы. Тысяча двѣсти человѣкъ обвиняютъ его въ злоупотребленiи довѣрiемъ, и наши неподкупные судьи, отказавшiе въ трехдневной отсрочкѣ, необходимой для собранiя акцiонеровъ, директорамъ “Всеобщаго Союза”, противъ которыхъ была всего одна и то неосновательная жалоба, позволяютъ Давиду преспокойно уѣхать. Только за неявкой онъ былъ присужденъ 11-мъ исправительнымъ отдѣленiемъ палаты къ десятилѣтнему тюремному заключенiю, 3000 фр. штрафа и пятилѣтнему надзору, что для него, повѣрьте, безразлично.

Когда сдѣлали обыскъ у этого Давида, то нашли до 200 писемъ отъ депутатовъ. Честный чиновникъ, хотѣвшiй его арестовать въ ту минуту, когда онъ собирался бѣжать, нашелъ при немъ 40 тысячъ фр.; 10 тыс., благодаря чрезмѣрной снисходительности, были отданы женѣ негодяя, носящей громкое имя въ исторiи искусствъ, а 30 000 были взяты въ залогъ. Казна отказалась воспользоваться случаемъ получить штрафы, причитавшiеся на ея долю, и, благодаря проискамъ политическихъ дѣятелей, Давидъ могъ спокойно уѣхать заграницу и наслаждаться тамъ плодами своего воровства.

Конечно, еще встрѣчаются наивные чиновники, которые добросовѣстно относятся къ своему назначенiю и не колеблясь клеймятъ презренiемъ мошенниковъ, даже если они евреи. Бюло выказалъ подобное мужество въ дѣлѣ Брелэ и другого Жана Давида, бывшаго однимъ изъ клевретовъ Гамбетты н занимавшаго видное мѣсто въ политическомъ мiрѣ (20). Но къ чему все это ведетъ? Вы думаете, что Жанъ Давидъ склонитъ голову подъ заслуженнымъ позоромъ? Какой вздоръ! Онъ смѣется надъ этимъ, какъ въ послѣдствiи Рейналь будетъ смѣяться, когда ему напомнятъ о [ 51] погибшихъ въ Тонкинѣ; онъ какъ будто говоритъ: “моя религiя повелѣваетъ мнѣ дѣлать то, что вы осуждаете; я не нуждаюсь въ вашей оцѣнкѣ”. Впрочемъ, онъ увѣренъ въ своей безнаказанности и, будучи уличенъ въ дѣлахъ, заслуживающихъ каторги, отдѣлывается какими-нибудь 500 фр. штрафа, которые навѣрно не уплатитъ подобно своему однофамильцу изъ “Нацiональнаго кредита”.

Послушайте Массэ, когда онъ разсказываетъ, какъ Кобэ отнялъ у него приказъ, полученный имъ отъ суда для немедленнаго исполненiя. “Этотъ человѣкъ франмасонъ вы не приведете въ исполненiе этого приказа!” Развѣ можетъ Кобэ отказать въ чемъ-нибудь масонству? Какихъ преслѣдованiй онъ не остановитъ ради братьевъ? Нѣсколько лѣть тому назадъ, сидя за прилавкомъ своей жалкой лавчонки писчебумажныхъ принадлежностей въ улицѣ Сены, онъ тоскливо прислушивался къ жидкому звонку, возвѣщавшему какого-нибудь брата, который заходилъ купить “Масонскiй мiръ” или номеръ “Обзора позитивной философiи”. Въ настоящее время онъ получаетъ баснословное жалованье, сдѣланъ кавалеромъ Почетнаго Легiона и, невзирая на уставъ, держитъ для своихъ частныхъ услугъ цѣлую толпу служителей, отвлекая ихъ оть службы. Онъ говоритъ: “Франсуа, велите заложить нашихъ лошадей въ нашу карету, чтобы везти наше семейство”.

Эта безнаказанность, безмолвно признаваемая за евреями, нетолько позволяетъ имъ отнимать у несчастныхъ ихъ сбереженiя, но, при помощи барышничества, служитъ причиною той дороговизны всего, которая такъ тяжело ложится на бѣдняковъ.

Мѣжду тѣмъ ст. 420 уложенiя о наказанiяхъ ясна; она караетъ барышничесво двухгодичнымъ тюремнымъ заключенiемъ.

Почему-же, въ такомъ случаѣ, позволили Бидерману, который застрѣлился въ 1883 г., скупить масла со всего мiра? Тутъ болѣе чѣмъ гдѣ-либо было умѣстно примѣнить существующiе законы.

Всѣ газеты сообщали подробности этого огромнаго предпрiятiя.

“Выдающимся событiемъ въ коммерческомъ мiрѣ на этой недѣлѣ, говоритъ “Gournаl des Dеbаts”, [52] является крахъ знаменитой операцiи c рѣпнымъ масломъ, которая уже нѣсколько мѣсяцевъ держала въ мучительной неизвѣстности всѣ европейскiе рынки. Образовался синдикатъ, который при содѣйствiи большихъ финансовыхъ силъ скупилъ значительное количество масла въ Парижѣ, Берлинѣ, Кельнѣ, Гамбургѣ и своими постоянными покупками возвысилъ цѣну съ 75 фр. до 105 и 110 фр. Такимъ образомъ эта компанiя прiобрѣла 45 миллiоновъ кило масла. Въ послѣднее время положенiе сдѣлалось очень натянутымъ”.

Эти огромныя скупки, такъ сильно нарушающiя экономическое равновѣсiе и дающiя нѣкоторымъ лицамъ ужасающую власть, являются одною изъ поразительныхъ чертъ царства евреевъ. Между ними есть цари, какъ ихъ называютъ “Израильскiе Архивы”. Эфруси въ настоящее время царь торговли зерновымъ хлѣбомъ, какъ былъ Моисей Фридлендеръ, умершiй въ 1878 г. въ С.-Франциско. Моисей Рангеръ былъ царемъ хлопчатой бумаги; онъ обанкротился въ 1883 г. въ Ливерпулѣ на 18 мил. фр.; Струсбергъ, настоящее имя котораго Борухъ Гиршъ Страйсбергъ, былъ царемъ желѣзныхъ дорогъ.

Дерзость, съ которою эти люди обращаются съ подобными операцiями, являющимися для нихъ простою игрою, невѣроятна. Мишель Эфруси сразу покупаетъ или продаетъ на 10-15 миллiоновъ масла или хлѣба, не выказывая ни признака волненiя; онъ сидитъ цѣлыхъ два часа у колонны на биржѣ и, флегматически держа бороду въ лѣвой рукѣ, раздаетъ приказанiя тридцати маклерамъ, которые тѣнятся вокругъ него съ карандашомъ наготовѣ. Иногда де-Гонтo-Биронъ, тоже завсегдатай биржи, развлекаетъ его, разсказывая ему маленькiе великосвѣтскiе скандалы. Утромъ онъ уже побывалъ въ Шантили, чтобы осмотрѣть свою конюшню, затѣмъ позавтракалъ въ Саfе Аnglias, послѣ биржи прокатится въ Булонскомъ лѣсу, а вечеромъ будетъ дирижировать котильономъ въ С.-Жерменскомъ предмѣстьѣ, гдѣ, несмотря на его гнусное происхожденiе, онъ изо всѣхъ евреевъ Парижа — на самомъ лучшемъ счету и дѣйствительно persona grata.

Отъ этого-то человѣка, отъ его прихоти играть на повышенiе или пониженiе, зависитъ вопросъ о хлѣбѣ для тысячъ человѣческихъ существъ. [53]

Излишне повторять, что въ настоящее время невозможны никакiя серьезныя изслѣдованiя по вопросу о преступной статистикѣ евреевъ.

Для тѣхъ собратiй, которые, въ менѣе благопрiятныя для израиля времена, потерпѣли непрiятности, они даже придумали нѣчто вродѣ особой узаконенной реабилитацiи. Прежде, бывало, банкротъ вновь прiобрѣталъ уваженiе только послѣ того, какъ сполна уплачивалъ своимъ кредиторамъ. Давидъ Рейналь измѣнилъ это правило въ пользу Леви Бинга.

На этотъ разъ возсталъ одинъ изъ единовѣрцевъ банкрота, Александръ Вейль, помѣстилъ въ iюнѣ 1883 г, письмо въ Evenement, и возсталъ съ тѣмъ большимъ негодованiемъ, что самъ онъ — еврей фанатикъ, но прямого нрава, не принадлежитъ къ спекулирующему еврейству... и кромѣ того онъ потерялъ 36,000 фр., которые не были ему возвращены, равно какъ и 12 миллiоновъ франковъ другихъ акцiонеровъ. “Я знаю только, говоритъ Вейль въ заключенiе, что Рейналь, зять Леви Бинга, главнаго воротилы этого несчастнаго банка, — братъ того Рейналя, который въ настоящее время министромъ... не припомню чего”.

Этотъ Давидъ Рейналь, одинъ изъ приближенныхъ Гамбетты, самъ тоже замѣчательная личность; вмѣстѣ съ какимъ-то Астрикомъ онъ занимался коммиссiонерствомъ, агентурой въ Суэзской компанiи, торговлей сардинками и проч. Легко угадать, какую независимость этотъ министръ, бывшiй торговый коммиссiонеръ, долженъ былъ вносить въ сношенiя съ желѣзнодорожными и иными компанiями.

Мнѣ пришлось встрѣтиться и съ Леви Бингомъ, съ виду весьма почтеннымъ старикомъ. Онъ тоже задумалъ произвести свою маленькую революцiю, избралъ для этой цѣли языкъ и издалъ толстую книгу подъ заглавiемъ “Разоблаченная Лингвистика”, которая заканчивалась такъ: “употребленiе финикiйскаго языка является необходимостью”. Не думайте, что это пустая фантазiя; у семита такая потребность все разрушить, завладѣть всѣмъ, навязать побѣжденнымъ христiанамъ свой языкъ, нравы, образъ мыслей, что этотъ проэктъ имѣетъ не мало сторонниковъ.[54]

Нѣкто де Мальбергъ проводилъ эту идею въ Moniteur Universel и предлагалъ основать академiю всѣхъ языковъ, “которая будетъ заниматься составленiемъ грамматики и словаря будущаго всемiрнаго языка, сколь возможно простого, понятнаго для всѣхъ народовъ и близкаго къ финикiйскому, первоначальному языку.

_______________

Евреи, съ Жюлемъ Симономъ во главѣ, — самые рѣшительные противники смертной казни, не ради самой казни, потому что ее часто примѣняли въ царствѣ израиля, а потому, что въ наше время трудно было-бы соблюсти всѣ формальности необходимыя при казни еврея.

Тѣло осужденнаго, еще до исполненiя приговора считается трупомъ, а по закону христiанинъ не смѣетъ прикасаться къ трупу еврея.

Казнь еврея Исаака въ 1817 г. въ одномъ Эльзаскомъ городѣ была, повидимому, послѣднею, совершенною по правиламъ.

Десять имѣнитѣйшихъ израильскихъ жителей города попросили позволенiя взойти на эшафотъ, чтобы совершить minian, общую молитву, которую должны читать мужчины не моложе тринадцати лѣтъ.

Преступникъ, освобожденный отъ узъ, шелъ твердымъ шагомъ; на немъ былъ саргенесъ, бѣлый саванъ вродѣ длинной блузы, въ которомъ хоронятъ покойниковъ (подобный саванъ вручается мужу женою въ видѣ свадебнаго подарка), талетъ, полотняное покрывало, надѣваемое на молитву и тефилины, которые прикрѣпляютъ ко лбу и къ лѣвой рукѣ. Его сопровождалъ главный раввинъ изъ Винценгейма.

Исаакъ произнесъ въ послѣднiй разъ видуй — молитву, которую читаютъ умирающiе, а также говорятъ въ день Великаго прощенiя, и былъ привязанъ къ доскѣ своими единовѣрцами.

Замѣтьте, что при воспроизведенiи этихъ подробностей мнѣ и въ голову не приходитъ насмехаться. Эта помощь, подаваемая несчастному его братьями, кажется мнѣ очень трогательною, хотя мы и не видѣли, чтобы Ротшильдъ или Камондо привязывали кого-нибудь изъ своихъ товарищей къ доcкѣ.[55]

Прибавимъ, что братства кающихся, существовавшiя почти до нашихъ дней, были основаны именно съ тою цѣлью, чтобы помогать осужденнымъ сдѣлать трудный шагъ.

Во времена имперiи, когда предстояла чья-нибудь казнь, Вольфу посылали входной билетъ, какъ на первое предствавленiе; на бульварахъ оповѣщали всѣхъ праздношатающихся кутилъ и кокотокъ. Въ квартирѣ директора, освѣщенной a giorno, пили и ѣли во всѣхъ углахъ, пока къ осужденному не приходилъ начальникъ охраны со словами: “ну, любезный, время настало”. Парижскiй архiепископъ никогда не протестовалъ противъ подобныхъ безобразiй. Вспомнилъ-ли объ этомъ преосвященный Дарбуа, когда въ свою очередь былъ посаженъ въ ля-Рокетъ?

Теперь Греви милуетъ безъ разбору; взмахомъ пера онъ прощаетъ отцеубiйцъ, отравителей и т. п. и онъ правъ: общество, которое терпитъ подлости, совершающiяся на нашихъ глазахъ въ теченiи шести лѣтъ, такъ низко пало, что даже не имѣетъ права карать.

Во всякомъ случаѣ слѣдуетъ сравнить уваженiе, выказанное правительствомъ Реставрацiи къ обычаямъ религiи, являющей собою отрицанiе нашей, съ неблагороднымъ поведенiемъ, которымъ отличился въ Рошъ-сюръ-Iонъ въ 1882 г. одинъ прокуроръ республики, принадлежащiй къ еврейскому масонству. До сихъ поръ еще не забыты эти скандальныя сцены: судья, съ утра напившiйся пьяньмъ, вмѣстѣ съ привратниками, оскорбляетъ, издѣвается надъ человѣкомъ, приговореннымъ къ смерти, поноситъ священника, который хочетъ утѣшить этого несчастнаго, отказываетъ дать отсрочку на четверть часа, чтобы отслужить обѣдню. Несмотря на всѣ орфографическiя ошибки, письмо Барбье къ родителямъ, въ которомъ онъ ихъ извѣщаетъ, что ему не разрѣшили принять св. причастiе — одинъ изъ наиболѣе поразительныхъ документов, которые мнѣ случалось видѣть.

Бѣдный священникъ, который пытался исполнить свою обязанность и не послушался недостойнаго судьи, былъ смѣщенъ префектомъ Кальвэ, а прокуроръ республики получилъ награду.[56]

Вотъ вамъ еще примѣръ, на этотъ разъ даже преувеличенной терпимости христiанъ къ евреямь. 6-го февраля 1875 г., т. е., когда консерваторы еще были у власти, стало извѣстно, что ученики изъ евреевъ, довольно многочисленные въ лицеѣ Карла Великаго, отказались принять участiе въ банкетѣ, потому что мясо не было каширное. Тогда экономъ заказалъ весь обѣдъ у израильскаго ресторатора, всѣ ѣли каширное мясо, “и сыновья раввиновъ, говорятъ “Архивы” могли принять участiе въ праздникѣ Карла Великаго, наибольшемъ изо всѣхъ праздниковъ, ибо онъ происходитъ въ лицеѣ, покровителемъ котораго состоитъ самъ великiй императоръ”.

Теперь если случится, что въ страстную пятницу ѣдятъ постное въ учебномъ заведенiи, зависящемъ отъ правительства, вся еврейская пресса изливаетъ потоки богохульствъ и оскорбленiй. Прижмите негодяя онъ вамъ уступитъ, въ противномъ случаѣ сами отъ него пострадаете.

Еврейки составляютъ наибольшiй контингентъ проститутокъ въ большихъ городахъ. Фактъ этотъ нельзя отрицать и даже “Израильскiе Архивы” его признали.

“Вотъ уже цѣлыхъ четверть вѣка, пишутъ они, мы не можемъ выбрать болѣе отдаленнаго срока, моралисты задаютъ себѣ вопросъ: отчего во всѣхъ большихъ городахъ Европы между женщинами дурного поведенiя замѣчено больше евреекъ, чѣмъ христiанокъ? Вопросъ этотъ къ несчастью основателенъ, потому что въ Парижѣ, Лондонѣ, Берлинѣ, Гамбургѣ, Вѣнѣ, Варшавѣ и Краковѣ въ томъ, что принято называть полусвѣтомъ, на площадяхъ и даже въ домахъ терпимости встрѣчается больше евреекъ, чѣмъ христiанокъ, если принять во вниманiе отношенiе, существующее между количествомъ населенiя тѣхъ и другихъ.

Между тѣмъ порокъ носитъ у евревъ совсѣмъ особый характеръ. Вообще достовѣрно, что отецъ и мать евреи, если они бѣдны, преспокойно продаютъ своихъ дочерей, между тѣмъ какъ наши бѣдняки въ большихъ городахъ допускаютъ, за недостаткомъ присмотра, отдаваться своимъ дочерямъ первому встрѣчному. Еврейская куртизанка отдается за деньги,[57] холодно, безъ признака опьяненiя, съ твердымъ намѣренiемъ выйти за мужъ, когда накопитъ капиталецъ; тогда она выходитъ за актера, негоцiанта или финансиста.

Въ прошломъ году судили въ Вѣнѣ шайку мошенниковъ, которые, въ сообществѣ съ проститутками, совершали безчисленныя воровства.

Во время пренiй адвокатъ, еврей Глазеръ, защищавшiй одну изъ осужденныхъ, сказалъ: “всякая женщина имѣетъ право продавать свое тѣло и извлекать изъ него возможно большую пользу”.

Возмущенная публика принялась кричать; председатель выразилъ свое негодованiе. Между тѣмъ Глазеръ придерживался чисто семитической традицiи. Гiеродулы, проституцiя въ храмахъ Кипра и Паfоса не имѣли никакой связи съ греческой религiей, а были исключительно финикiйскаго происхожденiя.

Впрочемъ проститутка по своему служитъ израилю; она какъ-бы исполняетъ миссiю; разоряя, доводя до безчестiя сыновъ нашей аристократiи, она прекрасное орудiе для развѣдокъ въ рукахъ еврейской политики.

Еврейская женщина достаточнаго класса живетъ по восточному даже въ Парижѣ: отдыхаетъ въ полдень, отличается замкнутостью и сонливостью. Она чужда сильныхъ страстей, которыя такъ часто смущаютъ сердце хрстiанки, болѣе неохраняемой вѣрою; ее оберегаетъ отъ этого именно отсутствiе всякаго идеала, характеризующее семитовъ (21).

Какова же главная причина заблужденiй у арiйца, который вѣчно рвется изъ мiра дѣйствительности? Стремленiе къ идеалу, не находящее истиннаго пути, мечта существа стоящаго выше другихъ, химерическая надежда встрѣтить родственную душу, потребность жить хотя-бы нѣсколько часовъ въ области чистыхъ чувствъ, пылкой любви, безконечной нѣжности. Ни семитъ, ни семитка не способны на подобную восторженность.

Вы никогда не услышите, чтобы еврейка говорила о вопросахъ вѣры, относительно которыхъ онѣ всѣ отличаются круглымъ невѣжествомъ. Еврей отлично понялъ, какую опасность представило-бы обученiе, благодаря которому ослѣпленiе израиля стало-бы ясно [58] для женщины, и она убѣдилась-бы, что исполненiе пророчествъ и пришествiе Христа не могутъ быть предметомъ сомнѣнiя для честныхъ душъ. Такъ какъ женское сердце не отличается мстительнымъ упорствомъ мужской головы, то оно однимъ порывомъ обратилось-бы къ Богу.

Талмудъ формально запрещаетъ женщинамъ всякое изученiе подобнаго рода. “Тотъ, кто обучаетъ свою дочь священному закону, такъ-же виновенъ, какъ если-бы онъ ее научалъ непристойностямъ”. Такъ гласитъ трактатъ Сота.

Хотя еврейка очень поверхностно знаетъ свою религiю, тѣмъ не менѣе точно исполняетъ всѣ ея уставы, даже среди самой разсѣянной жизни. Посмотрите на мисъ Аду Исаакъ, которая одно время пользовалась успѣхомъ, долженствовавшимъ впослѣдствiи выпасть на долю Сары Бернаръ: она оставалась вѣрна своей религiи. Поcлѣ тридцати представленiй подрядъ въ С.-Франциско, она вдругъ остановилась для того, чтобы отпраздновать ночь Коль нидрэ, и провела ее въ польскомъ миньянѣ. Какъ только гдѣ-нибудь нападали на ея единовѣрцевъ, она тотчасъ посылала въ защиту ихъ статью въ газету “Израильтянинъ Цинцинната”.

Нельзя не похвалить уваженiя, которымъ евреи окружаютъ дочь своего племени, какой-бы путь она ни избрала. Если она актриса, то говорятъ, что никогда свѣтъ не видѣлъ ничего прекраснѣе, восхищаются, млѣютъ, испускаютъ восторженные крики при ея появленiи. Если она вернется къ обыденной жизни, всѣ двери передъ нею открыты.

О комъ-бы ни шло дѣло: объ актрисѣ, о биржевикѣ, о писателѣ, всюду вы встрѣтите ту удивительную солидарность, которая составляетъ преобладающее свойство еврейскаго племени и объясняетъ, оправдываетъ п почти узаконяетъ его успѣхъ.

Когда подлая газетка нападаетъ на католика, всѣ остальные католики отъ него убѣгаютъ съ отчаянными жестами, крича: “я его не знаю!”

На позорной скамьѣ, у подножiя эшафота, евреи не покидаютъ своихъ и не позволяютъ по этому поводу оскорблять “великую семью''. Наилучшимъ примѣромъ этого духовнаго мужества служитъ дѣло Пешаръ, о которомъ мы недавно упоминали. [59]

Берто, бывшiй тогда профессоромъ юридическаго факультета въ Каннѣ и адвокатомъ семейства Пешаръ, позволилъ себѣ, въ виду возмутительности преступленiя, такъ энергично выразить негодованiе и порицанiе обычныхъ поступковъ израиля, что многимъ это не понравилось.

“Это исчезновенiе ихъ скомпрометируетъ, воскликнулъ онъ, но это безразлично; они, евреи, говорятъ: все пропало, кромѣ... капитала. Въ виду необходимости они вамъ предлагаютъ Ульмо-отца, какъ искупительную жертву за сына, а спасенный сынъ отдаетъ на храненiе въ вѣрныя руки... евреевъ состоянiе, лежавшее безъ употребленiя. Подобная предосторожность свойственна людямъ этого племени.

Ахъ, если-бы не мои великiя идеи всеобщаго либерализма, я-бы былъ готовъ извинить нашихъ предковъ, которые въ сроднiе вѣка преслѣдовали это племя, какъ дикихъ звѣрей”.

Тотчасъ раздаются крики всеобщаго негодованiя, всѣ вмѣшиваются, центральный п парижскiй кагалъ сообща рѣшаютъ, что должно обратиться къ генеральному прокурору Канна, чтобы заставить взять назадъ оскорбительныя слова; некоторые члены кагала отправляются къ государственному канцлеру жаловаться на предсѣдателя суда, который пропустилъ безъ протеста инсинуацiю насчетъ того, что евреи любятъ деньги.

Извѣстно, что бѣдный Берто никогда не считался образцомъ твердости характера; припомните, какъ онъ однажды сперва объявилъ, что право конгрегацiй неоспоримо, а затѣмъ поспѣшилъ заявить противное, за что получилъ очень доходную должность генеральнаго прокурора при кассацiонной палатѣ. Испугавшись криковъ негодованiя, поднявшихся противъ него, онъ сократилъ все, что потребовали, и чуть не сталъ утверждать, что несчастный часовщикъ убилъ евреевъ.

Во все евреи вносятъ это рвенiе на пользу общую (22). Аристократическiе завсегдатаи вторниковъ Theatre Francais неистово аплодируютъ насмѣшкамъ надъ религiей; если же появится пьеса, въ которой въ непривлекательномъ видѣ выставленъ еврей, то всѣми мѣрами мѣшаютъ ея постановкѣ или [60] проваливаютъ ее. Тутъ не одинъ кагалъ вмѣшивается, а всякiй, въ своей маленькой сферѣ, защищаетъ племя какъ можетъ.

Во времена имперiи разразилась цѣлая буря изъ-за комической оперы “Донъ-Педро”, въ которой испанскiй еврей игралъ незавидную роль.

Еврей Фульдъ дошелъ до того, что окончательно запретилъ выводить евреевъ на сцену. Въ своемъ замечательномъ произведенiи “Драматическая цензура и театръ” Галлэ-Дабо указываетъ какъ смѣшна эта мѣра.

Дата добавления: 2015-08-02