|
Читайте также: |
того, чтобы судить, т. е. не для того, чтобы быть царем в этом мире, а чтобы
пожертвовать собой ради грешников и оставить учителей в своей церкви,
которые вели бы, но не тащили бы людей к Христу, не приемлющему никогда
вынужденных действий (к которым только и приводят законы), а лишь внутреннее
обращение сердца. Последнее же производится не законом, а советом и учением.
Далее кардинал Беллармин цитирует 2 Фес. 3, 14: Если же кто не
послушает слова нашего в сем. послании, того имейте на замечании и не
общайтесь с ним, чтобы устыдить его, где он из слова повиноваться делает
заключение, что это послание было законом для фессалоникийцев. Послания
императоров были в самом деле законами. Если поэтому послание апостола Павла
было бы также законом, то фессалоникийцы должны были бы повиноваться двум
господам. Однако слову повиноваться соответствует в греческом оригинале
слово, означающее послушать или осуществлять, что применимо не только к
тому, что приказано человеком, имеющим право наказывать, но также и к тому,
что дано нам в качестве совета для нашего собственного блага. Вот почему
апостол Павел не предлагает неповинующегося убить, или бить, или заключить в
тюрьму, или подвергнуть денежному штрафу, каковые меры мог бы принять
законодатель, а лишь предлагает не общаться с ним, чтобы устыдить его. Из
этого видно, что христианам внушала страх не власть апостола, а его
репутация среди верующих, ибо перед ним христиане испытывали благоговейный
трепет.
Последняя ссылка Беллармина - это Евр. 13, 17: Повинуйтесь наставникам
вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как
обязанные дать отчет. Но и здесь под повиновением подразумевается следование
их советам, ибо основанием для нашего повиновения указываются не воля и
приказание наших пастырей, а наше собственное благо, так как эти пастыри
пекутся о спасении наших душ, а не об увеличении собственного могущества и
власти. Если бы тут подразумевалось, что все, чему пастыри учат, есть закон,
тогда законодательную власть имел бы не только папа, но каждый пастырь в
своем приходе. Кроме того, те, кто обязан повиноваться своим пастырям, не
имеют права подвергать испытанию их приказания. Что же тогда скажем по
поводу правила, преподанного нам апостолом Иоанном (1 Послание 4, I): He
всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много
лжепророков появилось в мире? Ясно, следовательно, что мы можем оспаривать
учение наших пастырей, но никто не может оспаривать закон. Все согласны, что
постановления гражданских суверенов являются законами, и если кто-нибудь
помимо суверена мог бы составлять законы, то всякое государство, а
следовательно, и всякий мир и правосудие перестали бы существовать, что
противоречило бы всем законам, как божественным, так и человеческим. Поэтому
ни из этого, ни из какого-нибудь другого текста Писания нельзя почерпнуть
доказательства в пользу того, будто постановления папы имеют силу закона
даже там, где он не обладает гражданской верховной властью.
Спор о верховенстве между папой и другими епископами. Последнее
положение, которое Беллармин старается доказать, заключается в том, что наш
Спаситель Христос поручил церковную юрисдикцию непосредственно одному лишь
папе. Этим положением Беллармин стремится отстоять верховенство папы не от
христианских монархов, а от других епископов. Во-первых, говорит он,
бесспорно, что юрисдикция епископов, по крайней мере в основном, есть de
jure divino, т. е. по божественному праву, в доказательство чего он цитирует
слова апостола Павла в Послании к Ефесянам (4, 11), где говорится, что после
своего вознесения на небо Христос дал благодать людям и поставил одних
Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных - пастырями и
учителями. Отсюда Беллармин заключает, что епископы действительно имеют свою
юрисдикцию по божественному праву, но он не желает признать, что они имеют
это право непосредственно от Бога, а думает, будто они получают его через
папу. Однако если говорится о человеке, что он имеет свою юрисдикцию de jure
divino, но не непосредственно, то имеется ли в христианском государстве
какая-нибудь законная юрисдикция, хотя бы и гражданская, которая не была бы
также de jure divino? Ибо христианские короли имеют свою гражданскую власть
непосредственно от Бога, а подчиненные им должностные лица выполняют свои
различные функции в силу данных им суверенами полномочий. Следовательно,
все, что они делают, в не меньшей степени является de jure divino mediate,
чем то, что делает епископ в силу назначения его папой. Всякая законная
власть есть от Бога: непосредственно от Бога - власть верховного правителя,
а опосредствованно - власть тех, кто уполномочен этим верховным правителем.
Таким образом, или Беллармин должен признать, что всякий констебль в
государстве занимает свою должность по Божественному праву, или же он не
должен думать, что какой бы то ни было епископ, кроме самого папы, занимает
свою должность по Божественному праву.
Однако если речь идет не о тех текстах, где сказано, что папа имеет
гражданскую верховную власть, то весь этот спор о том, предоставил ли
Христос юрисдикцию одному лишь папе или же кроме него и всем другим
епископам, является спором de lana caprina. Ибо никто из них не имеет (там,
где они не являются суверенами) никакой юрисдикции. В самом деле, юрисдикция
есть право слушать и решать тяжбы между людьми, которое может принадлежать
лишь тому, кто имеет власть предписывать правила насчет того, что правомерно
и что неправомерно, т. е. составлять законы и мечом правосудия принуждать
людей подчиняться своим решениям, вынесенным им самим или назначенными им
для этого судьями, а такой власти не имеет законным образом никто другой,
помимо гражданского суверена.
Поэтому когда Беллармин ссылается на главу Евангелия от Луки, где
говорится, что наш Спаситель созвал своих учеников и выбрал из них
двенадцать человек, которых Он назвал апостолами, то он этим доказывает, что
Христос избрал своих апостолов (всех, за исключением Матфея, Павла и
Варнавы), уполномочил их и приказал им проповедовать, но не судить и не
решать тяжбы между людьми. Ибо это право, от которого Христос сам отказался,
сказав: Кто сделал Меня судьей или делителем между вами? И в другом месте:
Царство мое не от мира сего. Но о том, кто не имеет власти слушать и решать
тяжбы между людьми, нельзя сказать, что он имеет какую бы то ни было
юрисдикцию. И тем не менее это не исключает того, что наш Спаситель дал им
право проповедовать и крестить во всех частях мира, если только это им не
запрещалось их собственными законными суверенами. Ибо и сам Христос, и его
апостолы ясно заповедали нам во многих местах во всем повиноваться нашим
суверенам.
Те аргументы, которыми Беллармин пытается доказать, что епископы
получают свою юрисдикцию от папы, бьют мимо цели (ввиду того что сам папа не
обладает правом юрисдикции во владениях других монархов). Однако так как все
его ссылки доказывают, наоборот, что все епископы, поскольку они обладают
правом юрисдикции, получают это право от своих гражданских суверенов, то я
не премину привести их здесь.
Первый аргумент - это ссылка на книгу Чисел (11), где говорится, что,
когда Моисей оказался не в силах один
нести все бремя управления делами народа израильского, Бог повелел ему
избрать семьдесят старейшин и взял часть от духа Моисея, чтобы дать ее тем
семидесяти старейшинам. Беллармин говорит, что это место не следует понимать
в том смысле, будто Бог ослабил этим дух Моисея, ибо это не облегчило бы его
бремени, а это следует понимать лишь так, что эти семьдесят старейшин
получили свою власть от Моисея. И это толкование Беллармина является
правильным и остроумным. Но так как Моисей имел тогда всю полноту верховной
власти в государстве евреев, то этим ясно обозначено, что старейшины
получили свою власть от гражданского суверена. Таким образом, эта ссылка
доказывает, что во всяком христианском государстве епископы имеют свою
власть от гражданского суверена, а от папы - лишь на его собственной
территории, а не на территории другого государства.
Второй аргумент Беллармин выводит из природы монархии. В монархии,
говорит он, вся власть сосредоточена на одном человеке, а все остальные
имеют свою власть от него. Церковь же управляется монархически. Этот
аргумент имеет силу также для христианских монархов, которые являются
действительными монархами своего народа, т. е. их собственной церкви (ибо
церковь и христианский народ одно и то же), между тем как власть папы, хотя
бы это был апостол Петр, является не монархией, ибо она не имеет никакого
дела ни с верховенством (archical), ни с господством (ctatical), а только с
обязанностью наставлять (didactical), так как Господь принимает не
вынужденное, а лишь добровольное повиновение.
Третьим аргументом служат Беллармину слова св. Киприана, назвавшего
седалище апостола Петра истоком, источником, корнем, солнцем, от которого
производится власть епископов. Однако по естественному праву (которое
является лучшим принципом правомерности и неправомерности, нежели слова
какого-нибудь учителя церкви, который всего лишь человек) гражданский
суверен во всяком государстве является истоком, источником, корнем и
солнцем, от которого производится всякая юрисдикция. Поэтому юрисдикция
епископов имеет своим источником гражданского суверена.
Четвертым аргументом служит Беллармину факт неравенства юрисдикции
епископов. Ибо если бы Бог, говорит он, дал им право юрисдикции
непосредственно, то, дав им одинаковый ранг, он дал бы им и одинаковую
юрисдикцию. Однако мы видим, что некоторые епископы являются епископами лишь
одного города, другие - сотни городов, а иные - многих провинций - различие,
которое не было установлено Богом. Юрисдикция епископов поэтому не от Бога,
а от человека, и один имеет более обширную, другой менее обширную юрисдикцию
в зависимости от усмотрения князя церкви. Этот аргумент имел бы силу, если
предварительно было бы доказано, что папа имел всеобщую юрисдикцию над всеми
христианами. Однако поскольку не было доказано и доподлинно известно, что
обширная юрисдикция папы была дана ему теми, кто имел ее, именно римскими
императорами (ибо константинопольский патриарх на основании того же титула,
именно на основании того, что он епископ столицы империи и резиденции
императора, требовал для себя равных прав с папой), постольку отсюда
следует, что все другие епископы имеют свою юрисдикцию от суверенов той
страны, где они ее осуществляют. Подобно тому как епископы по этой причине
имеют свою власть не de jure divino, точно так же не de jure divino имеет
свою власть и папа, за исключением той страны, где он также и гражданский
суверен.
В качестве пятого аргумента Беллармин выдвигает следующее положение:
Если бы епископы имели свою юрисдикцию непосредственно от Бога, то папа не
мог бы лишить их ее, ибо папа не может делать ничего, что шло бы вразрез с
божественным установлением. Это положение правильно и хорошо обосновано.
Однако, - говорит он, - папа имеет право это делать и делает. С этим тоже
можно согласиться, поскольку дело касается собственных владений папы или
владений какого-либо другого монарха, предоставившего папе это право, но
нельзя согласиться с тем, что это право папы является всеобщим и вытекающим
из его права на папские владения. Ибо это право принадлежит всякому
христианскому суверену в пределах его собственных владений и неотделимо от
верховной власти. До того времени, как народ израильский поставил над собой
царя, согласно повелению Бога Самуилу, по примеру других народов,
гражданская власть принадлежала первосвященнику, и никто, кроме него, не мог
назначать и увольнять низшего священника. Но эта власть потом перешла к
царям, как это может быть доказано тем же аргументом Беллармина. Ибо, если
бы священник (будь это первосвященник или другой) имел свою юрисдикцию
непосредственно от Бога, он не мог бы быть ее лишен царем, так как царь не
мог делать ничего, что шло бы вразрез с божественным установлением. Однако
достоверно известно, что царь Соломон (3 Цар. 2, 26, 27) удалил от
священства первосвященника Авиафара и поставил на его место Садока (ст. 35).
Поэтому цари могут таким же образом ставить и удалять епископов в
зависимости от того, сочтут ли то или другое полезным в интересах хорошего
управления своими подданными.
Шестой его аргумент таков: если бы епископы имели свою юрисдикцию de
jure divino, т. е. непосредственно от Бога, то сторонники такого взгляда
привели бы в доказательство его какое-нибудь Слово Божие, но они не могут
его привести. Аргумент этот хорош, и мне нечего возразить против него. Но
его не хуже можно использовать и для доказательства того, что сам папа не
имеет никакой юрисдикции во владениях другого государя.
В качестве последнего своего аргумента Беллармин приводит свидетельство
двух пап, Иннокентия и Льва, и я не сомневаюсь, что он с таким же основанием
мог бы привести свидетельство всех почти пап после апостола Петра. В самом
деле, так как человеческому роду присуща от природы любовь к власти, то
всякий, кто стал папой, придет в искушение поддерживать это же самое мнение.
Однако все они, как Иннокентий и Лев, будут свидетельствовать лишь о самих
себе, и поэтому их свидетельство не имеет никакого значения.
О светской власти пап. В пятой книге Беллармин защищает четыре
положения. Первое - что папа не есть властитель всего мира; второе - что
папа не есть властитель всего христианского мира; третье - что папа вне его
собственной территории не имеет непосредственной светской юрисдикции. С
этими тремя положениями можно легко согласиться. Четвертое положение гласит,
что папа во владениях других суверенов имеет верховную светскую власть
косвенно. С этим нельзя согласиться, разве только под косвенно Беллармин
подразумевает, что папа приобрел эту власть косвенными путями. В таком
смысле можно признать и это положение. Но я полагаю, что, когда Беллармин
говорит, что папа имеет верховную власть косвенно, он этим хочет сказать,
что светская юрисдикция принадлежит папе по праву, но что это право есть
лишь следствие его пастырской власти, которой он не мог бы осуществлять, не
имея указанного права, и, таким образом, верховная гражданская власть
является необходимым придатком к его пастырской власти (которую Беллармин
называет духовной). Отсюда вытекает, что папа, если он считает, что интересы
спасения душ этого требуют, может менять царства, отбирая их у одних и
отдавая другим.
Прежде чем подвергнуть критическому рассмотрению аргументы, при помощи
которых Беллармин пытается доказать свое учение, я считаю не лишним развить
все логические следствия этого учения, дабы государство и монархи,
обладающие верховной властью в разных государствах, могли обдумать,
насколько в их интересах допущение этого учения и насколько оно совместимо с
благом их подданных, за которых они должны будут давать отчет в день
Страшного суда.
Когда Беллармин говорит, что папа не имеет на территории других
государств верховной гражданской власти непосредственно, то мы должны
понимать это так, что право папы на эту власть зиждется не на том титуле, на
котором зиждется власть всех других суверенов, а именно не на первоначальном
акте подчинения управляемых. В самом деле, очевидно и было уже неоднократно
доказано в этом трактате, что власть всех суверенов имеет своим
первоначальным источником согласие каждого из будущих подданных, все равно,
дается ли это согласие при выборе суверена в целях общей защиты против
врага, как, например, когда будущие подданные договариваются назначить
человека или собрание людей, которые бы их защищали, или это согласие дается
будущими подданными врагу-завоевателю в целях сохранения своей жизни. Если
поэтому папа не предъявляет претензий на гражданскую верховную власть над
другими государствами непосредственно, то это означает лишь признание с его
стороны, что это право не приобретено им только что указанным путем, но этим
он не отказывается от того, что власть принадлежит ему на другом основании,
а именно на основании права, данного ему Богом (без согласия управляемых)
при возведении его на папский престол (что подразумевается им под словом
косвенно). Но каков бы ни был титул, на который папа ссылается, власть
остается той же самой, и он (если мы признаем за ним это право) может
назначать монархов и свергать власть государств всякий раз, когда это
потребуется в интересах спасения душ, т. е. всякий раз, когда это ему будет
угодно, ибо он одновременно претендует на роль единственного судьи в вопросе
о том, является ли та или другая мера необходимой в целях спасения
человеческих душ или нет. И этому учению учит не только Беллармин, но и
многие другие теологи в своих проповедях и книгах; оно было провозглашено
также некоторыми церковными соборами, и в соответствии с ним, когда
представлялся благоприятный случай, папы действовали. Так, четвертый
церковный собор в Латеране, созванный при папе Иннокентии 111, в главе III
"De Haereticis" установил следующий канон: Если какой-нибудь король после
предупреждения папы не очистит своего королевства от еретиков и, будучи
отлучен за это от церкви, не даст удовлетворения в течение года, то его
подданные освобождаются от повиновения ему. И было много случаев
осуществления этого учения на практике, например низложение французского
короля Хильперика, передача Римской империи Карлу Великому, притеснение
английского короля Иоанна, передача королевской власти в Наварре, а в
последние годы создание лиги против французского короля Генриха 111 и многие
другие случаи. Я полагаю, что найдется очень мало государей, которые не
будут считать эти меры несправедливыми и несообразными; но я хотел бы, чтобы
они все раз навсегда решили, быть ли им королями или подданными. Люди не
могут служить двум господам. Поэтому короли должны решиться или держать
всецело бразды правления в своих руках, или передать их целиком в руки папы,
с тем чтобы люди, готовые охотно повиноваться, могли найти защиту в этом
повиновении. Ибо это различие между светской и духовной властью сводится к
одним словам. Является ли соучастницей власти косвенная или прямая другая
власть, она одинаково реально разделена, а это опасно во всех отношениях. Но
перейдем теперь к доводам Беллармина.
Первый довод таков: Гражданская власть подчинена духовной, поэтому тот,
кто имеет верховную власть, имеет право повелевать мирскими суверенами и
распоряжаться их силами и средствами для духовных целей. Что касается
различения между светской и духовной властью, то посмотрим, в каком смысле
может быть вразумительно сказано, что светская, или гражданская, власть
подчинена духовной. Смысл этих слов может быть лишь двоякий. Действительно,
когда мы говорим, что одна власть подчинена другой, то это означает, что
тот, кто обладает одной властью, подчинен тому, кто обладает другой властью,
или что одна власть относится к другой, как средство к цели. Ибо мы не можем
это понять так, будто одна власть имеет власть над другой, так как
подчинение, начальствование, право и власть суть акциденции не властей, а
лиц. Одна власть может быть подчинена другой в том же смысле, как искусство
седельного мастера подчинено искусству ездока. Поэтому, даже если допустить,
что гражданское правление установлено как средство вести нас к духовному
блаженству, отсюда все же не следует, что раз король обладает гражданской
властью, а папа - духовной, то в силу этого король в большей мере обязан
повиноваться папе, чем всякий седельный мастер - всякому ездоку. Подобно
тому как из подчиненности какого-нибудь искусства нельзя вывести заключения
о подчиненности знатока, так нельзя из подчиненности правления делать
заключение о подчиненности правителя. Поэтому, когда Беллармин говорит, что
гражданская власть подчинена духовной, он этим хочет сказать, что
гражданский суверен подчинен духовному. И довод его выглядит так:
Гражданский суверен подчинен духовному, поэтому духовный государь может
повелевать светскими государями. В этом силлогизме заключение повторяет
посылку, которую следовало доказать. Для доказательства этого он приводит
прежде всего следующее соображение: Короли и папы, духовенство и миряне
составляют единое государство, т. е. единую церковь; и во всех телах члены
находятся во взаимной зависимости между собой. Однако духовное не зависит от
мирского, поэтому мирское зависит от духовного и первое подчинено второму. В
этом доводе имеются две большие ошибки. Первая заключается в утверждении,
будто все христианские короли, папы, духовенство и весь остальной
христианский люд составляют единое государство. Ибо очевидно, что Франция -
одно государство, Испания - другое, Венеция - третье и т. д. Эти государства
состоят из христиан, поэтому они являются также различными группами
христиан, т. е. различными церквами, и они представлены различными
суверенами, причем, подобно естественному человеку, они способны приказывать
и повиноваться, действовать и быть объектом воздействия, к чему всеобщая,
или универсальная, церковь не способна, пока она не будет иметь
представителя, которого она фактически на земле не имеет. Ибо если бы
универсальная церковь имела представителя, тогда, без сомнения, весь
христианский мир составлял бы единое государство и суверен его был бы этим
представителем, как мирским, так и духовным. Претендуя на роль такого
представителя, папа требует для себя троякого права, которого наш Спаситель
не дал ему, именно права приказывать, судить и наказывать не одним только
отлучением от церкви, т. е. отказом от общения с теми, кто не хочет
следовать его учению. Ибо, если бы даже папа и был единственным наместником
Христа, он тем не менее
не мог бы осуществлять свою власть до второго пришествия нашего
Спасителя, да и тогда судьей мира должен быть не папа, а сам апостол Петр
вместе с другими апостолами.
Вторая ошибка его первого довода заключается в утверждении, будто члены
всякого государства находятся, подобно членам естественного тела, во
взаимной зависимости. Верно то, что члены всякого государства взаимно
связаны между собой, но зависят они только от суверена, который является
душой государства. И стоит этой душе исчезнуть, как государство так
распадается в огне гражданской войны, что прекращается всякая взаимная связь
между людьми в силу отсутствия общей зависимости от известного суверена,
точно так же как члены естественного тела распадаются в земле вследствие
отсутствия связывающей их души. Таким образом, в этом сходстве между
государством и естественным телом нет ничего, из чего можно было бы
умозаключить о зависимости мирян от духовенства или мирских должностных лиц
- от духовных, а лишь о зависимости тех и других от гражданского суверена.
Гражданский суверен действительно должен руководствоваться в своих
гражданских постановлениях целью спасения душ, но из этого не следует, что
он подчинен кому бы то ни было, кроме самого Бога. Таким образом, вы видите,
что в этом первом доводе кроется заблуждение, способное обмануть людей,
которые не в состоянии различать между подчиненностью наличных действий цели
и подчиненностью лиц в управлении средствами. Ибо средства, необходимые для
достижения определенной цели, указаны природой или сверхъестественно самим
Богом. Власть же заставлять людей использовать эти средства предоставлена в
каждом государстве гражданскому суверену естественным законом, запрещающим
людям нарушать обещанную верность.
Второй довод Беллармина таков: Всякое государство (так как оно
предполагается совершенным и самодовлеющим) может приказать любому другому
не подчиненному ему государству и принуждать его силой изменить свое
правительство; мало того, в этом независимом от него государстве оно может
низложить суверена и поставить на его место другого, если оно иным путем не
может защищать себя против обид, чинимых ему этим государством, тем паче
духовное государство может приказать светскому сменить свое правительство и
может низлагать монархов и назначать других, если это духовное государство
иным путем не может защищать свои духовные блага.
Что государство в целях защиты себя от обид может законным образом
делать все то, что Беллармин здесь говорит, бесспорно и уже достаточно
доказано в предыдущих частях этого трактата. Если было бы также верно, что
ныне в этом мире имеется духовное государство, отличающееся от гражданского
государства, тогда суверен этого государства мог бы объявить войну любому
другому государству в целях получения удовлетворения за причиненную ему
обиду или в целях обеспечения себя против будущих обид. А война означает в
общем низлагать, убивать, покорять или совершать какой-нибудь враждебный
акт. Но на том же основании было бы не менее законным актом со стороны
гражданского суверена объявить войну духовному суверену, если он потерпел от
последнего обиду или имеет основание опасаться такой обиды от него в
будущем, а это, как я полагаю, идет дальше того, что желательно было бы
кардиналу Беллармину в качестве вывода из его собственного положения.
Однако духовного государства нет в этом мире, ибо духовное государство
есть то же, что царство Христа, которое, как Христос сам говорит, не от мира
сего, но будет в ближайшем мире при воскресении, когда те, кто вел праведную
жизнь и верил, что Он - Христос, воскреснут (хотя они умерли как
естественные тела) как духовные тола., и тогда именно наш Спаситель будет
судить мир, и покорит своих противников, и создаст духовное царство. Ввиду
того что до наступления этого периода нет на земле людей, которые обладали
бы духовными телами, то до наступления этого времени не может быть и
духовного государства среди людей во плоти, разве только мы назовем
государством проповедников, имеющих полномочия учить и приготовлять людей к
их принятию в Царство Христа при воскресении, неправильность чего я уже
доказал.
Третий довод таков: Христиане не имеют права терпеть короля-иноверца
или еретика, если он стремится совратить своих христианских подданных в свою
ересь или в свою веру. Но судить о том, совращает ли король своих подданных
в ересь или нет, есть право папы. Поэтому папа имеет право решать, следует
низложить короля или нет.
На это я отвечаю, что оба этих утверждения неправильны. Ибо христиане
или люди, исповедующие какую угодно религию, которые восстают против короля,
какие бы законы он ни издавал, хотя бы это были законы, касающиеся религии,
нарушают этим свою верность, что противоречит Божьему закону, как
естественному, так и положительному. Да и нет судьи для подданных в
отношении того, что является ересью, кроме их собственного гражданского
суверена. Ибо ересь есть не что иное, как упрямо защищаемое частное мнение,
идущее вразрез с тем мнением, которому государственное лицо (т. е.
представитель государства) постановило обучать. Отсюда ясно, что учение,
поощряемое к распространению, не может быть ересью, а суверены, поощряющие
это учение, не могут быть еретиками. Ибо еретиками являются лишь частные
лица, упорно защищающие учение, запрещенное их законными суверенами.
Однако чтобы доказать, что христиане не имеют права терпеть
королей-иноверцев или еретиков, Беллармин ссылается на текст Второзакония,
где Бог на тот случай, если евреи пожелают поставить над собой царя,
Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ГЛАВА XLII 5 страница | | | ГЛАВА XLII 7 страница |