ГЛАВА XL

О ПРАВАХ ЦАРСТВА БОЖИЕГО ПРИ АВРААМЕ, МОИСЕЕ, ПЕРВОСВЯЩЕННИКАХ И ЦАРЯХ

ИУДЕЙСКИХ

Верховная власть Авраама. Отцом верующих и первым в Царстве Божием,

основанном на завете, был Авраам. Ибо с ним впервые был заключен завет,

которым он обязал себя и свое потомство признавать и повиноваться повелениям

Бога, не только таким, которые он мог бы познать светом естественного разума

(как моральные законы), но и таким, которые Бог особым образом объявил бы

ему через сны и видения. Ибо что касается моральных законов, то они уже были

обязательны и не нуждались в том завете, при котором была обетована земля

Ханаанская. Точно так же не было никакого завета, который мог бы прибавить

что-нибудь или усилить то обязательство, в силу которого как Авраам и его

потомство, так и все прочие люди должны были естественно повиноваться Богу

Всемогущему. Поэтому, согласно завету, заключенному с Богом, Авраам обязался

считать заповедью Бога то, что от имени Бога ему было приказано во сне или в

видении, и передать это своему потомству, побудив его соблюдать завет.

В этом завете Бога с Авраамом мы можем заметить три пункта, из которых

вытекают важные следствия в отношении правительства народа Божьего. Прежде

всего при заключении указанного завета Бог говорил только с Авраамом. Этот

завет мог распространяться на всех членов его семьи и потомство лишь потому,

что еще до завета воли последних (а воля есть сущность всякого соглашения)

заключались в воле Авраама и, следовательно, предполагалось, что Авраам

имеет законную власть заставить членов своей семьи выполнить все то, к чему

он обязал их своим заветом. В соответствии с этим Бог говорит (Быт. 18, 18,

19): Благословятся в нем все народы земли, ибо Я избрал его для того, чтобы

заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним.

Отсюда можно вывести первое заключение, а именно что те, с кем Бог не

говорил непосредственно, должны получить положительные постановления Бога от

их суверена, подобно тому как семья и потомство Авраама получили их от

Авраама - их отца, господина и гражданского суверена.

Только Авраам обладал властью установить религию своего собственного

народа. И следовательно, те, кому Бог путем сверхъестественного откровения

не приказывает противного, обязаны во всяком государстве повиноваться

законам своих суверенов в отношении своих внешних действии и в отношении

исповедания религии. Что же касается сокровенных мыслей и веры людей,

которых человеческие правители не могут знать (ибо один Бог знает сердце

человеческое), то они непроизвольны и обусловлены не законами, а сокровенной

волей и могуществом Бога и, следовательно, не подпадают под обязательство.

Никто не мог выступить против религии Авраама, ссылаясь на собственное

откровение. Отсюда вытекает второй вывод, а именно что Авраам имел право

наказывать того из своих подданных, кто, ссылаясь на свои сны, или видения,

или другие откровения Бога, стал бы поддерживать учение, запрещенное

Авраамом, или того, кто присоединился бы к такому лжеучителю и следовал бы

ему. Значит, точно так же позволительно в наше время суверену наказывать

всякого, кто противопоставил бы свое частное мнение законам, ибо суверен

занимает такое же место в государстве, какое занимал Авраам в своей семье.

Авраам был единственным судьей и истолкователем Божьих слов. Отсюда же

вытекает и третий вывод, а именно как никто, кроме Авраама, в его семье, так

и никто, кроме суверена, в христианском государстве не может знать, что есть

и что не есть слово Божие. Ибо Бог говорил только с Авраамом, и он один мог

знать, что Бог говорил, и истолковать это своей семье, поэтому те, кто

занимает место Авраама в государстве, являются единственными истолкователями

того, что Бог говорил.

Откуда проистекала власть Моисея. Этот же завет был возобновлен с

Исааком, а затем с Иаковом, но затем он не возобновлялся до тех пор, пока

сыны Израиля не были освобождены из Египта и не достигли горы Синай. Тогда

завет был возобновлен Моисеем (как я сказал раньше, в главе XXXV) таким

образом, что сыны Израиля стали с тех пор особым Царством Бога, чьим

наместником был Моисеи, а после него наследование этой должности перешло к

Аарону и его наследникам, чтобы быть для Бога священническим царством

вовеки.

Этим установлением было приобретено Богу царство. Однако ввиду того что

Моисей не был правомочен управлять сынами Израиля в качестве преемника

Авраама, ибо Он не мог претендовать на это по праву наследства, то пока еще

не видно, чтобы народ израильский обязан был считать его наместником Бога

дальше того времени, пока верил, что он говорит с ним. Поэтому дело обстояло

так, что его власть зиждилась пока исключительно на том мнении, которое сыны

Израиля имели о его святости, реальности его общения с Богом и истинности

его чудес, так что, если бы их мнение изменилось, они не были бы обязаны

принимать за закон Бога то, что Моисей предлагал им от имени Бога. Мы

поэтому должны рассмотреть, какое другое основание имело их обязательство

повиноваться ему. Ибо не повеление Бога могло обязать их, так как Бог

говорил с ними не непосредственно, а через самого Моисея, а наш Спаситель

говорит о себе (Иоан. 5, 31): Если я свидетельствую Сам о Себе, то

свидетельство мое не есть истинно. Тем меньше должно было быть приемлемо

свидетельство Моисея о самом себе, особенно при его притязании на царскую

власть над народом Бога. Поэтому его власть, как и власть всех других

государей, должна была основываться на согласии народа и на его обещании

повиноваться ему. Так это и было, ибо весь народ (Исх. 20, 18, 19) увидел

громы, и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся: и увидев то, [весь} народ

отступил и стал вдали. И сказали. Моисею: говори ты с нами, и мы будем

слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть. Здесь было их

обещание повиноваться, и этим обещанием они обязались повиноваться всему,

что Моисей объявит им в качестве повеления Бога.

Моисей был после Бога сувереном евреев в течение всей своей жизни, но

Аарон обладал после Моисея только священным садом. Хотя завет установил

священническое царство, т. е. царство, которое должен был наследовать Аарон,

однако это следует понимать в смысле преемственности после смерти Моисея.

Ибо всякий, кто в качестве первооснователя государства организует и

устанавливает какую-нибудь политическую систему (будь то монархия,

аристократия или демократия), должен иметь верховную власть над народом все

время, пока он этим делом занимается. А что Моисей имел эту власть в

продолжение всей своей жизни, с очевидностью явствует из Писания. Прежде

всего об этом говорит вышеприведенный текст, так как народ обещал

повиновение не Аарону, а ему. Во-вторых, это вытекает из следующего места

(Исх. 24, 1, 2): И Моисею сказал Он: "взойди к Господу ты и Аарон, Надав и

Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых... Моисей один пусть приблизится к

Господу, а они пусть не приближаются, и народ пусть не восходит с ним". Из

чего ясно, что Моисей, который один был призван Богом (а не Аарон, не другие

священники, не семьдесят старейшин, не народ, которым било запрещено

приближаться), один представлял перед сынами Израиля личность Бога, т. е.

был их единственным сувереном после Бога. Е1 хотя после этого сказано (ст.

9, 10): Потом взошел Моисей и Аарон, Падав и. Авиуд и семьдесят из старейшин

Израилевых и видели место стояния Бога Израилева; и под ногами Его нечто

подобное работе из чистого сапфира и т. д., однако это было лишь после того,

как Моисей уже раньше был с Богом и возвестил народу слова, сказанные ему

Богом. Лишь он один ходил по делам народа; другим, как знатным людям его

свиты, была оказана честь и позволено в качестве особой милости то, что не

было позволено народу, а именно (как видно из следующего стиха) видеть Бога

и остаться жить: Он не простер руки Своей на избранных из сынов Израиле-вых:

они видели. Бога, [место] и ели, и пили (т. е. остались жить). Однако они не

принесли народу никакого повеления от Бога. Кроме того, везде говори гся:

Господь сказал Моисею, как во всех случаях по вопросам государственного

управления, так и относительно установления религиозных церемоний, что видно

из 25-31-й глав Исхода, из всей книги Левита. С Аароном же непосредственно

Бог говорит редко. Золотого тельца, сделанного Аароном, Моисей бросил в

огонь. Наконец, вопрос о власти Аарона по случаю его в жены его Мариам бунта

против Моисея (Чис. 12) решен самим Богом в пользу Моисея. Точно так же в

вопросе между Моисеем и народом относительно того, кто имеет право управлять

народом, когда Корей, Дафан и Авирон и двести пятьдесят вождей общины

собрались против Моисея и Аарона и сказали им (Чис. 16, 3): полно вам, все

общество, все святы и среди них Господь! Почему же вы ставите себя выше

народа Господня? Бог разверз уста земли, и она поглотила живыми Корея,

Дафана и Авирона с их женами и детьми, и Он огнем истребил те двести

пятьдесят вождей. Таким образом, не Аарон, не народ, не какая-либо

аристократия вождей народа, а лишь Моисей имел; непосредственно после Бога

верховную власть над сынами Израиля, и не только в вопросах гражданского

управления, но и в вопросах религии, ибо один Моисей говорил с Богом,

поэтому лишь он мог сказать народу, чего Бог от него требует. Ни один

человек под страхом смерти не мог быть так самонадеян, чтобы приблизиться к

горе, где Бог говорил,с Моисеем. Проведи для народа черту со всех сторон, -

Оговорит Господь (Исх. 19, 12),- и скажи: берегитесь восходить на гору и

прикасаться к подошве ее: всякий, кто ^прикоснется к горе, предан будет

смерти. И снова (ст. 21): Сойди и подтверди народу, чтобы он не порывался к

Господу видеть Его. Отсюда можно заключить, что всякий занимающий в

христианском государстве место Моисея является единственным вестником Бога и

истолкователем его повелений. И в соответствии с этим никто не должен в

истолковании Писания идти дальше той черты, которая проведена его сувереном.

Ибо Писание, так как теперь Бог говорит через него, есть гора Синай, чертой

вокруг которой являются законы тех, кто представляет лицо Бога на земле.

Позволительно читать Писание и видеть в нем изумительные дела Господа и

научиться бояться его, но истолковывать его, т. е. допытываться, что Бог

говорит тому, кого назначает править под своим верховным владычеством, и

судить, правит ли он так, как Бог повелевает ему, или нет, - значит

перешагнуть черту, которую Бог обвел вокруг нас, и непочтительно глядеть на

Бога.

Духи, т. е. разумения, остальных сообразны и подчинены духу, т. е.

разумению, Моисея. Во времена Моисея не было никаких пророков, никого, кто

мнил бы себя вдохновенным Богом, кроме тех, кого признавал и одобрял Моисей.

Ибо в его время были лишь семьдесят старейшин, о которых говорится, что они

пророчествовали Духом Господним и все были избраны самим Моисеем сообразно

тому, как Бог сказал Моисею (Чис. 11, 16): Собери Мне семьдесят мужей из

старейшин Израилевых, которых ты знаешь, что они старейшины и надзиратели

его. Их-то Бог и наделил своим Духом. Но этот Дух не разнился от духа

Моисея, ибо сказано (ст. 25): И сошел Господь в облаке... и взял от Духа,

который на нем, и дал семидесяти старейшинам. Однако я уже показал раньше

(гл. 36), что под духом подразумевается разумение, так что смысл этого места

тот, что Бог одарил их разумением, сообразным и подчиненным разумению

Моисея, дабы они могли пророчествовать, т. е. говорить народу от имени Бога,

так, чтобы как служители Моисея и по его полномочию содействовать

распространению в народе учения, соответствующего учению Моисея. Ибо они

были лишь служителями, и когда двое из них пророчествовали в стане, то это

считалось новшеством и противозаконным поступком, и их обвинили в этом, как

рассказывается в стихах 27 и 28 той же главы, а Иисус Навин, не зная, что

они пророчествовали духом самого Моисея, советовал Моисею запретить им

пророчествовать. Из этого видно, что ни один подданный не должен выступать в

роли мнимого пророка или Богом вдохновенного человека против учения,

установленного тем, кого Бог поставил на место Моисея.

После Моисея верховная власть принадлежала первосвященнику. Когда умер

Аарон и вслед за ним Моисей, царство, являясь священническим царством,

перешло в силу завета к сыну Аарона первосвященнику Елеазару, и Господь

объявил его ближайшим после себя сувереном, назначив одновременно Иисуса

Навина генералом их армии. Ибо так говорил Бог в ясных словах относительно

Иисуса Навина (Чис. 27, 21): И будет он обращаться к Елеазару священнику и

спрашивать его о решении... перед Господом; и по его слову должны выходить,

и по его слову должны входить он и все сыны Израилевы с ним. Следовательно,

верховная власть объявления войны и заключения мира принадлежала

первосвященнику. Высшая юрисдикция также принадлежала первосвященнику, ибо

первосвященники были хранителями книги законов, а священники и левиты, как

это явствует из Второзакония (17, 8-10), были подчиненными судьями в

гражданских тяжбах. А в отношении вопросов религиозного культа никогда не

было сомнения, что здесь до воцарения Саула верховная власть принадлежала

первосвященнику. Поэтому в одном и том же лице первосвященника были

объединены гражданская и церковная власть; и так должно быть, кто бы ни

правил на основании божественного права, т. е. полномочий, полученных от

Бога.

О верховной власти в период от Иисуса Навина до Саула. Время от смерти

Иисуса Навина до воцарения Саула часто характеризуется в книге Судей

словами: В те дни не было царя у Израиля; а иногда к этому добавляется:

Каждый делал то, что ему казалось справедливым. Из чего следует заключить,

что, когда говорится "не было царя", подразумевается "не было верховной

власти" в Израиле. И так это и было, поскольку речь идет об осуществлении и

проявлении в действии этой власти. Ибо после смерти Иисуса Навина и Елеазара

(Суд. 2, 10, 11) восстал другой род, который не знал Господа и дел Его,

какие Он делал Израилю,- тогда сыны Израилевы стали делать злое перед очами

Господа и стали служить Ваалам. А евреи имели ту особенность, которую

апостол Павел характеризует словами "ждать знамений", и это не только до

того, как они подчинились власти Моисея, но также и после того, как они

обязались своим подчинением. Знамения же и чудеса имели целью внушить веру,

а не удерживать людей от нарушения данных ими обещаний, ибо к этому

обязывает людей естественный закон. По если мы будем говорить не об

осуществлении власти, а о нраве на власть, то в этом смысле верховная власть

была еще в руках первосвященника. Вот почему повиновение, оказанное судьям,

которые были специально избраны Богом, чтобы спасти его мятежных подданных

от рук врага, не может быть приведено как доказательство против того, что

первосвященник имел верховную власть во всех вопросах как государственного

управления, так и религии. И ни судья, ни сам Самуил не были обычными, а

лишь чрезвычайными правителями, которым сыны израилевы оказывали повиновение

не из чувства долга, а из уважения к ним, обусловленного благоволением к ним

Бога, сказавшимся в мудрости, храбрости или счастье. Таким образом, и в эту

эпоху право регулирования вопросов государственного управления было

неотделимо от права регулирования вопросов религии.

О правах царей израилевых. После судей пришли цари, и, подобно тому как

раньше вся власть как в области религии, так и в области государственного

управления находилась в руках первосвященника, точно так она вся была теперь

в руках царя. Ибо верховная власть над народом, которая раньше не только в

силу всемогущества Бога, но и в силу специального завета сынов израилевых

была у Бога и под его непосредственным владычеством в руках первосвященника

как его наместника на земле,- эта власть Бога была теперь отменена с

согласия самого Бога. В самом деле, когда сыны израилевы сказали Самуилу (1

Цар. 8, 5): Поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов,

- они этим обозначали, что не желают более управляться постановлениями,

которые предписал бы им первосвященник от имени Бога, а желают иметь

правителя, который управлял бы ими таким же образом, как управляются все

прочие народы, и, следовательно, лишив первосвященника царской власти, они

этим низвергли особенную власть Бога. И тем не менее Бог согласился на это,

сказав Самуилу (ст. 7): Послушай голос народа во всем, что они говорят тебе;

ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними.

Так как сыны израилевы отвергли таким образом Бога, именем которого правили

первосвященники, то у первосвященников осталось лишь столько власти, сколько

угодно было царю предоставить им, и ее было больше или меньше в зависимости

от того, царствовали ли благочестивые или порочные цари. А что касается

гражданского управления, то оно, очевидно, всецело находилось в руках царя.

Ибо в той же главе, в стихе 20, сказано: Мы будем, как прочие народы: будет

судить нас царь наш, и ходить перед нами, и вести войны наши, т. е. он будет

обладать всей полнотой власти как во время войны, так и в мирное время. Эта

полнота власти заключала в себе также право регулировать вопросы религии.

Ибо в то время не было другого слова Божьего для регулирования вопросов

религии, кроме закона Моисея, составлявшего гражданский закон евреев. Кроме

того, мы читаем (3 Цар. 2, 27), что удалил Соломон Авиафара от священства

Господня, из чего явствует, что Соломон имел власть над первосвященником,

как над всяким другим подданным, что является существенным признаком

верховенства в вопросах религии. Мы читаем также (3 Цар. 8), что он освятил

храм, благословил народ и самолично сочинил ту превосходную молитву, которая

читается при освящении всех церквей и молитвенных домов, что является вторым

признаком верховенства в вопросах религии. Еще раз мы читаем (4 Цар. 22),

что, когда возник вопрос относительно книги закона, найденной в храме, он не

был разрешен первосвященником, а Иосия послал его и других вопросить об этом

пророчицу Олдаму, что является опять-таки признаком верховенства в вопросах

религии. Наконец, мы читаем (1 Пар. 26, 30), что Давид сделал Хашавию и

братьев его хевронян надзирателями над Израилем к западу по всяким делам

служения Господня и по службе царской. А также (ст. 32), что он поставил

других хевронян правителями над коленом Рувимовым и Годовым и полуколеном

Манасииным (это была часть Израиля, обитавшая по ту сторону Иордана) по всем

делам Божьим и делам царя. Разве это не есть полнота власти, как мирской,

так и духовной, как это называют те, кто желает делить ее? Итак, с момента

установления Царства Божия до плена верховенство в вопросах религии было в

тех же руках, в которых находилась гражданская верховная власть, а после

избрания Саула должность первосвященника была не повелительной, а служебной.

Во времена царей верховенство в религиозных делах по праву не было

отделено от светской власти. Несмотря на то что власть в вопросах

государственного управления и религии, поскольку речь идет о праве, была

объединена сначала в руках первосвященников, а затем - в руках царей,

все-таки из той же священной истории видно, что народ этого ее понимал.

Напротив, так как большая, а может быть, наибольшая часть народа доверяла

славе Моисея или беседам между Богом и первосвященниками лишь до тех пор,

пока она видела великие чудеса, или, что равноценно чудесам, большие

дарования, или большую удачу в начинаниях их правителей, то эта часть всякий

раз, когда правители возбуждали ее недовольство, пользовалась случаем -

порицая иногда государственное управление, иногда религию - менять

правительство или отказывать ему в повиновении по своему произволу. И из-за

этого возникали время от времени гражданские смуты, раздоры и народные

бедствия. Например, после смерти Елеазара и Иисуса Навина ближайшее

поколение, которое не видело чудес, совершенных Богом, а было предоставлено

своему собственному слабому разуму и не считало себя связанным заветом

священнического царства, - это поколение не соблюдало постановлений

первосвященника и закона Моисея, а каждый делал то, что ему казалось

справедливым. В гражданских делах это поколение повиновалось таким людям,

которых оно время от времени считало способными освободить его от

притеснявших соседних народов, и вопрошало не Бога, как ему следует

поступить, а лишь таких мужчин или женщин, которых оно считало пророками,

способными предсказать будущее; и хотя это поколение не имело идола в своем

храме, однако, если имело священником левита, оно уже считало, что служит

Богу Израиля.

И впоследствии, когда израильтяне потребовали себе царя, как у прочих

народов, они это сделали не с целью отказа от служения Богу, их царю, а лишь

разуверившись в справедливости сыновей Самуила; они хотели иметь царя,

который судил бы их в гражданских делах, но они не позволили бы своему царю

менять религию, которую считали возвещенной им Моисеем. Таким образом,

ссылаясь то на недостатки правосудия, то на недостатки в регулировании

вопросов религии, они всегда имели наготове предлог, чтобы выйти из

повиновения каждый раз, когда надеялись на успех. Самуил был недоволен,

когда народ требовал у него царя (ибо Бог был уже царем израильтян, а Самуил

имел лишь власть по его полномочию), однако, когда Саул не последовал его

совету истребить Агата, как это приказал Господь, Самуил, чтобы лишить

престола наследников Саула, помазал другого, а именно Давида, на царство.

Ровоам не был идолопоклонником, однако, когда народ счел его притеснителем,

этот политический мотив побудил десять колен отпасть от него и перейти к

идолопоклоннику Иеровоаму. И вообще на протяжении всей истории царей

иудейских и израильских имелись пророки, которые всегда предостерегали царей

против отступления от религии, а иногда - против ошибок в государственных

делах. Например, пророк Ииуй (2 Пар. 19, 2) попрекал Иосафата за помощь царю

израильскому против сирийцев, а пророк Исаия - царя Езекию за то, что он

показал свои сокровища послам Вавилона. Из всего этого видно, что хотя

государственная и религиозная власть была в руках царей, однако

бесконтрольно пользоваться ею могли только те, которые были популярны

вследствие своих больших дарований или постоянно сопутствующего им счастья.

Во всяком случае из практики того времени нельзя привести ни одного довода в

пользу того, что верховная власть в вопросах религии не была в руках царей,

разве только мы будем полагать, что она была в руках пророков, и из того

факта, что ответ на свою молитву Господу перед херувимами Езекия получил не

оттуда и не тогда же, а лишь позже через пророка Исайю, будем заключать, что

Исайя был высшей главой церкви, или из того факта, что Иосия вопрошал

пророчицу Олдаму относительно книги Закона, будем заключать, что ни сам

Иосия, ни первосвященник, а лишь пророчица Олдама имела верховную власть в

вопросах религии. Но так, я думаю, не полагает ни один ученый.

После плена евреи не установили государства. В эпоху плена евреи

совершенно не имели государства, а после их возвращения из плена хотя завет

с Богом и был возобновлен, но со стороны народа не было дано обещания

повиновения ни Ездре, ни кому-либо другому. И так как вскоре после этого они

подпали под власть греков (и позаимствовали от них обычаи, демонологию и

учение кабалистов, так что их собственная религия была искажена), то в

результате ни в отношении государственного управления, ни в вопросах религии

нельзя разобраться, кому принадлежала верховная власть. Вот почему мы можем

заключить на основании Ветхого завета, что всякое лицо, имевшее у евреев

верховную власть в государстве, имело также верховную власть в вопросах

религиозного культа и представляло лицо Бога, т. е. Бога-Отца, хотя Бог не

назывался Отцом до того времени, пока он не послал в мир своего сына Иисуса

Христа, чтобы искупить грехи человеческого рода и ввести людей в свое вечное

царство для их вечного спасения. Но об этом мы будем говорить в следующей

главе.

Дата добавления: 2015-08-10