|
Читайте также: |
С. Убинье. Когда вспоминаешь пережитыя времена, то въ памяти воскресаютъ только самые яркіе эпизоды, резко нарушающіе нашу жизнь или же сильно действующіе на наше чувство и воображеніе.
Въ начале Великой войны меня не миновала судьба, постигшая многихъ моихъ земляковъ; я былъ арестованъ и отправленъ во Львовъ, въ тюрьму „Бригидки”.
Ночъю съ 27-го на 28 августа едва мы дожились спать, съ шумомъ открылась дверь каземата и раздался наглый крикъ:
— Выходи!
Корридоры и внутренній дворъ тюрьмы осветился яркимъ светомъ, въ которомъ зловеще засверкали жандармскіе штыки и каски.
Зрелище неописуемое, чувство ошеломляющее. Зачемъ столько вооруженныхъ съ ногъ до головы жандармовъ, что будутъ они делать съ нами? Неужели после десятковъ летъ неусыпнаго учительскаго труда въ народной школе и воспитанія сотенъ маленькихъ гражданъ прійдется на старость летъ погибнуть на ножахъ? На что сдалось культурное воспитаніе молодыхъ поколеній? Чего ради провозглашались и прививались народнымъ массамъ идеи права и морали, если холодное железо имеетъ право распоряжаться жизнью сотенъ и тысячъ невинныхъ людей?
Велели всемъ выйти во дворъ. Собралось до 2600 человекъ. Въ углу подъ тюремной стеной засела комиссія со списками на столе и начала вызывать по фамиліямъ. Вызванныхъ строили въ ряды по четыре. Когда набралось до 250 человекъ, жандармы окружали ихъ усиленнымъ конвоемъ и уводили въ сторону вокзала.
Сердце у меня екнуло. Неизвестность хуже всего, a спросить некого — куда отправляютъ? Ворота отпирались и закрывались несколько разъ, засовы гремели, арестованныхъ спешно направляли на железную дорогу. Остальнымъ велели итти спать.
Можно предполагать, что вызываемые были заблаговременно намечены, ибо вызывались преимущественно молодые и здоровые люди.
На следующій день, после обеда, вызвали и меня во дворъ, где я встретилъ между прочимъ Ф. Назаркевича, котораго привели изъ военной тюрьмы. Тамъ тоже всю ночь шла перекличка и отправка на вокзалъ.
Оказалось, что власти искали кого-то другого, a не найдя его повели меня и г. Назаркевича въ полицію, запретивъ распространяться о происходившемъ въ тюрьме.
На полиціи насъ заперли въ камеру, нанеся предварительно г-ну Н-чу пощечину, a на следующій день прискакалъ вестовой съ приказомъ освободить насъ.
Я остался во Львове и поселился у своего сына, a черезъ несколько дней явились русскія войска.
С. Т. Свенцицкій
Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Коломыйскій уездъ | | | Любачевскій уездъ |