Февраля 1887 – №5

Прошла неделя. Я почти все время проводил с Жозефиной, которая с каждым днем более и более увлекала меня интересными рассказами о френгах и френгской земле. Оказывается, что это весьма интересный народ и в жизни и истории его много поучительного.

Знакомство с Жозефиной окончательно утвердило во мне желание познакомиться с Европой и затем уже совершить очистительное путешествие по святым мусульманским землям. Решение мое было основано на следующих соображениях: 1) средства имеются – отчего не посмотреть Божий мир? 2) путешествие по френгским землям совершенно безопасно и удобно: ни разбойников, ни безводных пустынь тут нет. Здесь девушки и женщины совершают далекие переезды и никто их не смеет обидеть. Таковы порядки во всех френгских странах; 3) в Европе есть много такого, чего нет в наших краях, надо все это видеть, ибо все видеть и знать есть достоинство человека. Путешествовать, наблюдать, узнавать – это значит брать уроки в мировой, живой аудитории.

Мадемуазель Жозефина, как "преданная приятельница", вызвалась провожать меня до европейской Бухары, т.е. до Парижа, а там помочь мне поскорее изучить френгский язык. Язык этот – язык всех ученых френгов, и, зная его, можно путешествовать по всем Западным землям.

Моя преданная приятельница была "учительницей" (я видел, что она действительно очень многое знает), и надо было предложить ей приличное вознаграждение, но она от этого уклонилась. Это, конечно, не помешало мне вознаградить ее внимание и участие приличными бакшишами, чтобы в то же время не нарушить "благородных отношений бескорыстной дружбы". Я так и решил.

Я имел уже случай узнать, что Жозефина очень любит сибирские меха, а потому за два дня до выезда из Одессы я послал ей готовую шубку в 350 руб., как память дружбы и приятного знакомства. Хотя она немного сердилась, что я разоряюсь на ненужные подарки, и серьезно доказывала, что следует беречь деньги, отправляясь в чужие края, но я понимал, что она деликатничает, ибо все женщины любят подарки, а иногда и самих дарящих.

Мы собирались в дорогу, в Париж, многие виды которого я уже знал из картин и рисунков, показанных мне Жозефиной. Прежде всего, Жозефина предложила мне нарядиться в френгский костюм, чтобы не обращать на себя праздное любопытство толпы белой чалмой и длинным шелковым чапаном. Это было решительно мною отклонено. Я готов был отказаться от всей Европы со всеми ее чудесами, но лишь бы избегнуть греха оставления чалмы и благородной длинноты халата. Моя решительность заставила Жозефину смягчить свои предложения: она показала мне портреты многих стамбульских пашей и беев и предложила одеться, как они, имея на голове красную феску, – единственное отличие от френгов. Я не мог и с этим согласиться. Кто знает, что это были за люди! Да к тому же еще в Ташкенте и Бухаре я слышал, что османлы много "испортились", сделав в одежде и обычаях большие уступки Западу.

Было решено, что я еду так, как есть: в белой чалме, желтом халате и зеленых туфлях. Я приобрел только белые как снег, френгские рубашки (у них рубашки и белее, и лучше наших – надо говорить правду), а также черные шелковые платочки для шеи. Жозефина же подарила мне (она очень внимательна) по нескольку пар молочного и небесного цвета перчаток, объяснив, что в Европе все порядочные люди и муллы должны носить перчатки как знак благовоспитанности. Против этого я ничего не имел, ибо все, что украшает человека, приличествует мусульманину.

Еще при первой встрече с Жозефиной в театре, она произвела на меня сердечное удовольствие и возбудила внутреннюю теплоту. Последующие встречи только усилили эти ощущения. Теперь предстояло ехать вместе в одной железнодорожной арбе, останавливаться, кушать вместе и вообще быть в таком положении, в каком находились бы огонь и порох на близком расстоянии. Пока не знаю, как поступают френги, и одинаков ли химический состав их крови с нашей, но я не мумия и чувствовал, что постоянное близкое соседство хорошенькой и болтливой женщины причинит мне довольно беспокойств.

Я не имел причины уклониться от путешествия с женщиной. Волнения, причиняемые ими, приятны. Известно еще из древних сказаний и книг, что женщины, даже губя, уничтожая человека, совершают это, погружая его в море удовольствий. Известно, что пери – волшебницы и царицы убивали мужчин не иначе, как защекотав его… Конечно, я не желал утонуть ни в море удовольствий, ни задохнуться в чаду любви, так же как далек был от греха и преступных отношений к какой бы то ни было женщине. Тем не менее, я был молодой, здоровый мужчина, а она [была] хорошенькой женщиной. Эти два важные обстоятельства могли, если не сокрушить, то сделать серьезные повреждения в моей философии и благовоспитанности. Мораль и природа не всегда сходятся, и последняя иногда действует так же неотразимо, как судьба! Эти мысли серьезно овладели мной, и беспокойство мое усиливалось по мере приближения часа отъезда. Я думал, как быть, чтобы не лишиться приятного сообщества прекрасной френгской девушки и в то же время не окунуться в море греха и нечестия. Долго я ломал мою бедную голову над этим вопросом, бродя по Приморскому бульвару, и наконец нашел счастливый выход из дебрей чувства, греха, морали и приличий. Я почти побежал в отель, к мадемуазель Жозефине.

IV

– Ну, что, вы уже совсем готовы, Аббас-эфенди, – встретила она меня радушно и усадила около себя. Да, около себя, рядом! Откуда это у френгов такое неосторожное обращение с мужчинами? Нет сомнения, что в жилах европейцев течет кровь, близкая к рыбьей, иначе у их женщин не вошло бы в обычай столь опасное отношение к мужчинам. От них не закрываются, их не избегают и остаются вместе как женщина с женщиной. Интересный народ! Спаси Бог! Установись такое отношение мужчин и женщин в Ташкенте хоть на три дня, то на четвертый день, без сомнения, праведный гнев Аллаха низвергнул бы весь город в бездну! По всей вероятности, европейская кровь и жиже, и холоднее восточной, иначе трудно объяснить обычай свободного вращения мужчин и женщин без замков, решеток и покрывал…

– Да, – ответил я Жозефине, – я готов ехать с вами, но я хотел бы предварительно еще кое-что узнать.

– Извольте, в чем дело?

– Вы признаете одно из четырех Откровений?⁴ -Я католичка, верующая в Евангелие.

– Отлично. У вас есть родители?

– Умерли. Вы сегодня делаете мне интересные вопросы.

– Да будет им на том свете облегчение!

– Но к чему эти вопросы, почтенный мулла? Вы как-то взволнованны; что с вами?

V

Дата добавления: 2015-08-02