Глава 2. Мария

Выйдя из машины, Данька набрал код домофона.

- Да, я слушаю, - ответила Мария.

- Это я, Даня. Я приехал. Надо расплатиться с водителем!

- Открываю. Поднимайся, - голос её звучал так, словно она немного выпила. Дверь запищала и открылась, и Данька с шофёром поднялись по лестнице.

На пороге квартиры стояла женщина бальзаковского возраста, с сигаретой, с волосами, крашенными в тёмно-каштановый цвет, маленькая и изящная, как статуэтка. На ней был маленькое чёрное бархатное платье Коко Шанель с открытыми плечами, которое можно было бы назвать «Сними меня!» Наверное, вернулась откуда-то из ресторана…

Она с шаловливо-бесцеремонным видом рассматривала Даньку, особенно его длинные загорелые голые ноги. «А что, она очень хорошенькая», - отметил про себя Данька. Он сразу же приблизительно представил, как и что он будет делать с ней в постели.

Мария сунула таксисту пятьсот рублей, захлопнула за ним дверь и махнула рукой Даньке:

- Заходи!

Слишком размашисто она махнула, так, что сигарета упала на пол. Данька быстро и галантно поднял сигарету и положил в пепельницу, затем коснулся кончиков пальцев Марии, по своему обычаю, склонился к ней (она едва ли была ему по грудь), поцеловал её в щёчку и интимно прошептал:

- Приветик…

- Привет! – она бесцеремонно взяла его за кончик уха и чувственно поцеловала в губы, так, что юноша сразу завёлся. Но от неё жутко пахло спиртным, и она слегка покачивалась.

«Ну, надо же, как уже успела, - сокрушённо подумал Данька. – Что я теперь с ней буду делать? Ладно, ничего страшного. Посмотрим, что будет дальше…»

- Вперёд! – она потащила его за собой на кухню.

Двери комнат были распахнуты. Обстановка была довольно красивая и не дешёвая, отметил Данька. Но везде был беспорядок, раскиданы какие-то вещи. Может быть, собирала мужа в дорогу куда-нибудь, подумал Даня. И так всё надоело, что решила расслабиться, И вот его, Даньку, пригласила, даже не прибравшись – подумаешь, ну и ладно.

Даня усмехнулся. Он вообще-то любил и уважал всех женщин, и в этом был залог его успеха в общении с ними. Он действительно искренне испытывал к ним симпатию, когда говорил им приятные слова. И никогда не мог потом за глаза говорить о них цинично или презрительно. Такой он был человек, и, видно, женщины это чувствовали.

Мария провела его почему-то не в спальню, не в ванную, а на кухню. Здесь было накурено, посреди стола стояла большая бутылка коньяка, уже заметно начатая. На тарелке лежал дорогой шоколадный разрезанный торт, тоже начатый.

«Уж расслабилась, так расслабилась, - подумал Даня. – Хотя с её фигурой можно». На большом экране плазменного телевизора демонстрировалось очень красивое и очень жёсткое порно. Конечно, это было DVD, по телевизору такое не могли показывать. Под потолком висела клетка, где пронзительно верещали зелёные и желтые попугайчики.

Коньяку из бутылки было отпито порядочно, и Мария выглядела оживлённо и очень непредсказуемо. Данька затосковал…

- Давай сначала, чтобы уже потом к этому не возвращаться, не портить вечер, давай я уж сразу получу свой маленький знак внимания… то есть вознаграждение? – игриво предложил он.

- Сначала?.. Сначала выпьем… А, вознаграждение! – Под бутылкой коньяка лежали две сложенные стодолларовые бумажки, видно, заранее приготовленные. Она взяла их и аккуратно сунула Даньке в его шорты, за пояс, как стриптизёру в баре. – Вот, возьми. А теперь – выпить! Садись и поговорим. Налей даме! И сам угощайся.

Данька галантно налил ей рюмку, плеснул себе буквально одну каплю и взял кусок торта, действительно хорошего. Мария взяла сигарету, и он поднёс ей зажигалку. Мария явно собиралась напиться, и Данька не мог понять, что ему делать. И решил: пусть всё течёт, как течёт, деньги он получил, и ладно!

- За знакомство! – Мария размашисто с ним чокнулась, едва не пролив коньяк, выпила и уставилась на Даню, словно не понимая, кто это такой и откуда он взялся. Юноша смотрел на неё сексуальным взглядом, и думал, что будет дальше. Может, ему уже раздеться? Или ещё рано?..

- А ты знаешь ли, кто я?! – сказала вдруг Мария вызывающе. – Знаешь кто я? Я – прокурор! Не веришь? Смотри!

Она взяла откуда-то из шкафа фотографию, где она была действительно в синей форме прокурора, рядом с каким-то респектабельным седым мужчиной, и показала Даньке.

Даня уважительно кивнул:

- Круто!

- Видишь? Я прокурор! Понял? – сказала она внушительно. – И не тебе со мной бороться! Если я захочу, я сделаю так, что у любого земля будет гореть под ногами! И у тебя тоже! Понял?

Юноша рассмеялся примирительно.

- Ну что ты, зачем тебе со мной бороться, Мария! Тоже мне, нашла достойного противника – мальчика по вызову! Ты меня с кем-то путаешь! Наоборот, я ведь пришёл, чтобы исполнить все твои сокровенные желания. Если ты хочешь, я могу сейчас сделать тебе массаж… - Он решил, что пора брать инициативу в свои руки. – Может быть, перейдём в комнату, разденемся? Если хочешь, я могу показать стриптиз!..

- О, точно! Давай стриптиз! – на губах у Марии появилась сексуальная улыбка, глаза прищурились. Она откинулась на спинку дивана и приготовилась смотреть. – Ты как: весь будешь раздеваться?

- Ну не до пояса же, - скромно улыбнулся Даня. – Мы пойдём в комнату?

- Нет, давай пока здесь. Вроде хорошо сидим. В комнату потом перейдём. – Она налила себе ещё рюмку до краёв, и одним махом выпила. – Начинай!
Данька встал, привычно вынул из сумки диск с нужной музыкой, вставил в DVD-проигрыватель…

Искусством стриптиза и танца Даня владел если и не совсем в совершенстве, то, как говорили ему знакомые женщины, «мог зажечь и растопить даже снежную королеву». Красиво двигаясь всем телом под музыку, он стал медленно раздеваться, снимая с себя одежду, один предмет за другим. Одежды было не особенно много.

Вот он снял курточку из змеиной кожи, затем изящным движением рук стянул через голову майку и отбросил в сторону. Даня был вполне красиво сложён, и двигался замечательно, живо и непосредственно, словно язык пламени. Глаза его сверкали, он ослепительно улыбался. Кто угодно залюбовался бы им.

Мария смотрела на него, не отрывая глаз, хотя и казалось, что она думает о чём-то своём. Это немного уязвляло Даньку.

Он нарочито медленно расстегнул пояс, затем пуговицу и зиппер на шортах. От движения его бёдер шорты соскользнули вниз, на пол, и он осторожно переступил через них в танце, стараясь не запутаться.

Теперь он был почти полностью обнажённый, на нём остались лишь узенькие серебристые шёлковые трусики-стринги (ботинки и носки он предусмотрительно снял ещё до начала танца – а вдруг потом сразу потребуется прыгнуть в койку).

И вот он остался в одних стрингах. Но снимать трусы в маленькой кухне, перед самым носом у женщины, которая думает непонятно о чём, между кухонным столом и телевизором, казалось ему как-то странно и нелепо.

И танцевать было очень неудобно: высокий, длинноногий, длиннорукий парень всё время боялся что-нибудь задеть или опрокинуть. Да ещё над головой оглушительно верещали эти дурацкие попугайчики. Данька чувствовал себя не в своей тарелке. И он завершить короткий танец, но сделать это как полагается.

Оставшись в одних стрингах, он небрежно поправил их, словно невзначай сдвинув чуть ниже, красивым движением отбросил со лба волосы, прикрыв глаза, послал Марии воздушный поцелуй (всё по полной программе, как на DVD-диске по стриптизу!), и спросил томным голосом:

- Ну что, может быть, продолжим вместе – в постели?..

- Сейчас, подожди. Ещё выпьем, посидим и пойдём в комнату. – Она тяжело вздохнула и налила ещё себе и ему. Данька пожал плечами и, как был, в стрингах, опустился на табуретку, неприятно ощущая голыми ягодицами её холод.

«Посидим, так посидим. Моё дело маленькое», - подумал он.

На всякий случай он подобрал с пола те две стодолларовые купюры, которые Мария сунула ему перед этим в штаны, и засунул их поглубже, в потайной карман на шортах – под ремнём, на поясе.

«Когда же она попросит меня выполнить мои прямые обязанности – ведь «уплочено», - думал он. – «Ей явно не хочется секса. Наверное, ей было бы лучше пригласить не меня, а просто подружку: посидеть, выпить и потрепаться».

Вообще-то, он чувствовал себя уязвлённым. Но он был добрый парень. Он понимал, что её что-то мучает. И ему было искренне жаль несчастную женщину-прокурора. Она была такая могущественная в повседневной жизни, а сейчас она сидела поникшая, маленькая, как игрушка, рядом с бутылкой коньяка больше её самой, незнакомым голым парнем и своими идиотскими орущими попугайчиками, грустная и раздавленная.

Даньке хотелось как-то её утешить, разговорить, что ли. Он осторожно обошёл столик и присел на диван рядом с Марией.

- А это кто, Мария? – спросил он, указывая на респектабельного седого мужчину на фотографии, чтобы хоть о чём-нибудь спросить.

- Это? – Мария взяла фото, некоторое время тупо глядела на него, раскачиваясь, и вдруг с размаху швырнула её на пол. – Это – сволочь!!! Сволочь! Муж это мой. Бывший. Двадцать шесть лет вместе, двое детей. Тебе сколько, Даня?

- Двадцать два.

- Ну вот, а у нас старшему двадцать шесть, а младшему двадцать четыре. У обоих уже свои семьи. А этот, - она кивнула в сторону валявшейся на полу фотографии, затем всё-таки подобрала её и положила на стол, - а этот нашёл себе новую, молодую, вот такую как ты. – Она хмыкнула. – И теперь живёт с ней. А я одна. Ну, вот я тебя и пригласила – что я, хуже его, что ли?

Мария налила себе одной остаток коньяка, залпом выпила, тяжело вздохнула и сказала:

- Люблю я его – вот что страшно… Ох, Даня…

Она вдруг разревелась, совсем по-детски, утирая маленьким худым кулачком глаза и нос, уткнувшись лбом в голое Данькино плечо. Юноша неловко обнял её, стал нежно гладить, успокаивать – не так, как обычно обнимал женщин, а как обнимал бы маму или старшую сестру, вовсе не чувствуя сексуального возбуждения. Хотя Мария была очень и очень симпатичная…

- Слушай, Даня, мне что-то плохо, - сказала она заплетающимся голосом. – Пойдём в комнату, уложи меня в кровать.

Данька осторожно помог ей встать, они пошли в спальню. По дороге Мария всё время шаталась и падала, натыкаясь на углы мебели. Она попросилась в туалет, причём уточнила: «Мне только по-маленькому». И Данька долго ждал у двери талета и ванной, пока она там возилась и шумела водой.

«А у меня, значит, так и не получится до спальни заскочить в ванную, ополоснуться, даже не смогу зубы почистить, - подумал он. – Как её оставишь? Ну ладно, у меня в сумке всегда есть жвачка, есть дезодорант».

Сумка и сейчас висела у него прямо на голом плече, он прихватил её с кухни – там были и презервативы, и эротические смазки, и мобильник, и пистолет на всякий случай… Для современного тусовщика сумка – это часть тела.

В комнате, над раскрытой постелью, в полумраке горел красный ночник. Данька заботливыми движениями начал осторожно расстёгивать на Марии её халатик. Но только он это сделал, как почувствовал, что всё внутри у него вспыхнуло и завелось!

На ней было прелестное шёлковое бельё самого минимального характера, как и у самого Дани: два небольших треуголничка ткани прикрывали её грудь, и один треуголник прикрывал спереди внизу, и всё это было скреплено тонкими тесёмочками под стать её хрупкой фигуре. Данька ловко и быстро стал снимать с неё бюстгальтер и плавки, и Мария помогала ему, только как-то безучастно.

Данька рывком стянул с себя стринги, мигом оказался рядом с ней в постели и прижался к ней всем телом, обнимая и покрывая поцелуями её шею и плечи, жарко шепча: «Ну давай, иди ко мне», - и что-то там ещё…

Но Мария с какой-то ласковой и нежной брезгливостью отстранила его и сказала:

- Ну тебя, Данька, отстань. Не могу я с тобой, с ребёнком, это делать.

- Почему с ребёнком, Мария? – возразил Данька. – Ты такая классная, совсем молодая, я не чувствую никакой разницы в возрасте… - он почти говорил правду, ему хотелось, чтобы это была правда.

Мария мрачно усмехнулась:

- Ты не чувствуешь, а я-то чувствую. Я пьяная, мне плохо, давай спать.

Она повернулась к нему спиной и замолчала. Вскоре по её дыханию он понял, что она уснула…

Он осторожно устроился на кровати, так, чтобы её не потревожить, накрылся краешком одеяла. Достал из сумки мобильник, посмотрел на дисплей – было уже полвторого.

Данька вздохнул. «Вот как бывает, - подумал он. – Бедная женщина! А вообще-то… она такая красивая… Я бы действительно сам с ней хотел – даже просто так, бесплатно. Эх, немножко неудобно получилось. Вроде взял с неё деньги почти ни за что. Только за то, что немножко потанцевал перед ней голышом, и что видел её плачущую и пьяную. Ну ладно. Что ж теперь сделаешь – работа есть работа».

Его возбуждение постепенно сменялось усталостью – он ведь сам не спал уже вторые сутки. Данька зевнул, глаза его закрылись, и он сам не заметил, как уснул…

Усталость взяла своё, но сексуальное желание, которое так и не получило свой выход, продолжало жечь его изнутри, и где-то в сердце было неловко перед женщиной, которой он не сделал то, что обещал, хотя она и сама не хотела.

И Даньке приснился очень страшный сон. Это было что-то на тему «Баллады Редингской тюрьмы» Оскара Уайльда, где приговорённого казнят, а потом зарывают его тело в могиле с негащёной известью, которая, как огонь, постепенно сжигает его мясо и кости.

«Здесь пламя извести горит, здесь человек лежит…», - звучали у него в голове строки Уайльда. Ужас до чего страшно.

И юноше снилось, что это его, Даньку, но не казнённого, а живого, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту, так что он не может кричать, кладут в яму и засыпают известью с головой. И вот уже не видно света, становится темно и жутко, а известь нестерпимо жжёт его тело, разъедает до самых костей, проникает внутрь, и уже непонятно, где жжёт сильнее – внутри или снаружи…

…Спал он недолго, и проснулся очень рано, на рассвете – оттого, что первый солнечный луч нестерпимо светил в незанавешенное окно, прямо Даньке в лицо, и так щекотал ему нос, что Данька расчихался. Страшный сон сразу отступил куда-то и пропал из памяти.

Юноша открыл глаза и с удовольствием потянулся. Сна не осталось ни в одном глазу. Он никогда не мог долго спать, если лежал рядом с любой женщиной, и сейчас, как обычно, Данька проснулся рано, в игривом, радужном настроении, полный сил, с бешеной эрекцией, и сгорал от желания поскорее ринуться в бой.
Мария, маленькая худая бальзаковская женщина-прокурор, лежала, как с вечера, спиной к нему и вроде спала. Он прижался к ней, обнимая и целуя в шею и плечи, как вчера, гладя её живот и бёдра, и еле удерживаясь, чтобы сразу не пристроиться к ней сзади – был жуткий соблазн, но это было бы некультурно без её согласия, после того, как вчера она отказала, решил Данька.

Вдруг Мария резко повернулась и хриплым с просонья голосом позвала:

- Ну, где ты застрял? Иди ко мне скорее!

Даньке не нужно было повторять!!! Он сразу вспыхнул и загорелся, как спичка…

В следующую секунду он уже был на ней – и в ней, весь полностью, и кровать бешено сотрясалась от их движений, и вся комната наполнилась криками и стонами Марии.

Они приостановились лишь на какую-то секунду незадолго до кульминации (чтобы все ощущения были острее), Данька приподнялся, вышел из Марии на мгновение, повернул её к себе спиной, поставив на четвереньки, после чего вошёл в неё с новой силой…

Теперь уже, казалось, вся комната сотрясается, а от солнечного света и тепла было такое ощущение, что они на пляже, на белом песке. Мария выгибала спину и извивалась, она стонала, вцепившись зубами в край подушки и царапая постель ногтями.

Данькины движения становились всё быстрее и быстрее, он уже чувствовал нарастающее ощущение внутри, и судя по возгласам и движениям Марии, это должно было сейчас произойти с ними обоими.

Конечно, так не могло продолжаться долго! Ещё мгновение – и Данька тоже застонал, часто дыша, а Мария пронзительно закричала и забилась в его руках, и вот они оба упали в изнеможении на простыни, совершая последние, затихающие движения и переводя дыхание…

Мария и Данька лежали в постели, расслабленные, отдыхая после бурного секса. За окном разгоралось утреннее солнце.

Женщина-прокурор долго смотрела на юношу, затем сказала:

- Худышка блондинистая. Какое у тебя сейчас милое и… глупенькое лицо!

Данька рассмеялся и кивнул.

- Я знаю, мне говорили! У меня после секса всегда так.

Мария шевельнулась и застонала.

- Ой, как у меня всё болит с похмелья, после вчерашнего! Когда трахаешься, то как-то отступает на время, наоборот – всё горит, а сейчас опять всё болит! Какой ты счастливый, что ты не пил! Ой, плохо мне…

- Может быть, нужно трахнуться ещё разок? – неуверенно предложил Данька единственный известный ему способ для всех случаев жизни. Ещё говоря, он уже мгновенно завёлся и почувствовал стремительно нарастающую боевую готовность. – Иди ко мне, Мария!!!

Она вяло отшатнулась.

- Нет, нет, отстань. Сексмашина! Лучше принеси мне пива из холодильника. Вот неугомонный…

Пива так пива. Данька как был, раздетый, вскочил и сбегал на кухню, взял из холодильника несколько банок пива «Миллер» и вчерашний шоколадный торт – Даньке очень хотелось есть, он жутко изголодался. Всё это он погрузил на поднос, и поставил прямо на постель, между ними. Он открыл банку и протянул Марии.

Несчастная женщина залпом, не отрываясь, большими глотками опорожнила банку «Миллера», затем перевела дыхание и закурила.

- Ох, вроде немножко лучше… Спасибо, Даня. – Она снова посмотрела на симпатичного «мальчика по вызову» и покачала головой. – Слушай, но ты трахаешься… вообще! У меня прямо искры сыпались из глаз, не веришь! Со мной такого давно не было… дольше, чем ты на свете живёшь! – она рассмеялась. – Супер!!! Я думала, ты меня до смерти затрахаешь, или по крайней мере до обморока.

- Я могу, наверное, - с достоинством сказал Даня, - я же профессионал! Особенно если второй или третий раз подряд, то могу, правда, очень долго. Могу произвольно задерживать акт, сколько хочу. Потом когда уже оба на взводе, уже когда так накалится всё внутри, тогда кончаешь вместе, то прямо… со звериным криком!

Мария расхохоталась так, что даже закашлялась от дыма…

- Ой, не могу, рассмешил! Ты так смешно об этом рассказываешь…про секс… Забавный ты! Надо же, какой энергичный – как зайчик! И откуда же в тебе столько этой энергии?

- Ну, я не пью, не курю, ем всякие витамины, делаю гимнастику, обливаюсь водой, загораю, принимаю воздушные ванны, - сказал Данька. – Поэтому, наверное, я такой здоровый… хотя и худенький.
- Знаю про гимнастику, уже слышала по телефону. Соблазнитель. Нет, просто ты молоденький, поэтому такой неугомонный. Эх… Где мои семнадцать лет! Открой мне ещё пива.

- Мария, какие семнадцать лет! – горячо воскликнул Даня, протягивая ей банку. – Ты именно сейчас очень классная, такая как надо! Да, кстати, а вот ты вчера сказала: мол, не могу я с тобой, с ребёнком, трахаться. А сегодня вроде всё нормально? Тебе же понравилось?

- Да, вчера было другое настроение. Муж бросил, я была пьяная, всё было плохо. А сегодня утром – солнышко, птички поют, голенький красивый мальчик меня гладит, и стоит у него до потолка – прелесть, что такое! – она снова расхохоталась. – Конечно, всё уже воспринимается по-другому!

Она ласково погладила его светлые растрёпанные волосы.

– Хороший ты! Добрый, весёлый. Спасибо тебе. Очень здорово мне настроение поправил. Ох… Вот бы ещё теперь здоровье поправить. Теперь три дня буду отлёживаться…

Мария сделала ещё глоток пива, откинулась на подушку и спросила:

- А давно ты этим занимаешься? Ну, по вызову?

- Да нет, не очень. Где-то полгода, - честно ответил Данька, уплетая второй кусок торта. Тот был отличный – нежирный, с заварным кремом. Жирный есть Данька бы не стал, чтобы на лице не появлялась какая-нибудь сыпь. Пиво он тоже пить не стал, а нашёл для себя в холодильнике апельсиновый сок и поставил на подоконник, на солнце, чтобы не был очень холодный.

– Да, где-то полгода. Тут такая история. Я живу один со старшей сестрой, ей двадцать восемь лет. Мама наша умерла, когда мне было шестнадцать лет.

- А отец?

- Отца я и не помню, я рос без него. Мама работала журналистом, она ездила по стране, брала интервью. В основном она писала о всяких выставках, презентациях, всё что связано с искусством. У неё было много подруг – поэтессы, художницы. Особенно одна, самая близкая подруга, она часто у нас бывала. Тоже поэтесса, преподаватель гуманитарного вуза. А муж у неё был тоже профессор, и у него был свой бизнес. Когда мама умерла, я был в большом горе, а она меня всячески утешала. Я к ней часто приходил в гости – мне было одиноко, или она к нам приходила. Однажды она пришла, когда сестры дома не было. Ну, и получилось так, что она у меня была первая женщина, с ней у меня было в первый раз. А что? Она была такая ласковая, умелая, всё у нас с ней было так здОрово, мне очень понравилось. Говорят, у ребят иногда бывает после первого секса неприятный осадок, какое-то разочарование. Не знаю, у меня ничего такого не было! Наоборот, было прекрасно! Кстати, между прочим, мне и потом всегда нравилось встречаться со взрослыми, бальзаковскими женщинами. Они такие ласковые, умные. Мне нравится, когда женщина может быть мне, как мать.

- Понятно! У-у, сынок. Выпороть тебя, что ли! – скзала Мария, потянув его за ухо. Данька засмеялся и продолжал:

- Я ей жутко нравился, да и она мне тоже. Ну и вот, стали мы встречаться…

Данька засмеялся и продолжал:

- Я ей жутко нравился, да и она мне тоже. Ну и вот, стали мы встречаться.
Её звали Светлана. Это ведь она мне и с институтом после школы помогла. Я ведь, между прочим, учусь в гуманитарном, на филологическом. Это она мне помогла, она же там преподаватель! От армии тоже она меня отмазала. Подарила мне компьютер – для учёбы необходимо, оплатила интернет, выделенную линию, всё это она!

- О, вот как! – уважительно кивнула Мария. – Серьёзно.

- Да, вот так. Я ей очень благодарен. Но главное, она меня всё время поддерживала материально в тяжёлое время – а оно тогда у меня всё время было бы тяжёлое, если бы не она. Прикинь: стипендия копеечная, а сестра у меня закончила библиотечный институт, работает в архиве, и у неё зарплата всего тринадцать тысяч, тоже не разгуляешься. Нам на двоих не хватало. Можно было устроиться на работу, например в Мак-Дональдс, я был не против, но Светлана сама не захотела, чтобы я переходил на вечернее отделение. И подкидывала мне всё время… материальную поддержку. Небольшие знаки внимания, как она это называла. На жизнь теперь хватало, даже с сестрой! Но дело в том, что потом Светлана ушла на пенсию, а у неё как раз родились внуки, двойняшки, и она переселилась на дачу – у них там коттежд, можно жить круглый год, нянчить внуков. Это, конечно, для бабушки такая радость! Встречи стали реже. Но она меня не забыла. А она вообще была такая тётка – с юмором! Она меня перезнакомила со всеми своими подружками, тоже всякими обеспеченными бальзаковскими дамами, чтобы они обо мне позаботились, если что… Да ещё разместила мои откровенные фотки на сайт «Эскорт-услуги», и дала объявление: «Высокий красивый юноша, нежный и весёлый, скрасит досуг состоятельной дамы бальзаковского возраста». Почему бы, говорит, тебе действительно не сделаться другом одиноких женщин, которым хочется тепла и ласки – это же такое благородное дело! Ты будешь приносить им радость, а они не дадут тебе умереть с голоду! И вот мне позвонила как-то сначала одна, потом другая. Ну, и пошло, поехало…

- Надо же, как интересно, - Мария улыбнулась и вздохнула. – А что, действительно получается – очень благородное дело. А то ведь иногда бывает, такая минута – просто завыть хочется. А тут на тебе, такая прелесть, лежит у тебя в кровати и болтает, веселит тебя – просто чудо! Живой и тёплый, да ещё трахается, как в сказке. И стОит не так уж дорого…

- Ещё бы, совсем недорого! – горячо воскликнул Данька, и они оба расхохотались…

Данька продолжал свой рассказ:

- Но это, конечно, не навсегда. Будет ещё и другая жизнь…

Данька продолжал свой рассказ:

- Но это, конечно, не навсегда. Будет ещё и другая жизнь. То есть, конечно, я всегда буду любить женщин, и для всех, кто был ко мне добр, я навсегда останусь другом. Но я имею в виду, что наступит момент, когда я уже не буду жить за счёт женщин. Это пока у меня так, получается – и слава Богу, от добра добра не ищут. Сейчас такая жизнь, выбирать не приходится, надо за всё быть благодарным. Но в будущем… Всё-таки это не совсем нормально, так быть не должно.

- А что же будет потом? – спросила Мария.

- Потом… Вот я закончу институт, может быть сумею устроиться куда-нибудь на более-менее приличную работу, переводчиком например – я нормально знаю английский. Но это – не главное, а главное… Я даже боюсь сейчас говорить, но в общем… Я ведь всегда интересовался литературой, по-настоящему. От моей мамы библиотека знаешь какая осталась! Много классики, и очень много нового, а сейчас с Интернетом книги достать вообще не проблема. Я много читал, и сам кое-что пишу, между прочим. Стихи. Хочешь, почитаю?

- Давай! – кивнула Мария.

И Данька прочитал стихотворение:

Не говори ничего! Молчи...
Сделай шаг к окошку этому.
В красном зареве солнца замри
На закате чёрным силуэтом.

Не подходит к твоим волосам
Моря плеск или шелест пальмы.
В чёрной смоли их вижу сам
Чёрный цвет весенних прогалин.

Ты богиня! Любви божество!
Символ ты чистоты безгрешной!
В звуках голоса твоего
И в изгибе плеч твоих нежном!

Солнце село. Скоро - луна!
Сумрак в комнате. Ночеденье.
Как прекрасных грёз сновиденье
Тонкий твой силуэт у окна.

- Здорово, - уважительно кивнула Мария. – Действительно, вполне хорошо написано, но дело даже не в этом… Я не ожидала. Ой, Данька, ты удивительный парень! Первый раз такого встречаю. А кому это посвящено? «Символ ты чистоты безгрешной». О ком это?

- Это – ни о ком. Это собирательный образ, точнее, вымышленный, - пояснил Данька. – Это не посвящено никакой конкретной девушке. Просто я мечтаю, что когда-нибудь, когда у меня всё будет нормально, я встречу девушку или женщину, и мы полюбим друг друга, и всё у нас будет по-настоящему, и навсегда. Вот об этом моё стихотворение.

- А что, если она не совсем «символ чистоты безгрешной», то ты бы уже и не влюбился? – с усмешкой спросила Мария. – Странно такое слышать от тебя. А сам-то ты?..

- Нет, ты меня не поняла! – воскликнул юноша. – Я имел в виду, что если душа добрая и любящая, то это значит, что душа ЧИСТАЯ! И безгрешная – в том смысле, что в ней нет подлости, нет коварства, от неё нельзя ожидать зла! Вот это я имел в виду, говоря о чистоте. А какая у кого до этого была личная жизнь, у кого с кем что было – какое мне до этого дело?! Кто я такой, чтобы кого-либо осуждать! Жизнь очень сложная штука… Это было бы просто аморально с моей стороны, надо быть милосердным и деликатным!..

- Боже мой, что ты за парень такой, - Мария закатила глаза и покачала головой. – Ты мне тут такого наговорил, такое рассказал. Теперь бы я, наверное, опять с тобой не смогла переспать… - она усмехнулась.

- А почему, Мария? – спросил Даня нежно, придвинувшись к ней ближе. Он уже доел торт, убрал поднос с постели и снова лежал вплотную к Марии. – Давай ещё раз… было так хорошо, я ещё хочу, давай! – и он начал её ласкать, и сам сразу возбудился.

Но Мария его ласково отстранила:

- Нет, всё, достаточно. Хватит. – Она тяжело вздохнула и закуталась в одеяло. – А то… я боюсь в тебя влюбиться. Потом не отвыкну… А тебе надо найти нормальную девушку – такую как ты сам, а не усталую женщину, раздавленную проблемами и грузом прожитых лет. – Она всхлипнула: - Надо же, я заговариваюсь. Пригласила тебя на ночь за деньги, а сейчас мне кажется, что у нас была любовь, и ты уходишь от меня… Но ты иди! Мне ведь с тобой и поговорить не о чем. Нет, не пойми неправильно. Ты – чудо, ты очень хороший и добрый, ты будешь слушать меня, кивать, и жалеть, и сочувствовать совершенно искренне, но ты… ничего не поймёшь. Ты найдёшь девушку, и у тебя всё будет как надо, лучше, чем у других, поверь! Давай-ка, одевайся и иди – навстречу будущему! А я буду отсыпаться. Да… и вот ещё что. Ты не думай. Я тоже кое-что понимаю… Двести долларов это так, ерунда, как ты говоришь, маленький знак внимания, можешь забыть. Но я тоже могу тебе кое-чем помочь.

Она помедлила и сказала:

- У тебя остался в мобильнике номер моего телефона. Он у меня включён всегда. Так вот, не забудь… Просто – знай, что я есть. В общем, если у тебя будут какие-то проблемы – звони, я помогу. Ты даже не представляешь себе мою силу. Если кто-то обидит тебя - я ударю его так жестоко, что ему свет будет не мил… Помни это. Вот теперь всё. Беги, Данька…

Дата добавления: 2015-08-10