Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Рыбалка в карьере

После дождичка в четверг | Глава II | Дама Безе | Окаянный Ганс | Граф Морковкин | След в след | Глава VII | Бедный Юрик | Этюд с автопортретом | Нашелся Ганс! |


Читайте также:
  1. ехнико-экономические показатели работы транспорта в карьере (в сравнении с автомобильно-железнодорожным; (автомобильно-конвейерным).
  2. Й день Плато Укок. Дневка. Радиальный выход. Рыбалка. Волейбол. Вечерние посиделки.
  3. ПИКНИК РЫБАЛКА
  4. Рыбалка
  5. сновные положения расчета автомобильного транспорта в карьере.

— Ну вот, — начал Матвеич. И напомнил: — Приехал наш Нюхач. На всякий случай доставили мы его в дом Ганса. Походил он по дому, заглянул в сарай, обошел весь участок и сказал: «Пустые хлопоты, ребята. Ничего здесь не прячется. Зря вы меня вытащили. Я ведь к вам прямо с рыбалки приехал — такой клев вы мне сорвали». «Ладно, — говорю, — исправимся. Поедем сейчас на речку, может, там тоже клев будет. И неплохой».

Сели в «уазик», приехали на берег реки. Нюхач вышел из машины, вдохнул речной воздух полной грудью, потянулся и как заорет:

— Чую! Чую, братцы! Есть! И судачок есть, и плотвица, и ерш колючий!

А нам разве это от него надо? Нам совсем другой клев нужен.

Матвеич налил себе еще чаю, сделал глоток.

— Но тут, смотрю, он зажмурился, стал головой вертеть и говорит: «Кое-что еще чую. Золотишко, камешки красивые, платина». Тут мы, конечно, заволновались, стали его теребить: «Где?» Он глаза открыл и показывает: «Вот от той отдельно стоящей сосны вдоль по реке до того отдельно стоящего дуба. Ищите!»

— Да… Ищите. А от сосны до дуба с километр, не меньше. Впору водолазов вызывать. Но речка неглубокая, где-то до колен, где-то по пояс. Ну что? Взял я сапоги у Гансова соседа и пошел бродить по реке. Вот Алешка сказал, что он скоро чешуей обрастет, — и у меня так же было. Вы, ребятки, не поверите, а бродил я по реке от сосны до дуба и обратно почти месяц. До конца сентября.

— И так ничего не нашли. — Алешка грустно, с сочувствием покачал головой.

— Ну как ничего? Нашел старинное пушечное ядро, самоварную трубу, кочергу, ухват без ручки, чугунок расколотый, две подковы, воспаление легких…

— Свое, что ли? — спросил Алешка.

— Конечно, не чужое. А когда уже температура моя зашкаливала, под крутым берегом, в промоине нащупал что-то мягкое.

— Это был утопленник? — испугался Алешка.

— В какой-то степени. Это был толстый прорезиненный мешок. Я вытащил его на берег. Развязал туго завязанную, в два сгиба, горловину…

— И что?

— И то. Там были два булыжника для веса, каминные часы, уникальные шахматы, два подсвечника и много чего еще. Но я снова полез в воду. И вытащил еще один мешок. Вызвал опергруппу и потерял сознание. Очнулся в больнице. Живой и отчасти здоровый. И сразу же взялся за дело. Нужно было скорее получить признание Окаянного Ганса и отправлять его в Москву на следствие и суд.

— Он, наверное, расстроился, — предположил Алешка.

— Не то слово, Леш. Он озверел. Привели его на допрос. Сняли наручники. На столе лежат развернутые газеты — что-то ими прикрыто.

А дальше Матвеич стал нам читать, что у него было написано в книге. На этот раз у него получилось гораздо лучше.

«Я с ним поздоровался и сказал, что продолжаю допрос.

— Я с фашистами не разговариваю.

Тут я не выдержал, сорвался:

— Если ты еще раз назовешь меня фашистом, я устрою тебе побег и застрелю при попытке к бегству.

Конечно, я бы никогда так не сделал, но после такой угрозы Ганс немного присмирел. И я приступил к допросу.

— Вы утверждаете, гражданин Гансовский, что никогда не были в квартире гражданина О. и не похищали из этой квартиры вещи, так?

— Так точно. Не посещал, не крал и не похищал. — А сам все время посматривает на газеты.

Я задаю еще несколько не опасных для него вопросов, а потом говорю:

— Взгляните сюда, нет ли среди этих предметов знакомых вам? — и поднимаю газету, под которой лежали вещи из мешков со дна реки.

Сначала он остолбенел и выпучил глаза. А потом завыл, как зверь в капкане. И вдруг бросился к столу, стал хватать все, что подворачивалось под руку, и распихивать по карманам: золотой портсигар, карманные часы, бриллиантовые запонки.

Затем он упал на пол и забился в истерике. Я вызвал конвой и врача. Гансовскому сделали успокаивающий укол и привели его в чувство. Вещи со стола убрали.

— Продолжим, — сказал я. — Вы утверждаете, что не произвели незаконного вторжения в квартиру гражданина О. Не вскрывали дверь и не отключали сигнализацию.

Гансовский упрямо ответил:

— Я даже не знаю, кто такой О. и где его хата.

Достаю из ящика стола воровские инструменты, которые были упакованы во втором мешке.

— Это ваше?

— Впервые вижу.

Кладу перед ним акт экспертизы, разъясняю:

— На этих инструментах обнаружены отпечатки ваших пальцев.

В ответ молчание. Потом неохотно:

— Ну мой инструмент, и что с того? Новую жизнь начал, избавился от них, в речку выкинул. Чтоб соблазна не было.

Кладу перед ним другой акт, разъясняю:

— Специалисты уверенно утверждают, что именно этими инструментами вскрыты замки входной двери квартиры гражданина О. Что скажете?

Молчание.

Достаю из ящика стола небольшой приборчик:

— Ваше?

— Что за штуковина?

— Прибор, которым вы сканировали электронную защиту квартиры гражданина О.

Сначала молчание, потом неохотно:

— Что, и пальчики мои на нем есть?

— Есть. — Кладу третий акт. — Сознаетесь, Гансовский?

— Нет. Ничего не знаю, нигде не был, никого не грабил. А на суде скажу, что тупые менты захотели на меня свалить нераскрытую кражу. И еще скажу, что вы меня били и грозились расстрелом.

Я не стал с ним спорить и вызвал конвойного.

В дверях Гансовский обернулся и сказал:

— Ты поганый мент. Ты загубил мою мечту и всю мою жизнь. Отсижу — и с тобой рассчитаюсь.

С тем он и ушел».

Мы долго молчали, а потом Алешка спросил:

— И он отомстил вам?

Матвеич рассмеялся:

— Как видишь.

— И вы не боитесь?

— Я их никогда не боялся. Я их ненавижу. Они по всей земле сеют зло.

Я вспомнил, как в одном романе прочитал: «Если сердце наполнено ненавистью, в нем нет места страху».

— А если этот Окаянный Ганс, — произнес Алешка, — набросится на вас и…

— Я его скручу и доставлю в милицию.

Матвеич сказал это так просто, с такой уверенностью, что мы немного успокоились. И тут же подумали, что и наш папа почти каждый день воюет с такими вот Гансами.

— Так, друзья, — Матвеич сложил прочитанные страницы в стопочку, вложил их в рукопись, — теперь займемся делом. К приезду ваших родителей мы должны сделать полную приборку на палубе и приготовить им хороший обед.

— Клево! — подскочил Алешка. — Димитрий не только готовит классно, он и убирается здорово. Мама его всегда за это хвалит. Он даже из-под тахты пыль вытаскивает. Мы ему это дело доверим. Он этого достоин.

— А тебя твоя мама за что хвалит? — улыбнулся Матвеич.

— За сообразительность, — признался Алешка. — И за хорошее поведение в школе. Но это редко.

— Раз в год, — уточнил я.

…На следующий день утром на крыльце застучала трость Морковкина. Он был все такой же — седовласый и безупречный. И держал в руке кроме трости бумажный пакет.

Он поклонился, как на сцене под аплодисменты, и открыл было рот, но Матвеич опередил его вопросом:

— Как Атосик? Поправляется?

— У Атосика поносик, — усмехнулся Сеня Бернар. — У Гамлета запорчик. А Матильда, по рассеянности, все время путает им лекарства. От поноса дает слабительное и наоборот. Сейчас у одного из них запорчик, а у другого после запорчика — поносик. Но я, собственно, по другому вопросу. Я с просьбой к Алексу.

— Автопортрет? — нахмурился Алешка. — На портреты заказы временно не принимаю.

— Это я уже понял. Каждый художник работает в своем жанре. И каждый артист — в своем амплуа. Вот я, например, всегда играл роли благородных героев. И, знаете, создание таких образов благотворно отразилось и на моем личном облике.

— Что-то я не понял, — задумался Алешка. — Вы, что ли, тоже благородным героем стали? — В его глазах я прочел откровенное: что-то не верится.

— Безусловно, — разливался Сеня Бернар. — Вы знаете, когда я…

— Извините, Семен Ильич, — не очень вежливо перебил его Матвеич, — мы ждем важных гостей и готовим для них праздничный обед. У нас очень мало времени.

— Отлично! — Сеня Бернар даже пристукнул тростью от восторга. — Хотите, я сделаю для ваших гостей королевский шашлык? У вас есть хорошее мясо?

Я испугался, что Алешка не выдержит и «выступит», потому что в его глазах ясно прочитал очень многое.

Во-первых, королевский шашлык — это либо сырые, либо горелые кусочки. А во-вторых, не хватало еще портить наши продукты и хвастаться о своем благородном облике перед нашими родителями.

Но Алешка не успел, старый опер вовремя подал реплику:

— Спасибо, Семен Ильич, но меню у нас уже есть.

Что-то новенькое, я и не знал. Очень кстати.

— Не стоит благодарности. Я вот только Алекса хочу попросить, — он достал из пакета замечательный подсвечник тетушки Тильды, — попросить его зарисовать, возможно точнее, это великолепное произведение прикладного искусства.

— А зачем? — удивился Алешка. — Давайте уж лучше я вас нарисую.

Ага, догадался я, дразнилку такую, вроде карикатуры. На это Алешка мастер. У него половина записей в дневнике на эту тему: «Рисовал на уроке злые шаржи на преподавателя!»

— Дело в том, — объяснил Сеня Бернар, — что Матильдочка ни в какую не желает подарить мне эту вещицу. А я по ней страдаю. Но раз уж не могу иметь оригинал в своей коллекции, пусть хоть копия останется. Я буду ее созерцать. — И он грустно добавил: — В минуты душевной невзгоды.

— Ладно, — великодушно согласился Алешка. — Так и быть.

— Вот и славно! — Морковкин засунул подсвечник в пакет. — Я сам его отнесу наверх, хорошо? Вам ведь некогда, вы готовитесь к приему гостей. — И он, не дожидаясь ответа, застучал каблуками по лестнице.

Матвеич проводил его странным взглядом и сказал:

— За дело, друзья. Время не ждет.

— А меню? — спросил я. — Вы что-то обещали.

— Это просто. Типичный морской обед. Флотский борщ, макароны по-флотски и…

— Рыбный компот, — добавил Алешка.

— Компот из сухофруктов.

— Во-первых, у нас фруктов нет, — возразил Алешка, — еще не созрели на моем огороде. А во-вторых, мы все равно их засушить не успеем.

— Сухофрукты у меня есть.

— А я флотский борщ и флотские макароны никогда не варил, — сказал я. — Подскажете?

Матвеич подсказал — это все оказалось не сложно: обыкновенные щи и макароны с тушенкой.

Тут спустился из рубки Сеня Бернар, поклонился, как на сцене («Не буду вам мешать»), и пошел к дверям, помахивая пустым пакетом и постукивая тростью. Но мне почему-то показалось, что пакет не пустой — что-то в нем есть.

Алешка тем временем подвигал стулья, переставил веник из одного угла в другой и тяжело вздохнул: убрался. Можно отдохнуть. И увязался за мной на кухню. Помогать.

Там он опять уселся на табуретку, опять стал на ней раскачиваться и выдвигать свои фантастические версии. На этот раз я слушал его более внимательно.

— И вот, Дим, я все понял… Когда тушеночку откроешь, про младшего брата не забудь. И вот я все понял: наш Матвеич находится…

— Я знаю, где он находится, — я резво шинковал капусту для флотского борща.

— Он находится, Дим, в смертельной опасности… Ну чего ты тушенку не открываешь? Фиг с ней, с твоей капустой, успеешь еще. Сто раз. И вот, Дим, я догадался, кто живет в пещере и бродит вокруг дома по ночам. — Алешка долго молчал, ожидая моих расспросов. Не до-ждавшись, ляпнул: — Это Окаянный Ганс! Он приехал отомстить Матвеичу. И выбирает удобный момент. Он ждет, Дим, когда Матвеич потеряет бдительность и повернется к нему спиной. Тут он на него и набросится!

Я призадумался. И чуть не порезал палец. Похоже, Алешка угадал. И я сказал:

— Ты молодец. Разобрался. Вот приедет папа…

— А если он опоздает? — Алешка опять чуть не «сыграл» с табуретки. — Кто будет виноват?

— А что делать-то?

— Я уже придумал. Будем рыбку ловить. На суше.

Во дает! Слова в простоте не скажет, как мама про него говорит.

— Сейчас довариваем морские щи, берем лодку — и к Лодочнику. Он дядька не жадный. Не то что ты со своей тушенкой. Он нам даст свою сеть. Понял?

— Понял. Будем ловить сетью зайцев в лесу, — вспомнил я старинную сказку, — и развешивать блины по кустам.

Алешка усмехнулся. Либо моей неудачной шутке, либо моей недогадливости. Но то, что он задумал, — об этом я бы никогда не догадался.

— Мы с тобой, Дим, вернадские — ребята хватские. Мы, Дим, берем сеть, подкрадываемся к пещере. Ставим сеть у входа. А потом как заорем! Он выскочит и запутается в ней, как рыбка. А мы тогда опять как заорем: «Попался, Ганс Окаянный!»

— А дальше? — Мне стало смешно.

— Закатаем его поплотнее и отнесем в милицию.

— А кто понесет? — спросил я.

Алешка посмотрел на меня с таким удивлением, будто я спросил, как меня зовут. Я промолчал. Я думал. Думал, как свернуть его с пути этой дурацкой затеи. «Как заорем! Как закатаем! Как ты его в милицию отнесешь!» То-то в милиции будут рады. Прямо медаль дадут.

— Вот что, — сказал я, надеясь, что добрый Лодочник сеть нам все-таки не даст, — смотаемся за сетью, а там будет видно. — В глубине души я рассчитывал, что, пока мы раскинем свои сети, приедет папа и возьмет в свои руки эти разборки.

Приготовив обед, мы доложили об этом «по команде» и сказали, что немного порыбачим с лодки.

— Да у нас этой рыбы, — проворчал Матвеич, — впору торговую точку открывать.

— Мы этого достойны, — сказал Алешка. — Но для этого надо запасы увеличить. Повадятся к нам местные жители за рыбой ходить, а она вдруг кончится. И наша фирма лопнет. А если второй раз начинать, никто нам не поверит. Скажут: «Мы к вам за рыбой, а вас дома нет». Лучше уж наловить побольше, чтобы на годик или два хватило…

— Мне уже хватило, — сказал Матвеич, зажимая уши. — Идите. Делайте рыбные запасы на годик или два. А я пока объявление повешу: «Свежая рыба в любое время суток».

Алешка развалился на корме, я сел за весла. Озеро было совершенно гладкое и синее, как небо. Даже легкий ветерок не морщил его глади. Только иногда пускали пузыри непойманные рыбы. Над нами вились и кружили чайки, вода легонько плескалась за бортом и стекала по веслам, когда я заносил их для гребка. Лодка шла хорошо, легко и послушно. Я даже не заметил, как мы пересекли озеро и лодка стукнулась носом в причал.

— Эй! — крикнул Алешка. — Лодочник!

В ответ была тишина. Мы осмотрелись. Причал был сделан из бревен, заросших зеленой слизью. Возле него толкались бортами небольшие весельные лодки с номерами на бортах. Дюральки с мотором здесь не было, видно, Лодочник куда-то уплыл по своим делам.

— Пошли, Дим, посмотрим, — сказал Алешка, — может, у него сеть где-нибудь валяется. Мы ее сначала заберем, а потом обратно вернем.

— Ничего мы забирать не будем, — сурово ответил я. — Просто походим и посмотрим. А он, может, вернется.

Папа, кажется, говорил, что здесь когда-то был пионерский лагерь, а потом что-то вроде пансионата для родителей с детьми.

Когда мы взобрались на причал, нам открылась невзрачная, даже, я бы сказал, грустная картина. Вдали стояли одноэтажные длинные здания с выбитыми стеклами и с разобранными крышами. Между зданиями, там и сям (так в старых романах пишут), на подставочках из облезлых кирпичей виднелись белые гипсовые фигурки в виде дяди-пионера с барабаном и тети-пионерки с горном. У них у всех, как правило, было по одной руке и не было ни одной головы.

Поближе к причалу имелся довольно приличный домик, на двери которого висел запертый замок.

— Там живет Лодочник, — уверенно сказал Алешка. — А вон там, — он показал на сарайчик рядом с домом, — там он прячет свою сеть. Пошли посмотрим.

Мы заглянули в сарайчик. Сети там не было. Прислоненные к стене, стояли ровными рядами весла, висели повсюду красно-белые спасательные круги.

Но не это главное. Мы увидели в этом сарайчике еще такое, что навело нас на всякие мысли…


Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Шашлык по-сенбернарски| Глава X

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.016 сек.)