Уилбур Смит Седьмой свиток 29 страница

– А теперь ты будешь спать, Ройан, – велел он. Николас проснулся, услышав, как она тихонечко вышла из соседнего домика и крадется по уступу к входу в гробницу. Он посмотрел на часы и с ужасом увидел, что они спали только три с половиной часа. Англичанин быстро побрился, проглотил кусок обжаренного инжира с чаем и отправился следом за Ройан под землю.

Она стояла в длинной галерее перед пустой нишей святилища, где некогда находилась статуя Осириса. Она была так поглощена размышлениями, что не услышала шагов баронета и подпрыгнула от неожиданности, когда он коснулся ее руки.

– Ты напугал меня, – упрекнула она Харпера.

– Куда ты так смотришь? Что ты открыла?

– Ничего, – быстро сказала Ройан, а потом прибавила: – Не знаю. Это просто идея.

– Давай же! Что ты задумала?

– Мне проще показать. – Она отвела его обратно к столу на каменной площадке и аккуратно разложила перед собой блокноты, прежде чем продолжить говорить. – Последние несколько дней я проглядывала материалы со стелы на могиле Тануса, выбирая все цитаты, которые относятся к классическим книгам – «Книге дыхания», «Книге врат» и «Книге Тота», и выписывая их в одну тетрадь. – Ройан показала пятнадцать страниц, исписанных мелким почерком. – Это древние материалы, не принадлежащие перу Таиты. Пока что я отложила их в сторону. – Она закрыла блокнот и взяла другой. – А эти строки относятся к четвертой стороне стелы. Здесь я не узнаю ничего из классических книг. Это длинный список цифр и фигур. Может быть, некий код? Я не уверена, но у меня появились идеи, к которым я вернусь позже. А вот это, – Ройан показала на следующие записи, – свежий материал, о котором я тоже не читала в классических трудах. Большая часть, а может, и все – творение Таиты. Если он оставил дальнейшие подсказки, то они должны быть здесь, в этих секциях.

– Например, чудесная цитата, описывающая розовые интимные части богини? – улыбнулся Николас.

– Не удивлена, что ты не забыл этой фразы. – Ройан слегка покраснела и не стала поднимать глаза от записей. – Посмотрим на цитату в начале третьей стороны стелы, озаглавленной Таитой как «осень». Это первая сторона, привлекшая мое внимание.

Николас наклонился к ней и прочел иероглифическую надпись вслух:

– «Великий бог Осирис делает первый шаг в соответствии с правилом четырех быков. У первой колонны он приносит первое свидетельство неизменному закону доски». – Он поднял голову. – Да, я помню эту цитату. Таита говорит о бао, игре, так страстно им любимой.

– Правильно. – Ройан выглядела несколько смущенной. – Помнишь, как я рассказала тебе о сне, в котором я видела Дурайда в одной из комнат гробницы?

– Помню. – Харпер рассмеялся при виде ее смущения. – Он сказал что-то о правиле четырех быков. Теперь мы займемся толкованием снов, я правильно понял?

Его легкомыслие явно злило ее.

– Я всего лишь предполагаю, что подсознание переработало цитату, расшифровало ее и вложило в уста Дурайда в моем сне. Ты не можешь побыть серьезным хотя бы минуту?

– Прости, – сокрушенно сказал он. – Напомни, что сказал Дурайд.

– Во сне его слова были такими: «Помни о правиле четырех быков. Начинай сначала».

– Я не специалист по игре в бао. Что это значит?

– Правила и тонкости этой игры утрачены за долгие годы. Но, как ты, должно быть, знаешь, мы нашли доски для бао в могилах фараонов с одиннадцатой по семнадцатую династию и поняли, что это ранняя форма шахмат.

Она начала рисовать на одной из пустых страничек блокнота.

– Деревянная доска раскладывалась как шахматная, восемь рядов углублений в ширину и восемь – в длину. Вот так. – Она набросала схему шариковой ручкой. – Фигуры представляли цветные камешки, двигавшиеся по определенным законам. Я не буду вдаваться в подробности, но правило четырех быков – это начальный гамбит в игре для таких мастеров, как Таита. Он заключался в том, что жертвуют некоторыми камнями, собирая самые важные в первом углублении, откуда они контролируют основную часть доски.

– Не уверен, что понимаю, куда ты клонишь, но продолжай. Я слушаю. – Николас пытался не выглядеть слишком глупым.

– Первое углубление на доске. – Ройан указала на свой рисунок, словно обучая неразумного ребенка. – Начало. Дурайд сказал: «Начинай сначала». Таита сказал: «Великий бог Осирис делает первый шаг».

– Все еще не понимаю, – покачал головой Николас.

– Идем. – Взяв записи, Ройан провела его через дыру в белой штукатурке и остановилась перед святилищем Осириса. – Первый шаг. Начало.

Она повернулась лицом к галерее.

– Это первое святилище. Сколько их всего?

– Три для троицы, потом Сет, Тот, Анубис, Хатор и Ра, – перечислил Харпер. – Всего восемь.

– Слава Богу! – засмеялась она. – Мальчик умеет считать. Сколько углублений на доске для бао?

– Восемь поперек, восемь вниз… – Он умолк и посмотрел на нее. – Ты полагаешь…

Вместо ответа Ройан открыла блокнот.

– Все эти числа и посторонние символы – они не складываются в слова. Они не относятся друг к другу никаким образом, кроме того, что здесь нет числа больше восьми.

– Я думал, что все понял, но теперь опять запутался.

– Если бы кто-то читал записи шахматных ходов через четыре тысячи лет, что бы он понял? – спросила Ройан. – Не были бы они для него списком цифр и посторонних символов? А ведь ты непроходимо туп, верно? Объяснять тебе – все равно, что прошибать стену лбом.

– Боже правый! – Лицо Николаса прояснилось. – Какая ты умница! Таита играет с нами в бао!

– И это первая колонна, с которой все начинается. – Она указала на святилище. – Здесь бог Осирис делает первый шаг. Отсюда мы должны начать играть на священной доске для бао. Отсюда мы можем отсчитывать первый ход.

Оба принялись оглядывать святилище, плавно закругляющиеся стены и купол над головой. Потом Николас нарушил тишину:

– Рискуя снова быть названным непроходимо тупым и опасаясь разбить твой лоб, я все же спрошу: как мы собираемся играть, если даже не знаем правил?

Полковник Ного ощущал собственную важность и был полон уверенности в себе, когда входил в зал совещаний по вызову фон Шиллера. Нахут Гуддаби следовал за ним, твердо решив участвовать во всем происходящем. Он тоже пытался выглядеть уверенным и важным, но, по правде говоря, чувствовал свою уязвимость и хотел оправдаться перед хозяином.

Фон Шиллер диктовал письмо Утте Кемпер, но когда они вошли, поднялся и встал на закрытый ковром брусок.

– Вы обещали прийти с докладом вчера, – накинулся он на Ного, не обращая внимания на Нахута. – Что слышно от вашего информатора из ущелья?

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, repp фон Шиллер. – Ного сник от резких упреков и почувствовал себя не в своей тарелке. Немец пугал его. – Женщины вернулись из лагеря Харпера на день позже. Они очень ненадежны. Эта деревенщина… Время для них ничего не значит.

– Да, да, – нетерпеливо перебил его фон Шиллер. – Я знаю о недостатках вашей черной расы и должен добавить: вам они тоже свойственны, Ного. Итак, какие новости?

– Харпер закончил работу над плотиной семь дней назад и немедленно перенес свой лагерь ниже по течению, в новое место, в холмах над каньоном. Потом они построили леса из бамбука. Информатор говорит, что они расчищают дыру на дне пустой заводи…

– Дыру? Какую дыру! – Фон Шиллер побледнел, на его лбу выступил пот.

– С вами все в порядке, герр фон Шиллер? – встревожился Ного. Немец выглядел совсем больным, будто собирался упасть в обморок.

– Я в полном порядке! – закричал миллиардер. – Что это за дыра? Опишите ее.

– Женщина, принесшая сообщение, – глупая крестьянка. – Ного было неловко под пронизывающим взглядом фон Шиллера. – Она говорит, что, когда вода ушла из реки, на дне оказалась дыра, наполненная камнями и обломками. Рабочие вычистили ее.

– Туннель! – Нахут не выдержал. – Наверняка это туннель, ведущий в гробницу.

– Тихо! – яростно повернулся к нему фон Шиллер. – У вас нет фактов. Пусть Ного закончит. – Он снова обратился к полковнику: – Продолжайте. Расскажите все остальное.

– Женщина говорит, что в конце дыры оказалась пещера. Как каменная часовня, с картинами на стенах…

– Картинами? С какими картинами?

– Женщина сказала, что там были изображения святых. – Ного с отвращением махнул рукой. – Она очень необразованная женщина. Глупая…

– Христианские святые? – спросил фон Шиллер.

– Это невозможно, – вмешался Нахут. – Я говорю вам, Харпер нашел гробницу Мамоса. Вы должны быстро действовать.

– Я не буду снова предупреждать тебя, жалкий человечек! – рявкнул на египтянина немец. – Молчи! Что еще было в пещере? – повернулся он к Ного. – Повторите все слова женщины.

– Картины и статуи святых, – развел эфиоп руками. – Простите, герр фон Шиллер, но она сказала именно так. Я понимаю, что это чушь, но слова женщины таковы.

– Оценивать, что здесь чушь, а что нет, буду я, – заявил немец. – Что они сделали со статуями святых?

– Харпер упаковал их в коробки.

– Он забрал их из святилища?

– Не знаю, герр фон Шиллер. Женщина не сказала. Немец спустился с бруска и начал ходить взад-вперед по комнате, бормоча что-то под нос.

– Герр фон Шиллер… – начал Нахут, но тот жестом приказал ему молчать. Наконец миллиардер остановился перед Ного и посмотрел на полковника снизу вверх.

– Нашли ли они там тело, мумию? – спросил он.

– Не знаю, герр фон Шиллер. Женщина не сказала.

– Где она? – Немец пришел в такое возбуждение, что схватил Ного за мундир и встал на цыпочки, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. – Где эта женщина? Вы отпустили ее?

В лицо Ного летели капельки слюны. Он моргал и пытался уворачиваться, но фон Шиллер держал его мертвой хваткой.

– Нет, сэр, она все еще здесь. Я не хотел приводить ее к вам…

– Дурак! Зачем мне информация из вторых рук? Я хочу сам ее допросить. – Миллиардер оттолкнул Ного. – Ступайте, приведите ее сюда.

Тот вернулся через несколько минут, таща за собой женщину. Она была молода и, несмотря на синие татуировки на щеках и подбородке, красива. Одетая в длинную черную шамму и покрывало замужней женщины, эфиопка несла на руках ребенка.

Как только Ного отпустил ее, она опустилась на пол и завыла в ужасе. Ребенок сочувственно вторил ей. Его ноздри были забиты засохшими соплями. Женщина развязала верхнюю часть одежды, вытащила грудь и сунула ее в рот ребенку. Оба смотрели на фон Шиллера испуганными глазами.

– Спросите ее, был ли в часовне гроб или тело святого, – приказал фон Шиллер, с отвращением глядя на женщину.

Ного допрашивал ее минуту, а потом сообщил:

– Она не знает ничего о теле. Она глупая и не очень хорошо понимает, о чем я говорю.

– Спросите ее про статуи святых. Что сделал с ними Харпер? Где они сейчас? Забрал ли он их из часовни?

После еще одного длинного диалога с женщиной Ного покачал головой:

– Нет. Она говорит, что статуи все еще в святилище. Белый человек упаковал их в ящики, а солдаты охраняют их.

– Солдаты? Какие солдаты?

– Солдаты Мека Ниммура, командира шуфта, о котором я вам рассказывал. Он все еще с Харпером.

– Сколько там ящиков? – Фон Шиллер нетерпеливо подошел к женщине и потыкал ее носком ботинка. – Сколько там статуй?

Женщина завыла от ужаса и отползла в сторону. Фон Шиллер с отвращением отвернулся от нее.

– Gott in Himmel! Бог всемогущий! – Миллиардер вытащил из кармана платок и прижал его к носу и рту. – Она воняет, как животное. Спросите, сколько ящиков.

– Немного, – перевел Ного. – Может быть, пять. Не больше десяти. Она точно не знает.

– Так мало предметов, и таких незначительных. – Шиллер отвернулся от женщины и заглянул в южное окно дома, выходящее на ущелье. – Если то, что говорит это существо, правда, то Харпер все еще не достал сокровище Мамоса. Там должно быть больше, гораздо больше.

Ного снова быстро поговорил с женщиной и повернулся к фон Шиллеру.

– Она говорит, что один человек из людей Харпера ушел из лагеря в ущелье и отправился в Дэбрэ-Мариам.

– Один из его людей? – резко отвернулся от окна фон Шиллер. – Кто? Кто именно?

– Эфиопка. Любовница Ниммура. Женщина, которую она называет возеро Тессэ. Я слышал про нее. Она была замужем за русским охотником, перед тем как стать шлюхой Мека Ниммура.

Фон Шиллер пробежал через комнату и схватил женщину за ворот одежды, рывком подняв на ноги с такой силой, что ребенок вылетел из ее рук и с ревом упал на пол.

– Спроси ее, где женщина, – велел Шиллер.

Мать вырвалась из его рук и опустилась на пол, пытаясь утешить вопящего младенца. Ного схватил ее и ударил по лицу, чтобы привлечь внимание к себе. Она прижала ребенка к груди и поспешно ответила.

– Она не знает, – перевел полковник. – Думает, что она все еще в Дэбрэ-Мариам.

– Уберите отсюда эту грязную сучку! – Фон Шиллер кивнул в сторону женщины и ее ребенка. Ного вытащил их из дома. – Что еще вы знаете о женщине Мека Ниммура? – спокойнее спросил миллиардер, когда полковник вернулся.

– Она происходит из благородной семьи, кровная родственница Рас Тафари Маконнена, старого императора Хайле Селассие.

– Если она женщина Мека Ниммура, значит, пришла прямо из лагеря Харпера и сможет рассказать такое, о чем и понятия не имеет это грязное существо.

– Это правда, герр фон Шиллер. Но если она не захочет говорить…

– Она мне нужна, – сказал немец. – Привезите ее сюда. Хелм поговорит с ней. Я уверен, что он сумеет уговорить женщину Ниммура.

– Она – важное лицо. Ее семья имеет большое влияние. – Ного задумался. – С другой стороны, она – сообщница известного бандита. Этого достаточно для ареста. Я отправлю отряд своих людей под предводительством одного из самых доверенных офицеров с приказом немедленно задержать ее. – Он поколебался. – Если женщину придется сурово допрашивать, лучше бы ей не возвращаться к друзьям в Аддис-Абебе. Они могут создать проблемы для всех нас. Даже для вас, герр фон Шиллер.

– И что вы предлагаете? – поинтересовался немец.

– Когда она ответит на все вопросы, произойдет несчастный случай, – предложил Ного.

– Делайте, что необходимо, – приказал фон Шиллер. – Оставляю детали вам. Только пусть с этой женщиной разберутся как следует. С меня довольно халтуры. – С этими словами он посмотрел на Нахута Гудцаби, который опустил голову и покраснел.

Они провели почти два дня в святилище Осириса в длинной галерее. Ни один древний язычник не изучал тексты на стенах столь алчно, как Николас и Ройан. Так же внимательно они рассматривали и яркие изображения бога.

Археологи по очереди зачитывали отрывки из текстов на стеле Тануса, выписанные Ройан в блокнот, повторяя их, пока не выучили наизусть. Когда Николас читал, его спутница внимательно смотрела на стены, пытаясь распознать связь.

– «Моя любовь – сосуд холодной воды в пустыне. Моя любовь – знамя, развевающееся на ветру. Моя любовь – первый крик новорожденного», – прочитал Харпер.

Ройан отвела взгляд от стены, которую изучала с пристальным вниманием, и улыбнулась.

– Иногда Таита становится очень мил, верно? – сказала она. – Такой романтик.

– Сосредоточься, ради всего святого. Мы не на уроке поэзии. Мы занимаемся серьезным делом.

– Варвар, – пробормотала Ройан, но послушно повернулась к стене.

– Теперь подумай над этим еще раз, – велел Николас и зачитал: – «Мы в долине тысячи соединений: ребенка с матерью, мужчины с женщиной, друга с другом, учителя с учеником, двух полов».

– Ты в третий раз за утро зачитываешь эту цитату. Что в ней так сильно тебя привлекает? – Ройан не повернулась к Харперу, но ее шея явно покраснела.

– Прости! Я думал, что ты найдешь ее не менее романтичной, чем предыдущую, – пробормотал англичанин. – Тогда попробуем это: «Я страдал и любил. Я противостоял ветрам и шторму. Стрела пронзила мою плоть, но не повредила мне. Я остерегся ложного пути, лежащего прямо передо мной. Я избрал скрытую лестницу к тронам богов».

Ройан оглядела длинную галерею.

– Да, может быть, что-то из этого. «Ложного пути, лежащего прямо передо мной… Я избрал скрытую лестницу…»

– Мы немного переутомились. Кидаемся на приманки, как голодная форель.

Она поднялась, откидывая потные пряди со лба.

– О, Ники, это так лишает сил, когда не знаешь, откуда начать.

– Мужайся, девица. – Харпер изобразил жизнерадостность, которой на самом деле не было. – Начнем сначала, как велел твой друг Таита. Попробуем вернуться к этому. – Он прижал руку к сердцу, как викторианский актер, и с наигранной страстью прочитал: – «Гриф поднимается на могучих крыльях навстречу солнцу…»

Она негромко рассмеялась его дурачеству, а потом ее взгляд соскользнул с лица Николаса и уперся в стену. Неожиданно Ройан вздрогнула.

– Гриф! – выпалила она, указывая за спину Харпера.

Он обернулся и посмотрел в указанном направлении.

Там действительно имелось изображение величественной птицы с яркими глазами и желтым изогнутым клювом. Кончики перьев на широко раскрытых крыльях были обведены яркими красками. Оба уставились на него, а потом Ройан подняла голову к потолку и коснулась руки Николаса, призывая тоже обратить внимание.

– Солнце! – прошептала она. На самом верху купола был изображен золотой диск солнца Ра. Казалось, его тепло изгоняет тени. Лучи тянулись во всех направлениях, но один из них следовал по изгибу стены и охватывал грифа своим сиянием.

– «Гриф поднимается навстречу солнцу…» – повторила она. – Может быть, Таита говорил буквально?

Николас подошел поближе к фреске, внимательно осмотрел ее, проведя руками по крыльям, брюху и жестоким кривым когтям. Стена под краской была совершенно гладкой. Никаких неровностей не обнаружилось.

– Голова, Ники. Посмотри на голову птицы! – Ройан подпрыгнула, пытаясь дотянуться до фрески, но не смогла. Она умоляюще повернулась к Харперу. – Сделай это – ты гораздо выше меня.

И только тогда англичанин заметил небольшую тень, которую отбрасывала голова птицы в свете прожектора. Коснувшись ее, он нащупал выпуклость, выступающую за пределы стены. Николас провел пальцами по голове грифа и обнаружил, что клюв был частью изображения.

– Ты нащупал какие-нибудь швы в штукатурке? – спросила Ройан.

– Нет, – покачал головой Николас. – Она гладкая. Выглядит частью основной стены.

– «Гриф поднимается навстречу солнцу…» – настаивала она. – Там нельзя ничего сдвинуть? Попробуй подтолкнуть голову к изображению солнца.

Он обхватил выпуклую голову птицы и принялся толкать вверх.

– Ничего! – простонал Харпер.

– Это стояло здесь четыре тысячи лет. – Ройан прыгала на одной ноге от огорчения. – Черт подери, Ники, если там есть движущаяся часть, она застряла. Сильнее! Толкай сильнее!

Он поднялся и положил обе руки на нижнюю часть изображения головы. На шее выступили жилы, к лицу прилила кровь, сделав его ярко-красным.

– Сильнее! – просила Ройан, но Николас опустил руки и сделал шаг назад.

– Нет, – хриплым от усилий голосом проговорил он. – Голова цельная и не движется.

– Подними меня. Я хочу посмотреть.

– С огромным удовольствием. Годится любой предлог, чтобы коснуться тебя похотливыми руками. – Он встал за ее спиной и поднял за талию, чтобы Ройан могла видеть голову птицы.

Она быстро ощупала ее кончиками пальцев и радостно воскликнула:

– Ники! Ты что-то сдвинул с места. Краска вокруг головы потрескалась. Я чувствую. Подними меня повыше.

Он закряхтел от усилия, но поднял ее еще на фут.

– Да, абсолютно точно! – закричала Ройан. – Что-то стронулось. В стене над головой появилась трещина. Посмотри сам!

Он принес один из пустых армейских ящиков с площадки за дырой и поставил его под изображение грифа. Встав на ящик, Харпер оказался на одном уровне с глазами птицы.

Выражение его лица мгновенно изменилось. Николас быстро сунул руку в карман и вытащил складной нож, открыл лезвие и осторожно поводил им вокруг головы. Вниз полетели маленькие куски краски.

– Действительно, похоже, что голова – это отдельная часть, – признал он.

– А теперь посмотри еще выше, вдоль солнечного луча. Видишь, на стене появилась трещина?

– Знаешь, ты права, – согласился англичанин. – Но если я попробую ее расчистить, то испорчу фреску. Ты хочешь, чтобы я сделал это?

Она колебалась недолго.

– Все равно могилу затопит, когда уровень воды снова поднимется. Поэтому мы в любом случае лишимся фресок. Риск обоснованный. Попробуй, Ники!

Он засунул лезвие ножа в тонкую трещину и осторожно повернул. От стены отвалился кусок штукатурки шириной с его руку и упал в пыль на агатовых плитах пола.

Николас заглянул в оставшуюся на стене впадину.

– Похоже, в стене есть что-то вроде прорези или желоба. Я расчищу его до конца. – Он принялся аккуратно орудовать ножом, и вниз полетели новые куски штукатурки.

Ройан зачихала от пыли, но не отступала. Кусочки мусора застряли у нее в волосах, как конфетти.

– Да, – наконец выговорил Харпер. – Здесь действительно вертикальный прорез.

– Убери штукатурку вокруг головы грифа, – велела она, и Николас, вытерев нож о штаны, снова принялся за дело.

– Все готово, – заявил он наконец. – Похоже, голова должна подняться по желобу. Отойди и дай мне рабочее пространство.

Положив обе руки под нижнюю часть головы грифа, Харпер навалился изо всех сил. Ройан сжала руки в кулаки и нахмурилась, сочувствуя ему.

Раздался негромкий скрежет, и выступающая деталь фрески рывками поползла в прорези. Она достигла верха, и Николас спрыгнул с ящика. Оба в ожидании уставились на изуродованную голову в окружении содранной штукатурки.

– Ничего! – удрученно прошептала Ройан после длинного молчаливого ожидания. – Ничего не изменилось.

– Это еще не конец цитаты со стелы, – напомнил он. – Там было больше, чем просто про грифа и солнце.

– Ты прав. – Она с готовностью оглядела всю стену. – «Шакал воет и оборачивается к собственному хвосту».

Ройан дрожащим пальцем указала на маленькую, почти незаметную фигурку Анубиса, шакалоголового бога кладбищ, на стене напротив изуродованного ими грифа. Он стоял у ног огромного изображения Осириса и не сильно превосходил размером украшенную кольцами ногу мужа Исиды и отца Гора.

Ройан подбежала к стене и, коснувшись Анубиса, сразу поняла, что и он тоже выступает вперед. Она изо всех сил начала пытаться повернуть фигурку сначала в одну сторону, потом в другую.

– «Шакал оборачивается к собственному хвосту», – выдохнула она, борясь с ним. – Он должен поворачиваться!

– Дай-ка я. – Николас мягко отодвинул ее в сторону и опустился на колени перед изображением черноголового бога, снова применив нож, чтобы очистить штукатурку и толстый слой краски. – Кажется, он вырезан в толстом дереве, а потом покрыт штукатуркой, – сказал англичанин, тыча в фигурку ножом.

Расчистив канавку, Харпер попытался повернуть голову по часовой стрелке, закряхтев от усилия.

– Нет! – проговорил он.

– В Древнем Египте не было часов, – возбужденно напомнила Ройан. – В другую сторону. Поверни в другую сторону.

При вращении в другую сторону за стеной раздался еще один резкий скрежещущий звук. Маленькая фигура медленно развернулась в руках у англичанина, пока черная голова не указала на желтые плиты пола.

Оба отступили от стены, выжидающе глядя на нее, но после еще одной томительной паузы даже Николас упал духом.

– Не знаю, чего нужно добиться, но этого не происходит, – с отвращением проговорил он.

– Но и это не вся цитата, – прошептала Ройан. – «Река течет к земле. Бойтесь, осквернители святых мест, или гнев богов падет на ваши головы».

– Река? – спросил Николас. – Как сказал бы Сапер, я не вижу никакой чертовой реки.

Ройан даже не улыбнулась имитации диалекта кокни. Вместо этого она принялась лихорадочно оглядывать надписи и картинки, покрывающие стены вокруг них. Вскоре она обрела искомое.

– Хапи! – зазвенел ее голос. – Бог Нила! Река! Высоко на стене, на одном уровне с головой великого бога Осириса, на них смотрел бог реки. Хапи был гермафродитом, с женской грудью и мужскими гениталиями, торчащими из-под огромного живота. В широко раскрытой пасти его гиппопотамьей головы виднелись большие кривые зубы, усеивающие огромные челюсти.

Встав на несколько металлических ящиков, Николас сумел дотянуться до изображения Хапи вытянутой рукой. Коснувшись его, он воскликнул:

– Этот тоже выступает!

– «Река течет к земле», – окликнула Ройан. – Он должен двигаться вниз. Попробуй, Ники!

– Дай мне расчистить края. – Англичанин расковырял штукатурку вокруг изображения кончиком ножа, а потом потыкал лезвием ниже по стене и обнаружил еще одно вертикальное углубление, направленное к полу. – Теперь я готов. – Он сложил нож и убрал его обратно в карман. – Затаи дыхание и прочти короткую молитву за меня, – велел Николас.

Харпер положил обе руки на изображение бога и принялся давить вниз, прилагая все больше усилий, пока наконец не повис на фигурке всем телом. Ничего не произошло.

– Не работает, – прокряхтел он.

– Погоди! – велела Ройан. – Я тоже залезу.

Она вскарабкалась на коробки за его спиной и обхватила обеими руками за шею.

– Держись! – велела молодая женщина.

– Полагаю, каждое усилие может оказаться решающим, – согласился Николас, когда Ройан повисла на нем, согнув ноги в коленях, перенеся весь вес ему на плечи. – Стронулось! – закричал он.

Неожиданно изображение Хапи сдвинулось с места и с резким скрежещущим звуком поползло к нижней части прорези.

Когда оно уперлось в конец канавки, руки Николаса слетели с гладкой поверхности фигурки. Штабель ящиков под ними закачался и развалился, и они с Ройан упали на пол. Она все еще висела у Харпера на шее и, когда англичанин потерял равновесие, потянула его назад. В итоге они рухнули. Николас поднялся на ноги и помог Ройан.

– Что случилось? – выдохнула она, оглядываясь по сторонам – сначала на изуродованную фигуру Хапи, потом на стены галереи.

– Ничего, – отозвался Николас. – Ничего не сдвинулось.

– Может быть, есть еще одна… – начала Ройан и умолкла при звуке, донесшемся сверху.

Оба подняли лица кверху, наполнившись внезапным трепетом. Над покрытым штукатуркой потолком что-то происходило.

– Что там? – прошептала Ройан. – Кажется, шевелится живое существо.

Каменный гигант, пробужденный после тысяч лет сна, ворочался на своем жестком ложе.

– Неужели это… – Она не окончила фразу. В ее разуме появился образ самого великого бога, очнувшегося в скрытой каменной комнате, открывающего злые раскосые глаза, приподнимающегося на локте, чтобы узнать, кто потревожил его покой.

Потом раздался новый звук, треск и грохот, словно на них надвигалась тяжеловооруженная армия, грохоча на каждом шагу. Сначала тихо, потом все громче и громче становился шум, напоминая оползень в горах. Следом, словно пушечный выстрел, раздался треск.

В высоком потолке появился разлом, пробежав по всей галерее. Оттуда заструилась пыль, и медленно, как в кошмаре, потолок начал проседать прямо у них над головой. Оба застыли в суеверном ужасе, не в силах оторвать взгляд от обваливающихся сводов. Потом кусок штукатурки ударил Николаса по лицу, порезав щеку и отбросив баронета к стене. Боль наконец привела его в чувство.

– Предупреждение! – выпалил он. – Предупреждение Таиты. Гнев богов. – Николас вскочил на ноги и схватил Ройан за руку. – Бежим! – Англичанин потянул ее за собой. – Таита устроил в потолке ловушку.

Они бросились бежать по галерее ко входу в гробницу. Вниз посыпались камни и куски штукатурки, коридор заполнила пыль, слепя их. Глухой гул над головой превращался в оглушительный рев, и потолок все сильнее обваливался. Они не осмеливались оглядываться, потому что грохот валящейся каменной кладки догонял их, грозя настичь до того, как они доберутся до выхода.

Острый камень величиной с голову всего лишь скользнул по плечу Ройан, однако ноги у нее подогнулись. Она бы упала, если бы Николас не обхватил ее рукой и не поднял, таща по галерее. Пыль заслонила проход перед ними, и квадратное отверстие, единственное спасение, скрылось как в густом тумане.

– Не останавливайся! – закричал Харпер. – Мы почти у цели. – В этот момент огромный кусок штукатурки с грохотом врезался в треногу с прожектором и коридор скрылся в темноте.

Лишившись возможности видеть, Николас с трудом подавил желание остановиться и сориентироваться. Вокруг него валились обломки. В любую секунду вся крыша могла обрушиться на них, раздавив и погребя под собой. Не останавливаясь, он тащил Ройан сквозь тьму. Наконец Николас на полном ходу врезался в стену, и у него перехватило дыхание. Сквозь облака пыли он едва мог различить прямоугольное отверстие в слое штукатурки, подсвеченное прожекторами снаружи, на вершине лестницы.

Слегка отлетев назад, он обхватил Ройан за талию, приподнял и бросил в отверстие, услышав, как она со стоном ударилась о пол на другой стороне. Еще один обломок ударил его по затылку, и Николас повалился на колени. Он едва удержался на грани сознания, но заставил себя ползти вперед, отчаянно шаря руками, пока не добрался до неровной дыры выхода. Из последних сил он перевалил через порог, и за его спиной обрушился потолок во всей галерее.

Дата добавления: 2015-07-25