|
Читайте также: |
Когда Том и майор прибыли на вокзал Ватерлоо - майор, как было описано
выше, в состоянии, близком к удушью, - фон Баумсер уже поджидал их там со
своими друзьями-эмигрантами. Один из джентльменов - тот, что отличался
нигилистическими наклонностями, был высок и худ: его застегнутый на все
пуговицы сюртук заметно поистерся на швах. У него была короткая щетинистая
борода и длинная седая шевелюра. Он стоял, заложив одну руку за борт
сюртука, уперев другую в бедро, словно заранее готовясь позировать для
своего монумента, который будет воздвигнут у него на родине, в России,
когда народ возьмет власть в свои руки и упразднит деспотизм. Несмотря на
потрепанное одеяние, внешность этого человека производила впечатление
незаурядности и благородства, а непринужденная грация его поклона, когда
фон Баумсер представил его майору и Тому, могла бы сделать честь двору
любого европейского монарха. На шее у него на довольно грубом шнурке висело
пенсне. Он водрузил его на свой ястребиный нос и окинул внимательным
взглядом двух джентльменов, которым взялся услужить.
Бюлов из Киля - невысокий, темноглазый, чисто выбритый, очень
подвижный и энергичный - больше походил на кельта, чем на тевтона. Он весь
светился дружелюбием и поспешил на чудовищном английском языке заявить
майору, как счастлив он оказать услугу тому, кто был всегда так добр к их
уважаемому, подвергавшемуся многим гонениям коллеге и патриоту фон
Баумсеру. Оба джентльмена держались с Баумсером крайне почтительно, и майор
решил, что его друг - довольно важная персона в социалистических кругах.
Иностранцы понравились ему с первого взгляда, и он мысленно поздравил себя
с тем, что заручился их помощью в предстоящем деле.
Однако экспедиции их с первых же шагов не повезло. В билетной кассе
они узнали, что нужный им поезд прибудет только через два часа, да и тот
пойдет со всеми остановками, так что раньше восьми часов им никак не
попасть в Бедсворт. При этом сообщении Том Димсдейл совершенно потерял
голову и в полном отчаянии принялся бегать по всему вокзалу и заклинать
железнодорожных служащих пустить дополнительный поезд, утверждая, что не
остановится ни перед какими затратами. Тем не менее сделать это оказалось
невозможным, так как в субботние дни путь был сильно загружен. Не
оставалось ничего другого, как ждать. Все трое иностранцев отправились
раздобыть какой-нибудь еды и набрели на довольно сносную харчевню, в недрах
которой фон Баумсер с царской щедростью угостил их на славу. Майор Тобиас
Клаттербек остался с Томом, ибо тот наотрез отказался покинуть платформу.
Майору было хорошо известно одно уютное и укромное местечко неподалеку от
вокзала, где можно было бы с приятностью провести оставшееся до поезда
время, но деликатность не позволяла ему покинуть своего молодого спутника
ни на минуту, и, думается мне, что эти два часа ожидания на продуваемой
сквозным ветром платформе, без сомнения, зачтутся старому грешнику
где-нибудь на небесах.
И в самом деле, это было большим счастьем для молодого Димсдейла, что
в день испытаний друзья не оставили его в беде. Вид Тома был столь странен
и дик, что прохожие невольно оборачивались посмотреть на него еще разок.
Блуждающий взгляд его широко открытых глаз пугал всех встречных. Том не мог
ни единой секунды усидеть на месте и носился по платформе то туда, то сюда,
снедаемый жгучей тревогой, а майор мужественно шагал рядом, всячески
стараясь утешить его и подбодрить и рассказывая десятки невероятных
историй, подлинных и вымышленных, больше половины которых пролетало у Тома
мимо ушей.
Эзра Гердлстон опередил их на четыре часа. Эта мысль язвила мозг Тома
и сводила на нет все другие умозаключения. Хорошо зная характер Кэт, Том
был убежден, что она никогда не высказала бы миссис Скэлли опасений за свою
жизнь, не будь у нее на то самых веских причин. Но даже если не принимать
во внимание ее письма, что могло скрываться за всей этой таинственностью,
за этим внезапным затворничеством, как не какие-то преступные планы? После
того, как Тому стали известны махинации со страховкой судов, после того,
как Гердлстон хитростью и обманом заставил его прервать переписку с Кэт, он
уже считал своего компаньона способным на все. И он знал, что в случае
смерти Кэт ее состояние переходит к опекуну. Таким образом, все логически
увязывалось одно с другим и все с полной очевидностью указывало, что
замышляется преступление. А кто этот, похожий на мясника верзила, которого
Эзра потащил с собой? И Том готов был волосы на себе рвать при мысли о том,
какого он свалял дурака, позволив Эзре Гердлстону ускользнуть от него, и
поэтому теперь все еще бессилен прийти на помощь Кэт.
А майор тем временем отметил про себя, что никогда еще два часа не
тянулись для него столь долго, и Том, без сомнения, мог бы поставить под
этим утверждением свою подпись. Но всему приходит конец, и стрелки
вокзальных часов, которые порой, казалось, совсем перестали двигаться,
начали все же приближаться к той минуте, когда должен был отправиться поезд
на Портсмут. Появился фон Баумсер со своими друзьями: все трое курили
папиросы, и все заметно повеселели после посещения харчевни. Наконец пятеро
путешественников разместились в купе первого класса и снова принялись
ждать. Кончат здесь когда-нибудь проверять билеты, штемпелевать багаж и
проделывать прочие нудные формальности? Ну, наконец-то, слава тебе господи!
Раздается свисток, паровоз пыхтит в ответ, и, кажется, они и в самом деле
трогаются в путь - вперед, на помощь Кэт!
Теперь предстояло еще выработать план действий. Том, фон Баумсер и
майор совещались, понизив голос, а оба социалиста пока что болтали друг с
другом по-немецки и истребляли несметное количество папирос. Том стоял за
то, чтобы направиться прямиком в аббатство и потребовать у Гердлстона
свидания с Кэт. Однако и майору и немцу это казалось неразумным, так как с
юридической точки зрения сразу ставило их в ложное положение. Гердлстону
достаточно будет заявить, и он, конечно, не преминет это сделать, что все
их обвинения - смехотворная чушь, и что тогда? Какие доказательства могут
они привести в подкрепление своих слов и чем оправдают свое вторжение?
Сколь бы ни были обоснованны их подозрения, в конце концов это только
подозрения, и те же самые факты в глазах других людей могут предстать
совсем в другом свете.
- Что же вы в таком случае предлагаете? - вопросил Том, потирая
ладонью пылающий люб.
- А вот что, черт побери, сейчас я вам это изложу, - отвечал старый
солдат. - И думаю, что мой друг фон Баумсер согласится со мной. Насколько я
понимаю, это аббатство окружено стеной, в которой имеются только одни
ворота. По-моему, мы все должны ждать снаружи, а один из нас проникнет за
ограду как лазутчик и разузнает, что там происходит. Он должен выяснить у
самой мисс Кэт, действительно ли она нуждается в том, чтобы ей была
немедленно оказана помощь и в какой именно форме. Если же ему не удастся
проникнуть к этой молодой особе, пусть понаблюдает за домом и постарается
побольше увидеть и услышать. Тогда, быть может, у нас появятся какие-нибудь
основания, чтобы действовать. Я прихватил с собой - прицепил к часовой
цепочке - свисток, который подарил мне когда-то мой приятель Чарли Джилл из
Иннескилленского полка. Наш лазутчик может взять с собой этот свисток, и
если ему срочно потребуется наша помощь, пусть только свистнет, и мы все
четверо тотчас бросимся к нему на выручку. Хотя как, черт побери, перелезу
я через стену мне пока еще не ясно, - сокрушенно заключил майор, окидывая
скептическим взглядом свою дородную фигуру.
- Надеюсь, друг мой, - сказал фон Баумсер, - что вы окажете мне честь
- дадите пробраться туда первому. В свое время в Швабском егерском я был на
очень хорошем счету как лазутчик.
- Нет, это мое право, - решительно заявил Том.
- Ваши притязания основательны, - сказал майор. - Но что это за поезд!
Он движется не быстрее того, на котором путешествовал в Америке Джимми
Траверс. По словам Джимми, они себе пыхтели не спеша и вдруг увидели
впереди на железнодорожном полотне корову, шагавшую в том же направлении,
что и поезд. Они, конечно, подумали, что сейчас ее переедут, но только
ничего подобного не произошло - им так и не удалось ее нагнать, она себе
шла и шла и в конце концов просто скрылась из глаз. Ну вот, кажется, мы
прибыли на какую-то станцию! Далеко еще до Бедсворта, проводник?
- Следующая остановка Бедсворт, сэр.
- Слава тебе, господи! Уже без двадцати восемь. Здорово мы запоздали.
Так всегда получается, когда спешишь.
Когда они прибыли в Бедсворт, было уже почти восемь часов. Начальник
станции посоветовал им обратиться в трактир "Летящий бык", где они
раздобыли ту самую повозку, которая в свое время доставила в аббатство Кэт
и ее опекуна. Пока запрягали лошадь, прошло еще около получаса.
- Гони во весь дух в аббатство, дружище, - сказал майор.
Угрюмый возница ответствовал на это молчанием, но что-то похожее на
удивление потревожило его флегматичные черты. Столько лет никто не
заглядывал в старую обитель, что в Бедсворте стали уже забывать о ее
существовании. А теперь вот целые отряды лондонцев прибывают на станцию
один за другим и требуют, чтобы их везли в монастырь! Всю дорогу возница,
погоняя свою лошадку, размышлял над этим странным обстоятельством, но
единственный вывод, к которому сумел прийти ум этого поселянина, сводился к
тому, что пора, видно, брать побольше с тех, кто захочет поехать туда.
Была ненастная ночь; дул пронзительный холодный ветер с дождем.
Впрочем, всем пятерым мужчинам, ехавшим в аббатство, было сейчас не до
погоды. Даже двое иностранцев так заразились скрытым волнением своих
спутников и так близко принимали к сердцу их тревогу, что тоже были
охвачены нетерпеливым волнением.
- Далеко еще? - спросил майор.
- Вон там, за поворотом дороги, сразу будут ворота, сэр!
- Не останавливайся у ворот, проезжай немного дальше.
- Кроме как через ворота, вы туда никак не попадете, - возразил
возница.
- Делай, что тебе велят, - строго сказал майор.
И снова на лице возницы отразилось удивление. Полуобернувшись на
козлах, он окинул долгим, пристальным взглядом лица своих седоков, неясно
различимые в полумраке. Кажется, у него мелькнула мысль, что, похоже, ему
еще придется опознавать их в полицейском участке. "Вот того, толстого, с
красным лицом, я, пожалуй, признаю, - подумалось ему. - Да и этого - с
рыжей бородой и палкой - тоже".
Они миновали каменные столбы ворот с полуразрушенными геральдическими
гербами и двинулись дальше вдоль парковой ограды. Проехав ярдов сто, майор
приказал вознице остановиться, и все вышли из повозки. Повышенная плата за
проезд была уплачена без малейших возражений, и возница погнал свой экипаж
обратно, окончательно решив отправиться прямо в полицейский участок и
сообщить там о подозрительных личностях, которых он доставил в старое
аббатство.
- Ворота, разумеется, кто-нибудь сторожит, - сказал майор. - Значит,
надобно держаться от них подалее. А стена-то высоченная. Давайте обойдем
кругом - посмотрим, может, где будет пониже.
- Я и здесь могу перелезть, - нетерпеливо заявил Том.
- Обождите. Две-три минуты дела не меняют. Старик сэр Колин говорил,
бывало, что из-за излишней спешки было проиграно больше сражений, чем из-за
излишних промедлений. А что это за насыпь там, справа?
- Это - железнодорожное полотно, - сказал фон Баумсер. - Вон, видите,
столбы, а там, вдали, - красные огоньки.
- Да, вы правы. И ограда здесь вроде бы пониже. А что это там темнеет?
Смотрите-ка, тут есть калитка в парк!
- Верно, только она заперта.
- Слушайте, подсадите-ка меня здесь, - умоляюще сказал Том. - Ведь
каждая минута дорога. Неизвестно, что сейчас творится там, за этой стеной.
Может быть, в эту самую секунду они готовятся ее убить.
- Он дело говорит, - сказал фон Баумсер. - А мы стоять будем, сигнала
от вас ждать. Помогите-ка ему, друзья, - вверх его толкайте!
Том ухватился за верх ограды, сильно порезав себе руки битым стеклом.
Он подтянулся, вскарабкался на стену и уселся на ней верхом.
- Возьмите свисток, - сказал майор, поднимаясь на цыпочки и стараясь
дотянуться до руки Тома. - Если понадобится наша помощь, свистите в него
посильнее, и мы будем возле вас в мгновение ока. Не перелезем через ограду,
так выломаем калитку. Сам черт с рогами нас не остановит!
Том уже готовился спрыгнуть со стены, как вдруг все наблюдавшие за ним
снизу заметили, что он распластался на стене и замер, притаившись;
казалось, он к чему-то прислушивался.
- Тише! - прошептал Том, наклоняясь к ним. - Кто-то идет через парк.
Ветер затих, буря улеглась. Уже слышнее стал звук шагов и приглушенные
голоса. Все прижались к ограде, прячась в ее тени. Том лежал наверху -
прямо на битом стекле; совсем слившись со стеной, он был почти неразличим в
полумраке.
Шаги все ближе и ближе, все громче звучат голоса... Вот они уже почти
у самой ограды - по ту сторону ее. Слышно, что идут несколько человек - они
дышат тяжело, тяжело ступают. Скрежещет ключ, поворачиваясь в замочной
скважине, скрипят ржавые петли, и деревянная калитка распахивается.
Появляются три темные фигуры: они, по-видимому, что-то несут.
Притаившиеся у стены еще теснее прижались к ней; все глаза тревожно,
напряженно вглядывались во мрак. Они не могли разглядеть ничего, кроме
неясных очертаний темных мужских фигур, и тем не менее при виде их
безотчетный страх заползал к ним в душу, леденя в жилах кровь. На них
повеяло дыханием смерти.
Три темные тени пересекли дорогу, пробрались между негустых кустов
живой изгороди и поднялись на насыпь. Видно было, что ноша их изрядно
тяжела, потому что, взбираясь по крутому травянистому склону, они раза два
приостановились, а когда были уже почти на самом верху, у края насыпи, один
из них поскользнулся и, по-видимому, упал на колени, глухо выбранившись. Но
вот они все взобрались на насыпь, и их фигуры, почти скрывшиеся из глаз,
снова стали отчетливо видны на фоне серого, пасмурного неба. Наклонившись,
они осторожно опустили на рельсы свою темную, бесформенную ношу.
- Надо бы посветить, - сказал один.
- Нет, нет, совершенно ни к чему, - возразил другой.
- Куда это годится - работать в темноте, - сказал третий, очень громко
и хрипло. - Где ваш фонарь, хозяин? Спички у меня есть.
- Надо же положить так, чтобы колеса пришлись куда следует, - сказал
первый. - Давай, Бурт, зажигай.
Резко чиркнула спичка, и слабый, мерцающий огонек вспыхнул во мраке.
Он колыхался на ветру, и казалось, вот-вот погаснет, но тут затеплился
фитиль фонаря, вырвав из мрака пятно резкого желтого света. Луч фонаря упал
на майора и его товарищей, уже вышедших на дорогу, и осветил группу мужчин,
стоявших на железнодорожном полотне. Но пораженные ужасом убийцы смотрели
не на майора и его товарищей, а те тоже забыли на мгновение о преступниках,
ибо там, на рельсах, словно призрак с того света, стояла та самая
несчастная, замученная страдалица, для которой предназначался удар
смертоносной дубинки Бурта, и колеблющийся свет фонаря играл на ее нежном,
бледном, без кровинки лице. Несколько мгновений она стояла так, совершенно
неподвижно, и все вокруг, словно в оцепенении, не двигались с места и не
произносили ни слова. А затем над насыпью разнесся крик - крик столь дикий,
столь неистовый, что он вечно будет звучать в ушах тех, кто его слышал, и
Бурт упал на колени, закрыв руками лицо, словно стараясь защититься от
представшего перед ним видения. И тогда Джон Гердлстон, белый как мел, с
остановившимся взглядом безумца, которому явился сам сатана, схватил своего
сына за руку и, не разбирая дороги, обезумев от ужаса, бросился прочь в
темноту, увлекая сына за собой. А Том спрыгнул с ограды и, подбежав к Кэт,
заключил ее в объятия, и она, плача, и смеясь, и перемежая смех и слезы
вопросами, восклицаниями и очаровательными в своей бесподобной
женственности ахами и охами, прильнула к его груди, обретя наконец спасение
от так долго угрожавшей смертельной опасности.
Дата добавления: 2015-07-21; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ДЫХАНИЕ СМЕРТИ | | | ПОЛНОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ |