Тучи сгущаются

Кэт Харстон, поведав доброй вдове все свои тревоги и заручившись ее

обещанием помочь ей в беде, почувствовала, что у нее точно камень с души

свалился, и спрыгнула с крыши сарая на землю уже снова возрожденная к

жизни. Все эти ужасные недели, проведенные в мрачном старом аббатстве,

скоро останутся позади, как страшный сон, думала Кэт. Она не сомневалась,

что либо Том, либо майор еще сегодня дадут ей о себе знать. И при мысли об

этом сердце ее затрепетало от радости, щеки порозовели, и, направляясь

через парк к дому, она даже запела - так легко стало у нее на душе.

Миссис Джоррокс и Ребекка заметили происшедшую с Кэт перемену и немало

ей подивились. Кэт хотела было даже помочь миссис Джоррокс по хозяйству, но

старая карга отказалась от ее помощи и грубо прогнала ее от себя. Ребекка

тоже не поддержала попытки Кэт побеседовать с ней и поглядывала на девушку

весьма недружелюбно.

- Ночью вы вроде натерпелись всяких страхов, - заметила горничная, - с

чего же это вы теперь распелись?

- Ах, не вспоминай об этом, - сказала Кэт. - Я, верно, очень всех

напугала. Может быть, этот ужасный монах мне просто почудился, я очень

плохо чувствовала себя накануне. Но тогда, ночью, мне, право же,

показалось, что я вижу его так же отчетливо, как сейчас тебя.

- О чем это она? - спросила миссис Джоррокс, приставив ладонь к уху.

- Она говорит, что видела ночью привидение, так же, дескать, ясно

видела, как вот вас сейчас.

- Вранье! - проворчала старуха, разгребая кочергой угли в камине. - Ее

тут еще и в помине не было, когда я жила одна-одинешенька во всем доме, и

что-то никаких привидений не объявлялось. Не знает уж, что выдумать!

Привидение увидала!

- Нет, нет, я ни на что не жалуюсь, - весело сказала Кэт. - Право же,

я всем довольна.

- Вот, вот, теперь будет все говорить наперекор, - сердито прохрипела

миссис Джоррокс. - Она же всегда говорит наперекор.

- По-моему, вы сегодня не в духе, - сказала Кэт и поднялась к себе

наверх, прыгая, совсем как прежде, через две ступеньки.

Ребекка последовала за ней и, наблюдая все эти перемены, истолковала

их на свой лад.

- Ишь как вы сегодня развеселились, - сказала она, остановившись в

дверях спальни Кэт и с недоброй улыбкой заглядывая в комнату. - Верно,

потому что завтра суббота. Вот чему вы радуетесь.

- Потому что завтра суббота? - как эхо, удивленно повторила Кэт.

- А то как же. Будто вы не знаете, о чем я говорю. Бросьте

притворяться-то.

Служанка произнесла это с такой злобой, что Кэт удивилась еще больше.

- Не имею ни малейшего представления, что ты имеешь в виду, - отвечала

она.

- Ну да, рассказывайте! - подбоченясь, крикнула Ребекка с издевкой. -

Она, видите ли, не знает, что я хочу сказать! Она не знает, что ее молодчик

припожалует сюда в субботу. Она знать не знает о том, что мистер Эзра

таскается сюда по субботам из самого Лондона, чтобы повидать ее! Значит, не

поэтому вы сегодня так развеселились, нет? Эх вы, притворщица! - Смазливое

личико горничной было искажено злобой, руки безотчетно сжались в кулаки.

- Ребекка! - вне себя воскликнула Кэт. - В жизни я не видела такой

идиотки, как ты! Должна тебе напомнить, что я - твоя хозяйка, а ты - моя

горничная. Как смеешь ты разговаривать со мной подобным образом? Изволь

немедленно удалиться из моей комнаты.

Служанка не шевельнулась; она нахально смотрела на Кэт в упор и,

казалось, готова была постоять за себя, но в голосе Кэт прозвучало такое

искреннее негодование и она с таким достоинством шагнула вперед, что

Ребекка все же попятилась, отвела свой наглый взор и, что-то пробормотав

себе под нос, выскользнула из комнаты. Кэт заперла за ней дверь и, когда

смехотворность положения одержала верх над ее гневом, громко расхохоталась

впервые за все время своего пребывания в аббатстве. Это уж было чересчур!

Казалось невероятным, чтобы даже самый отпетый дурак мог вообразить себе,

что она жаждет свидания с Эзрой Гердлстоном! Но мысль о нем тотчас положила

конец ее веселью, потому что как-никак, а в одном служанка была права:

завтра настанет суббота, и снова появится Эзра. Но, быть может, ее друзья

опередят его. Дай-то бог!

День выдался прохладный, но ясный. За окном на темной синеве залива

белели паруса рыбачьих лодок. Среди них - словно горделивый лебедь среди

уток - парусный трехмачтовик стремил против ветра свой бег, держа курс на

Портсмут или Саутгемптон. Далеко вправо, за каймой белой пены, лежал

Уиннер-Сэндс. Уже начался прилив, и наносы ила исчезли под водой, лишь

кое-где их тускло-серые, округлые вершины выглядывали на поверхность,

словно спины спящих левиафанов. Широким треугольником распластавшись в

небе, большая стая диких гусей улетала на юг. Кэт смотрела в окно, и все,

что она видела, живило ее душу, вселяло в нее бодрость. Она снова готова

была радоваться жизни, снова была исполнена надежд, и ей даже не верилось,

что это она еще сегодня утром отшвырнула от себя пузырек с ядом, ибо знала

в глубине души, что может последовать зловещим советам опекуна. Однако это

было, было на самом деле: на некрашеном полу поблескивали кое-где кусочки

разбитого стекла, и тошнотворный запах ядовитого снадобья еще не

выветрился, хотя Кэт и открыла окно, чтобы избавиться от него. И все же

сейчас, когда она вспомнила утреннюю сцену, все представлялось ей каким-то

чудовищным, нелепым кошмаром.

Кэт и сама не знала, чего именно ждет от своих друзей, что могут они

предпринять, но ни на секунду не сомневалась: они спасут ее, и притом очень

скоро. Нужно только терпеливо ждать, и тогда все уладится. Завтра вечером,

уж никак не позднее, всем ее бедам и страхам придет конец.

Именно так думал и Джон Гердлстон, задумчиво глядя из-под косматых

бровей на тлеющие угли камина. Завтра вечером все должно решиться, решиться

раз и навсегда. В пять часов приедут Эзра и Бурт, и это будет началом

конца. Дальнейшая судьба самого Бурта не занимала Джона Гердлстона. Бурт

был конченый человек. Если давать ему напиваться вдоволь, ему долго не

протянуть, и он быстро перестанет обременять их своей особой. А если

донесет на них, то ничего не выиграет, а только все потеряет. И уж на самый

худой конец, разве может бред сумасшедшего повредить такому человеку, как

известный коммерсант Джон Гердлстон, ведущий торговлю с Африкой? Нет, все

было обдумано, все предусмотрено, хитрый старик не упустил из виду ничего.

А самое главное - изобретенный им план делал для него неопасным даже

судебное следствие; благодаря этому плану он мог ничего не страшиться.

Сидя в большой комнате, служившей одновременно и столовой и кухней, он

поманил к себе миссис Джоррокс.

- Когда прибывает завтра последний поезд? - спросил он.

- Есть один какой-то, что приходит в Бедсворт без четверти десять.

- Значит, тут, мимо дома, он проходит, верно, без двадцати минут

десять?

- Да, да, я всегда проверяю по этому поезду часы.

- Так. А где мисс Харстон?

- У себя. Прибежала домой, развеселая, заливается, хохочет! И

послушали бы вы, как она нахально разговаривает со старыми людьми, у

которых уже сгорбило спину, когда ее еще и на свете-то не было.

- Хохочет? - переспросил Гердлстон, приподняв брови. - Сегодня утром,

по-моему, ей было совсем не до смеха. Может быть, она потеряла рассудок? Вы

ничего не заметили такого?

- А почем я знаю. Вот Ребекка пришла вся в слезах, потому что она

выставила ее за дверь. Да она тут распоряжается, как хозяйка, право слово.

Скоро она нас всех отсюда повыгоняет.

Гердлстон погрузился в молчание. Видно было, что сообщение миссис

Джоррокс несколько его озадачило.

В эту ночь Кэт спала крепко, без сновидений. В таком возрасте все

тревоги и заботы спадают с души, как капля дождя с крыла птицы. Дни уныния

и мрака остались позади, впереди забрезжила заря более счастливых дней. Кэт

проснулась веселая, на сердце у нее было легко. И она почувствовала, что

как только ей будет снова дана свобода, она все забудет и все им простит -

и опекуну, и Ребекке, и остальным... даже Эзре. Да, как только этот ужас

останется позади, она никогда и не вспомнит о нем.

Она провела все утро, стараясь представить себе, как будут

разворачиваться события в Лондоне, и гадая, скоро ли придет какая-нибудь

весточка от ее друзей. Если миссис Скэлли послала телеграмму, они должны бы

получить ее еще вчера вечером. Возможно, что, помимо телеграммы, миссис

Скэлли написала и письмо, чтобы рассказать обо всем поподробнее. Почту

разносят часов около девяти, прикидывала Кэт. После этого майору

понадобится еще какое-то время, чтобы разыскать Тома. Потом они, конечно,

начнут совещаться, как им лучше поступить, и, быть может, найдут нужным

пойти посоветоваться с доктором Димсдейлом. На это, пожалуй, уйдет не

только утро, но и половина дня. Значит, они едва ли доберутся сюда раньше

вечера.

К тому времени Эзра будет уже здесь. Прошлую субботу еще не было

шести, когда он приехал. При мысли, что ей предстоит встретиться с молодым

коммерсантом снова, Кэт обуял великий страх. Но это была лишь

инстинктивная, чисто женская боязнь всякой грубости и жестокости. Кэт не

предчувствовала грозящей ей опасности, не догадывалась о том, что означал

для нее этот приезд Эзры.

В это утро во время завтрака ее опекун был с ней более любезен, чем

обычно. Казалось, он стремился изгладить из ее памяти все, что наговорил ей

накануне, - все свои страшные намеки и угрозы. Даже прислуживавшая за

столом Ребекка была поражена елейностью его тона. Джон Гердлстон был

человеком действия, и, когда время действовать настало, это взбодрило его,

влило в него новые силы, и даже его манеры приобрели большую живость, стали

менее тяжеловесны и неуклюжи.

- Вам неплохо бы заняться ботаникой, пока мы живем здесь, -

благожелательно посоветовал он Кэт. - Поверьте мне, в молодости можно

преуспеть во всем. А изучение естественных наук помогает нам постичь

чудесную гармонию мироздания и облагораживает ум и душу.

- Я бы с удовольствием познакомилась с этой областью науки, - отвечала

Кэт. - Не знаю только, хватит ли у меня на это способностей.

- Парк здесь полон чудес. Самый крошечный грибок так же примечателен и

достоин изучения, как самый древний дуб. Кстати, ваш отец отличался большой

любовью к растениям и животным.

- Да, я помню, - сказала Кэт, и лицо ее затуманилось, когда

воспоминания унесли ее в прошлое. Что сказал бы отец, промелькнула у нее

мысль, узнай он, как обращается с ней этот человек, который сидит сейчас

напротив нее? А, впрочем, стоит ли об этом думать, ведь она скоро вырвется

из плена!

- Помню, когда мы с ним, еще учениками, снимали вместе комнату в Сити

над конторой, - сказал Гердлстон, задумчиво помешивая ложечкой чай в

стакане, - он держал дома соню и очень был к ней привязан. Каждую свободную

минуту ухаживал за этим созданием, чистил его клетку. По-моему, это было

его единственным удовольствием и развлечением. Как-то раз вечером зверек

бежал по полу, и я наступил на него.

- О, бедный папа! - воскликнула Кэт.

- Я сделал это намеренно. "Ты посвящаешь слишком много времени

животному, - сказал я. - Возвысь свои мысли над мелочами!" Он сначала очень

расстроился и рассердился на меня, а потом был мне благодарен. Я дал ему

полезный урок.

Этот рассказ так ошеломил Кэт, что несколько минут она сидела молча.

- Сколько лет было вам тогда? - спросила она наконец.

- Около шестнадцати.

- Значит, вы всегда отличались такими... такими наклонностями? -

Смягчить резкость тона Кэт было нелегко.

- Да, я почувствовал свое призвание еще в ранней юности. И в самом

раннем возрасте был уже причислен к избранным.

- А кто такие эти избранные? - сдержанно спросила Кэт.

- Члены общины тринитариев. Во всяком случае, те из них, кто посещает

часовню на Пербрук-стрит. Я бывал в других молельнях и убедился, что

проповедники там искажают слово божье и не ведут свою паству по верному

пути.

- Значит, - сказала Кэт, - в рай попадут только те, кто посещает

молельню на Пербрук-стрит?

- Да, и те не все. О, нет, один из десяти, не больше, - доверительно и

не без самодовольства заверил ее старый коммерсант.

- Должно быть, в раю очень мало места, - заметила Кэт, поднимаясь

из-за стола.

- Куда вы теперь направляетесь?

- Я хотела прогуляться по парку.

- Во время прогулки повторяйте про себя слова Священного писания.

Ничего не может быть лучше, как начинать с этого день.

- Какие же слова вы мне посоветуете вспомнить? - с улыбкой спросила

Кэт, стоя на пороге, вся в ореоле солнечных лучей, лившихся в растворенную

дверь.

- "В расцвете жизни мы уже на краю могилы", - торжественно изрек

опекун.

Голос его звучал столь сурово и глухо, что у девушки сжалось сердце.

Впрочем, она тут же стряхнула с себя уныние. День был так ясен, ветерок так

свеж, что предаваться меланхолии было невозможно. Да и час освобождения

приближался! Нет, в это утро она не позволит себе терзаться смутной

тревогой и темными предчувствиями. А перемена в обращении с ней опекуна

облегчала эту задачу, и Кэт почти убедила себя, что она неправильно

истолковала накануне его слова и намерения.

Она прогулялась по аллее до ворот и перекинулась несколькими фразами

со своим стражем. И он тоже не вызывал в ней сегодня досады, - его

странности и чудачества скорее даже позабавили ее. А Стивенс был весьма не

в духе из-за некоторых осложнений домашнего характера. Жена налетела на

него и задала ему трепку.

- Прежде, бывало, она побранит сначала, а потом уж хватается за

кочергу, - сокрушенно пожаловался он. - А теперь сразу в ход идет кочерга,

брани даже и не слышно.

Кэт поглядела на мощный торс и свирепое лицо и подумала, что его жена,

должно быть, очень храбрая женщина.

- А все почему? Потому что мне от здешних рыбачек покою нет, -

осклабившись, продолжал Стивенс. - А ей это не по нутру, чтоб мне пропасть,

если вру! А я чем виноват? Женщины всегда липли ко мне, как мухи.

- Вы отправили мое письмо? - спросила Кэт.

- А как же, ясное дело, отправил, - отвечал страж. - Оно уже в

Лондоне, небось. - И его единственный глаз так плутовато забегал по

сторонам, что Кэт сразу заподозрила обман, и еще жарче возблагодарила

судьбу за то, что ей не пришлось возлагать все свои надежды только на

посулы этого негодяя.

На дороге ничего не было видно, кроме единственной телеги, рядом с

которой шагал простоватого вида парень. Но после воскресной встречи с двумя

деревенскими хулиганами Кэт стала уже опасаться местных жителей и поспешно

отошла от ворот. Пройдя через парк, она снова забралась на крышу сарая. По

ту сторону ограды стоял мальчик в ливрее. Он стоял так неподвижно, что его

можно было принять за восковую фигуру из паноптикума, если бы не его

взгляд, рыскавший во всех направлениях и в конце концов остановившийся на

Кэт.

- Доброе утро, мисс, - произнес этот персонаж.

- Доброе утро, - отвечала Кэт. - Я, кажется, видела тебя вчера с

миссис Скэлли?

- Верно, мисс. А теперь хозяйка велела мне ожидать здесь и не сходить

с места, пока я не увижу вас. Вы, мол, непременно сюда придете. Вот я уже

почитай что час вас жду.

- Твоя хозяйка - настоящий ангел, - с жаром сказала Кэт, - а ты

хороший, славный мальчик.

- Насчет хозяйки это вы в самую точку, мисс, - прохрипел шепотом

мальчишка и энергично закивал головой в подтверждение своих слов. - У нее

сердце - во! На троих хватит.

Его горячая восторженность невольно заставила Кэт улыбнуться.

- Ты, я вижу, очень к ней привязан, - заметила она.

- Да как же бы это я не любил такую хозяйку! Она меня из работного

дома взяла, даже никаких бумажек не спросила, а теперь обучает, хочет

сделать образованным. Послала сюда с поручением.

- Какое же поручение?

- Велела сказать, что отправила письмо, а не телеграмму, потому как

много надо было объяснить, а в телеграмме всего не напишешь.

- Я так и предполагала, - сказала Кэт.

- Она написала письмо майору... майору... как его... ну, тому, что ее

обхаживает. И говорит, что он уж непременно сегодня же явится сюда. А вам

велела держаться покрепче и сказать, не обижают ли вас тут.

- Нет, нет! Нет, нисколько! - отвечала Кэт с улыбкой. - Передай своей

хозяйке, что мой опекун был сегодня гораздо добрее ко мне, и я полна

надежд. И скажи еще, что я от всего сердца благодарю ее за доброту.

- Ладно, мисс. А этот кривой - тот, что у ворот, он не нахальничает?

- Нет, нет, Джон.

Джон недоверчиво на нее покосился.

- Ну, нет, так ладно, - сказал он. - Только, сдается мне, вы не из

тех, кто любит жаловаться. - Он разжал кулаки и показал Кэт довольно

большой зазубренный камень. - А то, пусть только тронет, - последний глаз

выбью!

- Пожалуйста, не вздумай ничего вытворять, Джон. Будь умником и беги

скорей домой.

- Ладно, мисс, до свидания!

Мальчишка зашагал по дороге, а Кэт смотрела ему вслед. У перекрестка

он остановился, словно в нерешительности, и Кэт вздохнула с облегчением,

когда увидела, что он швырнул камень в поле, засаженное репой, и,

повернувшись к воротам аббатства спиной, направился в противоположную

сторону.

Дата добавления: 2015-07-21