Там, где робеют простые люди, суперзвезды наслаждаются Большим моментом

Мои результаты были все лучше и лучше. Усилия соперников-юниоров рассыпались как карточный домик, и после победы над Кейсом Спенсом я уверенно держался на первом месте на всех региональных состязаниях Ямайки. Но несмотря на мой успех, беговая дорожка оставалась для меня чем-то вроде развлечения, не более того.

Этот спокойный образ мышления был превосходен для атлета: я был расслаблен перед каждой гонкой, я предвкушал свое выступление и я не волновался перед крупными беговыми мероприятиями, где были сильные соперники. Я не испытывал никакого стресса по поводу предстоящей гонки в отличие от некоторых других ребят. Они нервничали перед стартом и постоянно говорили о том, что должны показать свой лучший результат. У меня было чемпионское спокойствие, потому что я был так расслаблен.

Вслед за своей победой над Спенсом я продолжил усердно тренироваться, но не намного усерднее. Сырой талант был по-прежнему тем, в чем я нуждался для победы, я лишь слегка повысил свой уровень. Признаюсь, что бывали опять времена, когда я пропускал тренировки, и как только обнаруживали мое отсутствие, тренер МакНейл меня находил. Он ругал и выговаривал меня и возвращал меня обратно в школу, но как только мы начинали работать на беговой дорожке, я занимал у него практически все время в его тренерском расписании.

Однако иногда просто усиленной работы не было достаточно. Возьмем, к примеру, чемпионаты на Национальном стадионе в Кингстоне. Когда я впервые заявился на них в 2001 году, ни одно беговое занятие не могло подготовить меня к этому, потому что это было крупное спортивное мероприятие, очень крупное. Когда я приехал туда впервые, это был взрыв для моего сознания. Национальный стадион имел чашеобразную арену беговыми дорожками и огромную круглую трибуну, всегда переполненную людьми. Он был построен для серьезных соревнований, и я ощущал себя серьезным атлетом.

Внутри он был таким, каким я его представлял из просмотров по телевизору и чтения газет. Фанаты шумели, кругом стоял непрерывный галдеж. Казалось, это как нахождение на футбольном стадионе в Южной Америке, где болельщики обычно страстные до невозможности. Перед каждой гонкой, как только бегуны выходили на дорожку, дети со всех школ кричали что было силы и было невозможно что-либо расслышать. Я входил на стадион на забег в 200 метрах окунался в волну шума. Люди стучали в барабаны и кричали в мегафоны. Они создавали такую энергию на арене, что у меня звенело в ушах. На тот момент чемпионаты казались мне как сегодняшний Суперкубок, финал Лиги Чемпионов и Олимпийские Игры вместе взятые. Я бежал во Группе 2, в которую входили юниоры до 16 лет*. Это означало, что я был одним из самых молодых соперников на предстартовой линии, и в том возрасте один или два года могли быть существенным недостатком в плане физической силы и технических возможностей.

* В Группу 1 входили спортсмены до 19 лет, в Группу 2 – до 16 лет, в Группу 3 – до 14 лет; я мог участвовать и в Группе 3, но тогда бы я легко выиграл, поэтому тренер МакНейл поставил меня группой выше.

Меня, однако, это сильно не беспокоило, я приехал туда ради удовольствия, хотя все, кто видел меня на предстартовой линии, думали, что я самый старший в группе – я был на голову выше всех своих соперников по дорожке.

Холодная голова была важна в таких соревнованиях, как чемпионаты, потому что стресс был присущ многим атлетом средней школы. Гордость и престиж школы подразумевали, что во время соревнований на атлетов оказывалось большое давление. Очень много пыли в глаза пускалось на тему того, чтобы быть лучшей школой Ямайки по легкой атлетике, поэтому все пытались показать свою лучшую игру. Мой Класс А был бы нужен, если бы Вильям Нибб хотел победить в гонках.

Соревнование проводилось по системе набранных командных баллов просто определяли общее количество очков, поэтому мой вклад был так важен. Но также были и индивидуальные состязания. Учителя в Вильяме Ниббе постоянно говорили о том, что чемпионаты бывали трамплином к успеху для многих великих ямайских звезд. Дон Кворри, Херб МакКенли и бегун на 100 и 200 метров Мерлен Отти – все хорошо показали себя на чемпионатах прежде, чем выступить на мировой арене. Тогда это сулило многообещающее будущее: любой выдающийся молодой атлет выпускного возраста мог рассчитывать получить контракт в Америке, стоило ему только хорошо зарекомендовать себя на Национальном стадионе в Кингстоне; более юные ребята имели шанс пройти отбор для следующих соревнований.

Я не думал далеко наперед. Все мои восторги были связаны исключительно с беговой дорожкой, стадионом и фанатами. Но несмотря на мой возраст и неопытность отношения в большой толпе, я не нервничал и не боялся. Свои 200 метров я бежал от начала и до конца, а затем встречал ликования публики. Я относился к этому как к своему очередному чемпионату. Бах! Когда я распрямился на старте, я пулей пролетел через всю спортивную площадку и получил серебряную медаль за время 22.04 секунды. Фанаты Вильяма на трибунах безумствовали. Казалось, вся толпа сошла с ума. Все вокруг гудело.

Так за одну гонку я стал знаменит. Заняв второе место, я оказался в центре внимания фанатов легкой атлетики нашей страны. Я должен был участвовать в финальной гонке с Джермени Гонсалес* на 400 метрах, который был очень сильным спринтером. Когда бы он ни бежал, он был похож на безумный вихрь. Джермени был действующим национальным чемпионом в то время, и он уже съел собаку на гонках, но я также осознавал, что наше время на дорожке было примерно одинаковым, поэтому мне предстояло взять над ним верх скорее при помощи интеллекта, а не чистой скорости в наших следующих 400 метрах.

В последние месяцы я разработал новую тактику. Подобно футбольному тренеру я стал планировать стратегии перед спортивными встречами. По мере того, как я опережал лучших ребят в ямайской атлетике, я понимал, что чтобы победить я иногда должен действовать с умом, поэтому на соревнованиях я подмечал сильные и слабые стороны своих соперников. Я приглядывался к ним на отборочных соревнованиях, чтобы понять их стиль бега и как они ведут свою атаку. Часто моей первой задачей на чемпионатах было разобраться, должен ли я поменять свою тактику, чтобы побороть того или иного противника. В большинстве случаев я знал, что мне просто достаточно быть быстрым, чтобы обогнать атлета, но иногда мне приходилось применять стратегию, чтобы прийти первым к финишной черте.

* Джермени вскоре выиграет бронзовую медаль на 400 метрах на мировом Первенстве среди юниоров, установит национальный рекорд Ямайки на этой дистанции и придет четвертым на 400 метрах на Мировом чемпионате.

За неделю до чемпионатов НД и я собрались в школьной библиотеке, чтобы обсудить тактику. Мы вдвоем учились в Вильяме Ниббе, и если я превосходил его в отношении мускулов, то он развивал свой ум – он учился на «отлично». Но он также разбирался в искусстве бега на беговой дорожке, он был так же помешан на спорте, как и я, и в то время как другие ребята корпели над учебниками и записывали лекции, НД анализировал беговой стиль Джермени. Мы шептались как шпионы, планируя нашу секретную атаку.

«Знаю, он хорошо на 400метрах, - говорил НД. – Как ты, но я думаю, ты быстрее на 200 метрах».

Я кивал: «Окей…и что?»

«ВД, если ты постараешься на первом повороте и на первой половине 400 метров, это выбьет его из колеи, особенно если ты грамотно стартуешь. Твой отличный старт может смутить Джермени сбить его с ритма и заставить растянуть шаги. И тогда тебе нужно брать лидерство на себя, потому что он потеряет технику, и ты сможешь его обойти.»

На следующем чемпионате я воспользовался тактикой НД и, Паф!, при выстреле сигнального пистолета я помчался вперед что было силы. На повороте я был на пять метров впереди Джермени, и я слышал, как он в попытке догнать меня что-то выкрикивал. Как и предсказывал НД, он запаниковал, слишком растягивал подколенные сухожилия. И все, что мне оставалось делать, это было устремиться по финишной черте к своему первому месту.

Мы с НД чувствовали себя мастерами выдающегося ума. Позже мы слышали, что Джермени получил травму, но я знал, что именно мое отношение к беговой тактике помогло мне выиграть. Это был серьезный обучающий момент. После этого обо мне заговорили, как о серьезном сопернике, будущей звезде, и мои результаты на чемпионатах говорили о том, что я получал право представлять Ямайку в 2001 году на играх CARIFTA на Барбадосе.

Это было юниорское соревнование, которое ежегодно организовывалось Кариббской торговой ассоциацией и проводилось на всех островах в таких местах, как Тринидад, Тобаго и Бермуда.

Говоря об изменениях на играх. CARIFTA были соревнованиями, где собирались лучшие кариббские юниоры. Это был первый раз, когда я представлял страну. Но даже хотя я одел ямайскую беговую майку на международных соревнованиях, я все равно не считал, что происходит что-то сверхъестественное. CARIFTA был для меня очередной гонкой, и я получил серебряную медаль на 200 метрах установил личный рекорд в 48.28 секунды на 400 метрах.

Это все казалось приключением. Полет на Барбадос был первой моей поездкой за пределы Ямайки, и я чувствовал себя как на каникулах. А затем я стал скучать по дому и особенно по маме. Однажды ночью, когда я пытался заснуть, я даже заплакал, так мне хотелось домой. Тогда я не мог находиться вне Ямайки долгое время. Но Ямайская любительская атлетическая ассоциация (JAAA) несмотря на мою юность разработала для меня еще более серьезный беговой план. Они видели потенциал в моем стиле и времени, и вскоре после Барбадоса меня снова выбрали, на этот раз представлять Ямайку на молодежных соревнованиях Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF) в Дебрецене в Венгрии, и тогда я что-то чертовски перепугался.

«Венгрия? Вы шутите? – подумал я, когда услышал эти новости. – Да и где, черт возьми, это место?»

Мою голову терзало множество мыслей, когда дома я смотрел на карту мира. У меня заняло кучу времени, чтобы найти Венгрию. И когда я наконец ее увидел в центре Европы, Дебрецен выглядел для меня самой отдаленной точкой от Ямайки. Какое же далекое путешествие! Сначала мы прилетели в Лондон, затем на автобусе переехали из одного аэропорта в другой, затем прилетели в Венгрию, а затем приехали в этот Центр Неизвестно Чего. Казалось, наша поездка продолжалась бесконечно.

«Вау, это что-то серьезное, - подумал я, рассматривая из окна пассажирского вагона венгерский дождь и серые облака (это уже был не привычный яркий солнечный свет). Здесь должно происходит что-то очень крупное, если меня привезли сюда за три девять земель».

Мысль о моем потенциале как серьезного атлета впервые посетила меня тогда, но поездка в Европу открыла мне глаза и на другие вещи тоже. Еда была незнакомой, погода холодной, и я помню, что всех постоянно заботила одна вещь – бутилированная вода. И она была газированной! Сейчас это звучит дико, но не забывайте, я был ребенком с Ямайки и я никогда не пробовал газировку раньше, поэтому меня это безумно смущало. Я помню, как впервые попробовал ее – я был в супермаркете и выпил бутылку залпом, а другие дети смеялись надо мной. Мне сделалось дурно от газированной воды. Пузырьки были повсюду – в моем рту, горле, носу; казалось, пузырьки были даже в моих ушах.

Мне все это не нравилось. Но после участия в 400-метровой смешанной спринтерской эстафете днем позже (спринтерская эстафета – это как обычная эстафета, только четыре атлета бегут в ней разные по длине дистанции – 400, 200, 200 и 800 метров) мое отношение к происходящему сильно изменилось. Мои мышцы устали и мои легкие горели. Когда я уже уходил с беговой дорожки кто-то протянул мне бутылку газированной воды, и я забыл о ее ужасном вкусе. Я выпил два литра этой гадости в рекордное время.

**********

Я не ожидал, что прилечу в Венгрию и сразу всё выиграю. Мне было 14 лет, а Международный молодежный чемпионат был соревнованием для детей до 17 лет. И опять сюда было приглашено много людей старше меня, поэтому я просто хотел попытаться показать лучшее, на что я способен. Но в отличие от наших чемпионатов мой лучший результат не был достаточен. И я пробежал 400 метров довольно плохо и эстафетные состязания тоже. Несмотря на то, что я пробежал с личным рекордом 21.73 секунды, я провалил полуфиналы на 200 метрах, что было для меня неслыханным.

Дебрецен, однако, был всего лишь ямой на дороге, и вскоре я начал улучшать свои беговые результаты. Вскоре в 2002 году в возрасте 15 лет я побил рекорд CARIFTA на 200 и 400 метрах на играх в Нассау. И когда я подбегал к финишу, толпа ликовала «Молниеносный Болт! Молниеносный Болт!» У меня побежали мурашки. Так неожиданно мой талант получил прозвище.В течение этого же года я показал такой же результат на молодежных Чемпионатах в Центральной Америке и на Кариббах. Я был настолько быстрее всех остальных на этих мероприятиях, что это было даже глупо. Я опережал старших мальчишек, потому что физически я намного превосходил их.

Большой пробой себя для меня стали Международные юниорские соревнования на следующий год. Многие считали их как бы Олимпийскими играми для старшеклассников студентов колледжей со всего мира, и это было моим первым шансом впервые прославить свое имя. Я был физически и интеллектуально более развит, чем тогда в Дебрецене; я сильно вырос и уже был ростом шесть футов пять дюймов. Там было немного парней, которые могли бы тягаться со мной в длине шагов на 200 и 400 метрах.

Удача тоже была на моей стороне, потому что это престижное мероприятие проводилось в Кингстоне на моей родине, а не в каком-то дождливом городе в Восточной Европе. Это означало, что мне не придется далеко путешествовать, мерзнуть и пить газировку. Обратная сторона заключалась в том, что будучи местным парнем мне очень хотелось показать себя и выиграть. Фанаты смотрели на меня как на огромный шанс для успеха своей страны. Чемпионаты поставили меня на карту, и мои рекорды на играх CARIFTA делали меня фаворитом номер один в борьбе за золото на 200 метрах. Впервые в жизни на меня оказывалось давление, и я ощущал серьезный стресс.

Я полагаю, это пускание пли в глаза было оправдано. Я регулярно бегал за 21.0 секунду на школьных состязаниях, что было очень впечатляющим для ребенка моего возраста. Но с приближением Международных юниорских соревнований я стал бегать за 20.60 секунды, и у меня было предчувствие, что что-то особенное должно было случиться. И тогда тренер МакНейл появился на тренировочной дорожке со списком лучшего времени 20 юниоров со всего мира за тот год.

Это было такое разочарование – я был на шестом месте. На шестом!

Два первых парня из США имели время 20.47 и 20.49 секунды; еще один бежал 20.52 секунды, другой 20.55. Это было вызовом для меня. «Какого черта? – подумал я. – Должен же я чего-то сделать!»

Но затем вдруг закрались сомнения. Я не хотел бежать, я не хотел соревноваться. Проигрыш этим парням на чужом стадионе окажется ужасным, но проигрыш на Ямайке перед своими фанатами выбивал меня полностью из колеи. В моем сознании это даже не стоило борьбы.

«Да, думаю, даже не стоит туда идти, - крутилось у меня в голове. – Я не так хорош, как раньше, и я в любом случае не получу медаль, поэтому какой смысл пытаться?»

Я объяснил свои доводы тренеру МакНейлу, он был разочарован и попытался отговорить меня, но я был тверд.

«Видите, мне уже надрали задницу на Международном молодежном чемпионате,- говорил я. – Повторить то же самое и опять потерпеть положение не доставит мне удовольствия».

Моя уверенность и вера в себя были подорваны в первое время, потому что я никогда раньше не испытывал давления и национальных ожиданий раньше. Это было в новинку. Мои предыдущие гонки были ради удовольствия, даже когда я представлял Ямайку на CARIFTA. Но этот новый стресс, стресс, который испытывали мои соперники на чемпионатах и межшкольных соревнованиях (но который обычно миновал меня), означал, что моя голова не могла сконцентрироваться на предстоящей гонке.

Тренер продолжал работать надо мной. Он сказал, что я должен ездить на тренировочные сборы каждые выходные, потому что он хотел понять, могу ли я улучшить свои результат. Наверно, это была неплохая штука, но я ненавидел все это. Все, о чем я думал, было: «Мне надерут задницу, если я выйду на дорожку против тех парней. Забудь об этом.»

Каждый вечер я жаловался дома. После тренировки я проклинал юниорские чемпионаты, мое тренировочное расписание и тренера. Я был подавлен. Однажды вечером после жалоб маме я сидел в удрученном состоянии на веранде своего дома в Коксите и смотрел на мир вокруг. Это было место, куда я приходил, когда мне было не по себе. Вокруг все было тихо, и мой взгляд касался дикого кустарника, сахарного тростника и желейных деревьев и окрестных гор Кокпит Кантри. Воздух был прохладен и я мог освежить свои мысли.

Пока я пытался расслабиться, ко мне подсели мама и бабушка. Их утомляло мое постоянное подавленное состояние, и я знал, что они хотели поговорить о юниорском чемпионате. Я не мог ничего слышать, но я не мог никуда деваться, потому что они заняли позиции с двух сторон от меня на кресле. Я был в ловушке.

«Мама, не надо..»

«Почему же ты так легко сдался? – сказала она, обнимая меня. – Отправляйся туда и просто попробуй. Тебе не о чем волноваться.»

Я почувствовал комок в горле. Эмоции и стресс пересиливали меня. Я начал плакать.

«Но мама, я не могу»

«Не горюй из-за этого, ВД. Покажи свои лучшие возможности. Что бы ни вышло, мы это примем. Мы будем тобой гордиться.»

Я вытер слезы – я должен был собраться.

«Боже, с этими родителями всегда так, - подумал я. – Если мама считает, что я должен что-то сделать, я действительно должен попробовать это сделать. Я не могу ее подвести»

На следующий день, когда я увидел тренера МакНейла на тренировке, я сообщил ему новости.

«Тренер, я изменил свое решение насчет Международного юниорского чемпионата..»

Он улыбнулся, он выглядел довольным, но и у него были новости для меня. Он оживленно помахивал какой-то папкой.

«Усейн, ребята, которые бегут с быстрым временем, не приедут, - сказал он. – Они старше твоей возрастной категории «до 20 лет», поэтому ты не будешь состязаться против них.

Возможно, мои серьезные американские противники на 20 метрах были заменены более молодыми атлетами, чье время было медленнее моих 20.60 секунды. Мое настроение сразу улучшилось. Казалось, что груз упал с моих плеч.

«О, это весьма неплохие новости, - подумал я. – Стоит попробовать!»

Когда я сейчас думаю об этом разговоре, мне кажется, что это было для меня еще одним определяющим моментом. Я думал о бойкотировании Международного юниорского чемпионата, потому что я был в унынии, но время на 200 метрах больше не было таким ошеломляющим, как я думал раньше. Но как только я решил принять участие в соревнования, как только я понял, что у меня есть шансы на победу, мое отношение изменилось. Я был возбужден, и с каждой неделей обретал все большую уверенность.

На тренировках я бегал усерднее, я перестал пропускать упражнения и даже на время позабыл о заведении Флойда, но единственным сомнением в моей голове оставались фанаты. Я не хотел их подвести, не хотел стать для них разочарованием, потому что Международный юниорский чемпионат был намного крупнее, чем все наши местные соревнования. Это были международные состязания, и мой забег должен был транслироваться по телевидению по всему миру. Я знал, что я могу взвалить на себя тяжесть ожиданий своей школы, но целой страны? Для меня, конечно, это был стресс, и это давило на меня.

«Что со мной будет, если я проиграю,» - думал я одной бессонной ночью.

Никто не мог винить меня за мое легкое помешательство – я был 15-летним спортсменом в группе до 20 лет, и мне предстояло сразиться с атлетами на три-четыре года старше меня. Но когда я появился на стадионе для отборочного турнира, соревнования превзошли все мои ожидания. Какие там наши прежние чемпионаты – на первом же спортивном мероприятии трибуны были переполнены народом. Шум бешено ударял по барабанным перепонкам – все изо всех сил поддерживали спортсменов из своих стран, что еще больше добавляло мне напряжения.

Несмотря на нервозность я прошел все отборочные соревнования и полуфиналы. Я чувствовал себя хорошо. В день финала Кингстон окутывал теплый вечер. Воздух был сухой и жаркий, и я опять ощутил гнетущее чувство. Я вспомнил маму и наш разговор на веранде в Коксите. Может быть все-таки она была права? И мне не о чем было беспокоиться?

Я переоделся в свою спортивную форму. Самая быстрая юниорка из Ямайки, девушка по имени Аннеиша МакЛафлин, тоже бежала 200 метров в финале, и я решил посмотреть на ее выступление и выступления других спортсменов. Я хотел окунуться в ту атмосферу.

Но это была большая ошибка. Когда я вышел по тоннелю на арену, я увидел толпу. Они кричали и вопили, размахивая ямайскими флагами и стуча в барабаны. Тут я подумал, что Аннеиша должна была уже начать свой забег, поэтому я ускорил свой шаг, но как только я добрался до начала беговой дорожки, я понял, что там ничего не происходит. Я оказался там единственным атлетом.

«Какого черта?» - подумал я.

А затем я услышал пение, которое прокатывалось по стадиону – оно переходило с одной трибуны на другую и неслось подобно волне.

«Болт, Болт! Молниеносный Болт!»

Фанаты кричали нараспев мое имя. Оно звенело по всему треку, и весь этот шум обрушивался на меня. И только тогда до меня дошло: я был единственным ямайцем из мужчин, бегущим 200 метров тем вечером; люди, которые так безумствовали на Национальном стадионе, безумствовали из-за меня.

«Болт, Болт! Молниеносный Болт!»

Да уж, я был прилично сбит этим с толку. По мере того, как приближалось время забега на 200 метров, я чувствовал слабость в своих ногах и мое сердце бешено колотилось в груди. Мне даже казалось, что я не мог идти, не говоря уже о том, чтобы бежать. Я присел на беговой дорожке, и казалось, что вокруг будто все замерло. Другие бегуны выходили на трек, разминались, растягивались; все они выглядели супер спокойными, а я только мог смотреть на фанатов, махающих и кричащих мне с открытых трибун. Кто-то выкрикнул, что Аннеиша пришла второй в женском финале, и это только увеличило давление на меня. Теперь я был единственным ямайским парнем, у которого были шансы получить золото на Международных юниорских соревнованиях. Мой мозг просто плавился.

«Какого черта? –подумал я. – Люди просто сошли с ума».

Я был напуган. «Что только меня заставило меня сюда приехать? Я ведь знал, что это будет плохая идея». За всю свою жизнь я не испытывал такого давления.

«Мне 15 лет, а этим ребятам по 18 и19. Зачем мне это…»

Все же что-то подсказало мне, что я должен собраться. Все спортсмены должны были бежать в шиповках, но даже завязывание шнурков оказалось для меня непростым. Я попробовал одеть ботинок, но по какой-то причине нога не лезла туда. Я натягивал и натягивал его в отчаянной попытке продвинуть дальше пальцы ноги. Но он не поддавался. Я засунул туда пальцы и ослабил язычок. Но он по-прежнему не поддавался. Прошло около двух минут этой нелепой борьбы, когда я посмотрел на свои ноги и сообразил, что пытался одеть левый ботинок на правую ногу. Вот настолько я нервничал.

Стресс творит с людьми удивительные вещи, и я целиком оказался в его власти. Я пытался подняться, постоять, размяться, но из-за нервов я был слишком слаб, поэтому я снова присел. Все остальные выполняли выпады, упражнения и уже заканчивали свои последние приготовления, а я мечтал только об одном – просто взять и куда-то исчезнуть отсюда.

Это было так странно. Как только всех позвали к стартовой линии, мне удалось буквально за пару секунд успокоиться, но затем в громкоговоритель объявили мое имя и все трибуны просто взорвались от возгласов. Мне казалось, что от шума сейчас слетит крыша стадиона.

«О боже, - подумал. – Что же это такое?»

«На старт!»

Я занял позицию и почувствовал, как с меня градом льет пот.

Я все еще ощущал подавленность.

«Внимание!»

Сосредоточиться…

Бах!

Я застыл на месте и был не в состоянии двинуться и выглядел достаточно глупо. Я замер в предстартовой позе, и казалось, что мои ноги были просто приклеены к беговой дорожке. У меня заняло секунду или две, прежде чем я отреагировал на выстрел, и к тому моменты все уже летели по дорожке. Я чудовищно отстал, потому что мой старт так затянулся – это длилось недолго.

Когда я побежал, все изменилось. Я начал двигаться – и быстро. Я видел, как другие бегуны становились все ближе и ближе, когда я входил в поворот, гладко, как Дон Кворри, и затем я достиг максимальной скорости. И после этого я не мог уже объяснить, что произошло в течение последующих нескольких секунд, потому что я сам этого не понял. Все, что я могу сказать, это то, что казалось, что кто-то или что-то само толкало меня по беговой дорожке. Сзади меня была какая-то движущая сила, как будто ракетные ускорители были приделаны к моим ботинкам. Даже несмотря на мой странный беговой стиль с откинутой головой и высоко поднятыми коленями я обгонял всех, пока в моем поле зрения не осталось ни одного атлета, только финишная черта. И тут меня озарило: я стал победителем на 200 метрах на Международном юниорском чемпионате.

Это было сверхъестественно.

И тут все потеряли голову. Люди в толпе кричали, прыгали и размахивали плакатами. Кто-то вручил мне ямайский флаг. Я обернул его вокруг своих плеч, потому что именно так поступал Майкл Джонсон, когда выигрывал для США золотые медали на Олимпийских играх. А затем я сделал то, что навсегда изменило мое отношение к беговой дорожке. Я подбежал к трибунам и приветствовал своих фанатов подобно тому, как солдат отдает честь своему командиру. Из всех моих гонок это было мое первое обращение к толпе, но глядя на лица всех этих людей, я думал, что оно было не последним. Энергия, которая исходила от всех этих ямайцев, была ни с чем не сравнимым опытом.

«И знаете что? – подумал я. – Быть победителем Международных юниорских игр совсем неплохо!»

Пока происходило все это празднование вокруг меня, я вспомнил о том, что происходило там на веранде, беседу с мамой, свои шиповки на разных ногах. На несколько секунд всё как будто куда-то провалилось, моё сознание, моя гонка, но ощущение победы никуда не ушло. Как, черт возьми, это случилось? Как же я встретился лицо к лицу с фанатами со всего света и справился с волнением? Это всё казалось мне каким-то безумием.

Я стал звездой беговой дорожки. Я нашел в себе моральные силы, тогда как другие атлеты бы на моем месте сдались. Я переборол нервное возбуждение и вынес груз надежд нашей нации на свих плечах. И я принял участие в чемпионате. И после этого уже ничто не могло меня взволновать. Я справился с предстартовой тревогой. И никакое давление уже не влияло на мой ум. Как что-то может быть более напряженным, нежели предстартовая линия на Международном юниорском чемпионате в родной стране?

Все то, что произошло со мной, показало, насколько ощущение уверенности важно для спринтера, особенно на коротких дистанциях, таких как 200 метров, где превосходство ментальной силы часто играет решающую роль среди спортсменов. Я знал, что я не мог позволить негативным мыслям заслонить мой разум снова, потому что интеллектуальное превосходство настолько же важно, как и быстрый старт или бодрое слово поддержки. Больше не существовало возможности для сомнений, потому что состязания уже окончились в мгновение ока. Затягивание на одну сотую секунды могло быть достаточным для провала гонки.

Это был мой первый шаг на пути к званию Олимпийской легенды. Пока я обходил трек Национального стадиона, я осознал, что я стал атлетом, живущим ради этого момента (все суперзвезды живут ради этого момента) – Большого момента. В то время, как обычные ребята волновались и трепетали, приехав на Олимпийские игры или Международные чемпионаты, суперзвезды, такие как Майкл Джонсон и Морис Гринс, были возбуждены давлением и стрессом. Они превосходили всех и физически, и интеллектуально. Когда Большой момент наступал, их выступления оглашали все вокруг.

Я считал, что я был проводником такой же интеллектуальной энергии. Международный юниорский чемпионат Стал моим первым Большим моментом, и я устоял под тяжестью национальных ожиданий. Во время моего приветственного обращения к фанатам я уже был внутренне преображен. Я стал чемпионом мира, я стал Молниеносным Болтом для планеты. Это был мой самый великий забег. И, возможно, всегда таким будет.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дата добавления: 2015-07-20