Переживание момента Невозвращения

Говорят, что все спринтеры одинаковы. Говорят, что все мы коты, которые гоняются за девушками, быстро ездят на машинах и играют в видео игры. А также что мы несомненно любим много спать. Я неуверен, что это правила применимо ко всем в забегах на короткие дистанции, но в моем случае этот стереотип полностью оправдывался, особенно когда речь шла о лежании в кровати.

Я не любил вставать рано, даже несмотря на нежный рассвет над Голубыми горами в Кингстоне – горной грядой, покрытой лесами, возвышающейся над городом. Если что-то планировалось до полудня, рабочий звонок или встреча, - забудьте об этом. Если кто-то хотел сфотографировать меня для журнала с утра пораньше – к черту все это. Я ненавидел ранние подъемы, и если какие-то рабочие моменты все-таки принуждали меня к ним, я в бешенстве рычал как медведь на протяжении многих последующих часов.

Моё ленивое отношение вызывало у тренера серьезное беспокойство в течение 2006 года. Если предыдущий сезон ознаменовался балансированием между усиленными тренировками и лечением моей спины, то 2006 год требовал от меня превосходной спортивной подготовки. А это означало боль, серьезную боль. Тренер увеличил основную программу упражнений, что вызывало болевые ощущения в животе, спине и связках. Работа на беговой дорожке как обычно ударяла по ногам и легким, но тренажерный зал был хуже всего: новые тренировки, направленные на увеличение мощности основных групп мышц, причиняли мне боль с ног до головы. Дополнительная сила означала дополнительную скорость на повороте на дистанции 200 метров, и это также дало бы мне энергию на последних 30 метрах.

С расписанием я еще мог справиться, но затем было решено, что я должен тренироваться по утрам, потому как тренер посчитал, что сердечно-сосудистые тренировки стимулируют меня лучше ранним вечером; а мое тело лучше реагирует на работу в тренажерном зале до полудня. И это были для меня плохие новости, потому теперь мне нужно было рано вставать, скажем в 10 часов, а для меня это было практически невозможно.

Сначала, когда только начались дополнительные тренировки, я придерживался программы, но затем я пытался улизнуть из тренажерного зала под тем или иным предлогом. Я не прикладывал достаточно усилий, когда ходил в оздоровительный клуб Spartan, где я тренировался со всеми ямайскими звездами беговой дорожки. Но вскоре это стало просто местом, где можно потусоваться и поболтать с друзьями.

Каким-то образом я стал жертвой своего успеха. Изменения, произведенные тренером, позволили мне выступать на серьезных встречах и я больше не напрягал мышцы во время тренировок, как раньше; боль в спине была под контролем. Я побеждал все в большем количестве гонок в 2006 году, хотя и уровень соревнований был значительно улучшен. Вместо того, чтобы участвовать в негромких беговых событиях, как Чемпионат Центральной Америки и Кариб в прошлом году, я сконцентрировал внимание на состязание с звездами спринта – Тайсоном Гэем, Воласом Спирманом и Хавьером Картером – на соревнованиях Гран При в Нью-Йорке, Лондоне, Цюрихе, Лозанне (где я поставил личный рекорд со временем 19.88) и Остраве. В конце сезона я пришел третьим в финале Чемпионата мира по легкой атлетике IAAF и финишировал вторым после Воласа на Мировом первенстве IAAF в Афинах со временем 19.96 секунды.

Эти небольшие успехи стали для меня стимулом работать усерднее, бороться, но вместо этого я рассматривал их как причину для послаблений. Я думал: «Знаете ли что? Мои дела идут хорошо. Можно время от времени и пропускать тренажерный зал. И иногда по утрам вместо того, чтобы идти в Spartan, я оставался в постели.

Однако время от времени мои промахи говорили сами за себя. Как в марте, когда я выступал на соревнованиях на Национальном стадионе в Кингстоне. Тем вечером я бежал эстафету 4х400 со своим давним противником Кейсом Спенсом, и я чувствовал в себе уверенность перед гонкой. Но когда я схватил эстафетную палочку и приближался к Спенсу на повороте, я почувствовал уже знакомую боль в задней части бедра. Пам! Подколенное сухожилие растянулось, и меня скрутила ужасная боль. На этот раз в Кингстоне я сошел с дистанции. Я уже не стал терпеть такую же болевую агонию, как это было в Хельсинки, возможно, потому что ставки не были так высоки. Схватившись за заднюю часть ноги, я похромал за помощью.

Я искал тренера в толпе народа, но чем ближе я подходил к основной трибуне, тем громче были слышны возгласы. Когда я добрался до боковой линии поля, на открытых трибунах все уже просто выкрикивали мое имя. Они выглядели разгневанными. Они кричали, сквернословили, говорили, что я остановился специально, потому что знал, что мне не победить. Они глумились над моей хромотой.

«Что за черт? – думал я, чувствуя сильную боль и слабость. – Откуда это всё?»

Мой мир словно рушился, я не мог поверить, что такое происходит. Я слышал, что некоторые испытывают просто кошмар, сидя в комнат с людьми, сквернословящими в их адрес. Но сейчас я испытал этот ужас в реальности, только намного в большем масштабе. Честно говоря, я даже представить не мог, что ямайская публика – мои соотечественники, которые так восхваляли меня после победы на Международном юниорском чемпионате в 2002 году – будут освистывать меня, когда я сойду с трека в Кингстоне.

Я уже даже забыл о боли в связке, эта боль была другого рода. Мне было всего 19, и критика сильно задела меня. Я всегда дарил ямайцам свою любовь, на каждом забеге. В Кингстоне же, после того как я неудачно травмировал свою ногу, мне это показалось дурным сглазом, и я ушел со стадиона в паршивом настроении. Дорога домой на машине была ужасной. Когда я подъехал к своей входной двери, моя голова была забита всяким мусором.

Прежде всего закрадывалось сомнение: «Я просто не подхожу для этого спорта..»

Я думал о своих ямайских фанатах: «Как же так меня освистал мой собственный народ, когда я отдавал ему все самое лучшее.. Я же так быстро бежал. Может быть, отныне все только так и будет?»

А затем еще хуже: «Я начал эту жизнь три года назад. Три года я получал травмы. И что же вышло? Следует ли мне продолжать? Что бы я ни делал, как бы ни старался, возможно, это не для меня. Беговая дорожка – это тяжелый…»

Я знал, что это было безумие, и я знал, что я в общем-то не собирался бросать это, по крайней мере серьезно. Но на следующий день я разговорился с тренером. Я сказал, что меня терзают сомнения насчет того, куда же движется моя карьера.

«Я не понимаю, что вообще происходит,» - сказал я. – Почему они меня освистывают?»

Тренер выглядел спокойным. «Ты должен еще многое узнать о ямайца, Усейн, -сказал он. – Ты должен раскусить их. Послушай, если ты выступаешь хорошо, тебя восхваляют. Если плохо – тебя освистывают. Такова Ямайка. Ты должен понять, что все, что ты делаешь, ты делаешь для себя, а не для кого-либо. Страна – на втором месте. Ты не можешь просто сидеть и переживать о том, что о тебе подумали люди. Если ты этого не понимаешь, тогда ничего не имеет смысла».

Тренер знал всё о критике, потому что сам все это на себе испытывал. СМИ просто атаковали его. Ему говорили, что я расточаю свой талант под его опекой, и несмотря на мои успехи в 2005 году, они утверждали, что он тренирует меня недостаточно хорошо. Часто они призывали к тому, чтобы я сменил тренера, но они не были в курсе наших долгоиграющих планов и целей. Но тренер об этом не волновался. «Послушай, если у нас будут хорошие результаты, это будет хорошим показателем того, что ты и я способны найти воду в пустыне.»

Я шел домой и долго и тщательно обдумывал слова тренера и что же мне дальше делать. Я знал, что он был прав в том, что мне следует игнорировать. Я подумал: «Вот что! К черту всех этих фанатов. Я все равно буду делать это и буду делать это для себя.» Так у меня появилась новая мантра: Не думай о них. Просто делай.

И теперь беговая дорожка касалась прежде всего меня, а уж потом ямайских фанатов. И мне нравилось больше не переживать об этом.

Стало больше профессиональных советов, намного больше. Всякий раз, когда я пропускал тренировку, тренер заходил ко мне побеседовать. Если я бывал на вечеринке, тренер заходил побеседовать. Если пропускал тренажерный зал или вдруг впадал в отчаяние, тренер также заходил побеседовать. А иногда он и просто так заходил побеседовать.

В начале 2007 года он сказал мне, что у меня должна появиться цель, вдохновение, то, к чему я захочу стремиться, когда бы я ни тренировался в тренажерном зале или на беговой дорожке.

«Ты должен чего-то захотеть, - сказал он. – Ты должен поставить собственную цель, которая заставляла бы тебя тренироваться усиленнее. Выбери сам ключ к своему успеху».

Это был мудрый совет. Когда я начинал бегать профессионально, я хотел, чтобы у меня было достаточно денег, чтобы я мог помогать своим родителям. У мамы не было стиральной машинки и она ненавидела стирать вручную, поэтому я хотел купить ей новую брендовую машинку. А папа всегда жаловался насчет денег, что выводило меня из себя. Однажды когда он начал ворчать по поводу счетов, я даже сказал ему: «Я оплачу тебе каждые 10 центов, которые ты потратил на меня в детстве!» Я считал, что зарабатывал достаточно, чтобы даже купить ему новую машину.

Я считал, что возможно жить ни в чем себе не отказывая, занимаясь спортом, любым спортом. Когда я впервые оказался в профессиональном кругу в 2004 году и начал общаться с другими атлетами, я узнал, сколько зарабатывают лучшие спортсмены в Кингстоне, и это засело у меня в голове. Взять, например, Асафу Поуэлла, спринтера на 100 метров. Это была дистанция, где вращались большие деньги и престиж. В то время атлеты на стометровке получали $16,000 за победу в Золотой Лиге, серии ежегодных встреч, организованных IAAF, а лучшим топовым бегунам платили просто за участие в соревнованиях, примерно $40–50,000 за гонку. Также заключались прибыльные контракты, если ты становился спринтером-чемпионом.* Асафа стал действительно великой звездой, когда побил мировой рекорд со временем 9.77 секунд в 2005 году. Он был хорошим профессионалом и много зарабатывал, и многие производители спортивных товаров и напитков хотели стать его спонсорами. Каждый раз, когда я его видел, проводящим время в Кингстоне, или на крупных соревнованиях, он всегда сидел в красивой спортивной машине.

«Ммм, мне бы тоже неплохо иметь что-то похожее,» - подумал я.

Для меня начало 2004 года было неудачным. До Олимпиады ко мне чувствовался интерес. Я победил на Международном юниорском и Международном молодежном чемпионатах и побил все виды рекордов. Фанаты хотели видеть меня на гонке. Я был нарасхват, особенно на Ямайке, и люди хотели платить мне за участие в соревнованиях, но мои травмы означали, что я никак не мог получить ни вознаграждения за участие, ни призовых денег, и в первый свой год я не смог воспользоваться своим финансовым потенциалом.

Мистеру Пёрту удалось выбить для меня несколько беговых контрактов, которые, оглядываясь назад, были незначительными, хотя и были показателями моего, 17-летнего атлета, коммерческого успеха. Я подписал спонсорский контракт с супермаркетом под названием Super Plus, и взамен того, что моя фотография украшала их магазины, мне ежемесячно предоставлялось определенное количество продуктов. Затем я подписал скромный контракт со спортивным магазином Puma, что означало, что я получил несколько бесплатных коробок кроссовок. И я тогда прямо этим гордился. Также я стал представителем оператора мобильной связи под названием Digicel. У меня были деньги на моем счете в банке, но сначала их было немного, но и они скоро закончились.

*Золотая Лига была заменена Бриллиантовой Лигой в 2010 году. Золотая Лига проводит соревнования в Цюрихе, Брюсселе, Осло, Риме, Париже и Берлине.

Я не зарабатывал огромные суммы денег, и как только я получал чек, я буквально сходил с ума и протрачивал всё. Зачастую я просил у мистера Пёрта немного денег себе, чтобы дотянуть до конца месяца.

«Плохо, - говорил он всякий раз, когда я объяснял ему своё затруднительное положение. – Тебе нужно научиться экономить доллары».

В первый год я выучил для себя несколько важных уроков. Я подписал договор с агентом по имени Рики Симмс из компании PACE Sports Management в Лондоне. Мистер Пёрт выбрал Рики в качестве моего агента, потому что его компания работала с рядом мировых рекордсменов и олимпийских чемпионов. Мы сразу же поладили. Рики был ирландцем, который работал со своим партнером Марионом Сайнингером, и с ними обоими было приятно общаться. Как и тренер, Рики Симмс нравился мне: когда-то он был хорошим бегуном на средние дистанции, поэтому он понимал напряженность работы атлета, а также необходимость финансовой составляющей успеха. Когда он прилетел в Кингстон на встречу со мной, он объяснил мне, как работает бизнес и сколько денег я мог бы получать – если бы реализовал свой потенциал.

Он сказал, что если я начну бегать с более быстрым временем, мои заработки возрастут. Мне станут платить большее вознаграждение за участие и большие призовые деньги. Если же я получу золотую или серебряную медаль, вознаграждение за участие станет больше. Стоит мне только выиграть одну медаль на крупном чемпионате, как Олимпийские игры или Чемпионат мира, как мне начнут платить деньги спонсоры и у меня появятся другие коммерческие возможности. Это приведет к последующим контрактам, как реклама на телевидении и появления на публике. Я прямо загорелся.

«Отлично, - подумал я. – Если мне удастся поддерживать себя в форме, все может пойти для меня очень хорошо. Я заработаю денег.»

В 2004 году урок Рикки стал предельно ясным: чтобы зарабатывать деньги, покупать машины как Асафа, я должен побеждать на крупных гонках. Но чтобы побеждать в крупных забегах, я должен был преодолеть возможности Шона Крауфорда и Джастина Гатлина на 200 метрах, и сказать это было проще, чем сделать. У меня было мало забегов в 2004 году, и к 2005 году я не был уверен, что смогу обойти в Топе двух этих парней.

И вот тогда мне опять помог тренер. В середине сезона 2005 года он заметил изъян в моем беге, который, если исправить, мог бы сделать меня серьезным соперником.

«Болт, ты смотришь по сторонам, когда бежишь на соревнованиях,» - сказал он однажды после тренировки. – «Ты не делаешь этого на тренировках, но делаешь во время гонок, ты поворачиваешь шею и смотришь на других атлетов. Это отнимает время. И сокращает твой ускоряющий момент. Если бы ты был лошадью, я бы одел повязку тебе на глаза, чтобы ты не смотрел налево-направо во время бега. Если хочешь побеждать остальных, смотри вперед…»

Я прислушался и принял совет на вооружение. Когда в следующий раз я бежал 200 метров на Гран ПриReebok в июне, я сосредоточился на том, чтобы не оглядываться на своих соперников, пока я не пересеку 150-метровую отметку. И когда я наконец обернулся, все они были далеко-далеко позади.

«Теперь я понимаю, в чем дело!» - подумал я.

Отсутствие одного этого движения стало достаточным, чтобы улучшить мои выступления в 2005 году, что дало мне возможности для серьезного заработка. Я получал все больше и больше денег за участие в соревнованиях и призовых бонусов. И это было не за долго до того, как я смог купить маме стиральную машинку.

Весь 2006 год и начало 2007, когда я сконцентрировался на зарабатывании денег – я хотел купить отцу автомобиль, а себе спортивную машину. В то время я ездил на Хонде, которую очень любил, но я хотел нечто более стильное. И эта мечта заставляла меня терпеть боль на тренировках, и, казалось, что я стал думать о своем будущем намного больше, чем все те парни из клубов Spartan и Racers Track Club. Я заметил, что многие атлеты на Ямайке были довольны теми скромными суммами, которые зарабатывали. Когда мы разговаривали, они обычно говорили: «Ну, я выиграл несколько гонок, и с меня довольно». Но я определенно был не таким. Я хотел получить максимум от своего профессионализма. Я хотел реализовать свой потенциал и зарабатывать серьезные деньги. Каждый раз, когда я видел Рики, я задавал ему вопрос: «Как же, черт возьми, зарабатывать так много?»

Я напоминал себе о своей цели ежедневно. Всякий раз, когда я чувствовал в себе намерение полениться, я говорил себе: «Так чего же я хочу? Чего я хочу больше всего?» И в своем сознании я рисовал себе машину, дорогую одежду и все то, чего бы я хотел иметь, и я мотивировал сам себя.

Но это по-прежнему было тяжело. Бывали дни, когда тренер заставлял меня бегать по многу спринтов в 300 метров, хотя я итак скакал по беговой дорожке целый вечер. Мое тело болело и горело, мне было больно пошевелится и болела голова. Все мои мышцы кричали: «Эй, я не хочу больше этого делать!» И тогда из глубины себя я отыскивал свою мотивацию.

К счастью, тренер научил меня принимать свою боль. Он называл этот всеохватывающий болевой напор «Моментом невозвращения», точкой чистой агонии, когда тело умоляет атлета остановиться, отдохнуть, потому что боль чертовски сильна. Это был высший предел. Он считал, что если атлет погрузится в этот Момент, вся возникшая боль окажется бесполезной, а мускулы не увеличат свою настоящую силу. Но если он сможет перешагнуть через этот предел и пробежать еще один-два-три круга, в тот момент его тело укрепится, и это именно тогда, когда атлет становится сильнее.

Я так что научился, как бегать через приступы боли. Тренер велел мне бежать, когда мое тело страдало от неожиданной болевой агонии, например как защемленный плечевой нерв или скрежет вокруг коленной чашечки. И в эти секунды мучений я должен был двигаться вперед. Испытывая новые ощущения, я пришел к пониманию того, что могу познать возможности своего тела в моменты отчаянного напряжения. Теория тренера сработала на мне.

«Ты никогда не знаешь, Болт, - сказал он мне. – Ты можешь почувствовать боль в финале Олимпийских игр, и если ты не пройдешь через нее во время тренировок, ты можешь остановиться, когда это ощущение окажется только лишь временным, а не действительно опасным. Если ты остановишься, ты упустишь свой шанс на золотую медаль, возможно, навсегда. Но если ты научишься бежать через боль, ты научишься понимать ее. И это означает, что у тебя всегда есть шанс на славу.»

При каждой вспышке боли я продолжал бежать. С каждой тренировкой Момент Невозвращения становился болезненно знакомым ощущением.

*****

Забавно, как одна гонка может изменить всё. В августе 2007 года во время Чемпионата мира в Осаке в Японии я был сильным, очень сильным. Я прошел через Момент на тренировках столько раз, что он чуть не погубил меня, а упражнения тренера я выполнял со стиснутыми зубами. Каждый. Божий. День. Но с тренажерным залом была другая история. Я его просто ненавидел. И иногда, когда я делал подтягивания, я даже с трудом мог заставить себя вспомнить о своей мотивации.

Однако работа на беговой дорожке приносила свои плоды. Я продвинулся вверх в профессиональных рейтингах после нескольких удачных выступлений в начале сезона. В июне я занял второе место на Гран При Reebok в Нью-Йорке. С каждой гонкой я чувствовал, что моя техника улучшается, а мой личный рекорд становится всё быстрее и быстрее. А когда я бежал быстрее, я ощущал себя счастливым. В июле я пришел вторым на Athletissima, Супер Гран При встрече на стадионе Stade Olympique в Лозанне в Швейцарии и стал первым в Лондоне на Гран При Norwich Union. Я уже был серьезным противником к началу Игр в Осаке, но я не был фаворитом номер один, потому что Тайсон Гэй был самым горячим соперником. Он выиграл американские забеги со временем 19.62, и все думали, что он прижмет остальных к ногтю. Это ощущение только усилилось перед соревнованием на 200 метров, потому что он победил Асафу в финале на стометровке, что стало для меня большим шоком, так как Асафа был мировым рекордсменом на этой дистанции, и так как это означало, что на следующий год он станет мне серьезным соперником на Олимпийских играх в Пекине.

Но все же я чувствовал себя достаточно хорошо. Тренер был тоже доволен, но во время подготовки к забегам он напомнил мне о моей травме в Хельсинки. Я хотел, чтобы я был более расслабленным на первых гонках.

«Не напрягайся так сильно, Болт, - повторял он. – Не старайся прыгнуть выше головы.»

Он сказал, что я должен финишировать первым или вторым в полуфиналах, чтобы мне досталась хорошая дорожка в финале – лучше внешняя, а не внутренняя. Если я обеспечивал себе финишную позицию в каждом забеге, я мог продолжать. Тренер не хотел, чтобы я перенапрягся и опять травмировал подколенное сухожилие.

Бах! Первый забег мне дался легко, и я пролетел всю дорожку безо всякого напряжения. Парень рядом буквально в лепешку расшибался, чтобы обойти меня и прийти первым, но мне было достаточно и второго места и сбереженных сил. Я пришел вторым. Я победил во втором туре и в полуфинале, не затрачивая особых усилий и победив Воласа в обоих забегах. В результате в финале мне досталась пятая дорожка между Тайсоном и Воласом. Пришел мой звездный час.

Мы построились перед стартом на стадионе Нагаи и я дал себе внутреннюю установку: «Эй, ты сможешь сделать это!» Я был очень в себе уверен, и единственное беспокойство у меня вызывал старт. Я знал, что плохая реакция на выстрел пистолета даст Тайсону преимущество надо мной, потому что он был сильным соперником, и одна лишь оплошность с моей стороны даст ему шанс мгновенно побороть меня, особенно на таких крупных забегах, как финал Чемпионата мира. Когда ставки так высоки, этот парень беспощаден. Тайсон готов ноги переломать, но получить золотую медаль.

Оглядываясь сейчас назад, я не думаю, что он считал, что я могу его обогнать на финале тем вечером, ни на мгновение. В его представлении Волас был, возможно, большей угрозой. Я думаю, что Тайсон не переживал насчет меня потому, что мы были общительны на стартовой линии. Перед гонками мы разговаривали, он всегда здоровался, когда проходил мимо меня, и всегда смеялся, когда я шутил. Правда заключалась в том, что Тайсон никогда не разговаривал с ребятами, которых бы считал своими соперниками.

Таков он был. Все, кто наблюдал его на беговой дорожке, знали, что Тайсон – очень настойчивый парень. Он готовился к старту с таким видом, что готов всех смести на своем пути. Он был весь будто наэлектризован, собран до предела, и это был его способ готовиться к старту. Он не был тем, кто любит попозировать перед фотографами. Он не болтал и не дурачился с другими ребятами в раздевалке. Всё это были характерные для него черты. В его представлении я не составлял для него угрозу, поэтому он и был приветлив со мной. Но черт возьми, я так хотел быть для него главной проблемой.

Бах! После выстрела ружья я понял, что мой старт был достаточно сильным, так как я догнал Воласа уже через 50 метров. Я обернулся. Я не видел Тайсона, но знал, что он где-то близко позади меня. Я снова сосредоточился на дорожке перед собой. Я слышал его короткое резкое дыхание и скрежет его шиповок по дорожке. Тук! Тук! Тук! Первые 75 метров этот резкий металлический звук слышался справа от меня. И казалось, не приближался ближе.

«Тайсон не догоняет меня, - думал я. – Не догоняет.»

Но я должен был это учесть. После поворота Тайсон полетел как ракета. Он унесся далеко вперед, и ничто не могло его остановить. Я не мог в это поверить – он обогнал меня на четыре-пять метров в мгновение ока. Я был в растерянности: Какого черта это происход ит? Но все-таки я продолжал верить, что смогу догнать его. Я стиснул зубы и стал набирать обороты.

«Я доберусь до туда, - думал я, видя, как постепенно приближается финишная черта. – Я доберусь до туда».

«Забудь о первом месте, - думал я. – Больше ты его не получишь».

Уже через 20 метров эта игра закончилась. Тайсон занял первое место с рекордным временем 19.76 секунды, но я обогнал Воласа и серебро досталось мне со временем 19.91 секунды, и это была моя первая медаль на крупном чемпионате. Вот, что значит поставить себе большую цель.

Я смог выступить на крупном соревновании. Я смог усердно поработать и не надорвать мускулы. Я смог завоевать медаль несмотря на сколиоз. И теперь к черту всё то, что думали обо мне на родине – я висел у Тайсона Гэя практически на хвосте.

*****

Но вопросы тоже были, были и разочарования. Я потом вернулся на беговую дорожку, чтобы осмотреться. Я хотел разобраться, что же произошло, потому что я приложил все усилия, но не смог догнать Тайсона на повороте. В доли секунды между нами возникла пропасть в несколько метров, и он оставил меня позади.

Когда я добрался до атлетического поселка тем вечером, все бурно ликовали по поводу моего серебра, и я тоже, но я был напряжен. Какого черта? Как же он меня победил? К двум часам ночи я уже чуть ли не с ума сходил, я не мог расслабиться, мне требовались ответы. Я отправился по коридору к комнате тренера и постучал в дверь. Я потревожил его, его глаза были заспанными, но он сразу понял, что со мной что-то не так.

«Усейн, что случилось?»

И я всё выложил.

«Как он это сделал, тренер? Я имею в виду, серьезно? Он же был сзади меня и так вырвался вперед в повороте – как? Я реально думал, что обгоню его. Я думал, что смогу.»

Была середина ночи и большинство других атлетов спали, но в своем уме я по-прежнему был на беговой дорожке со своим главным противником. Но тренер был уже готов к этому разговору. Может быть, он его уже заранее обдумал, не знаю. Но я действительно так предполагаю.

«Это от того, что ты прогуливаешь тренажерный зал, - сказал он. – Ты думаешь, что работаешь, но на самом деле нет».

Я перебил его. «Тренер, но я…»

«Ты не работаешь, - продолжал он. – Ты делаешь лишь часть работы, хоть она и сложна, но тебе нужно выполнять ее целиком. Вбей себе этот факт в голову, потому что у тебя есть скорость, но тебе нужно больше силы».

Затем он сказал, что я должен работать в клубе Spartan больше. Я должен становиться сильнее, тогда у меня укрепятся мышцы, и тогда появится больше силы, чтобы выше поднимать колени на 200 метрах. Разница между мной и Тайсоном заключалась том, что у него еще было много энергии в запасе, а мои силы уже иссякли.

«Это правда, тренер?»

«Да, правда, Усейн».

В тот момент будущее показалось мне ясным, и я чувствовал, как во мне начинает возрастать дух соперничества. Я не мог себе позволить быть побежденным Тайсоном Гэем или кем-либо еще, даже если я и знал, что у меня самый лучший из всех сырой талант к бегу. Конечно, возвращение в зал будет непростым, и я знал, что мне будет тяжело, но я должен был работать усерднее, даже через эту чертову боль, потому что я хотел побеждать. Я был готов сильно стараться, даже в этом проклятом зале.

Думаю, что этот разговор с тренером наконец возымел надо мной силу. Я хотел бежать быстрее всех, я хотел быть номером один. Но больше всего я хотел стать чемпионом на Олимпийских играх в Пекине в 2008 году. У меня появилась новая мотивация, как пройти через Момент, и это уже не была машина для отца или модные часы для себя. У меня в голове засела идея.

«Эй, Тайсон, тогда тебе просто повезло».

*******

Вот история, подтверждающая, каким уставшим я был в конце 2007 года. Во время соревнований в Цюрихе в конце сезона американский спринтер на 200 метров Хавьер так назойливо превозносил меня, что меня это просто выводило из себя, и я даже никогда не был так расстроен ни до, ни после соревнований.

Хавьер был отморозком с темной историей за плечами, которую ему никак не удавалось стряхнуть, как бы сильно он ни старался. Он значился в списке арестантов за кражу секретного оружия. Он получил прозвище X-Man, и каждый раз, когда он пересекал финишную черту первым, он самодовольно складывал руки на груди, что поначалу казалось мне даже забавным.

Соревнования в Цюрихе начались почти сразу после Чемпионата мира в Осаке, и я был очень возбужден по поводу этой встречи; я чувствовал в себе силы сражаться снова. Между тем X-Man пропустил Осаку из-за травмы, поэтому он не был мне помехой. Я не ожидал от него угрозы, но когда я уже собирал свои вещи в Швейцарию, я получил предупреждение от Воласа Спирмана.

«Эй, Усейн, не беги эти 200 метров,» - сказал он.

Я не мог поверить своим ушам. «Почему, Волас? – сказал он. – Ты шутишь надо мной?»

Но Волас был серьезен. «Ну правда. X-Man в Цюрихе уже три недели и тренируется очень усиленно, чтобы побороть нас обоих. Он посылает угрозы и сообщения со всяким бредом, что собирается надрать твою и мою задницу. Он имел в виду карьеру.

У нас с Воласом были хорошие отношения, и мы были такими начиная с нашей встречи в Crystal Palace в Англии, когда я спас его от пропуска бегового старта. В этот день я, помню, разминался перед забегом и смотрел по сторонам, кто чем занимается. Волас был из тех людей, которые любили приходить пораньше перед стартом для разминки и пробных стартов, но в тот раз его нигде не было видно.

«Где этот парень? – подумал я. – Я знаю, Волас должен быть где-то здесь – он же должен размяться.»

Через 20 минут упражнений на растяжку я уже начал слегка волноваться.

«Так, что-то здесь не так. Он же должен быть здесь.»

Я схватил свой комплект одежды и пошел к боковым трибунам. К своему удивлению я увидел, что Волас растянулся на скамейке. Его кепка закрывала его лицо и он спал. Я подбежал к нему и стал трясти его за голову.

«Эй, Волас, что ты делаешь? – кричал я. – А ну вставай!»

Он вскочил со скамейки. «Что?! Что происходит?» - мямлил он с жутко заспанным видом.

«Пора разминаться, - сказал я. – Давай, старик, пора идти.»

Я знал, что, возможно, спас его от смущения при появлении на треке. Без надлежащей разминки он вряд ли показал бы себя во всей красе, и после того моего поступка мы были прохладны друг к другу, возможно, от того, что в тот день выиграл Тайсон, Волас пришел третьим, а я четвертым. Но в этот раз все повернулось по-другому. Известив меня об X-Man, Волас тоже дал мне своего рода толчок. Но моей большой проблемой было то, что я был не в настроении это слышать.

«Эй, да я в порядке, - сказал я, когда он подчеркнул мне, насколько хорошо подготовился X-Man. – Я чувствую себя хорошо, я в отличной форме…»

Но Волас не унимался. «Я не собираюсь бежать, старик. Я в этом кое-что понимаю. Он ждет этого с самой Осаки. Ты уверен, что хочешь поехать туда, приятель? Уверен, что ты не устал?»

Я сказал ему: «Я не устал.»

«Ты устал, - сказал он мне, - ты просто не чувствуешь, насколько твое тело истощено.»

Я не собирался слушать его; X-Man меня не волновал. Конечно, он победил меня в начале сезона с поразительным временем 19.63 секунды, второе время в мире на 200 метрах, но я был готов и уже жаждал поехать в Швейцарию, прямо до того самого момента, когда мы выстроились на предстартовой линии. Бах! И тут я вспомнил устрашающие слова Воласа. Сначала все было в порядке, но через несколько метров меня начало мотать – 40, 50, 60 метров – и тут мое тело словно умерло. Через 70 метров уже ничего не осталось, вся энергия испарилась. Я обернулся и увидел, что X-Man настигает меня на повороте. Он вырывался вперед.

«Вот черт, - подумал я. – Я проиграю. Волас был прав».

Я собрался, зная, что все же смогу занять второе место, не особо напрягаясь.

«Как бы то ни было, - подумал я, - я просто получаю удовольствие. Я бегу домой…»

Затем случилось самое худшее. X-Man пересек финишную черту первым, он был очень возбужден, и чтобы доказать это, он продемонстрировал толпе свой фирменный жест победителя, сложив руки крестом на груди. Это меня просто раздражало.

«Да ты что! Ты не приехал на Чемпионат мира и что же ты делаешь сейчас? – думал я. – Скрещиваешь передо мной руки? Да ты шутишь!»

Я был очень расстроен, и когда я увидел Воласа сразу после забега, он смеялся.

«Я же говорил тебе не бежать, - сказал он. – Я предупреждал тебя!»

Я был в ярости. «Эй, хочешь взглянуть на меня и X-Man вместе на следующей гонке? – сказал я. – Не беги сам.»

«Что?!» - сказал Волас.

«Я серьезно, - ответил решительно я. – Не бега. Посмотри, как я возьму над ним реванш».

Я действительно в это верил, но Хавьер преподнес мне урок настолько же ценный, как и советы тренера: я должен лучше понимать свое тело. Я должен чувствовать момент, когда я устал. Без этого понимания я могу забыть о том, чтобы представлять серьезную угрозу своим соперникам на беговой дорожке.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дата добавления: 2015-07-20