Наркозных аппаратов прерывистого потока 3 страница

Кроме лаборатории проверки испарителей, были также оборудованы и рабочие места проверки аппаратов ИВЛ. Каждый аппарат настраивался и проверялся рабочими – сборщиками на своем оборудовании, а затем проверялся ОТК по параметрам, предусмотренным техническими условиями в лаборатории цеха. Согласно технологии, ОТК проверяло и узлы аппарата. Аппараты, направляемые на экспорт и ЦВМУ (Центральное военно-медицинское управление) дополнительно проверялись военпредами. В ОТК цеха всем командовала Полина Лейкина. Она какое-то время работала в нашей лаборатории, научилась проверять аппараты, узнала применяемые контрольно-измерительные приборы но, конечно, не могла ужиться с Людой Святой и со слезами ушла в цех. Здесь она была самой главной. Личной жизни у нее не было, и она была готова работать 24 часа в сутки. Ее квалификация была значительно выше, чем у подчиненных ей контролеров, она легко могла заменить любого из них. С другой стороны, она могла «придраться» к любому аппарату и от нее часто зависело, будет ли принят аппарат ОТК. Поэтому перед ней «ходили на задних лапках» и рабочие, и администрация цеха, и начальник ОТК завода, и она получала полное удовлетворение от своей работы.

Периодически качество аппаратов проверялось комиссиями. Приезжали представители ВНИИМПа, в основном работники лаборатории Перельмутра и конструкторы. Со склада отбирались 3 «случайных» упакованных образца. К моменту приезда комиссии, склад был, как правило, «случайно» пуст и «отбирать» приходилось из 4-5 образцов. Само собой, все образцы были предварительно отобраны и многократно проверены цехом. Оформлялся акт отбора образцов, записывались номера принятых для проверки аппаратов. Проводился полный контроль аппаратов по ТУ. Поведение контролеров было различным. Некоторые, например, Рахиль Ипатьевна Савваченко старались изо всех сил выявить недостатки, другие относились вполне лояльно. Часто показания приборов применявшихся при проверке вызывали разногласия, мы считали, что погрешность характеристики проверяемого аппарата укладывается в требования ТУ, а контролер говорил что нет. Договаривались на следующий день провести повторную проверку. Ночью аппарат тщательно настраивался, и утром мы с успехом доказывали контролерам, что они ошиблись. Иногда настроить аппарат не удавалось, приходилось снимать табличку с зарегистрированным номером с отобранного аппарата, и крепить ее к другому аппарату, предъявляя его для контроля. Как правило, работа комиссии заканчивалась вполне мирно. Мы понимали, что комиссии необходимо найти недостатки и сами подсказывали ей, что следовало указать в акте. Завершение работы комиссии отмечалось всеобщим застольем, где мы, произнося различные тосты, клялись друг другу в дружбе. Разрабатывался план по устранению недостатков и приказ по заводу, одним из пунктов которого было объявление мне выговора или лишения прогрессивки и жизнь продолжалась.

Ежемесячно на заводе проводился день качества, большое тематическое совещание. В объединении в это время был построен прекрасный современный киноконцертный зал примерно на 400 человек. В дни качества в этом зале собирался руководящий состав всех служб объединения человек 150-200. С 10-15 минутным докладом выступал Венидиктов – начальник ОТК объединения. Он сообщал о количестве изделий выпущенных за месяц, проценте изделий принятых с первого предъявления, количестве рекламаций, принятых мерах по их устранению, различных замечаниях по качеству изделий, выполнении решений принятых на предыдущем дне качества. Затем выступал Пузанков, и разбирал все указанные недостатки, требовал объяснений от присутствовавших руководителей ответственных за участки виновные в недостатках. День качества не зря назывался на заводе «театром одного актера». Пузанков донимал всех «виноватых» до невменяемости. Тут же принимались решения о выговорах, лишении прогрессивки итд. Стать «именинником» на дне качества было довольно неприятно. Наверное, решения, принимаемые второпях на совещании, были не самыми удачными, но, ожидая очередной день качества, каждый руководитель старался устранить недостатки работы своей службы, и это имело большое положительное значение. Иногда на днях качества давалась закрытая информация о крупных несчастных случаях происходивших в стране. Их было довольно много. Гибли люди, взрывались цеха, даже целые заводы. В открытой печати ни о чем, об этом не сообщалось. Запомнился пожар на заводе изготовления пластмассы. Завод строился заново, на утро намечалось его торжественное открытие. В редакции газет были направлены победные статьи. И вдруг ночью вспыхнул пожар. В помещениях цехов распространился горючий аэрозоль, горел сам воздух. Многоэтажное здание завода сгорело за полчаса. Из уже набранных газетных полос еле успели убрать сообщения о открытии лучшего в стране завода. На днях качества зачитывались сообщения, принимались решения о мероприятиях, устраняющих опасность подобных происшествий на заводе.

Пузанков всегда внимательно следил, чтобы грамотно составлялись документы, подтверждающие правильность его действий, в случае последующего разбирательства. Этому его научила жизнь. Однажды, в командировке в Москве, я оказался в одном гостиничном номере с пенсионером, бывшим работником Горкома, директором квартиры-музея Кирова. Болтали на разные темы, я упомянул Пузанкова и он стал рассказывать как Пузанкова арестовывали во время «Ленинградского дела». Пузанков был в то время секретарем райкома, и ему вменяли в вину непомерные поборы с директоров предприятий района. Средства шли на приобретение дорогой красивой мебели для Райкома, украшения праздничных колон, подарки передовикам производства, организации разных пикников и приемов руководства и тд. Зная Пузанкова по работе на заводе можно было быть уверенным, что обвинения были не беспочвенными. Но обвинители старались доказать, что Пузанков присваивал деньги себе. И здесь у них ничего не получалось. На любые полученные деньги у Пузанкова находились документы, подтверждавшие их расходование на общественные нужды. Это, правда, ему не помогло, его все равно посадили.

Мероприятия по улучшению качества изделий иногда проводились и в общегосударственном масштабе. Хотя вся продукция, выпускаемая в СССР, была разумеется, на порядок лучше, чем аналогичная продукция, выпускаемая за рубежом, (чтобы убедиться в этом, достаточно было прочитать любую газету) все-таки наши изделия, видимо, вызывали нарекания. И правительством было принято решение о необходимости повысить надежность изделий. Что это такое, никто не знал. Оказалось, что существует наука, по которой надежность изделия определяется десятками показателей, безотказностью, долговечностью, наработкой на отказ, сохраняемостью, ремонтопригодностью и многое другое. Все эти показатели имели вполне определенную численную величину, определяемую по специальным формулам. Зная характеристики деталей и узлов, входящих в изделие и владея высшей математикой и теорией вероятности, можно определить характеристики надежности всего изделия. Эти характеристики закладывались в технические условия изделия, велась борьба за их улучшение. В действительности характеристик деталей и узлов никто не знал. Если на некоторые из них и появлялись данные в каких то справочниках, то они не учитывали, например, количества спиртного, выпитого сборщиком при изготовлении данного узла, количества деталей, не соответствовавших документации итд. Вся эта борьба за цифры указанные в ТУ носила чисто формальный характер. Но эти цифры обсуждались на совещаниях, принимались решения и планы мероприятий по их улучшению, давались премии, объявлялись выговоры, лишались прогрессивки, жизнь кипела, хотя и не имела никакого отношения к качеству самого изделия. Как-то Крейцеру, отправлявшемуся на международную выставку в Москву, было дано специальное задание, расспросить представителей иностранных фирм как решаются вопросы надежности у них. Вернувшись, он докладывал на «дне качества» о результатах.

«Никто из иностранцев не мог понять, что такое надежность, рекламация, возврат неработающего прибора. Они говорили, что если прибор не работал, то зачем его продавали? Правда, один японец вспомнил, что действительно, в позапрошлом году им вернули один неисправный тонометр, но они отправили этот прибор под пресс, потребителю выдали другой прибор, извинились перед ним, и вопрос был исчерпан. Вот рядом есть стенд большой американской фирмы.

Они,наверно, знают, что такое «надежность». И американцы действительно рассказали, что несколько лет тому назад они выполняли заказ для военных, для установки приборов на подводные лодки. И заказчик, действительно, потребовал расчета надежности изделий, и заплатил за это в 2,5раза дороже. А вообще, они просто стараются делать качественные изделия».

Однако, нужно признать, что на компанию по повышению надежности были выделены большие деньги. В связи с этой компанией на заводе была создана лаборатория надежности, оборудована лаборатория климатических испытаний, проводились длительные наблюдения за работой аппаратов в лаборатории и в клиниках. Конечно, все старались любыми способами получить положительный результат испытаний, ведь от этого зависело благосостояние всех работников завода, но одновременно с оформлением положительных протоколов выявлялось большое количество недостатков аппаратов, над устранением которых работали в КБ.

Другой многолетней общесоюзной компанией было присвоение ряду изделий «Знака качества». Было разработано общесоюзное положение, согласно которому каким то «первоклассным» изделиям присваивался «Знак качества». Эти изделия имели специальную маркировку. Они продавались по повышенной цене, предприятие получало дополнительные ассигнования и премиальный фонд за их выпуск. По наличию изделий со «Знаком качества» судили о успешности работы директора и всего руководства предприятия. Процент изделий со «Знаком качества» был важным показателем при оценке работы предприятия. Присвоение «Знака качества» происходило следующим образом. Выбиралось изделие, которое, действительно, лучше других шло в производстве, было сравнительно современное, лучше других шло в поизводстве ыбиралось какое нибудь предприятия.зде

не имело рекламаций итд. Составлялся план подготовки присвоения изделию «Знака» В нем указывалась доработка конструкции, улучшение техпроцесса, изготовление дополнительного оснащения, усиление контроля, и многое другое. Очень много было формальных пунктов, например, выпуск всей конструкторско-технологической документации на навой бумаге, без грязи и исправлений, «нарядное» оформление разных протоколов, отзывов на изделие и другие «потемкинские деревни». Большинство отзывов писали мы сами. В ведущие клиники города, с которыми у нас была тесная связь, направлялось для испытаний изделие. Мы внимательно следили за испытаниями, присутствовали на операциях. При этом мы лучше врачей замечали технические недостатки изделия, и записывали их. Отмечали и удачные конструкторские решения, достоинства изделия. По окончанию испытаний писали отзыв, в котором указывались недостатки, которые можно устранить к моменту представления изделия на «Знак качества» (нельзя же без недостатков), подчеркивались достоинства изделия. Такие испытания приносили действительную пользу, мы знакомились с работой аппаратов в реальных условиях, старались устранить их недостатки независимо от того, попадали ли они в протокол испытаний. Многие замечания врачей происходили от незнания ими аппаратов, неумения с ними работать. Аппараты, поступавшие в клиники, были довольно сложны, и врачам, не имевшим технической подготовки, порой довольно трудно ими управлять. Такие замечания устранялись на месте. Мы проводили занятия в клиниках по ознакомлению врачей с новой аппаратурой. Отзывы подписывались руководством клиники. Они были довольно честными, но, конечно, формулировки старались делать пригодными для представления изделия на «Знак качества».

После выполнения всех мероприятий предусмотренных планом, на заводе собиралась комиссия. В нее входили представители Минздрава, ВНИИМПа, МИНМЕДПРОМа, ГОССТАНДАРТа. От ВНИИМПа приезжали, обычно, руководители отделов лаборатории Перельмутра, от других организаций приезжали «начальники». Входили в комиссию и представители завода. Всего собиралось человек 15. Все члены комиссии были хорошо знакомы, не раз встречались в различных обстоятельствах, зависели друг от друга, были друзьями. Все были заинтересованы в успешном присвоении изделию «Знака качества», но играли друг перед другом роль строгих контролеров. Председателем комиссии был, по положению, представитель независимой организации ГОССТАНДАРТа. Это была обычно Консуэлла Яковлевна Свидлер. В ГОССТАНДАРТе она занимала скромную должность инспектора, но в комиссиях по присвоению «Знака качества» на многих предприятиях Ленинграда она была «царем и богом». От нее зависело подписание положительного акта комиссии. И серьезные люди, директора, главные инженеры заводов, всячески лебезили перед ней, старались во всем угодить ей, снискать ее расположение. Она, например, купалась в одном бассейне с Григорием Романовым, секретарем Обкома Ленинграда. Она рассказывала «Я его увидела и спрашиваю, «как у Вас дела со Знаком качества на Кировском заводе?» А сама знаю, что у них ничего не готово. Он нырнул и хотел от меня удрать. Я за ним и говорю, «Поторопитесь, Григорий Васильевич, я послезавтра там буду». Она была умной теткой, но бесконечно избалованной, власть над людьми, уверенность в безнаказанности любого ее поступка, сделало ее страшно нахальной.

В то время у нас была очень модной игра «Эрудит». Всем играющим раздавались фишки с буквами. По очереди ставили фишки на игровое поле одна к другой, как домино. Нужно было составить из фишек какое либо слово. Тот, у кого оставались неиспользованные фишки, считался проигравшим.

Консуэлла очень любила эту игру. Однажды она принесла ее на первое заседание очередной комиссии и заявила, что если кто-нибудь ее обыграет, то она немедленно, без всяких испытаний подпишет протокол о присвоении «Знака качества». Дома обыграть ее может только Веня, ее племянник. Тут она вспомнила, что Веню недавно уволили, и он ищет хорошую работу.

Кстати, она обратилась к Викторову, нашему зам. Главного инженера, возьмите его к себе, найдите ему работу на заводе, он инженер, специалист по электронике. Викторов, желая угодить Консуэлле, немедленно позвонил в отдел кадров, и велел оформить Веню на работу в СКТБ. Так в КБ Крейцера появился новый сотрудник, Веньямин Наумович Свидлер. Кстати, он действительно оказался хорошим специалистом, человеком большой культуры. Позднее мы сдружились и много работали вместе над общими разработками.

Но иногда и перед Консуэллой некоторые «красногвардейцы» «сохраняли свое лицо». Так, однажды, Консуэлла придя, на завод, возмутилась, что ее принимает всего лишь зам главного инженера, и потребовала немедленного прихода Пузанкова,

угрожая, что иначе, она уйдет. Викторов позвонил Пузанкову и вертелся как уж на сковородке, но Пузанков, сохраняя достоинство, все-таки не пришел. Правда позднее он пригласил Консуэллу к себе, преподнес ей цветы и полностью обворожил.

Однажды, кажется, это было на юбилее Гуревича, она пригласила меня танцевать и стала расспрашивать о присутствовавших гостях в поисках полезных знакомств. Она попросила меня найти Андрея Генриховича Крейцера и познакомить ее с ним. Я познакомил их, она стала расспрашивать, как работается у Крейцера Вене. Крейцер с совершенно отсутствующим лицом, стал объяснять: «Знаете, он нас совершенно разочаровал». «Как же так, ведь Веня такой умный, у него и изобретения есть, и несколько его статей в журналах напечатали». «Да нет, он оказался совершенно непригодным к работе. Вот мы переезжали, поручили ему перетаскивать столы. Ну, со столами, правду говоря, он справился, успешно их перетащил, но со шкафом совершенно оскандалился, наполовину его перенес, а потом чуть не уронил». «Ведь Веня и французским языком прекрасно владеет». «Да, но со шкафом он явно не справился, неважный он работник». Причем все это было сказано с свойственной Андрею любезностью и убийственной иронией и юмором. Консуэлла была совершенно растеряна. Что ты делаешь, спросил я Андрея позднее, ведь это была сама Консуэлла. «Ну и что, мои приборы на «Знак качества» в ближайшее время представляться не будут, так что пляшите перед ней сами».

Работа комиссии по присвоению изделию «Знака качества» продолжалась около недели. Все это время все КБ держалось в напряжении. Все кончалось подписанием положительного акта и праздником по этому поводу.

Еще одной общесоюзной компанией за качество было усиление контроля «средств измерения». Средства измерения проверялись независимой от промышленности организацией – ГОССТАНДАРТ. Эта организация, по мнению руководства страны, была единственной организацией не заинтересованной в завышении оценки изделий, выпускаемых промышленностью. Каждое средство измерения после проверки ОТК предприятия – изготовителя проверялось контролерами ГОССТАНДАРТа. Предприятие –изготовитель платило ГОССТАНДАРТу за это деньги. ГОССТАНДАРТ имел право проверить условия производства, оснащение, документацию, техпроцесс и многое другое. Изготовлять «средство измерения» было намного сложнее, чем простое изделие. Все средства измерения должны были иметь клеймо ГОССТАНДАРТа, выпуск средства измерения без клейма должен быть прекращен. Оставалось определить, какие изделия, выпускаемые предприятиями, являются «средствами измерения». И на все заводы были направлены комиссии по определению «средств измерения». Приехала такая комиссия и к нам. Сгоряча они стали считать, что любое изделие, в котором имеется шкала, является средством измерения. Например, наркозный аппарат имеет шкалу дозировки наркотика, аппараты искусственной вентиляции легких имеют шкалы установки частоты и объема дыхания и других параметров, значит, они являются средствами измерения. Ректоскоп – трубка для осмотра прямой кишки, тоже имеет шкалу для определения, на какую глубину она засунута в задний проход, значит, она тоже является средством измерения. В результате был запрещен выпуск 80-90 процентов изделий, сорван месячный план. Цеха продолжали работать, но продукция осталась на складе, ее отправка была запрещена. Такое же положение было и на других предприятиях. В Главках, министерствах поднялась паника, стали выдавать временные разрешения на выпуск продукции, уточнять определение «средство измерения». Мы доказывали, что если наши изделия являются средствами измерения, то, автомобиль тоже имеет шкалы скорости движения, пройденного пути, количества бензина, и по определению комиссии должен считаться средством измерения и иметь клеймо ГОССТАНДАРТа. На этой компании выдвинулся руководитель отдела газовой аппаратуры ВНИИМПа, преемник Александра Семеновича Перельмутра Роберт Иванович Бурлаков. Это было время, когда руководство ГОССТАНДАРТа уже поняло, что оно загнало себя в тупик. Оно не имело возможности, ни оборудования, ни кадров проводить огромный объем контроля, которое само на себя взвалило и искало выход из положения.

Недавно назначенный новый директор ВНИИМПа, Викторов, ехал в ГОССТАНДАРТ чтобы вывести «средства измерения» нашей отрасли из под удара. Он взял с собой Главного метролога института и Роберта. По пути стал обсуждать с метрологом план предстоящего разговора. «Что если я предложу такое-то решение?» «Тогда, по ГОСТу такому-то мы будем неправы, и производство следует прекратить». «А если я предложу следующее?» «Тогда мы будем неправы по другому ГОСТу» «Что же мне говорить?» «Не знаю». «А ты что думаешь?» Спросил он Роберта. Надо сказать, что Роберт, очень грамотный инженер, уже в то время кандидат технических наук, всегда умел очень ясно, четко и убедительно излагать свою точку зрения, не упуская ни одного довода в ее защиту. «Ну, я объяснил Викторову положение дел, что мы совершенно правы, что наши аппараты не являются средствами измерения, что ГОССТАНДАРТ должен немедленно отменить запрет их отгрузки». Тогда Викторов остановил машину, и высадил Главного метролога посреди дороги. Дальше они поехали в ГОССТАНДАРТ вдвоем. И им действительно удалось получить письмо ГОССТАНДАРТа, разрешающее возобновить отгрузку ряда изделий. После этого карьера Роберта резко пошла в гору.

В целом компания по усилению контроля средств измерения, дала некоторую пользу.

Так, на нашем заводе был создан мощный отдел главного метролога.

Введена систематическая проверка цеховых и лабораторных приборов используемых для контроля изделий.

Взято на учет, клеймилось и систематически проверялось все стендовое оборудование.

В комплект документации передаваемый разработчиками изделий для их освоения на заводе стали обязательно включаться и документы на устройства для контроля изделий.

Введен метрологический контроль разрабатываемых изделий.

В 1977 году мне исполнилось 50 лет. Из них более 25лет я провел на «Красногвардейце». За это время и я, и завод, сильно изменились. Вспоминается первый «прибор», для изготовления которого я делал чертежи. Это был миограф. (Рис на листе 36). На специальной подставке крепился рычажок с пером на конце. К рычажку привязывалась испытуемая мышца. При раздражении электричеством, мышца сокращалась, и перо чертило на ленте кривую. Нужно был сделать перо максимально легким. Поэтому оно делалось из соломинки (ржаной) длиной 15-20 см. Пером служил острый кусочек фотопленки, который царапал кривую на закопченной бумажной ленте кимографа.(см лист15 первой части «Красногвардейца). За 25 лет продукция «Красногвардейца» изменилась от изделий масштаба миографа до сложных аппаратов ИН и ИВЛ, аппаратов искусственная почка, искусственное сердце и других. Технические силы возросли от 3-4 конструкторов - чертежников, в основном, фиксировавших то, что делалось в цехе, до мощного СКТБ, где трудились около 600 человек.

Вспоминается, как мы отмечали первую годовщину создания ОКБ. До того на заводе существовал отдел главного конструктора, в котором под командой Соломона Борисовича Соскина трудились Юра Рябов, Рита Солина, Зиновий Филиппович, всего человек 5-6.

В 1950 году было принято решение организовать на заводе Особое Конструкторское Бюро для выпуска медицинской аппаратуры, куда пришли человек 15-20 новых работников. В основном это была молодежь, выпускники институтов. Разместили нас в длинном узком зале, в котором в два ряда стояли канцелярские столы, на которых лежали чертежные доски. Была зима, в зале было страшно холодно. Каждый утеплялся, как мог. Так Люда Шмидт (тогда еще Ушеренко) которая всегда была хитрой и изобретательной, когда у нее замерзли ноги, придумала надевать на них шерстяные варежки. И тут кто-то вспомнил, что сегодня исполняется год со дня приказа о организации ОКБ, и это нужно отметить и согреться. Сказано, сделано. Собрали по рублю с носа. Одному из товарищей придумали командировку и оформили пропуск на выход с завода для покупки закуски. Сложили все завтраки на общее блюдо из ватмана. Одолжили в цехе у Трофимова бутылку спирта, обещали отдать в начале следующего месяца. Эдуард Станиславович Мартович притащил из химической лаборатории штук 10 мерных стаканчиков, у других были свой кружки и стаканы. Мартович был старший, очень хозяйственный товарищ. Он один, (счастливое было время), обеспечивал все изделия завода техническими условиями. Сам составлял, сам печатал, сам ездил в Москву и утверждал. Правда, ТУ в те времена состояли, в основном, из общих слов. «Скальпель должен быть острым», «детали должны быть покрыты хромом или никелем», «острые кромки должны быть притуплены».

В Москве сидели такие же «универсальные» специалисты, которые рассматривали и согласовывали ТУ на всю медицинскую технику. Основные замечания давались на ширину полей в напечатанных ТУ, размерах шрифта и тд.

Итак, мы сдвинули вместе несколько столов в дальнем конце зала, уселись и стали греться. Когда мероприятие подходило к концу, вдруг открылась дверь в противоположном конце зала, и вошел начальник ОКБ Павел Иванович Тальвик. Мы страшно перепугались. Мы Тальвика почти не знали, он был для нас «большим начальником», держал всех в строгости, и как он отнесется к нашему явному нарушению дисциплины, было неизвестно. Выручила всех Рива Борисовна. Была у нас такая «знойная женщина». Несмотря на «пышные формы» и «преклонный возраст» (ей было уже лет 30), она была уверена в своей неотразимости. Пока Тальвик шел к нам, она схватила первый попавшийся стакан, слила в него из всех стаканчиков весь оставшийся спирт, схватила с чьей то тарелки бутерброд и пошла навстречу Тальвику, поздравляя его с годовщиной создания ОКБ. Павел Иванович оказался на высоте. Он выпил и присоединился к нам. Впоследствии, когда мы его узнали лучше, все его полюбили, всегда в компании он был веселым, умным, остроумным человеком, что не мешало ему оставаться строгим начальником.

Так отмечалась первая годовщина создания ОКБ Красногвардейца.

И вот, через 26 лет я занимал должность начальника КБ, Главного конструктора наркозно дыхательной аппаратуры. По документации, выпущенной нашим КБ, были изготовлены десятки тысяч аппаратов.

Мой 50летний день рождения праздновали в зале собраний СКТБ завода. Сотрудники КБ подарили мне любительскую кинокамеру и комплект устройств, для ее использования (приспособление для склейки пленки, экран и др.) С помощью камеры сняли и первый фильм, день рождения. Через много лет я перевел эту пленку на видеокассету и даже озвучил ее описанием происходящего. Компьютера и микрофона у меня не было, но я записал звук на диктофоне, а потом наложил на пленку. Сейчас у меня есть нормальный диск DVD c записью торжества. Открыл собрание начальник ОКБ Гуревич. Затем выступали представители КБ и служб завода. С трогательным поздравлением выступил Павел Иванович Трофимов, приветствовали товарищи с ЭМО – нашего третьего производства, товарищи из ОГТ. Из Москвы, из ВНИМТ специально приехал Анатолий Ильич Трушин, выступали представители медицинских учреждений. Пришли поздравления из ряда ведущих клиник города. Некоторые из них, у меня сохранились (см. листы 95-102). Вячеслав Нестерович Макатун поздравлял стихами.

Котрасу Р.Л. 50

Сегодня в черную субботу

Нам сбор сыграли на трубе

Все дружно бросили работу

И прибежали в СКБ.

Здесь все торжественно, нарядно

Здесь каждый весел, каждый мил

Женщины выглядят нарядно

И с ними Котрас Рафаил.

Его здесь каждый поздравляет

И все твердят, что «ПЯТЬДЕСЯТ»

Смотрите, как он весь сияет

Как будто 25 опять!

К нему никак мне не пробиться

Я бы поздравить его рад

Вокруг народ его толпится

За что-то все благодарят.

Он аппараты создал в жилу

УРА! Спасибо Рафаилу!

Больным отсрочил он могилу

Опять спасибо Рафаилу.

Он воспитал святую Милу

Тоже спасибо Рафаилу,

Он здесь работает не зря

Опять спасибо и УРА!

Конструктор Котрас наш завзятый

О нем Есенин сказал так:

«Он любит свои аппараты

Как любит пьяница кабак»

А вы когда-нибудь смотрели

Как он созданьям своим рад!

Будто Венера Боттичелли

Перед ним вдруг сбросила наряд.

Его заслуги несомненны

Пора его и награждать

Ведь он сотрудник драгоценный

Что ж ему можно пожелать.

Новых «детей» вы создавайте

После РО-5 не топай вспять

РО-6 скорее нам давайте

И что-то новое опять.

Работать с огоньком старайтесь

И оставайтесь молодым

Чаще успехов добивайтесь

С успехов напивайтесь в дым.

20.02. 1977г.

Эти стихи имели продолжение.

20 ФЕВРАЛЯ 2002 ГОДА!

Снова на улице Гривцова

И в вашем доме мы опять,

Но только цифра уже нова:

Рафе аж семьдесят пять!

Но, как всегда, встречает Рафа

И бодр, и весел, и здоров,

И вид его достоин графа

Ему не надо докторов!

Мы поздравляем юбиляра

И восхищаемся притом.

Поклонники все его дара

И любим Юбилярский дом!!!

Всегда Он предан своей Лире

В интеллигентной простоте

И чтобы ни творилось в мире

Котрас всегда на высоте.

Он Сталина еще застал

С Хрущевым «оттепель» встречал

Брежнев дарил ему цветы

С Путиным, Валей Матвиенко. наш юбиляр вообще «на ты».

Конечно, все от нас скрывают

Секрет его душевных струн

От ЛМИ его венчают

Витя Страшнов и Макатун.

Скажу я вам наш юбиляр

Скорее молод, а не стар

Он бодр и весел и здоров

И презирает докторов.

Что он здоров – совсем не страшно

Повеселиться он не прочь

Его оберегает Анна

Его прекраснейшая дочь.

Еще секрет наш Котрас знает

Старых друзей он не меняет

Он думает, мы не седые, а все как

прежде молодые

И верен он эпохе той

И сам как прежде молодой.

А почему же он такой?

Я б на вопрос ответил так

Рафа как Черчилль Уинстон

Коньяка выпить не дурак.

Наш юбиляр совсем не прост

Достоин чести он большой

Так праздничный за это тост

От всей компании честной.

Его старанья не напрасны

Великий чтит его народ

Любит его Гвардеец Красный

Его пожизненный завод.

Дата добавления: 2015-07-20