К. МАРКС. же степени сняло и вобрало в себя обратно это отчуждение и эту предметность и

же степени сняло и вобрало в себя обратно это отчуждение и эту предметность и, следовательно, в своем инобытии как таковом все же находится у себя.

В этом рассуждении мы имеем собранными воедино все иллюзии спекуляции.

Во-первых: в своем инобытии как таковом сознание, самосоз­нание находится у себя. Поэтому оно, или, — если мы абстра­гируемся здесь от гегелевской абстракции и вместо самосозна­ния поставим самосознательного человека, — поэтому он в своем инобытии как таковом находится у себя. В этом заключено, во-первых, то, что сознание, т. е. знание как знание, мышле­ние как мышление, выдает себя непосредственно за другое себя самого, за чувственность, действительность, жизнь, — мышление, превосходящее себя в мышлении (Фейербах). Эта сторона заключена здесь постольку, поскольку сознание, трак­туемое только как сознание, усматривает предосудительную для себя помеху не в отчужденной предметности, а в пред­метности как таковой.

Во-вторых, здесь заключено то, что поскольку самосозна­тельный человек познал как самоотчуждение и сиял духовный мир — или всеобщее духовное бытие своего мира, — он все же снова утверждает его в этом отчужденном виде, выдает его за свое истинное бытие, восстанавливает его, уверяет, что он в своем инобытии как таковом находится у самого себя; следовательно, после снятия, например, религии, после приз­нания в религии продукта самоотчуждения он все же считает себя подтвержденным в религии как религии. Здесь заключается корень ложного позитивизма Гегеля, или его лишь мнимого критицизма, — то, что Фейербах называет полаганием, отри­цанием и восстановлением религии или теологии, но что сле­дует рассматривать в более общем виде. Таким образом, разум находится у самого себя в неразумии как неразумии. Чело­век, понявший, что в праве, политике и т. д. он ведет отчуж­денную жизнь, ведет в этой отчужденной жизни как таковой свою истинную человеческую жизнь. Таким образом, истин­ным знанием и истинной жизнью оказывается самополагание, самоутверждение в противоречии с самим собой, в противоре­чии как с знанием, так и с сущностью предмета.

Таким образом, теперь не может уже быть и речи о том, что Гегель просто приспосабливался к религии, к государству и т. д., так как эта ложь есть ложь его принципа.

[XXIX] Если я знаю, что религия есть отчужденное чело­веческое самосознание, то я знаю, стало быть, что в ней, как в религии, утверждается не мое самосознание, а мое отчуж-

SKOHOiörtECJto-ФйЛОСОФСКйЕ Рукописи 1Й44 года 167

денное самосознание. Значит, я знаю, что мое, принадлежа" щее самому себе, своей сущности, самосознание утверждается не в религии, а, напротив, в уничтоженной, упраздненной религии.

Поэтому у Гегеля отрицание отрицания не есть утвержде­ние истинной сущности посредством отрицания мнимой сущ­ности, а представляет собой утверждение мнимой или отчуж­денной от себя сущности в ее отрицании, или отрицание этой мнимой сущности как предметной, находящейся вне человека и независящей от пего сущности и превращение ее в субъект.

Поэтому своеобразную роль играет у него снятие, в ко­тором соединены как отрицание, так и сохранение, утверж­дение.

Так, например, в гегелевской философии права снятое частное право равняется морали, снятая мораль равняется семье, снятая семья равняется гражданскому обществу, сня­тое гражданское общество равняется государству, снятое го­сударство равняется всемирной истории. В реальной действи­тельности частное право, мораль, семья, гражданское обще­ство, государство и т. д. продолжают существовать по-преж­нему, они только стали моментами, формами существования и наличного бытия человека, которые не имеют силы изолиро­ванно друг от друга, отменяют друг друга, порождают друг друга и т. д. Моменты движения.

В их действительном существовании эта их подвижная сущность скрыта. Она обнаруживается, раскрывается впервые только в мышлении, в философии, и поэтому мое истинное религиозное бытие есть мое бытие в философии религии, мое истинное политическое бытие есть мое бытие в философии права, мое истинное природное бытие есть мое бытие в филосо­фии природы, мое истинное художественное бытие есть мое бытие в философии искусства, мое истинное человеческое бы­тие есть мое бытие в философии. Таким же образом истинное существование религии, государства, природы, искусства, это — философия религии, философия природы, философия государ­ства, философия искусства. Но если истинным бытием религии является для меня только философия религии и т. д., то я по­истине религиозен лишь в качестве философа религии и таким образом я отрицаю действительную религиозность и действи­тельно религиозного человека. Однако в то же время я их и утверждаю, отчасти в рамках моего собственного бытия или в рамках того чужого бытия, которое я им противопоставляю (ибо это есть лишь философское выражение их самих), отчасти же в их собственной первоначальной форме, ибо я считаю их

Дата добавления: 2015-07-20