А) Преступление 1 страница

Что касается преступления, то оно, как мы уже видели, есть название для всеобщей кате­гории согласного с собой эгоиста, для отрицания Святого, для греха. В приведённых антите­зах и уравнениях, в которых рассматриваются примеры Святого (государство, право, закон), отрицательное отношение Я. к этим святыням — или связка — могло тоже быть названо преступлением, подобно тому как по поводу гегелевской логики, которая также является примером Святого, святой Санчо может сказать: Я — не гегелевская логика, Я — грешник по отношению к гегелевской логике. Так как речь шла о праве, государстве и т. д., то он должен был бы продолжать следующим образом: другим примером греха или преступления являются так называемые юридические или политические преступления. Вместо этого он вновь подробно повествует нам о том, что эти преступления являются

грехом против Святого,

»» навязчивой идеи,

»» призрака,

»» «Человека»

«Преступник является таковым только по отношению в чему-либо святому» (стр. 268).

«Уголовный кодекс существует только благодаря Святому» (стр. 318).

«Из навязчивой идеи возникают преступления» (стр. 269).

«Мы видим здесь, что опять-таки «Человек» создаёт также понятие преступления, греха, а тем самым и права». (Раньше говорилось обратное.) «Человек, в котором Я не узнаю Человека, есть грешник» (стр. 268).

Примечание 1.

«Могу ли Я допустить, что Некто совершает преступление против Меня» (утверждается наперекор фран­цузскому народу периода революции), «не допуская при этом, что он должен поступать в соответствии с тем, что Я считаю правильным? И такого рода поступки Я называю осуществлением Справедливости, Добра и т. д., отклоняющиеся же от этого поступки — преступлением. Поэтому Я думаю, что другие должны были бы стре­миться вместе со Мной к той же самой цели... в качестве существ, которые должны повиноваться какому-нибудь «разумному» закону» (Призвание! Назначение! Задача! Святое!!!). «Яустанавливаю, что такое Человек и что значит поступать истинно по-человечески, и требую от

__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 332

всякого, чтобы для него этот закон стал нормой и идеалом, в противном же случае он окажется грешником и преступником»... (стр. 267, 268).

При этом он проливает скорбную слезу на могиле тех «особенных людей», которые в эпо­ху террора были обезглавлены суверенным народом во имя Святого. Он показывает далее на одном примере, как могут быть конструированы с этой святой точки зрения названия дейст­вительных преступлений.

«Если, как в эпоху революции, этот призрак, Человек, понимается как «добрый бюргер», то вместе с этим понятием человека устанавливаются известные «политические проступки и преступления»» (Санчо должен был бы сказать: это понятно и т. д. само устанавливает известные преступления) (стр. 269).

Когда Санчо, злоупотребляя синонимикой слова citoyen*, превращает санкюлотов рево­люции в берлинских «добрых бюргеров», то это — блестящий пример легковерия, которое вообще является преобладающим качеством нашего Санчо в главе о преступлении. Согласно святому Максу, «добрые бюргеры и честные чиновники» — это понятия, неразрывно свя­занные друг с другом. Выходит, что «Робеспьер напр., Сен-Жюст и т. д.» были «честными чиновниками», между тем как Дантон явился виновником недостатка средств в кассе и рас­тратил государственные деньги. Святой Санчо положил хорошее начало истории революции, написанной для прусского бюргера и поселянина.

Примечание 2. — Представив таким образом политические и юридические преступления в виде примера преступления вообще, а именно, сфабрикованной им категории преступле­ния, греха, отрицания, вражды, оскорбления, презрения к Святому, недостойного поведения по отношению к Святому, — святой Санчо может теперь смело заявить:

«В преступлении эгоист до сих пор утверждал себя и издевался над Святым» (стр. 319).

В этом месте все совершённые до сих пор преступления относятся за счёт согласного с собой эгоиста, записываются в графу «кредит», хотя впоследствии мы должны будем снова перевести некоторые из них в графу «дебет». Санчо думает, будто до сих пор совершали преступления только для того, чтобы издеваться над «Святым» и чтобы утвердить себя не против вещей, а против Святого, воплощённого в вещах. Так как кража, совершённая каким-нибудь горемыкой, присвоившим себе чужой талер, может быть подведена под категорию преступления против закона, то поэтому наш горемыка совершил воровство из од-

— гражданин. Ред.

_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС____________________ 333

ного удовольствия, доставляемого нарушением закона. Точь-в-точь, как выше Jacques le bon-homme вообразил, что вообще законы издаются только во имя Святого и что во имя Святого и сажают воров в тюрьму.

b) Наказание

Так как нам здесь приходится заниматься именно юридическими и политическими пре­ступлениями, то мы и узнаём по этому поводу, что подобные преступления «в обыкновен­ном смысле» влекут обычно за собой наказание или же, как написано, «смерть есть возмез­дие за грех». — После всего того, что мы уже узнали о преступлении, само собой разумеется, что наказание есть самозащита Святого и отпор осквернителям его.

Примечание 1.

«Наказание лишь тогда имеет смысл, когда оно является искуплением за нарушение святыни» (стр. 316). Налагая наказание, «Мы совершаем глупость, желая удовлетворить право, призрак» (Святое). «Святое должно» здесь «обороняться от человека». (Святой Санчо «совершает здесь глупость», ошибочно принимая «Человека» за «Единственных», за «особенное Я» и т. д.) (стр. 318).

Примечание 2.

«Уголовный кодекс существует только благодаря Святому и гибнет сам собой, когда устраняется наказа­ние» (стр. 318).

Святой Санчо хочет, собственно, сказать следующее: Наказание гибнет само собой, когда устраняется уголовный кодекс, т. е. наказание существует только благодаря уголовному ко­дексу. «Но разве» существующий только благодаря наказанию уголовный кодекс «не есть бессмыслица, и разве не такая же бессмыслица» существующее только благодаря уголовно­му кодексу наказание? (Санчо contra* Гесс, Виганд, стр. 186). Санчо принимает здесь оши­бочно уголовный кодекс за учебник теологической морали.

Примечание 3. В качестве примера того, как из навязчивой идеи возникает преступление, приведём следующее:

«Святость брака, это — навязчивая идея. Из святости следует, что неверность есть преступление, и по­
этому известный закон о браке» (к большой досаде «н........ палат» и «императора всер............. ***», а также «им­
ператора японского» и «императора китайского» и в особенности «султана») «налагает за это более или менее
длительное наказание» (стр. 269).

Фридрих-Вильгельм IV, который думает, что он в состоянии выкраивать законы по мерке Святого, а поэтому всегда

— против. Ред.

* — немецких. Ред.

" — всероссийского. Ред.

К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I

находится в распре со всем миром, может утешиться тем, что он нашёл в нашем Санчо, по крайней мере, одного человека, преисполненного веры в государство. Пусть святой Санчо сравнит прусский закон о браке, который существует только в голове своего автора, с дейст­вующими на практике определениями Code civil*, и он увидит различие между святыми и мирскими законами о браке. В прусской фантасмагории святость семьи должна из государ­ственных соображений быть действительна как для мужчины, так и для женщины; во фран­цузской же практике, где жена рассматривается как частная собственность мужа, за наруше­ние супружеской верности наказывается только жена, и то только по требованию мужа, осу­ществляющего свое право собственности.

Преступление в смысле Человека Преступление в Моём смысле

В. Присвоение преступления и наказания путём антитезы

Нарушение закона Человека (воле­изъявления государства, государ­ственной власти), стр. 259 и сл.

Нарушение Моего закона (Моего во­леизъявления, Моей власти), стр. 256 и passim**.

Оба эти уравнения противостоят друг другу как антитезы и вытекают просто из противо­положности между «Человеком» и «Я». Они только подводят итог тому, что уже было сказа­но.

Святое налагает наказание на — «Я»

Преступление = вражда против закона Человека (против Святого).

Преступник = враг или противник Свя­того (Святое как юридическое ли­цо).

Наказывание = самооборона Святого против «Я».

Наказание = удовлетворение (месть) Человека по отношению к «Я».

«Я» налагает наказание

на «Себя».

_Г~ Вражда = преступление против |__ Моего закона.

Враг или противник = преступник против «Я», — телесного «Я».

Моя самооборона = «Я» наказывает­ся Мною.

Удовлетворение (месть) = «Я» на­казывается Мной.

— французского гражданского кодекса. Ред. ** — в разных местах. Ред.

_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС____________________ 335

В последней антитезе удовлетворение может быть названо также самоудовлетворением, так как это есть удовлетворение Меня, в противоположность удовлетворению Человека.

Если в вышеприведённых антитетических уравнениях фиксировать лишь первый член их, то получается следующий ряд простых антитез, где в тезисе всегда стоит святое, всеобщее, чужое наименование, а в анти-тезисе — всегда мирское, личное, присвоенное наименование.

Преступление — Вражда.

Преступник — Враг или противник.

Наказывание — _ Самооборона.

Удовлетворение, месть, самоудовле-

Наказание

¹ творение.

Мы сделаем сейчас несколько замечаний об этих уравнениях и антитезах, которые так просты, что даже «прирождённый простофиля» (стр. 434) сумеет усвоить в пять минут этот «единственный» метод мышления. Но предварительно приведём для подтверждения ещё не­сколько других мест в дополнение к приведённым уже раньше.

Примечание 1.

«По отношению ко Мне Ты никогда не можешь быть преступником, а только противником» (стр. 268), — и в том же смысле говорится о «враге» (стр. 256). — Преступление как вражда Человека иллюстрируется на стр. 268 примером «врагов отечества». — «Место наказания должно (моральный постулат) занять удовлетворение, имеющее целью опять-таки — не удовлетворить право или справедливость, а доставить удовлетворение Нам» (стр.318).

Примечание 2. Борясь с ореолом святости существующей власти (с ветряной мельницей), святой Санчо не обнаруживает ни малейшего знакомства с этой властью и вовсе не собира­ется атаковать её; он выдвигает только моральное требование, чтобы отношение, в каком «Я» находится к этой власти, было формально изменено. (Смотри «Логику».)

«Я вынужден считать для Себя приемлемым» (напыщенное заверение), «что он» (т. е. Мой враг, за которым стоит несколько миллионов людей) «рассматривает Меня как своего врага, но никогда я не допущу, чтобы он обращался со Мной как со своей креатурой и чтобы его разум или неразумие стали для Меня мерилом» (стр. 256, где «враг» оставляет за нашим вышеупомянутым Санчо весьма ограниченную свободу, а именно — аль­тернативу: или допустить, чтобы с ним обращались как с креатурой, или же получить предназначенные Мерли­ном для его posaderas* 3300 плетей. Эту свободу предоставляет ему любой уголовный кодекс, правда, не спро­сив предварительно нашего пресловутого Санчо, в какой форме уведомлять

— ягодиц. Ред.

__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 336

его о своей вражде). — «Но импонируя противнику в качестве силы». (являясь для него «импозантной силой»), «Вы всё же от этого ещё не становитесь освящённым авторитетом, — если только Ваш противник не злодей. Он не обязан Вас уважать и почитать, хотя бы он и считался с Вами и с Вашей силой» (стр. 258).

Святой Санчо выступает здесь в качестве «торгаша»*, взвешивая с величайшей серьёзно­стью различие между понятиями «импонировать» и «быть почитаемым», «считаться» и «пи­тать почтение», — различие максимум в одну шестнадцатую долю. Когда святой Санчо «считается» с кем-нибудь, «он предаётся рефлексии, обладая при этом предметом, по поводу которого он рефлектирует, который он почитает и перед которым он испытывает благого­вение и страх» (стр. 115).

В вышеприведённых уравнениях наказание, месть, удовлетворение и т. д. изображены как нечто, исходящее лишь от Меня. Поскольку святой Санчо является предметом удовлетворе­ния, антитезы можно перевернуть: тогда самоудовлетворение превратится в удовлетворён­ность Мной, испытываемую другим, или в прекращение моего удовлетворения.

Примечание 3. Те же самые идеологи, которые могли вообразить, что право, закон, госу­дарство и т. д. возникли из всеобщего понятия, в конечном счёте из понятия человека, и соз­даны были ради этого понятия, — эти же идеологи могут, разумеется, вообразить и то, что преступления совершаются из одного лишь пренебрежения к понятию, что преступления, вообще, являются не чем иным, как издевательством над понятиями, и что они караются лишь для того, чтобы доставить удовлетворение оскорблённым понятиям. По поводу этого мы всё необходимое сказали уже выше, говоря о праве, и ещё раньше, говоря об иерархии, куда мы и отсылаем читателя. — В вышеприведённых антитезах канонизированным опреде­лениям: преступление, наказание и т. д. — противопоставляется название другого определе­ния, которое святой Санчо, по своему излюбленному обыкновению, извлекает из этих пер­вых определений и присваивает себе. Это. новое определение, — которое, как сказано, вы­ступает здесь лишь в качестве простого названия, — будучи мирским, должно содержать в себе непосредственные индивидуальные отношения и выражать фактические отношения. (Смотри «Логику».) Но история права показывает, что в наиболее ранние и примитивные эпохи эти индивидуальные, фактические отношения в их самом грубом виде и являются не­посредственно правом. С развитием гражданского общества, т. е.

Игра слов: «Schacher» — «злодей», «Schacherer» — «мелкий торговец». Ред.

_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС____________________ 337

с развитием личных интересов до степени классовых интересов, правовые отношения изме­нились и получили цивилизованное выражение. Они стали рассматриваться уже не как ин­дивидуальные отношения, а как всеобщие. Вместе с этим, благодаря разделению труда, ох­рана сталкивающихся между собой интересов отдельных индивидов перешла в руки немно­гих, и тем самым исчез и варварский способ осуществления права. Вся критика права у свя­того Санчо ограничивается в вышеприведённых антитезах тем, что он объявляет цивилизо­ванное выражение правовых отношений и цивилизованное разделение труда плодом «навяз­чивой идеи», Святого, а варварское выражение конфликтов и варварский способ их улажи­вания, наоборот, сохраняет для себя. Для него всё дело только в названиях; самого же дела он совершенно не касается, так как не знает действительных отношений, на которых осно­вываются эти различные формы права, и так как в юридическом выражении классовых от­ношений он видит только идеализированные названия прежних варварских отношений. Так, в штирнеровском волеизъявлении мы снова находим поединок, во вражде, в обороне и т. д. — слепок кулачного права и практику старинного феодального быта, в удовлетворении, мос­ти и т. д. — jus talionis*, древне-германскую виру, compensatio, satisfactio**, — словом, глав­ные элементы leges barbarorum*** и consuetudines feodorum****, которые Санчо воспринял и усвоил не из библиотек, а из рассказов своего бывшего господина об Амадисе Галльском. И таким образом святой Санчо приходит, в конечном счёте, снова лишь к бессильной мораль­ной заповеди, что каждый должен сам доставлять себе удовлетворение и осуществлять нака­зание. Он верит Дон Кихоту, что путём простой моральной заповеди он сможет веществен­ные силы, возникшие из разделения труда, без долгих проволочек превратить в личные силы. Насколько тесно связаны юридические отношения с возникшим из разделения труда разви­тием этих вещественных сил,—об этом свидетельствуют уже примеры исторического разви­тия судебной власти и жалобы феодалов на развитие права. (Смотри, например, Монтей, в цит. месте, XIV, XV век.) Как раз в промежуточную эпоху между господством аристократии и господством буржуазии, когда сталкивались между собой интересы обоих классов, когда стали приобретать существенное значение торговые отношения между европейскими нация­ми и сами

— право возмездия по принципу: око за око. Ред. — возмещение, удовлетворение. Ред. * — варварских правд. Ред. " — феодальных обычаев. Ред.

__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 338

международные отношения стали принимать поэтому буржуазный характер, — как раз в это время начала приобретать существенное значение и власть судов; при господстве же бур­жуазии, когда это широко развитое разделение труда становится совершенно неизбежным, судебная власть достигает своей высшей точки. Что воображают при этом холопы разделе­ния труда, судьи, а тем более professores juris*, — в высшей степени безразлично.

С. Преступление в обыкновенном и необыкновенном смысле

Выше мы видели, что преступление в обыкновенном смысле было сфальсифицировано и благодаря этому записано в графу «кредит» эгоисту в необыкновенном смысле. Теперь эта фальсификация становится явной. Необыкновенный эгоист находит теперь, что он соверша­ет только необыкновенные преступления, которые должны быть противопоставлены обык­новенным преступлениям. Поэтому мы заносим теперь вышеназванному эгоисту обыкно­венные преступления в противоположную графу.

Борьбу обыкновенных преступников против чужой собственности можно выразить также следующим образом (хотя это применимо к любому конкуренту):

они «ищут чужое добро» (стр. 265), ищут святое добро,

ищут Святое, благодаря чему обыкновенный преступник превращается в «верующего» (стр. 265).

Но этот упрёк, который эгоист в необыкновенном смысле делает по адресу преступника в обыкновенном смысле, совершенно мнимый, — ведь не кто иной, как он сам, ищет повсюду ореол святости**. В сущности он упрекает преступника не в том, что преступник ищет «Свя­тое», а в том, что он ищет «Добро».

После того как святой Санчо создал себе «собственный мир, небо» (на этот раз он создал в своей собственной голове мир поединков и странствующих рыцарей, перенесённых в совре­менный мир), после того как он одновременно с этим доказал документально своё отличие, как рыцарского преступника, от обыкновенных преступников, — после этого он снова зате­вает крестовый поход против «летучих змей и страусов, леших», «привидений, призраков и навязчивых идей». Его верный слуга Шелига благоговейно скачет за ним. Однако пока они продолжают свой путь, происходит удивительное приключение с несчастными, которых та­щили туда, куда они вовсе не хотели

— профессора права. Ред.

* Игра слов: «scheinbar»—«мнимый», «Heiligenschein» — «ореол святости». Ред.

_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС____________________ 339

идти, — как это описано у Сервантеса в XXII главе. В то время, когда наш странствующий рыцарь и его слуга Дон Кихот трусили рысцой, Санчо поднял глаза и увидел, что навстречу им идут двенадцать человек в ручных кандалах, скованные длинной цепью и сопровождае-

мые комиссаром с четырьмя жандармами, принадлежащими к святой германдаде98, к гер-мандаде Святого, к Святому. Когда же они приблизились, святой Санчо весьма учтиво по­просил конвойных объяснить ему, если им будет угодно, почему этих людей ведут закован­ными в кандалы. — Это каторжники его величества, отправляемые в Шпандау⁹9, больше Вам знать не полагается. — Как, — воскликнул святой Санчо, — подневольные люди? Возможно ли, чтобы король захотел учинить насилие над каким-нибудь «собственным Я»? В таком случае Я призываю Себя к тому, чтобы выполнить своё призвание и пресечь это насилие. «Поведение государства есть насильственная деятельность, которую оно и называет правом. Насильственную же деятельность отдельного индивида оно называет преступлением». И святой Санчо начал сперва увещевать преступников, говоря, что им нечего печалиться, что хотя они «не свободны», но «особенны», и что хотя, быть может, их «кости» будут «тре­щать» под ударами бича и кое у кого из них даже «оторвут ногу», но, говорил он. Вы вос­торжествуете над всеми препятствиями, — ибо «Вашу волю никто связать не может!» «И я достоверно знаю, что на свете нет такого колдовства, которое могло бы побудить и прину­дить волю, как это воображают некоторые простофили; ибо воля есть наш свободный произ­вол, и нет такого зелья и такого заклинания, которые могли бы её принудить». Да, «Вашу во­лю никто не может связать, и Ваше внутреннее сопротивление остаётся свободным!»

Но так как эта проповедь не успокоила каторжников и они по очереди стали рассказывать, как несправедливо их осудили, то Санчо сказал: «Дорогие братья, из всего, что Вы Мне рас­сказали, Я себе уяснил, что хотя Вас наказали за Ваши преступления, но Вам доставляет ма­ло удовольствия наказание, которому Бы подвергаетесь, и Вы, следовательно, терпите его против своей воли и относитесь к нему без всякого удовольствия. И весьма возможно, что причиной Вашей гибели является малодушие под ударами бича, проявленное одним, бед­ность другого, отсутствие покровителя у третьего, наконец, пристрастный суд судьи, а также и то, что Вам не воздали принадлежащего Вам права, «Вашего права». Всё это заставляет Меня показать Вам, почему Я небом ниспослан в мир. Но так как мудрость согласного с со­бой эгоиста предписывает не делать насильно того, чего

__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 340

можно добиться путём соглашения, то я попрошу господина комиссара и господ жандармов расковать Вас и отпустить на все четыре стороны. Кроме того, милостивые господа жандар­мы, все эти бедняки ничем не обидели Вас. Не подобает согласному с собой эгоисту стано­виться палачом других Единственных, которые не сделали ему ничего дурного. У Вас, пови-димому, «выступает на первый план категория украденного». Почему. Вы так «ополчаетесь против преступления»? «Воистину, воистину говорю я Вам»: «Вы воодушевлены нравствен­ностью, Вы преисполнены идеей нравственности», «Вы преследуете всё враждебное ей» — Вы «по долгу присяги ведёте» этих бедных каторжников «в темницу», Вы — Святое! Поэто­му отпустите добровольно этих людей. Если же Вы этого не сделаете, то Вам придётся иметь дело со Мной, который «сметает народы одним дуновением живого Я», который «совершает безмернейшее осквернение» и не «страшится даже луны»».

— «Посмотрите-ка на этого наглеца!» — воскликнул комиссар. — «Поправь лучше свой брадобрейский таз на голове и проваливай своей дорогой!»

Но тут святой Санчо, взбешённый этой прусской грубостью, направил своё копьё и ри­нулся на комиссара с такой быстротой, на какую только способно «приложение», и тотчас поверг его на землю. Тут завязалась всеобщая потасовка, во время которой каторжники ос­вободили себя от кандалов. Дон Кихот-Шелига был сброшен одним жандармом в Канал ландвера или в Овечий канал, а святой Санчо совершил величайшие подвиги в борьбе про­тив Святого. Через несколько минут жандармы разбежались, Шелига выполз из канала, и Святое было на этот раз устранено.

Тогда святой Санчо собрал вокруг себя освобождённых каторжников и произнёс им сле­дующую речь (стр. 265, 266 «Книги»):

«Что такое обыкновенный преступник» (преступник в обыкновенном смысле), «как не человек, который со­вершил роковую ошибку» (роковой беллетрист для бюргера и поселянина!), «пожелав того, что принадлежит народу, вместо того, чтобы домогаться Своего? Он протянул руку за презренным» (всеобщий ропот каторжни­ков по поводу этого морального суждения) «чужим добром, он сделал то, что делают верующие, домогающиеся того, что принадлежит богу» (преступник как воплощение прекрасной души). «Что делает священник, увеще­вающий преступника? Он говорит преступнику о том, какое он совершил великое правонарушение, осквернив своим деянием нечто освящённое государством, — а именно государственную собственность, к которой долж­на быть отнесена также и жизнь подданных государства. Вместо этого священник мог бы лучше упрек-путь преступника, что тот замарал себя» (хихиканье каторжников по поводу этого эгоистического присвоения ба­нальной поповской фразеологии)

_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС____________________ 341

«тем, что не презрел чужого, а счёл его достойным похищения» (ворчание каторжников). «Он мог бы сделать это, если бы не был попом» (один из каторжников: «в обыкновенном смысле!»). Я же «говорю с преступником как с эгоистом, и он устыдится» (бесстыдное громкое ура преступников, которые не чувствуют себя призван­ными к стыду), «он устыдился но того, что совершил преступление против Ваших законов и против Ваших благ, а того, что счёл возможным посягнуть на Ваши законы обхождения» (здесь речь идёт только об «обхож­дении» «в обыкновенном смысле»; в других же местах мы читаем: «Я обхожу скалу, пока не могу взорвать её», и «обхожу», например, даже «цензуру»), «счёл возможным пожелать Ваших благ» (повторное ура); «он усты­дится...»

Хинес де Пасамонте, отъявленный вор, который вообще не был слишком терпеливым, воскликнул: «Неужели мы только и должны делать, что предаваться стыду, обнаруживать покорность, как только поп в необыкновенном смысле начнёт «увещевать» нас?»

«Он устыдится», — продолжает Санчо, — «что не презирал Вас вместе со всеми Вашими присными, что он в слишком малой степени был эгоистом». (Санчо прилагает здесь чужую мерку к эгоизму преступника. Вслед­ствие этого среди каторжников начинается всеобщий рёв; несколько сбитый с толку Санчо возвращается к на­чатому разговору, обращаясь с риторическим жестом к отсутствующим «добрым бюргерам»:) «Но Вы по мо­жете говорить с ним языком эгоиста, ибо у Вас нет того величия, которое присуще преступнику, Вы — не со­вершаете преступления против чего-либо».

Хинес снова вмешивается: Что за легковерие, милейший! Наши надсмотрщики в тюрьме совершают всякого рода преступления, производят растраты, занимаются лихоимством, на­силуют...

... он снова обнаруживает лишь своё легковерие. Уже реакционеры знали, что буржуа уст­раняют конституцией стихийно возникшее государство и учреждают и делают своё собст­венное государство, что «сложившаяся в течение времени» (стихийно) «учредительная власть перешла к человеческой воле», что «это сделанное государство — словно сделанное, нарисованное дерево» и т. д. Смотри Фьеве «Политическая и административная корреспон­денция», Париж, 1815, «Призыв к Франции против разногласий»; «Le Drapeau blanc» Сарра-на старшего и «Gazetto de France» периода Реставрации, а также прежние сочинения Бональ-да, Де Местра и др. Либеральные буржуа, в свою очередь, упрекают старых республиканцев, — о которых они, разумеется, так же мало знали, как мало знает святой Макс о буржуазном государстве, — что их патриотизм есть не что иное, как «искусственный восторг перед от­влечённой сущностью, перед общей идеей» (Бенжамен Констан, «О духе завоеваний», Па­риж, 1814,

Здесь в рукописи недостаёт 12 страниц. Ред.

__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 342

стр. 47), между тем как реакционеры обвиняли буржуа в том, что их политическая идеология не что иное, «как мистификация, внушаемая имущим классом классам неимущим» («Gazette de France», 1831, февраль). — На стр. 295 святой Санчо объявляет государство «учреждени­ем для воспитания народа в христианском духе» и способен сказать об основах государства лишь то, что оно «скрепляется», как «цементом», «уважением к законам», или что Святое «скрепляется» уважением (Святое как связка) к Святому (стр. 314). Примечание 4.

«Если государство свято, то должна существовать цензура» (стр. 316). — «Французское правительство ос­паривает свободу печати не как право человека, но оно требует от отдельной личности залога в доказательство того, что он — действительно человек» (Quel bonhomme!* Jacques le bonhomme «призывается» к изучению сен­тябрьских законов¹⁰⁰) (стр. 380).

Дата добавления: 2015-07-20