В МАНГЕЙМ. [БременЬ 18—19 сентября 1840 г.

[БременЬ 18—19 сентября 1840 г.

18 сентября 1840 г.

Моя драгоценнейшая!

Только что разразилась со страшной силой буря — такие бывают во время равноденствия; сегодня ночью в нашем доме разбило окно, деревья ломались так, что было страшно. Завтра и послезавтра, вероятно, начнут поступать известия о потер­певших аварию судах! Старик ** стоит у окна и хмурится: ведь третьего дня ушел в море корабль, на который было по­гружено на 3000 талеров полотна, и оно не застраховано. Что же ты ничего не пишешь о письме к Иде ***, которое я приложил к своему предыдущему письму, или я забыл его вложить? — Я действительно остаюсь здесь до пасхи, но это мне по ряду

* — Прощай. Ред. •• — Генрих Лёйпольд. Ред. • •• — иде Энгельс. Ред.

МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 18—19 СЕНТЯБРЯ 1840 г.

причин чрезвычайно кстати. Значит, Ида уже уехала, тебе, вероятно, очень досадно.

У нас здесь тоже приличный лагерь, примерно в 3000 чело­век. Это ольденбургские, бременские, Любекские и гамбургские войска. На днях я там был и был свидетелем очень забавного случая. В палатке у самого входа (здесь один трактирщик открыл большую палатку-таверну) сидел француз, сильно под мухой: он не мог держаться на ногах. Кельнеры надели на него большой венок, и он начал рычать: «Листвою милый полный кубок увенчайте» *. Потом они потащили его в мертвецкую, то есть на сеновал, где он свалился и уснул. Когда он протре­звился, он одолжил у одного человека лошадь, сел на нее и начал скакать по лагерю взад и вперед. Он каждый раз был близок к тому, чтобы самым милым образом с нее свалиться. Мы там чрезвычайно весело провели время и пили чудесное вино. В прошлое воскресенье я поехал верхом в Вегезак. Во время этой прогулки я имел удовольствие четыре раза промок­нуть до нитки, но у меня все же оказалось столько внутреннего огня, что я каждый раз тут же высыхал. Но беда в том, что у меня была прескверная лошадь, которая шла очень тяжелой рысью, и эта чертова тряска растрясла меня до мозга костей. Только что нам опять притащили 6 бутылок пива, которые сейчас же должны подвергнуться воспламенительному про­цессу — я подумал о сигарах, правильнее будет сказать, процессу опустошения. Одну бутылку я уже почти проглотил и при этом выкурил сигару. Сейчас наш дон Гильермо **, моло­дой хозяин, опять выйдет, и тогда мы начнем все сначала.

19 сент. 1840 г. У вас все-таки более скучная жизнь, чем у нас. Вчера вечером не было больше никакой работы, старик ушел и Вильгельм Лёйпольд тоже почти не показывался. Итак, я закурил свою сигару, написал сначала вышеизложен­ное письмо тебе, затем достал из конторки «Фауста» Ленау ²⁸⁵ и немного почитал. Затем я выпил одну бутылку пива и в поло­вине восьмого пошел к Роту; мы отправились в союз, я читал «Историю Гогенштауфенов» Раумера^28в, а потом съел биф­штекс и салат из огурцов. В половине одиннадцатого я ушел домой, читал «Грамматику романских языков» Дица ^28?, пока мне не захотелось спать. Вдобавок завтра опять воскресенье, а в среду в Бремене день покаяния и молитв, и так мы понемногу протянем до зимы. Этой зимой я с Эберлейном буду брать уроки танцев, чтобы придать немного грации моим неуклюжим ногам.

* Маттиас Нлаудиус. «Рейнская застольная песня» («Rheinweinlied»). Ред. • «— Вильгельм Лёйпольд. РеО.

Üä-O-

Здесь изображена сцена на Шляхте, то есть улице, которая проходит по берегу Везера и на которой выгружаются товары. Парень с кнутом — это извозчик, он сейчас повезет мешки с кофе, которые лежат сзади. Парень с мешком направо — это грузчик, который грузит мешки; рядом с ним винодел, который только что взял пробу и держит ее в руках, а около него лодоч­ник, из лодки которого были выгружены мешки. Ты не станешь отрицать, что эти типы очень интересны. Когда извоачик едет, он садится на лошадь без седла, без стремян и шпор и вонзает все время свои пятки в ее ребра вот так:

---

Дата добавления: 2015-07-20