Раннее христианство и парадоксы свободомыслия: от гонимой религии к обличению язычников.

В I – нач. IV вв. не было ни одной страны, где Христианство не подвергалось бы жестоким гонениям от язычников. Основным поводом к гонениям служили слухи, распостранявшиеся иудеями, о возмутительных оргиях, будто бы совершавшихся на тайных собраниях христиан. Кроме того, язычники были недовольны, что кто-то отказывается почитать их «богов», и поэтому даже принимались законы, требовавшие от христиан принесения жертв языческим богам. Те же, кто не повиновался этим требованиям, были принуждаемы посредством различных пыток, о чём подробно рассказывается в житиях христианских мучеников.

Первыми апологетами, обращавшимися к римским властям со словом в защиту Христианства, были Афинагор Афинянин и св. Иустин Философ (13 июн.), проповедническая деятельность которых относится ко II в. Их сочинения отличаются прежде всего силой философской убедительности и логических доказательств, приводимых ими в подтверждение истинности Христианства. Также многие из христианских мучеников были апологетами (напр. Св. мч.Хрисанф (1 апр.), св. вмц. Екатерина (7 дек.) и другие).

Можно выделить 2 «парадокса свободомыслия», обнаруживающихся в первые три века сосуществования язычества с Христианством:

1. И язычники, и христиане называли друг друга атеистами (но, разумеется, только вторые – справедливо). Этот парадокс связан с тем, что термин «атеос» (безбожник) с внешней стороны мог казаться применимым и к язычникам (поскольку они отвергали единого Бога), и к христианам (поскольку они не воздавали почтения «богам» язычников).

2. Противоречивое, на первый взгляд, отношение в Христианстве к философии. Если св. ап. Павел предостерегает христиан: «да никто не увлечёт вас философиею», то у св. Иустина Философа мы читаем следующее: «Философия…одна приводит нас к Богу и делает нас угодными Ему, и подлинно святы те, которые устремили свой ум к философии… настоящая задача философии – исследовать природу божества…Всякий человек должен философствовать и почитать это дело важнейшим и превосходнейшим» («Беседа с Трифоном иудеем»). Разрешение этого парадокса таково: ап. Павел говорит о мирской античной философии и имеет в виду совокупность конкретных философских учений, которая представляла собой лишь слепые блуждания человеческого ума и в которой поэтому имелось множество противоречий и вопросов без ответа. Иустин же говорит уже о философии как философии, и даёт ей такое определение: «философия есть знание о сущем и ведение истины». Поэтому можно говорить не о противоречивом отношении в Христианстве к философии, а скорее о противоречии между ложной языческой философией и истинной христианской.

14. Ортодоксия и ересь в христианской традиции: ересь как инакомыслие.

Свободомыслие в Средние века в Европе развивалось в условиях господства христианства. Критика христианства со стороны образованных представителей Древнего Рима началось уже во II-III вв. Лукиан из Самосаты (120 г. - дата смерти неизвестна) усматривал причину религии в фантастическом отражении небесных явлений, христианство считал результатом обмана невежественных людей шарлатанами. В первые века новой эры христианство критиковалось открыто. После того как христианство превратилось в государственную религию, открытая его критика надолго замолкает. Определенный характер свободомыслие приобретает с IX в. Развитие свободомыслия связано с ростом городов, ремесленного производства. Факты наличия в обществе неверующих людей зафиксированы в документах того времени. В испанском своде законов " Семь партид " (частей) говорится о еретиках. Среди них те, кто верует, но расходится с истинной верой, и те, кто вообще не верует. Ансельм Кентерберийский (1033-1109) полемизировал с неверующими, "которые издеваются над христианской простотой, называя ее глупой". "Они возражают, - говорит Ансельм, - против учения о спасительной смерти Христа, о его борьбе против дьявола".

Свидетельства неверия или, во всяком случае, достаточно прохладного отношения к вере и исполнению обрядов заключены и в обличительной церковной литературе Древней Руси начиная с XII века. В многочисленных "Поучениях", "Словах" церковные авторы призывают посещать храмы и соблюдать обряды.

В духовной культуре Средневековья можно обнаружить самые разные проявления свободомыслия (ереси - учения, вступавшие в противоречие с господствующим вероучением; вольнодумные трактовки вероучительных книг; религиозный индифферентизм и гуманизм в литературных, исторических и философских сочинениях), кроме атеизма.

Слово «ересь» имеет четкое определение. Ересь - это неверное (с точки зрения господствующей доктрины) понимание священного текста. Иначе говоря, еретик признает Библию священным писанием, но не согласен с ее официальной трактовкой. То есть для христианина еретиком может быть «неправильный» христианин, но не атеист и не язычник. Например, для католика еретиком будет, например, катар, но и для катара католик - самый настоящий еретик.

Занятие наукой или, например, оккультизмом также сами по себе не делают человека еретиком. Впрочем, попасть на суд инквизиции можно не только за ересь, ведь колдовство - отдельная «статья». Да и за богохульство или аморальные деяния (разврат и содомия) можно было ждать серьезных неприятностей.

ИЗ ИСТОРИИ

Официальная христианская церковь увидела в ересях движения, стремящиеся расколоть ее единство, а светская власть - силы, способствующие бунтовщикам и сепаратистам. В 325 г. по инициативе императора Константина в малоазиатском г. Никея собрался I Вселенский собор. Съехавшиеся на него епископы из обеих частей Римской империи утвердили ортодоксальную редакцию догмата о Святой троице и осудили главную из тогдашних ересей - арианство. Состоявшийся в 451 г. Халкедонский собор окончательно подтвердил этот догмат, сформулировав его таким образом, что любая попытка дать его в иной редакции автоматически квалифицировалась как ересь и влекла за собой анафематствование (отлучение от церкви). Вскоре церковь получила и поддержку государства для преследования инакомыслящих: в 527 г. император Юстиниан издал эдикт против еретиков (к ним причислялись также иудеи и язычники), согласно которому последние обязаны были в трехмесячный срок перейти в официальную конфессию под страхом ссылки, конфискации имущества и даже смертной казни.

ИЗ МИРЧЕ ЭЛИАДЫ

Последствием потрясших. Церковь во II в. опасных кризисов стало первое систематическое богословие. из критики, с которой Отцы Церкви ополчились против "ереси" гностических сект – против, прежде всего, aнтикосмического дуализма и отрицания воплощения, смерти и воскресения Иисуса Христа, – постепенно рождалась ортодоксальная доктрина. По сути, ортодоксия состояла в верности богословногo Ветхого Завета. Гностики представлялись худшими из еретиков именно потому, что они отвергали, в целом или частично, принципы древнееврейского мышления. И в самом деле, идеи гностицизма: предсуществование души в недрах первоначального Единого, случайная природа Творения, падение души в материю и др. – были совершенно несовместимы с богословием, космогонией и антропологией Библии. Невозможно было называть себя христианином и не принимать доктрин Ветхого Завета о происхождении мира и природе человека: Бог начал свою космогоническую работу с сотворения материи, а закончил сотворением человека – телесного, наделенного полом, свободного, образом подобного Творцу. Другими словами, человек в творении был наделен мощными потенциями бога. "История" есть отрезок времени, в течение которого человек учится быть свободным и очищаться от грехов, т.е. проходит ученичество в "профессии" бога. 1 Ибо Творение завершается появлением праведного человечества. Это объясняет значение темпоральности и истории, а также решающую роль человеческой свободы, потому что человека нельзя сделать богом против его собственной воли.

Эти концепции восприняло христианство. Ап.Павел восславляет новое Рождение, обещанное Христом: "кто во Христе, тот новая тварь" (2 Кор 5: 17). Ничего не значат ни обрезание, ни необрезание; важна "новая тварь" (Гал. 6:15), "в Себе Самом один новый человек" (Еф 2: 15). Как пишет Клод Тремонтан, "с этой точки зрения, вопрос состоит не в том, чтобы вернуться в наше прежнее, первобытное состояние, как того требует гностический миф, напротив – нужно стремиться, не оглядываясь назад, к тому, что впереди, к творению, которое есть пришествие и становление. Христианство – не доктрина возврата, как гностицизм или неоплатонизм, но доктрина творения". 2

Парадоксально, что, несмотря на непришествие парусии и усиление преследований, христианство хочет казаться оптимистичной религией. Богословие, возникшее в противовес гностицизму, прославляет творение, благословляет жизнь, принимает историю – даже те ее страницы, которые иначе как ужасом назвать нельзя. Подобно рабби Йоханану бен Заккаю, благодаря чьей школе в Явне иудаизм продолжал существовать, Церковь смотрела в будущее с надеждой и верой. Конечно, как мы скоро увидим, признаются и даже прославляются различными церквями некоторые установки, выражающие отрицание жизни (аскетизм, монашество, восхваление непорочности и т.п.). Однако в эпоху отчаяния и доминирования идеологий, почти столь же антикосмических и пессимистических, как гностицизм 3, теология и praxis [дело] Церкви, действительно, отличались своей уравновешенностью.

Для отцов церкви ортодоксия была прочно связана с их ролью наследников апостолов: апостолы получили учение прямо из рук Христа и передали его епископам и их преемникам. 4 Что же до причин появления ересей, то Ириней и Ипполит находили их в искажающем влиянии на Писание греческой философии.

Вальтер Бауэр в 1934 г. подверг этот тезис критике 5. Немецкий ученый отмечает прежде всего, что оппозиция ортодоксии и ереси приобрела отчетливость довольно поздно, в начале II в. Раннее христианство было относительно разнородным явлением, вбиравшим в себя множество различных конфигураций выражения. Самые первые христианские конфигурации были вообще близки к тем, которые впоследствии стали считаться еретическими. Бауэр приходит к заключению, что три главных центра христианства – Эдесса, Александрия и Малая Азия – в течение первых двух веков были еретическими, а ортодоксия пришла туда позже. С самого начала единственным ортодоксальным центром был Рим, т.е. победа ортодоксии в античности эквивалентна победе римского христианства. "Таким образом, в эпоху раннего христианства с его многочисленными и неустойчивыми формами, многочисленными, многообразными и подчас противоречивыми тенденциями Риму удалось зафиксировать и утвердить определенную форму христианства, получившую название ортодоксии, на фоне которой все другие течения были названы ересями" 6.

Однако, как замечает Андре Бенуа, объяснение Бауэра остается в сфере чистой истории; оно не учитывает содержание учений, относящихся к ортодоксии и к ересям. За теологический же анализ этих двух противостоящих друг другу направлений мы должны быть признательны Тернеру 7. Согласно Тернеру, пишет Бенуа, ересь "отличается от ортодоксии, с одной стороны, тем, что отвергает догматы, четко очерченные Церковью, и с другой – тем, что искажает конкретное содержание христианской веры; коротко говоря, она представляет собой отклонение от традиционной веры" (Benoit, р. 303).

"Ортодоксия представляется последовательной и хорошо организованной системой мысли, в то время как ересь, все дальше отходя от древней основы учения и допуская искажения, извращения текста, инородные вставки и анахронизмы, кажется скоплением фрагментов отдельных теорий, плохо связанных между собой" (ibid., р. 306). С точки зрения истории христианской мысли, "победа ортодоксии есть победа последовательности, определенной логики, теологии, разработанной по принципам науки, над непоследовательностью, фантазированием и разрозненными доктринами... Ортодоксия представляется сочлененной с юридическим институтом, с обществом, имеющим историю и следующим определенной политике. В то же время она кажется связанной и с системой мысли, с доктриной. Ортодоксия является одновременно юридическим институтом и теологией" (ibid., р. 307).

Коротко говоря, ортодоксию определяют: 1) верность Ветхому Завету и апостольской традиции, зафиксированной в документах; 2) неприятие эксцессов мифологизирующего воображения; 3) уважение к систематическому мышлению (а значит, к греческой философии); 4) важность, придаваемая общественным и политическим институтам, т.е. юридической мысли – категории, характерной именно для римского гения. Каждый из этих элементов породил значительные богословские произведения и внес свою большую или меньшую лепту в триумфальную победу Церкви. В определенные моменты истории христианства, однако, каждый из этих элементов ускорял также и кризисы, нередко весьма серьезные, и способствовал обеднению первоначальной традиции.

Дата добавления: 2015-07-25