Вкус ледяного поцелуя 6 страница

– Не вздумай здесь что-либо трогать. Впрочем, предупреждение было излишним, он даже в кухню войти не решился, стоял в дверях и боролся с тошнотой.

– Они чего-то не поделили, Мишка убил его, а потом с перепугу… – изрек Коля по прошествии времени. Я продолжала разглядывать труп.

– Да, у гомиков такое встречается. Ревность, то-се…

Я поднялась и прошла в спальню. Обувь мы по моему настоянию сняли и ходили в носках.

Костюм Дидонова висел на плечиках на ручке шкафа, я быстро вывернула карманы. В нагрудном – листок бумаги, кто-то вывел печатными буквами, наплевав на синтаксис: “Твоя поганая газетка у нас в печенках. Кровью умоешься, урод, за эти статейки”. Я присвистнула, этого мне показалось мало, и я покачала головой, не зная, как еще выразить недоумение и непонимание, после чего сунула листок себе в карман.

Пятнадцатиминутный осмотр больше ни к чему интересному не привел. Я поспешила удалиться из этой обители смерти. Правда, для начала позвонила Виталию.

– Свободно, – бодро отрапортовал он, и мы покинули квартиру, а затем и подъезд. Милицейской машины не было видно, зато Виталий был на страже. Заметив нас, он вышел из кабины. – Ну, что? – спросил он тихо, и я доложила:

– Два трупа.

– А кем они были раньше?

– Один Дидоновым. Знаешь такого?

– Еще бы. А второй его дружок или все-таки подружка?

Я хмыкнула:

– Не можешь не выпендриться, обязательно надо намекнуть на свое всезнайство.

– Работа такая.

– Ты насчет выпендрежа?

– Насчет всезнайства.

– Что там менты?

– А что менты? Выполняют ответственное поручение.

– Коли ты с ними познакомился, вникни в их проблемы и узнай, отчего они облюбовали в эту ночь данное место. Личное желание или им подсказал кто? Далее, узнай, как долго они здесь прохлаждались и не заметили ли чего интересного? К примеру, двоих парней. Чем скорее все узнаешь, тем лучше.

– Ясно. Побегу выполнять.

Виталий сел в свою машину, а мы побрели к гастроному. На свежем воздухе Коля пришел в себя и даже начал соображать.

– Ты сказала – двоих парней… – косясь на меня едва ли не со страхом, спросил он.

– Убийц было по меньшей мере двое.

– Убийц?

– Чтобы удавиться на батарее… Короче, Мишка явно был к этому непригоден. Весь этот маскарад гроша ломаного не стоит и рассчитан на дилетантов, каковой я не являюсь, говорю это без ложной скромности. Кто-то занимался Дидоновым, пока второй убийца держал Мишку. Думаю, парня просто оглушили, потом влили в него бутылку коньяка, а потом…

– Но кому это надо? – спросил Коля, теперь в его голосе слышался откровенный страх.

– Вот и я голову ломаю.

– А записка?

– Записка – глупость несусветная.

– Но…

– Говорю, глупость, и отстань.

И тут он меня удивил, резко повернулся, схватил за плечи и тряхнул так, что голова моя едва удержалась на ее законном месте.

– Послушай, – перешел он на зловещий шепот. – Мне это не нравится…

– Ты с башкой-то поаккуратней, – попросила я. – Чего ее трясти попусту. Хочешь высказаться – милости просим, я всегда открыта для восприятия, являясь слугой народа практически с детства.

– Врезать бы тебе, – сказал Коля с печалью.

– Врежь, только не жди, что станет легче. Мы подошли к машине, сели, я включила печку, потому что меня слегка потрясывало.

– Можешь высказаться, – кивнула я, понаблюдав, как Коля таращится в окно невидящим взглядом.

– У тебя с Дидоновым свои счеты. Ты просишь меня устроить ему ловушку, и я как дурак… В результате два трупа. Если бы я не заметил ментовскую машину, если бы шел со стороны гастронома, уверен, меня бы взяли в подъезде тепленьким и с ключами в кармане.

– Очень возможно, – согласилась я. – Анонимное письмо в пиджаке Дидонова, наше с тобой близкое знакомство, из которого я не делала секрета, – все прекрасно укладывается в схему. – Он хмуро смотрел на меня, а я разозлилась. – Думаешь, я тебя подставила? – Он не ответил, а я хихикнула. – Смысла не вижу. Да и рассчитан весь этот спектакль на дураков. Менты бы покопались и наверняка пришли бы к тому же выводу: убийц как минимум двое. Иначе риск слишком большой. Допустим, обе жертвы находились в постели, и их для начала оглушили, но ведь один мог быть в ванной, другой в кухне или еще черт знает где… И пока возишься с одним, второй доставит большие хлопоты. Я все понятно излагаю? Анонимка говорит скорее о моей непричастности к убийству. Проще сказать, намекает на подставу, как и твое появление в подъезде, предложенные ключи…

– Черт, – выругался Коля. – Он ведь расскажет ментам. Я имею в виду Купреева.

– Это хозяин теннисного клуба?

– Ну…

– Будет молчать в тряпочку, раз сам заказывал дубликат. Хотя мог не заказывать, а просто спер ключи у парня и назад не вернул. Тогда все еще больше запутывается.

– Послушай…

– Это ты послушай. Кто-то Купрееву эту идею подсказал. Начнешь ему мозги вправлять, – поторопилась я, видя, как Колины кулаки непроизвольно сжались, – так он, захлебываясь кровью, будет уверять, что просто хотел услужить. Мне, естественно. Очень правдоподобно. И разумно. Потому что знает, скажи он правду, и… в общем, долго с правдой он не протянет.

– Я ничего не понимаю. Тебе выгодно было, чтобы Дидонов…

– Не говори глупостей. На что мне его кончина? Я хотела прижать ему хвост, выслужиться перед хозяином: вот какая я молодец, раздобыла чудесненький компромат, и теперь эта гнида у нас в кармане, пикнет, так мы его сразу к ногтю.

– Это ты говоришь, – проворчал он, но уже спокойнее.

– Ага. Кто-то устраивает бойню и пытается перевести стрелки на меня, но делает это так неумело… Словом, кто-то здорово пудрит нам мозги.

Коля смотрел на меня с недоумением, так что пришлось ему пояснить.

– Кто-то избавился от Дидонова и при этом намекнул на мою причастность к этому. Конечно, обвинить меня в заказном убийстве вряд ли получится, но разговоры тоже чего-то стоят. Следовательно, мой хозяин, желая все замять, пойдет на компромисс, менты выберут самую удобную версию: Дидонов пал от руки ревнивого любовника, который с перепугу повесился. Для слуги народа смерть довольно неказистая, все дружно начнут заминать скандал, и соратнички, и враги обретут завидное единство. В результате никому и в голову не придет докапываться до правды.

– А ты? – помолчав немного, спросил Коля.

– На фига мне это? – искренне удивилась я. – О ключах не беспокойся, Купреев будет молчать, а если откроет рот… я ему не завидую. Ключи, кстати, отдай мне. – Коля с сомнением протянул мне ключи, а я притормозила. – Вот твой дом.

– Спасибо, – буркнул он и вышел. Я крикнула вдогонку:

– Эй, тебе никто не говорил, что добрые дела наказуемы?

– Да иди ты к черту, – отмахнулся он.

Я посидела немного, потерла лицо ладонями и изрекла:

– Лялин прав, что-то у нас затевается. Знать бы еще – что.

Утром меня никто не беспокоил, значит, трупы еще не нашли. Часов в одиннадцать я позвонила Виталию.

– Чем порадуешь?

– Менты действительно не просто так ошивались возле дома. Была наводка, что в этом подъезде пойдут грабить квартиру. Там два бизнесмена живут, так что было похоже на правду, а квартир в их районе грабят столько, что мужики уже озверели, поэтому и засели у подъезда. Пока все тихо?

– Похоже, что так.

Мы простились, и я отправилась с Сашкой на прогулку, продолжая ломать над всем этим голову. В игру включились серьезные люди. К цели они идут неспешно, но твердо, и трупы их вовсе не пугают. А цель даже не проглядывается. Я-то ее точно не вижу, оттого-то и обидно.

Возвращаясь домой, я заметила возле ворот своего гаража новенький “Лексус” с московскими номерами. Сердце совершило стремительный скачок, нехотя вернулось на место и теперь пыталось выломаться из ребер. Пришлось притормозить, чтобы малость отдышаться. Сашка тоже замер, поглядывая на меня. Я сунула его под мышку и припустилась бегом. На подступах к родной двери я решила, что веду себя как тургеневская барышня, застыдилась, призвала себя к порядку и придала своей походке нечто прогулочно-неспешное. Открыла дверь, вошла, отпустила Сашку и громко позвала:

– Есть кто живой?

– Есть, – отозвались с кухни.

Сашка пребывал в недоумении, а я заглянула в распахнутую дверь и увидела Лукьянова. В левой руке у него был стакан с коньяком, в правой лопаточка, он что-то перемешивал ею в сковородке.

– Привет, – сказал он, широко улыбаясь.

Улыбка у него шикарная, и сам он на редкость милый парень. Не буду врать, что всегда, но иногда бывает. Сколько раз за прошедший год я представляла себе эту сцену, и так и эдак, но все равно не угадала. Не мешало бы броситься ему на шею. Если честно, я бы с удовольствием, но как-то нелепо кидаться с объятиями, когда человек с таким увлечением занимается готовкой.

– Не возражаешь, – кивнул он на сковородку, – что я тут хозяйничаю?

– Что ты, напротив.

– Похоже, я вторгся в квартиру незваным гостем.

– Я дала тебе ключи.

– И ждала меня? – усмехнулся он. Усмешка его мне не нравилась, но я ответила правду:

– Еще как…

Но он, разумеется, не поверил и засмеялся, точно удачной шутке.

– Нет, в самом деле? – все-таки спросил он, потому что, как все мужчины, был тщеславен.

– Конечно. Четыреста двадцать девять дней я говорила себе: сегодня он приедет. И ты приехал.

Он опять засмеялся, Сашка робко заглянул в кухню. Лукьянов наконец обратил на него внимание.

– Зверь заметно подрос. Имя у него есть?

– Ага.

– И как звать это чудо природы?

– Сашка.

Лукьянов фыркнул и развел руками.

– Надо полагать, в мою честь.

– Ага. Это же твой подарок, и ты сам уверял, что он – мой утешительный приз. – Я подошла ближе и попросила: – Слушай, поцелуй меня.

Он поставил на стол стакан, отложил лопатку и заключил меня в объятия. Мое сердце вновь забилось, как птица в клетке.

– Прекрасно выглядишь, – сказал он, слегка отстраняясь после долгого поцелуя.

– Спасибо. Ты тоже неплохо.

– Я случайно не нарушил твои планы? По квартире я прогулялся, мужских вещей нет, но вдруг…

– Не болтай чепухи.

– Почему “чепухи”? Год – довольно большой срок, пояс верности я на тебя не надевал…

– А жаль, – улыбнулась я.

– Серьезно? Надо поразмышлять над этим. Выходит, в самом деле ждала?

– Ага. Только не очень верила, что приедешь.

– Дел было невпроворот.

– Мог бы позвонить, рассказать о своих делах…

– Терпеть не могу разговоров по телефону. Кстати, ты тоже не звонила.

– Так ты ж мобильный сменил, а о домашнем номере я и понятия не имею.

– Ах да… извини, забыл. Позавтракаешь?

Мы устроились за столом друг напротив друга. Я боялась спросить о главном, точнее, боялась услышать ответ, оттого улыбалась широко и лучезарно и болтала всякую чушь.

Он тоже улыбался и время от времени кивал. Неужто приехал, чтобы увидеть меня? Поверить в такое моей глупости не хватало, но как хочется поверить-то, господи. А что, может, действительно важные дела задержали, может, и позвонить не мог. Ключи от моей квартиры сохранил, значит, думал вернуться…

Год назад у Деда накануне выборов возникли сложности, он решил, что я не справлюсь, и его московские друзья прислали нам в помощь Лукьянова. Отличный специалист по трудно разрешаемым проблемам. Я не шучу. Действительно специалист и разбирается с проблемами лихо, за что и получил в определенных кругах прозвище Саша Тихий. То есть там, где вынужден появляться Саша, становится тихо, потому что конфликтовать, по большей части, уже некому. Кому, как не мне, это знать. И я, конечно, знала, но ума эти знания мне не прибавили.

Мы закончили завтрак (или обед), я покормила Сашку, а Лукьянов стал мыть посуду. Я разглядывала его спину, наблюдая, как перекатываются мышцы под тонким свитером, и гладила собаку. Пес демонстрировал чудеса скромности, должно быть, чуял неладное.

Лукьянов закончил с посудой, повесил полотенце и взял меня за руки.

– Что скажешь? – спросил он каким-то осевшим голосом. Может, тоже волновался. Впрочем, вряд ли.

– Я люблю тебя, – ответила я, по-дурацки улыбаясь.

– Серьезное заявление, – покачал он головой. – А ревешь чего?

– Я реву?

– Ну не я же… – Он провел ладонью по моим щекам. – Забавный ты человечек. Чего не спросишь, зачем приехал?

– Не хочу.

– И правильно.

Он начал целовать меня, выпрямился, потянул за собой, а я вцепилась в его плечи и заревела, теперь не стесняясь.

– Идем в спальню? – спросил он. Я что-то невнятно промычала. – По мне, и здесь хорошо, – хохотнул он, и нам в самом деле было хорошо. Мне-то уж точно.

Потом мы перебрались в гостиную, телефон звонил раз пять, но я его игнорировала. Мы лежали на полу и изучали потолок, не то, чтобы там было что-то интересное, просто требовалось отдышаться. Телефон опять зазвонил.

– Может, стоит ответить? – сказал Лукьянов. Я нащупала трубку.

– Где тебя носит? – спросил Вешняков. – Звоню, звоню, мобильный отключен.

– Скажи мне что-нибудь радостное, – вздохнула я. – Скажи, что нашел любовника Ивановой или наконец-то получил ответ на запрос.

– Дулю тебе с маком, а не любовника. Встретимся в четыре, возле цирка.

Я отбросила трубку и взглянула на Лукьянова. К тому моменту он успел надеть штаны.

– Дела? – спросил он, стоя ко мне спиной.

– Они самые.

– Ты по-прежнему работаешь на Деда? Помнится, ты мечтала избавиться от этой работы и даже многое сделала, чтобы соскочить с крючка. Я прав?

– Прав, – поморщилась я.

– Так почему?

Ответить на этот вопрос было непросто. Ответ, конечно, был, но он меня не устраивал. Я прикинула и так и эдак и ответила правду:

– Да какая разница.

– Что? – поворачиваясь ко мне, спросил Саша, демонстрируя поднятием бровей удивление. Удивление получилось так себе, но вопрос он задал, и мне надлежало ответить. Можно послать его к черту, но не хотелось, и я заунывно начала:

– Видишь ли, когда я была девочкой на побегушках, потому что он хотел, а я, соответственно, не хотела, мне казалось, что если бы я… короче, я была уверена: стоит мне получить возможность выбора – и жизнь станет другой. Такой, как я захочу.

– Надежды не оправдались?

– Нет, конечно. Я-то сама другой стать не могу, так при чем здесь жизнь и стоит ли в ней чего-то менять?

– Логично, – кивнул Саша, садясь рядом. – Пьешь по-прежнему?

Я зло фыркнула:

– С этим пороком завязала. Посмотри, как распрекрасно я выгляжу.

– Ты и год назад выглядела неплохо.

– Я закодировалась.

– Помогает?

– Еще бы.

– Что ж, это хорошая новость. Теперь давай плохую. Что за дерьмо у вас здесь происходит?

Само собой, я ждала этого вопроса, и удивляться не стоило, и уж тем более не стоило заходиться от тоски и отчаяния, но все же было больно.

– Так ты поэтому приехал?

Он взглянул так, точно я сморозила страшную глупость, давая понять, что тут двух мнений быть не может. С какой еще стати ему сюда являться? Только по велению хозяев. Когда он вот так смотрел, становилось не по себе, потому что понятно: чужая жизнь для него не дороже копейки. Впрочем, и свою он не очень ценил, если не врал, конечно.

Будь я умной, то, не давая волю лицевым мышцам, спокойно бы приступила к изложению наших дел. Но, видно, кое-какие мыслишки насчет того, что Лукьянов как-то выделял меня из толпы сограждан и даже испытывал ко мне некие чувства, не скажу серьезные или большие, а просто вспоминал иногда, что есть, мол, такой человечек, мешали мне, словом, я повела себя как идиотка, и не просто идиотка, а влюбленная. Это похуже. Я закрыла лицо руками и принялась хохотать, Лукьянов, насвистывая, побрел в ванную. К тому моменту, когда он вышел оттуда, я смогла вернуть себе здравомыслие до такой степени, что заварила кофе, выпила чашку и прикинула, как потолковее объяснить, что тут у нас происходит, не тратя лишних слов. Он этого не любит, лишние слова, имею я в виду. Мы уже работали с ним год назад, и о его стиле я имела представление.

Лукьянов устроился в кресле, выпил кофе, косясь на меня, и вдруг спросил:

– Ты все еще меня любишь?

– В горизонтальном положении гораздо больше.

– Ну, наконец-то ты начала острить. Признаться, тебе это никогда не удавалось. Но так ты по крайней мере похожа на саму себя: стервозную бабу, которая мало что чувствует, но которая почему-то решила, что ей это необходимо. Вот и играет то в Жанну д'Арк, то в Зою Космодемьянскую. Хотя я к этому привык. Однако роль Джульетты идет тебе так же, как мне роль доброго самаритянина. Свои незаурядные театральные способности пробуй на ком-нибудь другом.

Можно было опять засмеяться или заплакать от обиды. Пожалуй, все-таки заплакать, то есть зареветь, горько, с причитанием. Пусть бы еще раз в ванную сбегал, чистота – залог здоровья. Но мне не хотелось. Хотелось совсем другого, и я подумала, почему бы и нет? Имеет человек право раз в жизни порадовать себя.

Я поднялась и, глядя в его глаза, которые стали холодными, как льдинки, сказала:

– Я люблю тебя. Я за тебя жизнь отдам. – После чего с удовольствием заехала ему в челюсть. Пальцы противно хрустнули, но душа пела, так что боли я не чувствовала. Я села и сказала: – Надеюсь, ты не в обиде. Теперь, когда мы обменялись комплиментами, с лирическими отступлениями можно покончить и перейти к делу.

Саша потрогал челюсть и сказал:

– А ты знаешь, очень неплохо. Главное, с душой.

– Я старалась. Так мы переходим к делу, или ты еще немного расскажешь о моей стервозности, я поплачу, ты второй раз помоешься…

– Извини, – сказал он серьезно. – Я не хотел тебя обидеть. То есть хотел, конечно… что тут скажешь, – развел он руками и впервые показался мне каким-то растерянным, даже беспомощным.

– Ты прав, – решила я утешить его. – Джульетта из меня, как из тебя добропорядочный отец семейства. Хотя, может, ты не совсем потерян для общества и мне так только кажется. Так я могу приступить к изложению?

– Валяй, – засмеялся он. Я собралась было показать класс московскому гастролеру, но тут зазвонил телефон.

– Не судьба, – пробормотала я, взяв мобильный. Звонил Дед.

– Детка, что там с этим маньяком? Вы еще долго будете топтаться на месте?

– С маньяками быстро не получается, – съязвила я.

– Хочешь сказать, он полгорода перережет, а вы все будете руками разводить?

– Ну, до половины города все-таки далековато…

– Что с тобой? – спросил он резко. – Откуда этот дурацкий тон? – Продемонстрировав возмущение и недовольство, дав понять, что шутки неуместны, Дед перешел к насущному: – Боюсь, своими силами вам не справиться. – Я широко улыбнулась, благо Дед видеть это никак не мог. – Сегодня должен приехать Лукьянов. Вы отлично сработались в прошлый раз и…

– Он уже приехал, – осчастливила я его. – Сидит напротив.

– Да? Замечательно. Думаю, за пару недель вы с этим маньяком разберетесь.

Дед отключился. Я пожала плечами и приступила к изложению. Мой рассказ занял двадцать две минуты. Собой я осталась довольна, четко, сжато, но доходчиво. После такого доклада вопросы практически исключались. Впрочем, я была уверена, что у Лукьянова они найдутся. Излагая, я в то же время размышляла вот над чем: что такое назревает в нашей богадельне? Конечно, маньяк – серьезная угроза спокойствию граждан, но появление Лукьянова… Черт, что же на самом деле происходит? Лялин намекал на некие подводные течения. Лялину можно верить, нюх у него получше звериного.

Когда я закончила свой рассказ, Саша, откинувшись в кресле, заявил:

– Очень сомневаюсь, что это маньяк.

– Я тоже. В любом случае я рада, что ты решил помочь нам. Помни, у тебя две недели.

– У нас, – хмыкнул Саша.

– Ты теперь главный, с тебя и спрос, а мое дело холопское: поднести, подать или вот потрахаться, чтоб ты не скучал.

– Нарываешься, – сказал он беззлобно.

– Чужаков никто не любит. И парень, что занят этим делом, при виде тебя не придет в восторг.

– На восторг я даже не рассчитываю. И пока не вижу повода вмешиваться.

Не думайте, что я вздохнула с облегчением. Чувствовала я себя скверно, потому что ничего не понимала, а играть вслепую – вещь малоприятная и рискованная.

Вновь зазвонил телефон. Вешняков казался возбужденным.

– Я возле твоего дома, сейчас зайду.

– Что-нибудь случилось?

– Есть новости.

Я пошла открывать дверь.

Артем начал говорить еще с порога:

– Нашли парня, что покупал трусы в отделе женского белья. Я подумал, что ты захочешь взглянуть на него.

Я пожала плечами, не очень-то веря, что парень тот, кто нам нужен, но разочаровывать Вешнякова не хотелось. Тут он обратил внимание на Лукьянова, который вышел в холл, держа на руках Сашку. Я в тот момент надевала кроссовки.

– Здравствуйте, – немного растерянно сказал Артем. Как видно, появление мужчины в моем доме казалось ему чем-то невероятным.

– Привет, – кивнул Лукьянов, а я затараторила:

– Знакомьтесь, пожалуйста. Вешняков Артем Сергеевич, я вам о нем докладывала. А это Лукьянов Александр Васильевич. Прислан к нам из Москвы ловить нашего маньяка. Тамошнее начальство сильно обеспокоено и сомневается, что мы его изловим своими силами. Вот и решили укрепить наши ряды.

Вешняков протянул Лукьянову руку, силясь понять, серьезно я говорю или это шутка. Лукьянов послал мне благодарный взгляд, отпустил собаку и пожал руку Артему. После чего мы торопливо простились.

– Что это за тип? – буркнул Артем, когда мы шли к его машине, свою я решила оставить в гараже, хоть “Жигули” Артема выглядели так, что того гляди развалятся. Но мой вес вроде должны выдержать. Чего ж тогда разъезжать на двух тачках, надо бензин экономить.

– Я ж тебе объяснила, – принялась улыбаться я.

– А почему мне ничего не сообщили?

– Он здесь инкогнито, проверяет нас на вшивость. Тебе говорю по-дружески, в курсе только Дед и еще пара-тройка деятелей. Остановился он у меня, чтоб, значит, никто ничего… конспирацию соблюдает.

– Совсем сдурели…

– Точно. Предупреди, кого считаешь нужным. За две недели убийцу не найдем, головы полетят… – Я хихикнула, а Артем разозлился.

– Чему ты радуешься? Чудная ты баба. Не поймешь тебя, – после чего он сосредоточился на дороге и своих невеселых мыслях, а я полюбопытствовала:

– Как нашли парня? – Оказалось, его случайно встретила на улице продавец отдела женского белья. Встретила, узнала и даже проводила до стоянки такси, записала номер машины и позвонила в милицию. – Что б мы делали без сознательных граждан? – тяжко вздохнула я. Артем обиженно насупился.

Не успели мы устроиться в его кабинете, как привели парня лет двадцати пяти, длинного, худого, с серьгой в ухе. Выглядел он испуганным и сразу потребовал адвоката.

– Ты не дури, – пристыдил парня Вешняков. – Мы с тобой поговорить хотим, по-дружески. А ты помочь нам обязан. Гражданин ты или нет?

– Ну… – промычал парень, толком не зная, что ответить.

– Тогда давай побеседуем.

– Я адвоката хочу, – буркнул он.

– Я за него, – улыбнулась я, устраиваясь рядом с парнем, предъявила удостоверение, в котором он ничего не понял. – Я представитель администрации, слежу за соблюдением законности во время проведения следствия.

Парень похлопал глазами, после чего назвал свое имя, адрес и прочие данные. Когда он увидел, что потолок от этого не рухнул и запихивать в камеру его никто не спешит, то немного успокоился. Я кивнула Вешнякову, и он приступил к главному.

К некоторому моему удивлению, Лева, так звали молодого человека, хорошо запомнил день, когда приобретал белье в универмаге. Число не назвал, но сразу заявил, что было это в прошлый вторник.

– А вот эту женщину вы там случайно не видели? – спросил Артем, выкладывая на стол фотографию Серафимович.

Лева взглянул и удовлетворенно кивнул:

– Видел. Она мне навстречу попалась. Должно быть, у парня была исключительная память. Я не убеждена, что, раз встретив человека в магазине, через десять дней смогла бы опознать его по фотографии из паспорта. Но Лева говорил совершенно уверенно.

– Расскажите, при каких обстоятельствах это было?

– Какие обстоятельства? Иду, она мне навстречу. Я почему на нее внимание обратил: на соседку мою похожа. Еще подумал: может, она?

– Что за соседка?

– Ну, в нашем доме раньше жили. Потом уехали. Давно уже. А тут нос к носу – она, не она.

– Почему не заговорили?

– А зачем? Она меня старше, и мы не очень-то общались.

– И что было дальше?

– Ничего.

– У вас не возникло желания дождаться ее, проверить, ошиблись вы или нет?

– Не возникло. Зачем она мне? Говорю, она старше, и мы никогда не дружили.

– А отдел дамского белья вы часто посещаете? Лева густо покраснел и вдруг занервничал:

– А что, это законом запрещено?

– Что вы, конечно, нет.

– А чего тогда спрашиваете?

– Девушка, что работает в отделе, говорит, что вы очень нервничали.

– Дура она, ничего я не нервничал.

– Вы что-нибудь купили?

– А то вы не знаете?

– И все же.

– Ну, купил. Трусы. Своей подружке. Я сочла необходимым вмешаться:

– Лев Георгиевич, вы хорошо запомнили эту женщину, предположительно вашу соседку. Уже больше недели ее фотографию каждый день показывают по телевизору…

– А я телик не смотрю, – отрезал он. На это возразить было нечего.

– Где жила ваша соседка, по какому адресу?

– Татарская, восемь “а”, номер квартиры не помню, второй подъезд.

– Давно она переехала?

– Ну… давно. Ее посадили, а мать того…

– Чего “того”? – обалдел Артем.

– Ну, квартиру продала и уехала. Куда, не знаю.

– Как ее звали?

– Соседку? Верка вроде… Нет, не помню.

– За что ее посадили, тоже не помните?

– За убийство, конечно. Тогда об этом весь город говорил. Ей лет семнадцать было, они со своим парнем облили бензином какую-то девчонку и подожгли. Просто так. – Мы с Вешняковым переглянулись. – Это давно было. Я тогда в восьмом классе учился.

– Столько лет ее не видели, а встретив в универмаге, сразу узнали?

– Может, и не она это вовсе. Просто похожа.

– А как зовут вашу подружку, которой вы сделали подарок?

– Все, хватит, – пошел парень пятнами. – Или отпускайте, или адвоката давайте.

Я выскользнула из кабинета, пока Артем призывал Леву быть гражданином, и позвонила Виталию:

– Проверь, не проживала ли Серафимович Вероника Павловна по адресу: Татарская, восемь “а”. Если нет, найди мне тех, кто продал квартиру в этом доме за последние пятнадцать лет, фамилии, адреса, где находятся в настоящее время.

– Что-то удалось нащупать? – заинтересованно спросил Виталий.

– Пока не знаю.

– Хорошо, сделаю.

Я прошлась по коридору, пытаясь унять невесть откуда взявшееся возбуждение. Что-то мне подсказывало, наконец-то в наших руках та самая ниточка… Только бы парень не ошибся и убитая действительно оказалась его соседкой.

– Ты чего здесь бродишь? – окрикнул знакомый голос. Я повернулась и увидела Карпова с бумагами в руках.

– Артем парня допрашивает, того самого, что заметили в отделе белья.

– А я с радостной вестью, наконец-то запрос пришел. Наша убиенная – дама с прошлым. Десять лет отсидки, потом кочевала по Сибири, дважды выходила замуж, фамилию меняла. Немудрено, что времени на нее угробили будь здоров. – Он протянул мне бумаги. Я торопливо пролистала их.

– Обожаю тебя, – прошептала я, запечатлела на его щеке поцелуй и зашагала к кабинету Вешнякова.

Предчувствия меня не обманули, убитая точно была соседкой Левушки. Еще издали я услышала его страдальческий голос:

– Без адвоката больше слова не скажу.

Парень сидел багровый, Артем, кстати, выглядел не лучше. Я скромно присела на стуле возле двери. Заметив бумаги в моих руках, Вешняков вопросительно поднял брови, а я удовлетворенно кивнула.

Лева угрозу сдержал и действительно больше не вымолвил ни словечка, даже, когда уходил, не попрощался. Впрочем, я не обиделась.

– Судя по твоей физиономии… – начал Артем. Я подошла, положила перед ним бумаги и немного прошлась по кабинету, давая человеку возможность спокойно их прочитать. – Интересное кино, – удовлетворенно кивнул он.

– Мне тоже понравилось.

Пока мы обменивались впечатлениями, позвонил Виталий. Работал он, как всегда, быстро, за что и был мною безгранично уважаем.

– Значит, так, за последние пятнадцать лет в этом доме проданы только две квартиры. Я думаю, тебе нужна за номером двадцать пять. В ней проживали мать с дочерью. Уфимцева Валентина Савельевна и Уфимцева Вероника Павловна. Последняя была осуждена за убийство, а мать продала квартиру и уехала к сестре в Красноярск.

– Как все просто, – фыркнула я, торопливо поблагодарив Виталия.

– Серьезно? – начал вредничать Артем. – Поделись ценными мыслями.

– Охотно. Я же добрая. – Я устроилась напротив и принялась излагать. – Первая убитая женщина Серафимович Вероника Павловна, девичья фамилия Уфимцева, отбыв положенный срок за убийство, поселяется в Бодайбо, выходит замуж. Семейная жизнь у нее не сложилась, она разводится, вновь выходит замуж, опять неудачно, а после смерти матери и тетки переезжает в Красноярск. Оставшись сиротой, она вдруг почувствовала тягу к городу, где прошла ее молодость, то есть скорее детство, раз убийство она совершила еще не будучи совершеннолетней. На вокзале ее встречает Иванова. Логично предположить, что они подруги, и Серафимович о своем приезде предупредила Иванову заранее. На следующий день Серафимович появляется в универмаге, где работает Иванова, и ее обнаруживают в кабинке для переодевания. А через восемь дней кто-то убивает Иванову, а вслед за ней Тюрину, которая оказалась приятельницей Ивановой.

Дата добавления: 2015-07-25