Революция в раю: Братская любовь

В смущеньи Дьявол там стоял,

Он понял, как добро ужасно…

Ангелы бесполы. Но не в том смысле, что их плоть не обладает половыми признаками. Все ainoo формально являются мужчинами, существами, которые изначально устроены так, что могут зародить жизнь, соединившись с тем, кто может выносить ребёнка. Но сами ainoo не могут продолжить собственный род, создать нового чистокровного ainoo. По замыслу Создателя бессмертной форме жизни не требуется продолжения. Зато ангелы могут улучшить человеческую породу своими генами. Эти планы Создателя были нарушены Люцифером и его пр о клятым сыном Каином, демоном-полукровкой, который породу не только улучшил, но и равноценно ухудшил, породив таких существ, как вампиры, оборотни, великаны и прочие генетические мутанты.

У ainoo беспола психика. Их психические реакции невозможно назвать определённо мужскими или точно женскими. Они, в зависимости от обстоятельств, могут легко переходить от жестокости к нежности, от собранности к беспечности, от суровости к крайней восторженности, от замкнутости к болтливости, от суровой логики к невнятным абстракциям. Опять же всё зависит от характера конкретного ангела. Практически все они, со временем, под давлением собственной материи, склонились в сторону мужского мышления. Но были и такие, которые сохранили в себе исключительно женскую трепетность и нежность, стремление к подчинению, некоторую беспомощность и слабость.

Таким был ainoo по имени Сафиэль, к которому мы с Элессой сейчас направлялись. Даже внешне он походил на девушку. Тонкие черты лица, большие открытые глаза удивительного фиолетового оттенка; волосы, медными волнами ниспадающие на плечи. Он был отнюдь не хрупок, но что-то в его внешности говорило о его беззащитности и вызывало желание взять Сафи под опеку. Немудрено, что Уриэль, не видящий ничего, кроме собственной лаборатории, однажды запал на брата, выделив его из всех прочих. И немудрено, что другие ainoo, включая Михаэля, любили с ним общаться на более интимные темы, чем просто беседы за судьбы народов.

Встреча с Сафи была назначена на забытом всеми пляже. Мне пришлось долго пудрить ему мозги, чтобы он согласился встретиться.

- Знаешь, - сказал я Элессе, - наверное, надо было сразу с него начинать. Столько времени потеряли... Я сейчас посканирую его память и вытащу всё, что он знает.

- А тебе за это ничего не будет?

- Не забывай, кто я, - подмигнул ему. – Мне уже давно всё можно.

- Рафаэль, я тебя знаю… - лицо Элессы стало таким, будто я опять задумал взорвать атомную бомбу. – Лишние трения с Хелем нам сейчас совсем не к стати.

- Всё будет в ажуре, - заверил я, и мы отправились на встречу с очередным ангелом Света. Но Эле ещё долго ворчал, что ажур у меня всегда выходит какой-то не очень ажурный.

Однако случилось так, как я и задумывал.

Придя к Сафи и задав пару наводящих вопросов для проформы, отбив уже поднадоевшие реплики «а вам, тёмным, какое дело?», я бесцеремонно забрался в его память. Он даже сообразить не успел. Я держал его на руках, видел то, что видит он, чувствовал то, что чувствует он, транслировал это Элессе, и приходил в смятение от увиденного и прочувствованного.

Комната. Огромная. Необъятная. Плавные гнутые линии сводов, стен, потолка создают впечатление её бесконечности. Комната одновременно подавляет и приводит в восторг. Отовсюду льётся солнечный свет, в полумраке остаётся лишь альков, где скрывается кровать под стать комнате – необъятная и подавляющая своими размерами. Сафиэль распят на этом чудовищном ложе. Разведённые руки и ноги плотно зафиксированы ремнями, которые крепятся к специальным стойкам по обеим сторонам кровати.

Михаэль наклоняется к брату, и кончики его длинных волос касаются обнажённого тела Сафи, заставляя вздрагивать.

- Ты же понимаешь, малыш, что это ради твоей безопасности? – улыбается Хель, исследуя пальцами тело Сафиэля. – Не каждый младший может выдержать любовь старшего.

Пальцы у Михаэля приятно тёплые. Но это пока. Сафиэль знает, что бывает потом, когда старший брат по-настоящему разгорится. Сейчас же от их касания по телу разливается истома, против воли, вопреки желанию. Младший до крови закусывает губу, чтобы не застонать в голос.

- Ты совсем забыл меня, Сафи, - грустно говорит Хель. – Тебе не нужна моя любовь? Не нужен мой Свет?

- Нужен, - хрипло шепчет Сафиэль, зажмуриваясь. Пальцы Хеля становятся горячее, он скользит ими по щеке брата.

- Ты проводишь всё время с Уриэлем, - из голоса Михаэля уходит сладкая патока и начинает звенеть металл. Младший открывает глаза и встречается с глазами Хеля, тёмными, как самая тёмная ночь в году на Земле. В них нет ненависти и злобы, только удивление, укоризна и немного справедливой горечи. И режущий металл слов.

Старший ангел нежно проводит ладонями по растянутым рукам брата.

- Я… Мне… - Сафиэль облизывает пересохшие губы. Вот так всегда с Михаэлем – не знаешь, что сказать в ответ, всё равно будешь виновен, что бы ни придумал.

- Значит, Свет Уриэля тебе нравится больше? – ладони Хеля ложатся на грудь Сафи, обжигающие уже пальцы сжимают заострённые соски. – Ты несправедлив, брат. Все мы тут равны, все, как одна плоть, как единая душа. – Пальцы на сосках сжимаются сильнее, и Сафи невольно вскрикивает от болезненного удовольствия. – Не будь отступником, не забывай, сколько я для тебя сделал. И не только я.

Михаэль ложится на Сафи, вдавливает в кровать своим разгорячённым телом. Член Сафиэля пульсирует под напряжённым животом ангела.

- Я покажу тебе любовь, малыш. Я дам тебе свой Свет.

- Хель, пожалуйста… Прошу тебя…

Необъятная комната утопает в сиянии. Но теперь уже не солнечном. Это похоже на атомную вспышку, испепеляющую всё живое, а от мёртвого оставляющую только тени.

Крик Сафиэля захлёбывается в самом себе. Ангелу кажется, что его душа сгорает в жестоком огне, а плоть давно превратилась в горстку золы. Он бьётся в конвульсиях под сильным телом Хеля, содрогается от резких толчков в себе – член Михаэля словно раскалённый кол выжигает внутренности.

И вот наконец-то наступает момент, когда Сафи перестаёт чувствовать боль, испытывая лишь миг величайшего наслаждения oum. Но это всего лишь краткий миг, путь до которого был через всепоглощающее безжалостное пламя и казался бесконечным.

Сафиэль с трудом разлепляет глаза, он больше не чувствует огненного тела Михаэля на себе. Руки и ноги свободны, но пошевелиться – целая пытка. Всё тело ноет и болит от многочисленных ожогов. Сафи поворачивает голову и видит брата, одетого, сидящего рядом. Хель проводит пальцами по щеке младшего, стирая выступившие слёзы.

- Прости, малыш, что причинил тебе страдания. Но страдания помогают стать нам лучше.

Он склоняется и ласково целует Сафи в губы. Губы Михаэля мягкие и нежные, совершенные губы Безымянного Ангела, но Сафи думает о других губах, не столь совершенных, зато любимых.

Ладони Михаэля вновь скользят по телу Сафиэля, залечивая ожоги. Потом Безымянный Ангел поднимается и отходит в тень, а Сафи, покачиваясь, одевается.

- Брат.

Сафиэль вздрагивает. И смотрит на прозрачную пробирку в руке у Хеля, только по светящимся контурам там можно различить нечто. Нечто странное, отчего у Сафи бежит холодок по спине.

- Уриэль сейчас делает мебель для квартиры Габриэля, я хочу, чтобы ты поместил это… куда-нибудь понадёжней. Ты же умный мальчик, сообразишь.

Сафи смотрит на пробирку, потом переводит взгляд на Хеля. Тот улыбается. Улыбка его открыта и дружелюбна. И Свет его не знает сомнений. Младший это чувствует.

- Но это же…

- Это жучок. Подслушивающее устройство. Габриэль рано или поздно узнает. Но пока – он не должен об этом знать. И ты мне поможешь.

- Но почему? Что за игры ты ведёшь, Михаэль?

Безымянный Ангел касается пальцами щеки брата.

- Это не игры. Всё, что я делаю, на пользу всем нам. И тебе с Уриэлем, в том числе.

Он буквально впихивает пробирку в руку Сафиэля, а Сафи, закрыв свой разум, думает: надеюсь, ты отстанешь от нас, наконец, Безымянный. И тут же получает лёгкий шлепок по щеке.

- Не закрывайся. Не уподобляйся эгоистам-тёмным.

Сафи вскидывает потемневшие глаза на брата, но глотает слова. Молча отворачивается и идёт к выходу.

- Я не буду лезть в ваши отношения с Ури, - говорит вслед Михаэль. – Но, пожалуйста, выполни мою просьбу.

«Моя просьба» звучит как «мой приказ».

Младший ангел кивает.

Я перенёс обмякшее тело Сафиэля на кровать, поправил влажные от испарины волосы на лбу, погладил по щеке. И тут же поймал себя на мысли, что повторяю жест Хеля. Или он мой… Повернулся к Элессе. Он задумчиво взирал на бессознательного ангела.

- Всё видел?

- Да. С жучками ясно. Но мы так и не поняли, кто приходил ко мне под видом Габриэля. И зачем?

- Сафи? Хель? Ури?

Элесса пожал плечами.

- Наше дело так и осталось не расследованным. Ясно одно: Хель не доверяет своей правой руке, Габриэлю.

Я только хмыкнул.

- Михаэль сам себе и руки, и ноги, и всё остальное.

- Тебе не кажется, что он зарвался, Эксайлез?

- Ангел Света не может зарваться. Он просто выполняет свою работу. Как и все мы.

- Ты что, его оправдываешь?

Я покачал головой, безжизненная рука Сафи лежала в моей ладони. После глубоко сканирования и чистки памяти у него точно будет болеть голова.

- Нет, Эле… Я просто пытаюсь его понять. - Элесса сжал моё плечо. – Но я не хочу, чтобы Михаэль попал в инферно. Споются ещё.

Сафи тихо застонал, и я отпустил его руку.

- Нам надо уходить.

И мы ушли, оставив Сафиэля в блаженном беспамятстве.

Наше дело так и осталось бы нераскрытым, если бы Уриэль не узнал от Сафи о странном обмороке, и не догадался, кем он был спровоцирован.

Мы с ним встретились на нейтральной территории, на Земле, в маленьком уютном кафе. Нас никто не видел, но люди обходили пустующий столик у окна. Уриэль смотрел в окно, залитое ярким весенним солнцем, и говорил, медленно, с паузами, его слова падали, словно свинцовые.

О жучках он знал. Трудно обмануть Ури в его лаборатории. Он увидел следы Света Сафиэля и поэтому молчал.

- А как же Слово ангела? – удивился я. – Ты же мне дал Слово, что не твоя это работа?

Он усмехнулся.

- Люцифер, ты падший.

- Поэтому меня можно обманывать? И даже Словом?

Уриэль помолчал, поджав губы, ответил:

- Нет. И я за это отвечу. Наверное. Но мне важнее спасти Сафи, чем свою шкуру.

Надо же, как он к нему привязан, подумал я.

- Ури… Есть ещё кое-что…

- Кто приходил под видом Габриэля?

- Да.

- Это был я.

В общем, он был нашим подозреваемым, и тут я уже не особо удивился:

- Зачем? И откуда ты знаешь… такие подробности о наших отношениях?

Усмешка скривила его губы.

- Я предположил просто. Однажды Сафи услышал разговор Михаэля и Габриэля, они ругались. Михаэль обвинял брата в том, что он… он делает с тобой и твоим любовником oum. Сафи тогда сильно удивился, а я нет. Шеф он такой… Он ко всем милость проявляет. Он настоящий ангел Света, не то, что…

- Не то, что Михаэль?

- Знаешь, Люцифер, я готов поверить в ваши байки, что Сатана не ты, а он. Хотя не спорю, что в багаже у Михаэля полно добрых и благородных дел, но… Он странно ведёт себя для ангела Света.

Не то слово – странно, подумал я.

- Так зачем же ты пришёл к Элессе?

Уриэль отрешённо смотрел сквозь меня и молчал. Тогда я ответил за него:

- Ты хотел обратить наше внимание на то, что творится в Эдеме?

- Да.

- Но ты ведь предполагал, что рано или поздно мы выйдем на тебя.

- Да, предполагал. Но… Рафаэль, - он схватил меня за руку. – Если надо, я возьму всю вину на себя, не впутывайте в это Сафи.

- Ты просишь снисхождения у Сатаны?

- Я прошу это у брата Рафаэля, - его взгляд горел страстным безумным огнём.

- Теперь я уже брат Рафаэль… Ладно, договорились. Но Габриэль всё узнает.

Он кивнул.

- Ему можно, но передай ему просьбу о Сафи.

Я пообещал Уриэлю не впутывать Сафиэля в это дело. На том мы и расстались.

После чего направился к Габриэлю и прямо ему всё рассказал.

- Такие дела, брат. Я не спрашиваю тебя, что ты будешь делать, как выкарабкиваться из этой ситуации. Я не тот, кто даёт советы, я тот, кто обвиняет, когда поздно уже давать какие-то советы. Но знай: мне тоже не нравятся методы Михаэля, я не хочу, чтобы он развязал войну против Тьмы, используя меня как прикрытие. Ибо это будет война не против Тьмы, а уничтожение всего живого – Апокалипсис, о котором он так мечтает, когда все праведники уйдут к Создателю, а остальные будут навечно закрыты в инферно. Жизни во Вселенной не станет. А я, Габриэль, за жизнь, потому что она всегда лучше небытия. Даже самого блаженного.

- Создатель не даст ему сделать это, - глухо промолвил брат.

- Хель – часть планов Создателя, и мы не можем точно знать, что именно Он задумал, мы всего лишь части программы. Но мы можем попытаться сказать своё слово.

Выйдя от Габриэля, я застыл на дороге, не зная, куда мне идти.

Вечно не знаю, куда податься в этом мире. Поэтому я просто побрёл вперёд, не разбирая пути.

На улице шёл дождь. Я вслушивался в его шум, но не мог разобрать, что дождь мне говорит. Вот так и со мной. Я порой не могу разобраться, что говорит мне мой Свет. Моё сердце не может обрести покоя с того проклятого момента, как я перестал быть тем, кем когда-то был.

Только Элесса - моя отдушина.

И я не дам небытию поглотить нас. Михаэль, близнец мой и моё отражение, что бы ты ни затеял, я не дам тебе убить этот мир, даже если он, на твой светлый взгляд, чертовски плох. Больше моей ошибки, как это случилось с атомными ангелами, ты не дождёшься.

Дата добавления: 2015-07-19