Соприкосновение миров

А сейчас рассмотрим механизм соприкосновения двух миров по работе Г.Н. Базлова [Л.7]. В работе дано сопос­тавление воинских легенд и обрядов, сопоставление вре­мени и места проведения их, а так же приведён ряд схем, связанных со взаимодействием двух миров, где можно найти подтверждение отражения нашего мира в мире сказочном, потустороннем и наоборот (рис. 8).

Д - мир действительный (Явный):

С - мир сказочный (Навный);

А - пограничный мир, в котором сочетается реальностъ обоих миров (Правный).

А - это промежуточный мир, в котором действуют законы обоих миров, проявляется реальность действи­тельного и волшебного мира. Именно в таких местах жрецы, ведуны, волхвы совершают своё проникновение в

мир легенд.

Присутствие порубежного места мы можем с лёгко­стью обнаружить в волшебной сказке, тут оно выраже­но весьма ярко и конкретно. Волшебный герой часто пользуется таким способом перехода из мира в мир. В качестве примера можно взять образ колодца или дупла, открывающего дверь в запредельное. Образ влезания на Небо по высокому дереву, путешествие за море, под во­ду, полёт на птице и т. д. - все это образы проникновения из мира в мир в порубежном месте (А) (рис. 9).

Чужое пространство, которое является перевёрнутым по отношению к обыдённому, находится за кромкой, гра­ницей. К таким местам относятся: болота, трясина, лес-

ные чащобы, пустоши, пещеры, дупла деревьев, перекрё­стки дорог, мосты, границы селений и полей, лестницы, омуты, водовороты, колодцы и даже сосуды с водой, де­ревья — осина, орех, груша; в доме — подполья и черда­ки, места за и под печкой, бани, овины, хлев, а также все труднодоступные для человека места, где он не может трудиться. В этих местах концентрируется потусторон­няя сила. "Калиновы мосты" связывают разные точки пространства, переход из прежнего пространства и ухо­дящего временного цикла в новое пространство и в дру­гой цикл жизни.

Существовавшие ритуалы очищения, связанные с во­дой и огнём, играли роль "границы", за которой следова­ло очищение, возрождение человека.

В сказках отображён этот переход как из действи­тельного в порубежный, оттуда в сказочный и обратно.

Этот объект изучения интересен нам, как средство примирения двух подходов к восприятию мира (рис. 10).

1 — действительная история как поток событий.

2 — мир божественный (нуменозные сущности) в зо­не порубежной.

3 — наложения, выплывание в действительный мир. По мнению Г. Базлова, зона 3 является тем же мес­том примирения и накопления в фольклоре наиболее значимого динамическо­го массива. Здесь генери­руются Знания посвя­щенных — ведунское и профанское — будничное.

Располагаясь между статичными полосами 1 и 2 — ведунского и бытово­го сознания, зона 3 явля­ется наиболее динамич­ной, именно там происхо­дит рождение и жизнь

традиции, именно её мы воспринимаем как комплекс цен ностей, накопленных этносом, и называем культурой.

Обратимся к современному пониманию этих миров, как повествует об этом О. Шахворостова в [Л.37]:

Миры располагаются по одной хроналъной прямой, исходящие из разных её точек, называются параллель­ными и имеют вид натянутых струн. Обычно они по­вторяют одну и ту же реальность, но в разных её вари антах.. Однако есть ещё и инфрапараллельные миры, ко­торые населяют отличные от людей существа с совер­шенно непохожим менталитетом. Улътрапараллелъ-ные миры проявлены как место пребывания духов и ду­ховных сущностей, это тонкий незримый мир, матери­ально не предъявленный. Несмотря на такое различие они всё же имеют одну основу и рано или поздно пере­кликаются, открывая временные дыры или создавая катастрофные ситуации, сталкивая индивидуума с са­мим собой в его недалёком прошлом или ближайшим бу­дущим. Помимо случайного вскрытия временных дверей имеются изотопные хронодоры, предназначенные для аварийных ситуаций, когда та или иная временная дей­ствительность находится на грани естественного вы­рождения и подвергаются смерти миллиарды людей, т.к. параллельные реальности бесконечны в их количе­стве и протяжённости и много незанятых живыми су­ществами, то всегда есть возможность такого перехо­да. Именно это и сделал Ной, прислушавшись к голосу Божественного Провидения. Он, следуя за посланником Бога, пересёк через 7 дней хронолабиринт по вертикали и оказался на новой Земле, ранее никем не обжитой. "Аварийные" двери вскрываются только в крайних слу­чаях и действуют как рефлекс выживания, система са­ма распахивает оболочки даруя спасение. Такие "двери" не могут перепроводить большое количество живых су­ществ, т.к. они не транспортабельны из-за сжатого хронорежима, поэтому выживают избранные.

кощюнословие — рассказывание мифов;

кощюнить — колдовать, рассказывать;

кощунство (позднее) — надругательства над хри­стианской святыней;

кощьное — "сиречь тьма кромешная", "преисподняя";

Кощей, Кощей Бессмертный, Корчун — сказочный персонаж;

Кощей — верховный жрец Кривды на Земле, он посто­янно находится на алтаре чувств восприятия мира.

Ключом для проникновения в полузакрытый мир древнеславянской мифологии может послужить широко распространенный и устойчивый образ Кощея Бес­смертного, в самом имени которого содержится указа­ние на мифологическую архаику "кощун" на связь с ин­фернальной (адской) сущностью "кощного", потусто­роннего царства (навного).

Измельчавшими потомками древних мифов действи­тельно являются сказки и именно волшебные ("мифоло­гические") сказки: "Происхождение сказки из мифа не вызывает сомнений" [Л.23] А в дальнейшем в связи с ростом племенных дружин и военных столкновений в мифологические повествования вплетается всё в боль­шей степени героический эпос.

Таким образом, восточнославянская волшебно-бога­тырская сказка является хранительницей перемешан­ных между собой отголосков архаических мифов и фраг­ментов богатырского эпоса, рождавшегося ещё в I ты­сячелетии до н.э.

"Начало волшебное заключает так называемые пере­житочные моменты и, прежде всего, религиозно-мифоло­гические воззрения первобытного человека "потусто­роннего мира" и возможность возвращения оттуда..." [Л.27]

"Враждебное" человеку пространство — "иное" цар­ство, морское царство, царство змея. Кощея, Яги... Про­никая в этот мир, разрушая его, герой утверждает еди­-

ный мир человеческой справедливости и гуманизма"..[Л.8]

Кощей Бессмертный очень близок и греческому Аиду-Плутону, царю подземного мира мертвых. О связи Ко­щея с миром Мертвых свидетельствует то, что кощуны исполнялись в процессе погребального обряда.

Кощей не убивает людей, не является причиной их смерти — он только царствует над тенями, попадав­шими в его "кощьное, сиречь в тьму кромешную".

Сказки о Кощее Бессмертном исследователи делят на две группы по характеру и смерти Кощея:

"Смерть Кощея в яйце", "Смерть Кощея от коня", "Смерть Кощея от своей стрелы". В сказках, где коще­ева смерть запрятана в яйце или находится в загово­ренной стреле, есть ясно выраженный элемент предо­пределенности, участия СИЛ более могущественных, чем сам Кощей. Иногда главной помощницей Кощея яв­ляется Баба-Яга, владеющая стадами волшебных кобы­лиц или имеющая 12 волшебных кобылиц, говорящих че­ловеческим голосом.

Есть у Бабы-Яги "железная ступа" (скифские и сарматские походные котлы). Дом её окружен 10-12 -ю ше­стами, "на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый" (Народные русские сказки).

Помощник героя, идущего к Кощею за своей невестой, Орел — степная, горная птица. Кощей во всех сказках представлен как отрицательный тип; "он воплощает в себе хитрость, вероломство, коварство, неблагодар­ность". В конце очень устойчиво сохраняются его мифо­логические и демонические черты, идущие из глубокой древности.

Основная структура сказки такова:

1. Кощей похищает девушку (невесту героя) и скры­вает её в своем дворце;

2. Герой (иногда с помощником или братьями) отпра­вляется освобождать пленницу;

риантов о "благодарных животных"; кощеева смерть в сказках упрятана в значительно сложную систему (море, остров, дуб, сундук, утка, яйцо, иногда — игла), из помощников невидимых сил мирового добра (героя в мифе еще нет) в мифе даны только представители пер­натых (ястреб) и зверей (хорт — волк, названный в сказках архаическим словом) как символы воздуха и зе­мли. По исследованиям А.Н. Афонасьева, птицы - мифи­ческие Сирин и Алконост, темная и белая.

Птица — мифический образ ветра. В феврале месяце нечистые вылетают из ада в виде птиц. Как слово дух — собственно: ветер — перешло понятие мифиче­ского существа и черта. В русских заговорах произно­сится заклинание против "черта страшного, вихря буй­ного, лешего одноглазого, злого водяного". Могучие дей­ствия, проявленные природой в бурях и грозе, были при­даны и тем чародейным музыкальным орудиям.

Музыкальные инструменты, звуки которых облада­ют таким волшебным свойством, что заслышав их, во­лей-неволей пляшут люди и звери, леса и камни, извест­ны в преданиях всех индоевропейских народов. В Галиции и около Днестра и Прута существует любопытное поверье, что если найти в дремучем бору зеленую иву, которая не слыхала ни шума воды, ни крика петуха сделать из этого дерева дудку, то выйдет дудка не про­стая: от её звука встанут из могил покойники и запля­шут самые ленивые и неповоротливые ноги.

Свидетельства языка указывает на совершенное отождествление души человеческой с веющим ветром:

душа и дух - ветер, а также: мужество, бодрость, си­ла ума ("смелый дух", "великий дух").

Дата добавления: 2015-07-19