Ну, так что же происходит на четвертом этаже? Как он устроен?

Но почему недопустимо прямое описание содержания четвертого этажа без ссылок на историю вопроса, без задания связанной с этой историей сетки интеллектуальных и эмоциональных координат?

Потому что серьезные нормальные люди немедленно скажут: «Вы только что (имеется в виду моя предыдущая статья) говорили о том, что на ваш цикл лекций «Суть времени» члены вашего движения откликнулись по причине наличия в этом цикле определенного содержания. Вы только что сказали, что вы этим гордитесь. И тут же — на тебе! Вы, видите ли, узрели некий четвертый этаж... Вы постигли его содержание... И являете нам оное.

Нет уж, извините! Либо у того, что вы собираетесь обсуждать, именуя это четвертым этажом, есть определенная предыстория. И тогда это уже обсуждали до вас другие. Тогда вы можете, ознакомив нас с этими обсуждениями, внести свою лепту, опровергнуть что-то и что-то добавить.

Либо же никто до вас не обсуждал этот самый четвертый этаж. Но тогда перестаньте говорить о том, что вас интересует только практика, а не общие знания. Начните заниматься этими общими знаниями о вашем четвертом этаже. Сообщите нам, какими методами вы будете добывать эти знания. Сообщите также, какие знания вами уже добыты. И становитесь первооткрывателем этого знания».

Конечно же, до меня проблему четвертого этажа обсуждали самые разные мыслители. Причем не просто самые разные, но принадлежащие к трем основным разрядам.

В первом разряде — религиозные мыслители, причем всё же в основном восточные. Более того, по преимуществу индийские. Они с древнейших времен называли этот самый четвертый этаж атманом.

Во втором разряде — визионерский новодел. Наиболее яркий пример — Шри Ауробиндо.

В третьем разряде — ученые, которые пытаются поймать бабочку, используя для этого... в лучшем случае ковш огромного экскаватора, а в худшем случае — огнемет.

ПОЯСНЕНИЕ: Mak_Leo | 11/21/14

Да, Ауробиндо - далеко не «персонаж», а по-настоящему великая личность. И великий революционер. Один из тех, кто подготовил победу национально-освободительных сил над британскими колонизаторами. Возможно, не менее великая фигура, чем Ганди.

Что касается его йоги:

«В 1904 г. Шри Ауробиндо впервые обращается к йоге - не ради ухода от мира, но как к средству эффективного действия в мире: «Во мне был агностик, во мне был атеист, во мне был скептик и я не был абсолютно уверен, существует ли Бог вообще... Я чувствовал, что в этой йоге должна заключаться могущественная истина... Когда я обратился к йоге,... вот с какой молитвой, обращенной к Нему, я сделал это: «Если Ты существуешь, Ты знаешь мое сердце. Ты знаешь, что я не прошу Мукти, я не прошу ничего, о чем просят другие. Я прошу только дать мне силу поднять эту нацию и позволить мне жить и работать для народа, который я люблю...»»

Источник: http://www.aphorisme.ru/about-authors/aurobindo/?q=745

В течение нескольких лет после этого он достиг «просветления», а затем достиг состояния сверхсознания («супраментального сознания»), то есть смог по-настоящему, в полную силу задействовать «четвертый этаж»:

«Во время своего второго ареста и пребывания в Алипорской центральной тюрьме в Калькутте (1908—1909) Шри Ауробиндо испытал духовное озарение, которое положило начало новому этапу его жизни. В тюрьме у Ауробиндо был ряд мистических переживаний. В своих письмах он упоминает, что когда он ожидал суда в тюрьме, в течение двух недель его посещал дух Сва́ми Вивека́нанды и говорил о высших уровнях сознания, ведущих к сверхразуму. Шри Ауробиндо позже рассказывал, что во время заключения он видел всё — заключённых, тюремщиков, полицейских, тюремные решётки, деревья, судью, адвокатов — как различные формы единой божественности» - Википедия

Но дело вовсе не в «мистических переживаниях» целостного видения реальности. Мали ли было «визионеров» в истории... Активный выход на «четвертый этаж» позволил ему включить фантастические, сверхмощные способности к социально продуктивной деятельности на благо своего народа. В этот период он пишет статьи, издает журнал, очень много выступает. Он работает так много, что кажется - это не под силу человеку. И каждое сказанное им слово, каждая статья, каждое действие бьет точно в цель!

После заключения в тюрьме, после своего «визионерского опыта» (вот ведь какая вредная и опасная штука!) он почти сразу бросает революционнкую деятельность и уходит в «медитативные исследования супраментального». По сути, он бесплодно растрачивает тот потенциал сверхразума «четвертого этажа», которого ему удалось добиться на первом этапе, когда он был с людьми и «был людьми».

Последний абзац связан с моим личным видением проблемы. Любители «интегральной йоги» могут со мной не согласиться. Однако мое горячее убеждение таково - «йога - не наш путь». То же относится и к иным, «более европейским» психотехникам. Но, в тол же время, они вполне могут пригодиться, чтобы «спрямить путь». Чтобы это стало вообще возможным, надо иметь представление о пути и цели пути. Мне почему-то кажется, что Ауробиндо с пути свернул в самый «интересный» момент.

А вы как думаете?

ЧАСТЬ 11. (5.11.2014)

С Павлом Васильевичем Симоновым, нашим выдающимся российским психофизиологом, биофизиком и психологом, я встретился в самом начале 80-х годов прошлого века. Перед этим я встречался с Петром Михайловичем Ершовым, выдающимся русским актером, режиссером, теоретиком театра, исследователем психологии человеческого поведения. На тот момент я был начинающим режиссером, руководителем театра, который, казалось бы, не имел никаких шансов выйти из глубокого андеграунда, но уже обладал известностью в узких кругах ценителей театрального искусства.

Внимательно выслушав мои рассуждения по поводу возможности постигать на сцене в ходе спектакля то, что иначе постигнуть вообще нельзя, мои ссылки на Сулержицкого и Вахтангова, Михаила Чехова и Ежи Гротовского, Ершов сказал мне, что никакого отношения к его исследованиям всё это не имеет. Но что мне надо встретиться с Павлом Васильевичем Симоновым, вместе с которым он проводит свои исследования. И что эта встреча может быть полезна и мне, и Симонову.

Ершов позвонил Симонову, и встреча состоялась.

Павел Васильевич внимательно меня выслушал. И сообщил мне, что актерское искусство его мало интересует. Что заниматься Станиславским он начал по просьбе Ершова. И что лично для него намного интереснее поставить сложный эксперимент с крысой, чем копаться в каких-то актерских переживаниях. На этом мы бы и расстались, если бы не тот факт, что я к этому моменту довольно серьезно продвинулся в ряде вопросов, связанных с теорией информации. Причем продвинулся именно как математик, а не как режиссер. Симонова удивило и то, что я продвинулся в этой области (он узнал об этом от кого-то из знакомых, а также из тех сведений, которыми я с ним поделился). Его вдвойне удивило то, что я при этом являюсь режиссером. И зачем-то намереваюсь окончательно разорвать с математикой и уйти в режиссуру, не имея никаких шансов добиться искомой мною профессионализации (шел какой-нибудь 1980-й год, и шансов на создание профессионального театра-лаборатории и впрямь никаких не было).

Удивившись, Павел Васильевич несколько смягчился. И мы минут двадцать поговорили о потребностях, эвристике и других серьезных вещах. После чего расстались. Больше я никогда не встречался с Симоновым. И, честно говоря, даже не очень интересовался тем, в каком направлении он движется, какие новые результаты получает и так далее. Мне было печально узнать, что Павел Васильевич скончался в 2002-м году. Как по общим причинам (смерть выдающегося исследователя не может не огорчать), так и потому, что впечатление от нашей встречи у меня каким-то странным образом сохранилось в памяти. И почему-то было достаточно ярким и теплым. К чему никаких прямых оснований, честно говоря, не было.

Но я уже оговорил выше, что есть три возможности обсуждать четвертый этаж, отсылая читателя к каким-то авторитетам: одна связана с высококачественными древнеиндийскими текстами (в которых говорится об атмане), вторая связана с сомнительными текстами (в которых обсуждается так называемый супраментал), а третья связана с сухими научными текстами, которых, увы, немного.

Если бы мне не нужно было решать практические задачи, причем ускоренным путем, я бы, конечно, углубился в древнеиндийские тексты. И нашел бы в них много ценного. Но ситуация требует другого. По крайней мере, на настоящий момент. Не принадлежа к рафинированным ценителям, для которых весь эзотерический новодел заведомо носит некачественный и вторичный характер, я не готов сегодня выискивать необходимые знания о четвертом этаже из супраментальных рефлексий последователей Шри Ауробиндо. И что тогда остается? Только третья возможность. А ее задействование приводит к необходимости обсуждать результаты, полученные П. В. Симоновым, — хотя бы в виде отправной точки на пути к чему-то большему.

Еще раз засвидетельствовав свое глубокое уважение к Павлу Васильевичу и оговорив при этом, что его результатов, конечно же, недостаточно для того, чтобы построить необходимую нам модель четвертого этажа, я начну знакомить читателя с тем, что именно утверждают П. В. Симонов и его последователи.

В 1975-м году П. В. Симонов предложил свою классификацию всех неосознаваемых явлений.

К первой группе неосознаваемых явлений он отнес витальные (биологические) потребности в пище, в воде, в продолжении рода, в избегании вредных факторов. А также врожденные поведенческие акты, всем этим в той или иной степени обусловленные. Под этими врожденными поведенческими актами Симонов понимает безусловные рефлексы по И. П. Павлову. В том числе, рефлексы сложнейшие, то бишь инстинкты. А также генетически заданные черты темперамента, особенно телесной конституции, влияющие на психику и поведение. Итак, к первой группе неосознаваемых явлений Симонов относит бессознательное, которое он называет «досознательным».

При этом оговаривается, что эта группа явлений близка к тому, что в системе Зигмунда Фрейда названо «оно».

Ко второй группе столь же неосознаваемых явлений Симонов относит всё то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях. Речь идет не только об автоматизированных навыках, но и о глубоко овнутренных социальных нормах, ставших убеждениями человека. О том, что им переживается как веление долга, зов сердца, чувство вины. Помимо этого внешнего по своему происхождению содержания, возможно и другое содержание, относящееся к этой же группе неосознаваемых явлений. Таким другим содержанием, относящимся к этой же группе неосознаваемых явлений, Симонов называет всё, что напрямую закладывается в виде подражательного поведения.

Близкий к Симонову по подходу английский ученый Майкл Полани (1891–1976), принадлежащий к постпозитивистской школе и остро критиковавший представителей позитивизма, ввел понятие личностного (или неявного, молчаливого) знания.

В своей книге «Личностное знание» Полани настаивал на том, что любые умозаключения базируются на персональных суждениях, что вне личностного начала установление истины невозможно, что мы полагаем больше, чем можем доказать, и знаем больше, чем можем выразить словами. Полани утверждает, что «учиться на примере — значит подчиняться авторитету. Вы следуете за учителем, потому что верите в то, что он делает, даже если не можете детально проанализировать эффективность его действий. Наблюдая учителя и стремясь превзойти его, ученик бессознательно осваивает нормы искусства, включая и те, которые неизвестны самому учителю. Этими скрытыми нормами может овладеть только тот, кто в порыве самоотречения отказывается от критики и всецело отдается имитации действий другого. Общество должно придерживаться традиций, если хочет сохранить запас личностного знания... В самом сердце науки существуют области практического знания, которые через формулировки передать невозможно».

Всё это ученые, ориентирующиеся на такие подходы, которые предлагают Симонов и Полани (а речь идет о разных подходах), относят к подсознанию, считая его консерватизм неотменяемым, полезным и... недостаточным. Но если это так, то четвертый этаж размещен и не на этой территории. Где же тогда?

(Продолжение следует).

ЧАСТЬ 12. (13.11.2014)

Имею ли я право продолжить говорить о четвертом этаже даже в этом спецвыпуске? Да, имею. Но говорить об этом буду сообразно содержанию спецвыпуска.

Представим себе, что человек — это система, состоящая из нескольких слагаемых. Каждое из которых может образно — именно образно — быть представлено как отдельная сущность. Тогда этих сущностей шесть.

Это четыре наблюдателя, находящиеся на четырех этажах и передающие получаемую ими информацию диспетчеру.

Это сам диспетчер, принимающий и перерабатывающий информацию.

И это потребитель, получающий информацию.

Можно усложнять модель, вводя в нее разного рода рефлексии (наблюдаю за наблюдателями... ну и так далее). Но я этого здесь делать не буду. И обсужу лишь то, что касается наблюдателя, находящегося на четвертом этаже. И при этом недополучающего сведений и всего остального от третьего этажа. Притом что наблюдатель, находящийся на третьем этаже, фиксирует фактически всё содержание. То есть скрытые контексты моих (или чьих-то еще) высказываний, сквозное действие, осуществляемое с помощью этих высказываний, связи между отдельными высказываниями, явные и неявные цитаты и многое другое. Зафиксировав это и передав нечто как на четвертый этаж, так и на иные этажи, а также диспетчеру, третий этаж обеспечивает полноценность взаимодействия того, кто воспринимает высказывание, с автором.

Но возможно ли какое-то взаимодействие в случае, если наблюдатель, находящийся на третьем этаже, а) не улавливает контекстов, б) не улавливает связей, которые эти контексты обеспечивают, в) не распознает цитат и так далее? Возможно ли оно в случае, если регресс, навязанный врагом нашему обществу, обеспечил отчуждение гражданина страны от высказываний, в которых это содержится?

Если четвертый этаж существует, и если находящийся на нем наблюдатель не отчаялся, то такое взаимодействие возможно. Хотя оно, конечно, будет носить достаточно специфический характер. Какой же именно? Перед тем, как ответить на этот вопрос, я с крайней настойчивостью обращу внимание читателя на то, что этот ответ не носит эзотерического характера. И что все используемые в нем адресации к особому видению неких особых «тел» — не более чем образы, поясняющие не то, как воспринимает высказывание человек, а то, как их воспринимает одна из подсистем, из которых человек состоит. И даже с этой оговоркой — адресацией к «телам» и «энергиям» — это не более чем образы и поясняющие метафоры, которые ни в коем случае нельзя воспринимать буквально, как это любят делать так называемые «эзотерики».

И только настойчиво оговорив всё это, я дерзаю прибегнуть к поясняющему образу, согласно которому наблюдатель, находящийся на четвертом этаже и отчужденный от всего, что должен принять и передать наблюдатель, находящийся этажом ниже, воспринимает высказывание как определенную смысловую музыку, магическим образом порождающую некое светящееся тело. Такой наблюдатель видит это тело в качестве продукта магии под названием «высказывание». Он налаживает с этим телом разного рода связи. Он улавливает то, что от этого тела исходит. И передает уловленное на другие этажи. А также диспетчеру и даже напрямую самому пользователю.

«Не умножайте сущности!» — требовал один ученый-рационалист. В данном случае я их сознательно умножаю. А также насыщаю тем, что им в принципе не присуще: тела, магия, возможность видеть... Ну и так далее.

Но, тем не менее, в том, что я говорю, есть некая достоверность. Причем та, которую сжато изложить (а значит, и схватить как целое) можно только через такие деформирующие эту достоверность условности.

Итак, я говорю о «Сути времени». Меня слушают. При этом наблюдатель, находящийся на третьем этаже, отчужден от говоримого мною и информацию не передает ни диспетчеру, ни потребителю, ни на четвертый этаж. Никуда он ее не передает. Потому что он, увы, отчужден. И в силу этого — да-да, именно этого — наблюдатель на четвертом этаже фиксирует именно то, что я описал выше. И для него такая фиксация является и долгом, и подвигом. Опять же, если можно говорить о долге и подвиге какого-то там «наблюдателя», всего лишь одного из элементов в системе под названием «человек».

Наблюдатель, находящийся на первом этаже, фиксирует некое волевое начало. Но не может соотнести его с содержанием, ибо наблюдатель, находящийся на третьем этаже, без которого это сделать нельзя, отчужден от оного.

Наблюдатель, находящийся на втором этаже, фиксирует то, что обычно называют «энергетикой личного присутствия». Но тоже не может ее соотнести с содержанием.

А наблюдатель, находящийся на четвертом этаже, словно бы видит нечто вроде некоего как бы светящегося как бы тела, как бы способного как бы излучать что-то вроде... Словом, он в каком-то смысле видит это тело. И в каком-то смысле оно ему нравится. О чем он сообщает и диспетчеру, и потребителю. То бишь собственно человеку.

Так обстояло дело в 2011 году, когда определенные люди определенным образом откликнулись на мои передачи «Суть времени». Я хочу подчеркнуть, что это были люди, у которых на четвертом этаже был не почивший в бозе и не уснувший наблюдатель, способный как бы нечто видеть, как бы нечто улавливать энергийно и так далее. Все люди обладают и четвертым этажом, и находящимся на нем наблюдателем. Но у многих этот наблюдатель либо ослаб, либо устал, либо задернул шторы и лишился способности что-то наблюдать, либо предпочел наблюдать собственные сновидения. У многих, но не у всех. И кое-кто из тех, у кого этот наблюдатель не перешел в описанное мною выше состояние частичного или полного отчуждения, откликнулись на тексты «Сути времени» именно как на некие как бы светящиеся и как бы что-то излучающие как бы тела.

Так в основном было в 2011-м. Подчеркиваю — в основном.

А в 2014-м третий этаж в ощутимой степени преодолел отчуждение и соединился с четвертым этажом, который в условиях восстановления такой ранее потерянной связи начал тоже работать иначе. Чему свидетельство — все успехи «Сути времени», непонятные для ее противников. Отсутствие внутренних расколов, отсутствие рассыпания, постоянный рост дисциплины и самоорганизованности, приобретение способности писать и издавать собственные книги политического и научного содержания...

Все это показали действия «Сути времени» 7 ноября 2014 года. Все действия в совокупности: и презентация книги «Стрелков и другие», и митинг, который, будучи праздничным, оказался одновременно и концептуальным, и политическим.

Поздравляю с праздником! А также с успехами, позволяющими считать не лишенной некоего реального содержания ту фразу, которой я заканчиваю каждую из этих статей —

Дата добавления: 2015-07-17