Глава 3. Так будет лучше.

Пролог

8 сентября 2013 года.

Я стою перед большим, просто огромным окном непривычно роскошной комнаты, наблюдая за тем, как ночная мгла медленно сдаёт свои позиции, уступая право новому дню. Рассветы в Кроносе всегда очень красивы. Даже сейчас, несмотря на утренний серый туман, понятно, что этот день будет ясным и солнечным – полная противоположность вчерашнему урагану. Наверное, он оставит после себя несколько сломанных веток, да кое-где сорванное с крыш покрытие. Впрочем, всё это уже с первыми лучами солнца будет уничтожено роботами-уборщиками, следящими за чистотой этого проклятого города.

Кидаю взгляд на кровать – он ещё спит, этот чудик со странным цветочным именем и настолько утопически-наивными взглядами на жизнь, что уже не хочется даже смеяться. Правда, сарказм, прочно засевший в моей душе, уверенно вытесняет другое чувство, ни разу мною ранее не испытываемое, но, тем не менее, не безызвестное. Благодарность.

Я, наверное, до конца жизни не забуду это распахнутое окно и крик, рвавшийся, казалось, из самой души. Тёплое горло под моими сжавшимися пальцами, и взгляд – ясный, чистый, настолько открытый, что меня так и подмывало спросить: «Как можно жить, будучи таким кристально-прозрачным, невинным и естественным?»

Тряхнув головой, отгоняю ненужные сейчас мысли.

Снова смотрю на спящее тело. Он, наверняка, мой ровесник, но, в отличие от меня, всё ещё ребёнок, уж слишком у него безмятежное выражение лица. Я не знаю, как отразится на его дальнейшей жизни вчерашний альтруизм, да и отразится ли вообще. Меня сейчас терзает другое – смогу ли я когда-нибудь расплатиться с ним за то, что он сделал для меня? Да и нужно ли?

Сейчас все обострившиеся рецепторы опасности, те, которые выручали мою, в общем-то, ничего не стоящую жизнь уже не раз, настойчиво шепчут: «Держись от него подальше…»

Да… Так будет лучше всего. Забыть. Не видеть. Не преследовать. Исчезнуть.

Подхожу к кровати и легонько, чтобы ни в коем случае не разбудить, отвожу в сторону каштановую чёлку, еле слышно шепнув:

— Спасибо.

Подхватываю не убранную с вечера аптечку, выскальзываю на балкон и почти сразу же перемахиваю в сад, а оттуда – на улицу, туда, где меня ждёт новый раунд жестокой, и почти всегда смертельно опасной битвы за право выжить.

* * *

Четыре года спустя.

… Его волосы практически с каждым часом становятся всё белее, судя по всему, скоро они совсем потеряют свой первоначальный цвет. Метка, выступившая на коже вчерашним вечером, уже не пугает меня так, как в тот момент, когда я с ужасом смотрел, как красная полоса змеёй обвивается вокруг его тела. Кровеносная система не задета, и это главное. С остальным он справится. Не может не справиться. Он должен.

Смотрю на забинтованное горло, на нахмуренные брови, на сжатые даже в беспамятстве зубы. Неужели ему всё ещё больно? Вспоминаю, как он кричал, извиваясь в агонии таких мучений, каких мне, наверное, ещё никогда не доводилось испытать. Но он выжил – и это главное.

Провожу рукой по влажному лбу, отводя в сторону светлую чёлку, и тяжело вздыхаю.

Меньше всего я ожидал, что такая обуза свалится на мою голову. Но… не мог же я оставить его на растерзание Комитета Безопасности Шестой зоны? Да и потом… я всё ещё в долгу у него.

Нужно отдать мне должное - все четыре года я честно пытался держаться подальше от этого чудика. Мне даже удалось подавить в себе угрызения того чувства, что другие люди зовут совестью, когда Сиона вместе с матерью вышвырнули из элиты, предоставив право выживать на самых окраинах города. Но когда его почти силой затолкнули в машину Комитета, я понял, что не могу больше ждать.

Результат моих стараний сейчас лежит передо мной – чудом выживший, потерявший практически всё, кроме жизни, за которую я вчера так отчаянно умолял его уцепиться. Ну и что мне теперь делать с этой неожиданно возникшей проблемой? Как он, при всей своей чистоте и наивности, сможет выжить на этой свалке Святого города?

У меня есть только один выход: как можно быстрее разобраться во всей этой ситуации с пчёлами, заговорами правительства и прочей гнилой составляющей этого рассадника грязи, чтобы потом с чистой совестью вернуть эту неженку в распростёртые объятия матери. Ну, или этой… Как её… Девчонки с играющими гормонами. Кажется, Сафу? Точно. Сафу.

Только в этом случае я смогу избавиться от всех тех чувств, которые, кажется, зовутся нежностью, и продолжить выживать дальше, не оглядываясь на прошлое.

Глава 1. Источник раздражения

- И прекратите проклинать судьбу;

Когда-нибудь, воскреснет он в раю.

И души непокорных христиан…

Да будет с вами бог!

Всё. Это последняя сцена. Падаю на колени, краем уха улавливая редкие аплодисменты. В театре сегодня на редкость малолюдно – кажется, популярность актёрского искусства в Западном блоке переживает не лучшие дни. Плохо… Что я умею, кроме того, как играть на сцене и убивать? Практически ничего. А жить на что-то нужно. Тем более теперь…

Смываю опостылевший за вечер грим, переодеваюсь, собираю волосы в привычный хвост и выхожу на улицу, пока остальные актёры, всё ещё занятые в спектакле, не начали напрашиваться в попутчики, предлагая составить компанию на текущий вечер. В последнее время мне всё чаще хочется остаться одному.

Уже стемнело, и этот район Западного блока кипит вечерней жизнью, предлагая любому неискушённому жителю целый ряд удовольствий – от вполне легальных, до запретных настолько, что даже я не рискнул бы воспользоваться ими. Не глядя, прохожу мимо стайки почти что красивых, но уже потрёпанных жизнью и частой сменой мужчин, шлюх, одной из которых почти удаётся схватить меня за рукав. Увернувшись от объятий очередной жрицы любви, ухмыляюсь, а затем сворачиваю в тёмный проулок.

Мне знакома здесь каждая улица, каждый дом и каждая дверь. Я знаю, за каким поворотом может скрываться опасность, а на каком участке, наоборот, можно позволить себе расслабиться, переходя на практически прогулочный, неторопливый шаг. Знаю, где можно достать лучшее оружие, а с какими перекупщиками не стоит затевать дел даже в случае, когда твоей жизни грозит смертельная опасность. Но… Одного я до сих пор не могу понять:

как научить всему этому – его?

Чертыхаюсь и, пряча озябшие руки в карманы куртки, сворачиваю на очередную, полную запретных удовольствий и опасностей улицу.

* * *

— С возвращением!

Вот она – причина, по которой в последнее время я так полюбил одиночество. Присутствие Сиона в месте, которое лишь с большой натяжкой можно назвать домом, настолько дико и неуместно, что мне иногда хочется вышвырнуть все старые книги, поношенную, а местами и вовсе сломанную мебель, и начать создавать в этом помещении хоть какое-то подобие уюта. Впрочем, желание вышвырнуть отсюда саму причину этой странной прихоти посещает меня не в пример чаще.

— Как прошёл день?

Почему? Ну почему он почти всегда улыбается, даже когда понимает, что я устал и не расположен вести беседы?

— Как обычно, - прохожу в комнату, не обращая внимания на источник раздражения, сажусь на диван, вытягиваю ноги и закрываю глаза. Может быть, мне удастся хотя бы немного побыть в тишине?

Насколько Сион мешает моему привычному образу жизни, я в полной мере оценил за первые два дня, которые мы с ним бок о бок провели в одной комнате. Вынужденный в течение дня довольствоваться только обществом крыс, вечером он засыпал меня целым ворохом вопросов, на которые я подчас не знал ответа. Или не хотел отвечать, что тоже немаловажно.

Я думал, что, несколько раз нарвавшись на грубость вместо вразумительного ответа, Сион поумерит свой пыл, но добился лишь того, что он научился огрызаться в ответ на резкие выпады, не прекращая попыток развести меня на разговор.

— Тяжёлый день?

В очередной раз вздыхаю. Что ж, пора привыкать к тому, что на какой-то период времени с тишиной и спокойствием в редкие часы моего досуга придётся распрощаться. Чуть-чуть поворачиваю голову и тут же пересекаюсь с горящим взглядом красных, иногда так напоминающих мне кровь, глаз.

— Да нет, нормальный. Ну, а ты? Отмыл всех блохастых собак, или их не менее блохастая хозяйка давала тебе ещё какие-то поручения?

— Тебе вообще знакомо такое понятие, как вежливость? – он отворачивается, а в голосе слышится плохо сдерживаемая обида.

За кого? За эту… эту псину?

— Знакомо, если речь не идёт об этой вечно воняющей собачьей шерстью особе, - закидываю ноги на расшатанный столик и позволяю себе презрительную усмешку.

— Заметно, - еле слышно бормочет он, но даже мне становится ясно, что это своеобразная попытка к примирению. — Хочешь есть?

Вот ещё одно обстоятельство, которое выбивает меня из равновесия – когда бы я ни вернулся, меня всегда ждёт горячий ужин. Это настолько непривычно и сбивает с толку, что первое время я просто отказывался от еды, предпочитая провести вечер с голодным желудком, но не испытывать, чёрт возьми, того тепла, которое возникает в груди всякий раз, когда я чувствую запах только что приготовленной им снеди.

— Не откажусь, - позволяю себе ещё одну усмешку, видя, какой радостью вспыхивают его глаза.

Тебе настолько хочется угодить мне, Сион? Или тебе просто необходимо чувствовать себя нужным?

Когда я доедаю последнюю ложку невероятно вкусного супа, он вновь поворачивается ко мне.

— Недзуми…

— Что? – поднимаю на него взгляд.

— Я хотел спросить…

— Ну так спрашивай, - меня настораживает его нерешительность. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от этого чудика.

— Скажи мне, - он закусывает губу, а потом всё-таки решается, - я могу пробраться в Шестую зону?

— Нет, - честное слово, я бы рассмеялся, если бы он не был настолько серьёзен.

— Почему? – в красных глазах вспыхивает упрямство.

— А ты подумай, - я отодвигаю от себя тарелку, беру первую попавшуюся книжку и вытягиваюсь на кровати. Вот только как можно сосредоточиться на чтении, когда он на полном серьёзе несёт такой абсурд? — Я даже не хочу спрашивать, что тебе могло там понадобиться.

— Я… Я хочу хоть чем-нибудь помочь в разработках противоядия от этой гадости, - упрямые нотки в голосе не исчезают, даже когда он трёт основание шеи, на которой только-только затянулся разрез, оставленный скальпелем. — Моя кровь…

— Давай сделаем вид, что ты неудачно пошутил, - прерываю я его, перелистывая очередную страницу, - и не будем раздражать друг друга ещё и этим бессмысленным разговором.

— Да чёрт возьми, Недзуми! Как ты можешь быть таким эгоистом?! – он выхватывает из моих рук книгу, отшвыривая её к стене. — Я не могу сидеть здесь и ждать, пока жителям города угрожает смертельная опасность!

Всё. Моё терпение тоже не безгранично.

— Можешь и будешь, чёрт тебя побери! – вскакиваю с кровати, хватаю его за ворот рубашки и с силой прижимаю к стене. — У меня нет времени, чтобы вытаскивать твою задницу из очередных неприятностей!

Он тяжело дышит, а глаза, которые сейчас так близко от моих, полыхают самым настоящим огнём.

— Ты никуда не пойдёшь, - произношу ровным тоном, но только идиот сейчас не различил бы в нём угрожающих ноток, - иначе я не знаю, что с тобой сделаю.

— Мне не нужна твоя опека, - он отворачивается, насколько это возможно, потому что я всё ещё удерживаю его в крепком захвате.

С удивлением смотрю на влагу, дрожащую в красных глазах. Это что – слёзы? Злость, теперь уже на себя, накатывает с новой силой. Но пусть даже не надеется, что я буду его утешать.

— Тогда почему ты всё ещё здесь? – приближаю своё лицо почти вплотную к его собственному и шепчу в сантиметре от закушенных губ. — Неужели только потому, что тебе просто некуда идти?

— Ты… Ты… - Сион резко дёргает головой, на мою руку попадает горячая капля, а в следующий миг он вырывается и вылетает из комнаты, со всей силы хлопнув дверью.

Провожу рукой по лицу и устало падаю на диван. Ну почему с ним всегда так сложно? И где теперь искать этого недоумка, учитывая, что на улице далеко не лето, а он выбежал в одной кофте? Какая-то, наверняка, не самая лучшая часть моего сознания злорадно нашёптывает: «Замёрзнет – сам вернётся», но, кажется, несколько минут назад меня обвинили в эгоизме. Так зачем давать ему повод убедиться в этом ещё раз?

Вот только до того, как я отправлюсь на поиски этого… этого… ребёнка – иначе никак не назовёшь — неплохо бы сначала сделать одну вещь.

Быстро царапаю на крохотном клочке бумаги: Надо поговорить. Срочно. Сворачиваю записку в маленький свиток и беру на ладонь крысу, до этого мирно спящую на диванной подушке.

— Отнеси это нашему общему знакомому, - вглядываюсь в крохотные глаза-бусинки, и, когда замечаю, что тёмный зрачок на мгновение расширяется, спускаю зверька на пол, наблюдая, как он белым росчерком исчезает в щели.

Кажется, Сион назвал его Гамлетом. Снова усмехаюсь. Всё-таки он… забавный, наверное.

«Ну что ж, беги… Гамлет», - задумчиво смотрю в том направлении, в котором только что пробежала крыса, - «и постарайся вернуться как можно быстрее. Не знаю, сколько времени я ещё продержусь в компании парня, который умудряется в одну минуту вывести меня из себя».

Накидываю куртку, беру пальто, висящее на соседней вешалке и выхожу за дверь.

* * *

Белоснежные волосы, почти светящиеся в темноте, я замечаю издалека. Так и знал, что он пойдёт сюда. Сион, совершенно не догадываясь об этом, выбрал для уединения то же самое место, где обычно любил коротать время в одиночестве я.

Не решаясь подойти, смотрю, как он сидит на каком-то поваленном дереве, зябко обхватив себя руками. Ну вот, уже успел замёрзнуть. Если он заболеет, неизвестно, чем это закончится - в Западном блоке не так-то легко найти нужные, а подчас просто необходимые лекарства.

Напряжённые плечи вздрагивают, когда я накидываю на них тёплое пальто. Не говоря ни слова, Сион плотнее закутывается в толстую ткань и продолжает сидеть, уставившись в только ему одному видимую где-то вдали точку.

— Ты замёрз, - ну да, а что ещё сказать? Я ведь совсем не умею утешать, а тем более не умею просить прощения!

— Ничего, - его голос ровный и безжизненный, в нём нельзя различить и тени каких-либо эмоций.

Кажется, я и в самом деле сильно задел его.

— Послушай, - пытаюсь тщательно подобрать слова, чтобы опять не наговорить лишнего, - не подумай, что я ограничиваю твою свободу, или что там ещё… Но я действительно не могу позволить тебе уйти.

— Я уже понял, - вновь тот же равнодушный тон.

— Ты хоть понимаешь, что будешь схвачен сразу же, как только окажешься на территории этого рассадника нечисти?

— Понимаю.

Меня почти пугает этот пустой голос.

— Тогда почему? – не выдерживаю и кладу руку ему на плечо, с силой сжимая его.

— Я… - он всё-таки поворачивает голову в мою сторону. — Недзуми… Я не могу находиться здесь, пока маме или Сафу может угрожать опасность. Просто не могу. Прости…

— Сион, - я почти никогда не называю его по имени, и он снова вздрагивает от непривычного обращения, - мы разберёмся с этим. Я обещаю.

— Как? – он поднимает на меня глаза, и я, снова не сдержавшись, провожу пальцами по его лицу, повторяя путь, наверняка, совсем недавно скатившейся слезы.

— Что-нибудь придумаем, - палец машинально проходит по краешку метки, и я чувствую, как он, и без того вытянутый в струнку от волнения, напрягается ещё сильнее, - а потом вернём тебя к маме и твоей девчонке.

— Она не моя девчонка, - он снова отворачивается, и я убираю руку.

— Могла бы стать, если бы ты не повёл себя, как последний идиот, отказавшись от секса с ней, - я заставляю себя усмехнуться, хотя в душе ворочается непонятное чувство, которому я никак не могу дать определения, но точно никогда не испытываемое мною ранее. Похоже, мне даже нравится осознавать, что он отказал ей.

— Заткнись, - он встаёт и застёгивает пальто на все пуговицы. — Пойдём домой?

— Давно пора, - неожиданный перепад его настроения совсем не удивляет меня.

Разворачиваюсь и первым иду в сторону места, которое до того момента, когда этот чудик ворвался в мою жизнь, никогда не вязалось с понятием «дом».

* * *

Пт, 23-00. Риверз, 45.

В очередной раз вчитываюсь в текст, пытаясь понять, что же хотел сказать этим отправитель, человек, к которому я испытываю некое подобие доверия.

— Что это? – над крохотным листком, только что принесённым Гамлетом, склоняется белоснежная голова, закрывая весь обзор.

Не хочется его в это впутывать, но… Он же не отстанет, верно?

— Место, где я должен встретиться с одним человеком. Ты не знаешь, что такое «Риверз»?

— Знаю. А что это за человек?

— Подожди, - я удивлён, - ты что, правда, знаешь?

Никогда не думал, что кто-то может знать Шестую зону лучше, чем я.

— Ага, - красные глаза глядят с любопытством, - так что это за человек?

— Сначала скажи, что это за место, - я не собираюсь просто так выбалтывать все свои секреты.

— Это новый корпус лаборатории, в которой проходила практику Сафу, - в интонации Сиона появляется намёк на обиду, но мне сейчас точно не до перепадов его настроения, - он был отстроен меньше двух месяцев назад.

Вот как. Теперь понятно, почему я ничего не слышал об этом месте.

— Так что это за человек? – настойчивости в его голосе позавидовал бы любой мошенник-торгаш, которых так много на улицах Западного блока.

— Как тебе сказать... - я задумываюсь, тщательно подбирая слова. — Я хочу показать ему личинку, которую вытащил из твоей шеи.

— Зачем? – в голосе слышатся настороженные нотки.

— Он - генный инженер, врач и эколог, - не отвожу взгляда от крохотной записки с адресом, - и сможет дать исчерпывающую информацию о том, что это за штука.

— Понятно. Так когда мы с ним встречаемся?

— Не понял, – поднимаю взгляд. — Что значит – мы?

— Я пойду с тобой, - красные глаза прожигают меня насквозь той уверенностью и непоколебимостью, которой я, почему-то, не замечал ранее.

— Разбежался, - я даже фыркаю. — Я планирую дойти до места назначения за час, а не за три.

— Я не буду задерживать тебя, - вот теперь я ясно слышу, как через эту уверенность пробиваются умоляющие нотки.

— Ты задержишь меня уже на выходе из Западного блока, - ну, как ещё ему объяснить?

— Значит, мне опять сидеть, ничего не делать, а теперь ещё и переживать за тебя? – он отворачивается, и я чувствую, как накатывает привычное раздражение. Что, снова слёзы?

— Да с чего ты взял, что за меня надо волноваться? – такая забота настолько непривычна, что я, вопреки обыкновению, даже забываю подобрать более-менее язвительный ответ.

— Достаточно вспомнить твоё последнее посещение Шестой зоны, чтобы найти достаточно причин для волнения, - он поворачивает ко мне сухое, вопреки моим опасениям, лицо.

— Брось, - я пытаюсь выглядеть как можно более равнодушным, хотя сердце начинает колотиться в несколько раз быстрее. — Я обещаю, что не буду убегать от вооружённых до зубов сотрудников Комитета Безопасности.

— То есть, ты в любом случае не возьмёшь меня с собой?

— Нет, как ни проси.

— Хорошо, - я вижу, с каким трудом ему удаётся не ввязываться в бессмысленный, в общем-то, спор, и облегчённо вздыхаю, - только будь осторожнее, ладно?

— Если бы я не был осторожен всю свою жизнь, вряд ли мы бы с тобой сейчас разговаривали.

— Недзуми! Ты можешь хоть раз в жизни просто пообещать, а не огрызаться?

Да что ты будешь делать!

— Обещаю. Доволен?

— Нет, но уже лучше, - совершенно неожиданно его пальцы сжимают мою ладонь, и мне остаётся только надеяться на то, что он не почувствовал судорожной дрожи, пробежавшей по моему телу. — Я, правда, буду волноваться, Недзуми.

Я… я не привык, чтобы ко мне прикасались.

— Чудик, - высвобождаю пальцы, - это просто встреча.

— И всё-таки, когда она состоится? – кажется, ему стыдно за свой дурацкий порыв, потому что он опускает голову и отводит глаза.

— Через два часа, - кидаю взгляд на старые часы. — Гамлет вовремя принёс ответ.

— Тогда… тебе пора? – он всё ещё не решается посмотреть на меня.

— Да, - кладу стеклянную ёмкость с личинкой в карман и накидываю куртку, размышляя, взять с собой плащ из спецволокон, или, всё же, не стоит.

— Когда тебя ждать?

«Меня не нужно ждать», хочется сказать мне, но в голосе Сиона есть что-то такое, что заставляет меня произнести:

— К середине ночи.

Всё-таки решаю не брать плащ, и уже делаю шаг к двери, но мою ладонь уже второй раз за сегодняшний вечер ловят тёплые пальцы.

— Возвращайся. И будь осторожен.

Киваю, подавляя желание с силой сжать в ответ почти горячую руку, а затем высвобождаю пальцы и растворяюсь в темноте безлунного вечера.

Глава 2. "Я должен его спасти"

Раньше мне всегда казалось, что Западный блок с наступлением ночи приобретает какое-то своё, ему одному понятное, очарование. Но сейчас, пробираясь среди гор мусора, которые никто не собирается убирать, торговцев, не брезгующих любым, даже самым порочным товаром, карманников, в вечерних сумерках выискивающих даже здесь встречающихся невнимательных к своим сумкам и кошелькам людей, шлюх, от самых дешёвых, до почти недоступных, я думаю – как можно восхищаться всем этим?

Стараясь не думать о причине, в результате которой в моей голове появились такие мысли, я убыстряю шаг, чтобы как можно скорее миновать этот своеобразный вертеп.

На самых окраинах Западного блока, когда я уже собираюсь пересечь черту, символизирующую конец района, меня останавливает еле слышное, но довольно грозное рычание. Резко оборачиваюсь и смотрю в глаза крупной, почти размером с волка, собаке. Шерсть на загривке встала дыбом, а зубы, остроту которых можно разглядеть даже сейчас, когда вокруг кромешная тьма, ощерены в угрожающем оскале.

Чёртова шавка. Когда она перестанет путаться у меня под ногами?

— Передай своей блохастой хозяйке, чтобы не совала свой мокрый нос, куда не следует, - выдерживаю взгляд зверя, в котором, не будь я уверен, что собакам несвойственны подобного рода эмоции, различил бы самое настоящее презрение.

Пёс ещё раз коротко рычит, а затем разворачивается, и, пренебрежительно махнув хвостом, одним мощным прыжком исчезает в темноте. Ну что ж… Теперь можно быть уверенным, что Инукаси в курсе моей вылазки, а значит, завтра пристанет с вопросами. Причём не ко мне, а к этому бесхитростному созданию, которое совершенно, ну совершенно не умеет хранить чужие секреты, доверяя каждому, кто оказал ему хоть какое-то подобие расположения.

Ладно, с наивностью Сиона разберёмся позже. Сейчас меня должно волновать другое.

Ещё несколько шагов практически на ощупь, и передо мной вырастает стена. На первый взгляд – неприступная и непробиваемая. Но это только на первый… Еле слышно хмыкаю, проводя рукой по шершавой и холодной поверхности. Если не знать заранее – ни за что не найдёшь еле заметный выступ, который я уже нащупываю замёрзшими пальцами. Лёгкое нажатие – и один из больших камней, которые составляют всю стену, чуть сдвигается в сторону. А вот сейчас нужно много, очень много сил. С трудом выдвигаю тяжёлый монолит, расположенный почти у самой земли. Конечно, сподручнее делать это вдвоём, но не мог же я, в самом деле, тащить эту обузу с собой?

Образовавшейся дыры как раз хватает для того, чтобы, слегка ободрав кожу на запястье, протиснуться на другую сторону. С сомнением смотрю на камень – если сейчас ставить его на место, можно запросто не успеть на встречу. Остаётся надеяться, что за пару часов моего отсутствия, ничего не случится. Кто ещё может шастать здесь в такое время?

Снова накидываю куртку, которую пришлось снять, чтобы было легче протиснуться в узкое отверстие, поднимаюсь на ноги и быстрым шагом направляюсь в сторону сияющей яркими огнями Шестой зоны.

Я умею быть незаметным, поэтому ни один из жителей ненавистного мне города не обращает внимания на серую тень, быстро двигающуюся в известном только ей одной направлении.

* * *

— Что ты хотел? – хриплый голос раздаётся почти над самым ухом, и мне с трудом удаётся удержать себя от того, чтобы не вздрогнуть, или хуже того – дёрнуться от испуга.

Мне довольно быстро удалось добраться до лаборатории. Хорошо, что я видел однажды, куда именно Сион провожал эту девчонку, иначе бы пришлось выяснять у него ещё и адрес. Ну а найти новый корпус было делом техники. Но… Я не ожидал, что этот тип подкрадётся настолько незаметно. Я бы сказал, профессионально.

— Мне нужна твоя помощь, - тоже не утруждаю себя приветствием, и поворачиваюсь, наблюдая за тем, как в темноте вспыхивает огонёк зажигалки, через секунду сменившись красным тлеющим светом на конце сигареты.

— Я поражён, - человек, которому я спас когда-то жизнь, усмехается, делая очередную затяжку. — Меньше всего я ожидал, что ты попросишь о помощи.

Я иногда жалею, что одним совсем не прекрасным вечером совершенно случайно забрёл в то место, где горла Такеши Монтаро уже касалась холодная сталь ножа. Интересно, что мной двигало тогда? Наверное, банальная скука, иначе как ещё объяснить, что уже в следующий миг нож, выбитый ударом ноги, отлетел в сторону, а наступающий амбал оказался в крепком, практически смертельном захвате? Что ж… Как выяснилось чуть позже – некоторые мужья чересчур ревнивы, когда дело касается верности их супруг. В любом случае, спасённый в тот вечер мною старший лаборант научно-исследовательской лаборатории Шестой зоны практически на коленях благодарил меня за свою спасённую жизнь. Кто знал, что когда-нибудь мне это пригодится?

— Времена меняются, - я прячу замёрзшие руки в карманах. — Не будь я уверен, что не справлюсь сам, ты бы ещё долго не увидел живое напоминание твоего, чуть не закончившегося смертью, фиаско на почве заигрываний с чужой женой.

— Так что ты хотел? – Такеши хмурится, щелчком отправляя сигарету в стоящую рядом урну, и из неё тут же раздаётся еле слышный гул перерабатываемых отходов.

— Чтобы ты взглянул на одну вещь, - достаю из кармана ёмкость с личинкой.

Глаза одного из лучших лаборантов лаборатории загораются почти фанатичным огнём, когда он видит чёрную, уже немного сморщенную, куколку.

— Откуда это у тебя?

— Скажу тогда, когда ты сможешь дать хоть какую-то информацию, - протягиваю личинку Такеши, и он тут же хватает её, как какую-то величайшую драгоценность.

— Какая информация тебя интересует? – он не сводит восторженного взгляда с этой мерзости.

— Всё, что сможешь выжать, - снова прячу руки в карманы, - не упуская любой, незначительной даже на первый взгляд, мелочи. Сколько времени тебе нужно?

— Я начну прямо сейчас, - судя по всему, ему уже не терпится заняться делом, - завтра к вечеру смогу дать полный отчёт.

Я пытаюсь вспомнить расписание спектаклей в театре на текущую неделю. Кажется, завтра у меня свободный день. Что ж, тем лучше. Иначе труппе пришлось бы играть «Гамлета» без Офелии. Фыркаю, представив себе эту картину, и поворачиваюсь к Такеши.

— Завтра в это же время я буду здесь. Сделаешь?

— Скорее всего. В любом случае – завтра в одиннадцать на этом же месте.

— Договорились. Удачи тебе. И до скорого.

Разворачиваюсь и быстрым шагом удаляюсь в сторону Западного блока.

* * *

Обратный путь оказывается не в пример длиннее. На секунду задерживаюсь у входа в наше жилище. Главное — не разбудить Сиона, иначе опять пристанет с бесконечными вопросами, на которые я, учитывая, сколько сейчас времени, отвечать точно не в состоянии.

Открываю дверь со всеми возможными предосторожностями, и уже хочу тихо проскользнуть внутрь, но в следующую секунду свет, льющийся из приоткрытой двери, сбивает меня с толку. Он что – не спит? Окидываю взглядом комнату, пытаясь найти в небольшом, в общем-то, пространстве, своего соседа.

Сион сидит, закутавшись в рваное одеяло. На первый взгляд и не скажешь, что он спит — руки обхватили согнутые в коленях ноги, а голова откинута на спинку дивана. Вот только глаза, которые в моменты, когда я возвращаюсь домой, всегда сияют раздражающей меня радостью, сейчас закрыты. В свете тусклой лампы его лицо кажется бесконечно… обеспокоенным? Он что, правда, переживал? И опять мёрзнет… Неудивительно, в моём жилище никогда не бывает достаточно тепло, чтобы чувствовать себя комфортно в это время года. Я-то давно привык, а вот он…

Уже собираюсь сделать шаг в его сторону, чтобы накинуть ещё одно одеяло, как вдруг Сион вздрагивает и открывает глаза.

Чёрт.

— Недзуми… - он трёт глаза, пытаясь проснуться, - всё в порядке?

— В полном, - уже хочу пройти к своей кровати, чтобы забыться сном, как взгляд Сиона неожиданно падает на часы.

— Уже пятый час! И это – в порядке? Ты что, только что вернулся?!

Ну да. Мне пришлось почти час провозиться с камнем, чтобы поставить его на прежнее место. Даже не хочется думать о том, что завтра придётся повторять эту процедуру по новой. Но об этом я сообщать точно не собираюсь.

— Всё нормально. Просто пришлось задержаться. Ложись спать, - падаю на кровать и уже закрываю глаза, как вдруг моей ладони касаются холодные пальцы.

Прикосновение отдаётся неожиданной болью, и я вздрагиваю.

— А это что?

Чёрт, я совсем забыл, что ободрал кожу на руке, когда двигал этот проклятый камень.

— Пустяки. Терпимо, - пытаюсь вырвать ладонь, но почти ледяные пальцы вцепились в неё мёртвой хваткой.

— Пустяки?! Да у тебя кровь! Нужно хотя бы промыть… – в его голосе слышится плохо скрываемая тревога.

— Да делай, что хочешь, только быстро, - у меня уже нет сил, чтобы спорить с этим чудиком.
Снова закрываю глаза, чувствуя, как к пылающей коже прижимается мокрая ткань. А так, и правда, легче…

— Спасибо, - это вырывается непроизвольно, и я тут же ругаю себя за внезапный порыв.

— Пожалуйста, - чувствую, что он уже заканчивает обрабатывать мои царапины, накладывая повязку.

— Сильно замёрз? – ледяные руки волнуют меня куда больше. Если он заболеет…

— Терпимо, - и когда он научился отвечать мне в тон?

Врёт так же легко, как и дышит… Но я не собирался быть нянькой для этого ребёнка.

— Ложись спать, - произношу сразу же после того, как чувствую, что он закончил с перевязкой, - тебе рано вставать.

— Спокойной ночи, - свет, раздражающий меня всё это время, наконец-то, гаснет, а пружины дивана издают тихий скрип. С облегчением вздыхаю и переворачиваюсь на другой бок.

— Расскажешь завтра, как всё прошло?

Ну почему ему не спится??? Хотя, я тоже вспомнил одну вещь.

— Расскажу, только пообещай мне, что ни слова не скажешь этой шавке.

— Почему?

— Ты можешь просто пообещать? – снова начинаю раздражаться.

— Обещаю.

Интересно, он умеет сдерживать обещания? Надеюсь, что да…

Лежу в темноте, прислушиваясь к его сбивчивому, но постепенно выравнивающемуся дыханию. Значит, заснул. Но почему мне не удаётся это сделать?

Через десять минут, тихо выругавшись, еле слышно встаю и подхожу к дивану. Да этот упрямец даже во сне обхватил себя руками. Неужели настолько сильно замёрз? И почему нельзя было сказать? Боится, что я предложу согреть его? Вот дурак… Это не самая плохая мысль, когда трясёшься в ознобе. Губы кривятся в усмешке – неужели я так же непривлекателен, как и эта девчонка, Сафу?

Стягиваю одеяло со своей кровати и накидываю его на сведённые судорогой плечи. Ну а я… Мне не привыкать засыпать даже тогда, когда сквозняки гуляют не только снаружи, но и, почему-то, внутри, там, где у нормальных людей, кажется, должно быть сердце.

* * *

— В твоей крысиной норе внезапно похолодало? – голос Инукаси останавливает меня в тот момент, когда я, поудобнее перехватывая тёплое одеяло, уже собираюсь повернуть в сторону дома.

— Не твоё дело, - изо всех сил пытаюсь проигнорировать усмешку этой псины. Чуть пренебрежительную и… Понимающую?

— Конечно, не моё, - она снова усмехается, - можешь закутать этого неженку хоть в сотню одеял. В данный момент меня интересует другое. Что ты делал вчера поздно вечером на самой окраине Западного блока? Твой подопечный, вопреки обыкновению, не сказал ни слова.

— Что-то я не могу припомнить момента, в котором обещал отчитываться грязной псине о каждом своём шаге, - на меня накатывает вполне объяснимая злость, однако, смешанная с благодарностью к белобрысому чудику.

— Не пытайся меня разозлить, - уголок её рта пренебрежительно ползёт вверх, - сегодня у меня на редкость хорошее настроение.

— Какая-то грязная шавка принесла кучу не менее грязных отпрысков? – я интересуюсь чисто машинально, да и то только потому, что последнее слово должно оставаться за мной.

— Не твоё дело, - Инукаси передёргивает смуглым плечом, - лучше скажи – с каких пор тебя перестала интересовать информация? Или нашёл себе другого осведомителя?

— В данный момент меня интересуют вещи, информацию о которых ты раздобыть не в состоянии, - мне почти нравится тот тон, с которым она всегда говорит о делах. В этом случае мы даже можем общаться без опасения перегрызть друг другу глотки. Недолго…

— Но я могу надеяться, что ты обратишься ко мне, как только тебе понадобится моя помощь?

— Так нужны деньги?

— Они всегда нужны, - она хмурится, - только что-то мне подсказывает, что твоё новое дело напрямую связано с Сионом.

— С чего ты взяла? – мне неприятна её внезапная, но стопроцентно верная догадка.

— Давай назовём это интуицией, - тонкая бровь взлетает вверх.

— Если и так, причём здесь ты? – разговор не из приятных, но мне необходимо выяснить как можно больше о том, что так могло заинтересовать эту псину.

Она снова хмурится.

— Можешь смеяться, но я испытываю расположение к этому олуху. Да, он странный, у него точно не все дома, и он всё ещё продолжает верить, что все люди равны между собой, но… Никто не относится к моим собакам лучше, чем он.

— Ты права, смеяться здесь можно до бесконечности, - я прищуриваюсь, разглядывая неожиданно разозлившуюся Инукаси. — Ладно, твоя неожиданно проснувшаяся человечность не входит в мои проблемы. Но можешь быть уверена – как только мне понадобится твоя помощь, ты первая узнаешь об этом.

— Надеюсь, - она уже разворачивается, чтобы уйти, но неожиданно цепкий взгляд падает на мою забинтованную ладонь, и усмешка, секунду назад появившаяся на смуглом лице, перерастает в хохот.

— Что смешного?! – ещё секунда, и я точно ударю эту псину.

— Ничего, - она перестаёт смеяться, с прищуром глядя на меня, - только в следующий раз, когда позволишь бинтовать себе даже самую незначительную царапину, позови меня. Я хочу посмотреть на это зрелище.

— Убирайся к своим блохастым дружкам! – со злостью разворачиваюсь и быстрым шагом иду в сторону дома, всеми силами стараясь игнорировать издевательский смех, снова раздающийся за спиной. И с каких это пор я так остро реагирую на её насмешки?

* * *

Оказавшись дома, я первым делом срываю повязку, кидаю грязные бинты в мусорную корзину и швыряю на диван тёплое одеяло. Надеюсь, что теперь вероятность искать антибиотики в этой дыре снизилась в несколько раз.

Кидаю взгляд на часы – причина моего плохого настроения вот-вот вернётся. И кормить его сегодня мне…

Я настолько увлекаюсь готовкой, что почти не слышу, как за спиной хлопает дверь.

— С возвращением, - бурчу сквозь зубы, отходя от маленькой походной конфорки, - вычесал всех блох, или какая-то часть успела сбежать? Кстати, суп готов.

— И тебе добрый вечер, - Сион падает на диван, откидывает голову и закрывает глаза. — Пахнет очень вкусно, но можно, я немного так посижу?

— Устал? - это срывается с языка раньше, чем я соображаю, что же только что ляпнул. Ну не могу, я просто не должен испытывать жалости к этому чудику!

— Немного, - он с явным усилием открывает глаза, и, конечно же, тут же замечает сложенное на диване одеяло. — Это для меня?

Кажется, он даже не верит тому, что видит.

— Просто я не хочу, чтобы всё закончилось тем, что ты притащишь сюда одну из этих грязных собак, чтобы согреться, - пожимаю плечами, стараясь не замечать, какой благодарностью вспыхивают его глаза.

— Ты потратил свои деньги и время, - он проводит пальцами по сложенному одеялу. — Спасибо тебе.

— Мне просто нечем было заняться, - произношу как можно равнодушнее, - и ты знаешь, что я терпеть не могу запах псины.

— Всё равно – спасибо, - горячие сегодня пальцы касаются моей руки, и я с трудом подавляю желание отдёрнуть её. — Зачем ты снял повязку?

— Это просто царапины, - снова начинаю злиться, - незачем было тратить недешёвые бинты на такую ерунду.

— Прости, - взгляд красных глаз, только что сияющий благодарностью, тут же блёкнет и опускается, но я сейчас точно не собираюсь извиняться.

— Разбуди меня через три часа, - ложусь на кровать и отворачиваюсь к стене. —Надеюсь, я могу тебе доверять?

— Конечно, - теперь в его голосе слышится ещё и обида, - ты не опоздаешь на свою встречу.

— Хочется верить, - закрываю глаза и пытаюсь хоть немного подремать. Мне почти удаётся это сделать, как вдруг я чувствую, как моих плеч касается тёплое одеяло. Не то, что я принёс совсем недавно, а как раз то, которым укрывал дрожащего Сиона ночью.

— Спасибо, - тихо шепчет он.

А сейчас-то он за что меня благодарит?

* * *

— Рассказывай, - несмотря на темноту, я отчётливо вижу беспокойство, которое пылает в глазах лаборанта.

— Где ты это взял, Недзуми? – он закуривает сигарету, пристально глядя на меня.

— Сначала скажи, что это, - мне совсем не нравится его тон.

— Хотя можешь не говорить, - он словно не слышит моих последних слов, - и так ясно. Вытащил из человека, да?

— Рассказывай, - повторяю я, изо всех сил стараясь не показать, что поражён его догадкой.

— Это чужеродный организм, своего рода симбионт, который внедряется в тело человека, паразит, который питается жизненными силами своего носителя.

— Его происхождение искусственное или естественное? – пока он не сообщил мне какой-либо стоящей информации.

— Сложно сказать, - Такеши затягивается, выпуская струю дыма. — Такого ДНК я не встречал никогда. Цепочек в нём – в десять раз больше, чем у человека.

— Что это значит? – в отличие от Сиона, я совсем не разбираюсь в биологии.

— Это разумный организм, Недзуми. Разумный и очень опасный.

— Я без тебя знаю, что он опасен, - какая-то мысль вертится в голове, и я пытаюсь ухватить её, - что ещё ты можешь сказать?

— Только то, что если такая личинка не одна, нам всем грозит эпидемия, - он выкидывает недокуренную сигарету. — Надеюсь, ты понимаешь размеры проблемы?

— Вполне, - мне наплевать на этот город, если бы не теперешние обстоятельства, я бы даже радовался, что всё так сложилось, но… Я кое-что обещал…

— Мне необходимо разобраться в этом, - прячу руки в карманы, - ты сможешь мне помочь?

— Во что ты меня впутываешь? – Такеши хмурится. — Ты хоть представляешь, чем это может обернуться?
— Поэтому и прошу тебя о помощи, - прислоняюсь к стене корпуса, - кажется, когда-то ты говорил, что сделаешь всё, что угодно, лишь бы отблагодарить меня.

— Я помню про свои обещания, - он всё ещё хмурится, - но и ты пообещай мне кое-что.

— Что же?

— Не знаю, кто ты такой, но знаю, что каким-то образом ты наладил связи с половиной города, - его лицо становится жёстким. — Обещай позаботиться о моей семье в случае нашей неудачи.

— Всё настолько серьёзно? – мне не нравится его пессимистичный настрой. Хотя, кто знает, о чём бы я просил на его месте.

— Иначе я не стал бы даже думать о таком исходе дел.

— Хорошо, - почему-то мне становится холодно, и я обхватываю себя руками, совсем как…

Чёрт… И чего он всё время лезет в мои мысли?

— Такеши, - я внезапно вспоминаю, что же не давало мне покоя, - насколько этот организм опасен для человека, из тела которого он был вытащен?

— Ты хочешь сказать, что носитель жив?! – глаза лаборанта расширяются.

— Мне удалось вытащить личинку до того, как она полностью высосала его жизненную энергию.

— Недзуми, - он чуть дрожащими руками снова достаёт сигарету, - тебе очень дорог этот человек?

— Не уходи от вопроса, - мне не нравится, честное слово, не нравится его тон.

— Личинка, подсаженная в организм неизвестным мне пока образом, входит в симбиоз с телом человека. Она поглощает его жизненные силы сразу же после того, как оказывается внутри. Правда, на первых стадиях это невозможно заметить. Но это неважно. Суть в том, что поглощая силы симбионта, личинка выбрасывает в его тело смертельно опасные вещества.

— Погоди, - я чувствую, как внутри всё похолодело, - ты хочешь сказать…

— Даже если носитель выжил после извлечения личинки, он обречён на смерть.

Нет… Не может быть…

«Дыши, Недзуми», - я почти уговариваю себя – «люди иногда дышат, помнишь?»

Я не могу. Я отказываюсь это принять, чёрт вас всех раздери!

Сжимаю сведённые судорогой кулаки, бессильно привалившись к стене.

«Я должен… должен его спасти…»

Поделиться …

Глава 3. Так будет лучше...

- Такеши, - мне удаётся говорить почти ровно, хотя сердце всё ещё где-то в горле выколачивает мне одному понятный ритм, - от последствий этой дряни есть противоядие?

- Не знаю, - он хмурится, доставая сигареты, - я правильно понимаю, что теперь планы несколько изменились?

- Да, - сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу, - в первую очередь ты должен выяснить, как удалить из организма носителя все последствия заражения. Что тебе для этого нужно?

- Как минимум, его кровь, причём довольно много. Не меньше двадцати процентов от общего количества.

- Ты с ума сошёл? – я холодею, быстро прикидывая количество крови, необходимое лаборанту, - я и так не понимаю, на чём у него там внутри душа держится.

- Недзуми, - голос Такеши становится холодным, - я буду проводить как минимум десяток различных анализов. Как думаешь, сколько материала мне для этого нужно?
Впрочем, ещё не поздно всё бросить и передать это дело властям.

- Нет, - я сжимаю зубы, - я постараюсь доставить кровь как можно быстрее. Что ещё?

- Возраст, пол, рост, вес? – в глазах лаборанта вспыхивает деловой огонёк. Наверное, именно с таким лицом он сидит над своими исследованиями.

- Шестнадцать лет, мужской, чуть ниже меня и уж точно легче.

- Совсем мальчишка, - задумчиво тянет Такеши, - и как только он мог заразиться?

- Через другого носителя, - отворачиваюсь, кидая взгляд на стоящий невдалеке корпус лаборатории, - как передать тебе кровь?

- Подожди пять минут, я сейчас вернусь, - Такеши скрывается в здании, а я в отчаянии закусываю губу. Хорошо, что никто сейчас не видит этого жеста. Не стоит кому-то знать, насколько я сейчас беспомощен, потому что ситуация совсем не под моим контролем.

Это несправедливо. Почему удар опять пришёлся по Сиону? Сколько ему ещё предстоит страдать?

«Не долго, если ты не поможешь ему».

Внутренний голос настолько логичен, что даже не хочется обрывать его. Поднимаю взгляд на небо, созерцая неяркие из-за освещения города точки звезд, и пытаюсь строить чёткий план дальнейших действий, но разбегающиеся во все стороны мысли никак не дают мне покоя.

Да, он назойлив, не умеет за себя постоять, бесконечно наивен и подчас раздражает меня так, что хочется швырнуть в стену что-нибудь тяжелое и уйти, громко хлопнув дверью, но… Я никогда не хотел избавиться от его присутствия таким образом. Ему же ещё жить и жить! Он должен вернуться к матери, жениться на этой выскочке Сафу, завести кучу таких же гениальных детей и умереть в преклонном возрасте, будучи окруженным многочисленной скорбящей роднёй. Но не так. И не в шестнадцать лет, чёрт побери!

Я даже хмыкаю, представив себе эту картину. Правда, смешок получается отнюдь невесёлый. Что теперь делать?

«Я не хочу потерять его».

Эта мысль проносится в голове неожиданно, заставив меня вздрогнуть всем телом.

«Нет. Не я. Эта девчонка. Наверняка, у неё большие планы на Сиона, а значит, почему бы не исполнить её мечту хотя бы косвенно? Всё-таки, этот чудик действительно заслуживает право на жизнь».

От не самых приятных размышлений меня отрывает голос Такеши.

- Возьми, - он протягивает странную конструкцию из тонкого пластика, - приложи к его вене, кровь соберется автоматически. Главное, не отстраняй, пока не наполнится вся ёмкость, иначе прокол в вене не будет зашит. И после этого не позволяй ему никуда выходить хотя бы сутки.

- Хорошо. Я принесу кровь сегодня же.

- Постой, - он протягивает небольшую сумку, - здесь миниатюрный робот. Прикрепишь ёмкость к нему, он доставит её быстро и незаметно.

- Твоего робота разберут на части еще до того, как он успеет покинуть место, в котором я обитаю.

- Неужели один из блоков? – Такеши усмехается, правда на его лицо тут же набегает серьезность, когда он замечает, как я напрягаюсь, - не переживай. Этого не успеют. Он движется по воздуху очень быстро и умеет быть незаметным.

- Хорошо. Спасибо, - беру сумку, туда же прячу ёмкость и перекидываю ее через плечо.

- Пока не за что, - он разворачивается в сторону лаборатории, - я жду от тебя кровь через пару часов.

- Такеши.

- Что? – он уже собирается уходить, но оборачивается на мой голос.

- Сколько у него времени? – он не должен заметить, как я изо всех сил стараюсь сдержать дрожь в голосе.

- Месяц. Может быть, меньше. Поэтому поторопись.

Сжимаю зубы, киваю и почти бегом устремляюсь в сторону Западного блока.

«Я не знаю, как рассказать ему. Просто не знаю…»

***

- Как всё прошло? – он, как всегда радостный, встречает меня чуть ли не на пороге.

Сердце сжимается от того, какой надеждой светится его взгляд.

«Так. Ты же великолепный актёр, Недзуми. Ты сможешь».

- Более-менее, - не кидая на Сиона ни одного лишнего взгляда, прохожу, бросая сумку на диван, - Такеши согласился помочь.

- Значит, он разберётся с этой ситуацией в Шестой зоне? – голос лучится такой радостью, что я снова сжимаю зубы.

- Он постарается, - раскрываю сумку, - мне нужна твоя кровь. Прямо сейчас.

- Конечно, - он уже стягивает толстую кофту, правда, тут же зябко передергивая плечами, - значит, он возьмётся за исследования прямо сейчас?

- Да, - роюсь в аптечке, пытаясь отыскать жгут.

- Это же здорово! – кажется, он даже подпрыгивает от избытка чувств. И совсем не знает, что угрожает его жизни.

- Прекрати орать и давай сюда руку, - почти силой усаживаю его на кровать и туго перетягиваю жгутом кожу выше локтя, - сожми кулак.

- Без тебя знаю, - Сион зябко ёжится, и я накидываю на его плечи снятую кофту, - спасибо.

- Помолчи, - немного грубо (сказывается волнение) беру его за локоть, мимоходом отмечая, что бледная кожа настолько тонкая, что линии вен ясно прослеживаются под её поверхностью. Почему я раньше этого не замечал? Наверное, просто не интересовался.
Еле слышный щелчок – и под кожу впивается тонкая игла, а в следующий миг ёмкость начинает наполняться тёмной, почти черной, кровью. Исподлобья кидаю взгляд на его лицо – вроде всё в порядке. Но колба не наполнилась еще даже наполовину.

- Больно? – впервые за это время молчание между нами становится практически невыносимым.

- Немного, - даже сейчас он улыбается, - но это ведь для пользы дела.

- Чудик, - смотрю, как последние пузырьки воздуха в колбе заполняются кровью, и снова слышу еле слышный щелчок, - готово.

- И никаких следов, - он восхищённо рассматривает локоть, а я тем временем соображаю, каким образом лучше прикрепить ёмкость к роботу.

Ага, здесь даже есть специальное крепление для неё. Что ж, тем проще. Фиксирую колбу и делаю шаг в сторону выхода.

- Эй, ты собрался отправлять это прямо сейчас? - он вскакивает следом за мной, а в следующий миг его глаза закрываются, и я еле успеваю подхватить падающее тело одной рукой.

- Чёрт, - аккуратно кладу робота на стол, обнимая этого потерявшего сознание дурака уже обеими руками. Ведь он куда лучше разбирается в медицине, но даже я знаю, что после отдачи такого количества крови первое время лучше вообще не шевелиться!

Какой он лёгкий… Устраиваю его на кровати, накидывая то самое тёплое одеяло, и возвращаюсь к роботу. Быстро нахожу кнопку включения, выхожу на улицу и смотрю, как черная точка исчезает в ночи. Надеюсь, он доставит Такеши кровь очень быстро.

Возвращаюсь в комнату и присаживаюсь на кровать. Сион все еще без сознания, а бледность его лица сейчас заставляет испугаться даже меня. Метка на её фоне выглядит особенно ярко, и я, не сдержавшись, осторожно провожу по ней подушечкой большого пальца.

Белоснежные ресницы вздрагивают, и я еле успеваю отдернуть руку, наблюдая, как он медленно открывает глаза.

- Я дурак, да? – он виновато улыбается, пытаясь сесть на кровати, но я тут же пресекаю эту попытку.

- Полный. Лучше лежи, - нажатием ладони на грудь возвращаю его в лежачее положение, - я скажу грязной дворняге, что ты завтра не придешь.

- Но, я… - В красных глазах плещется растерянность. Он что, правда думает, что за один день эти псы с головы до лап покроются грязью?

- Не помню, чтобы я спрашивал твоего мнения по этому вопросу, - голос звучит почти так же холодно, как мне и хотелось, - ты останешься дома. И точка.

- Спасибо, - он снова закрывает глаза, и я отмечаю, что краски понемногу вновь начинают проступать на бледном лице.

- Спи, уже поздно, - встаю и направляюсь к дивану.

- А ты? – он делает усилие, слегка приподнимаясь на локте.

- Кажется, я сказал тебе лежать! – взглядом заставляю его вжаться в кровать, - я лягу на диване.

- Но… - он снова пытается спорить.

- Помолчи уже, а? – раздраженно гашу светильник и почти падаю на диван, закутываясь в рваное одеяло. Почему мне так холодно?

- Спокойной ночи, Недзуми.

Я, как всегда, не отвечаю.

***

- Соберись, Ив! – режиссер труппы, кажется, сейчас начнет метать громы и молнии, - за три выхода ты умудрился сделать три грубейшие ошибки!

- Уверен, что отребье, собравшееся в зале, не заметило ни одной из них, - в раздражении перекидываю за плечо назойливо лезущую в глаза прядь волос.

- Не имеет значение, кто пришёл смотреть спектакль! – человек, к которому я испытываю некое подобие уважения, с силой бьет кулаком по столу, - пока я здесь режиссёр, Офелия не смеет забывать, с какими словами она должна уйти со сцены! Если не можешь сосредоточиться, возьми выходные, чёрт тебя раздери! Мы в состоянии подыскать тебе замену!

- Знаешь, ты прав, - устало прислоняюсь к дверному косяку, - я так и сделаю. Правда, не знаю, когда смогу вернуться.

В глазах режиссёра появляется что-то вроде лёгкого беспокойства.

- У тебя проблемы, Ив?

- Нет таких проблем, которые нельзя было бы решить, - внимательно смотрю на человека, который когда-то научил меня всему, что сам знал об актёрском мастерстве.

- Нужна моя помощь?

- Нет, Гилберт. Здесь ты ничем не можешь помочь.

- Жаль. В любом случае, помни, что никто не сыграет Офелию лучше тебя. На сегодня у тебя еще два выхода. Постарайся отыграть их без ошибок, хорошо?

- Конечно.

- Удачи, Ив, - Гилберт скрывается за кулисой, и я снова закрываю глаза, прислоняясь к косяку.

… Мне с трудом удалось уговорить остаться этого чудика в постели на день. Он, шатаясь даже сидя на постели, рвался к своим собакам, рвался приготовить сначала завтрак, а потом и обед, поминутно приставая ко мне с вопросами по поводу вчерашней встречи. Наверное, давно из моих уст не лилось столько складного вранья, как за сегодняшний день. Вот только почему мне с каждым разом всё труднее и труднее это делать?

С трудом продержавшись до вечера, я думал, что смогу отвлечься предстоящим спектаклем. Но, учитывая, что ночью, будучи погружённым в раздумья, я не сомкнул глаз, актёр из меня на сегодняшний вечер, и правда, неважный.

- Ив, твой выход!

Открываю глаза, натягиваю на лицо маску не слишком умной и вечно рыдающей девицы, и делаю шаг на сцену, навстречу яркому, но уже давно не слепящему свету.

***

- Неужели решил вымыть моих собак вместо этого симулянта? – Инукаси даже не делает вида, что рада меня видеть.

- Вчера мне пришлось выкачать из него почти литр крови, так что вряд ли он в состоянии вычёсывать грязную шерсть твоих псин, - падаю на диван, чувствуя, как после практически бессонной ночи глаза закрываются сами собой. Что поделать, даже крысы иногда устают. Но сейчас не время спать.

- Что случилось? – она хмурится, и я с удивлением замечаю следы беспокойства в черных глазах. И это у той, которая несколько дней назад хладнокровно чуть не перерезала горло человеку, посмевшему не вернуть ей долг? Да как этому белобрысому недоразумению удаётся настолько сильно влиять на людей?

- Ты как в воду глядела, когда предлагала мне свою помощь.

- Рассказывай, - она захлопывает дверь и наглухо задергивает шторы на окнах.

- Сначала расскажи мне, что ты уже знаешь об этом чудике. Точнее то, что это бесхитростное создание выдало в приступе доверия.

- Немного, - тонкие брови вновь сходятся у переносицы, - только то, что его необычная внешность связана с заражением какой-то дрянью, и что ты в очередной раз спас ему жизнь, вовремя вытащив эту самую дрянь из его тела.

- Вот как, - задумчиво провожу по губам костяшками пальцев, - больше ничего?

- Нет, - она отрицательно качает головой, - он не особо разговорчив.

Надо же… А я-то думал…Мне даже совестно.

- Надеюсь, не нужно объяснять, что все сказанное должно остаться между нами? – я и так знаю, что вопрос риторический, но лишняя предусмотрительность еще никому не сослужила плохой службы.

- Не держи меня за дуру, - на лице Инукаси появляется презрительное выражение, - рассказывай.

- Я и в самом деле вытащил из тела Сиона личинку. Судя по всему, вскоре она должна была вылупиться и превратиться в пчелу. И тогда его бы уже ничего не спасло.

- Откуда ты знаешь?

- Потому что это не первый случай. Несколько человек в Шестой зоне скончались именно таким образом.

- Но почему я ничего не знаю об этом? – в голосе отчётливо слышится самое настоящее изумление.

- Не только ты, даже я ничего не знал, пока не услышал эту историю от очевидца произошедшего.

- От Сиона?

- Именно. К тому же, не явись я вовремя, он бы сейчас находился в особом блоке Исправительного учреждения. О его дальнейшей судьбе догадаться несложно.

- Правительство скрывает информацию, да? – Инукаси моментально схватывает суть проблемы.

- Именно. Но главное не в этом.

Инукаси молчит, поглаживая одну из своих собак, и я продолжаю.

- Я показал личинку генному инженеру, - горло почему-то сдавливает, и мне приходится приложить усилия, чтобы продолжать, - в общем, жизнь Сиона находится под угрозой.

- То есть? – рука с силой сжимает собачий мех. Животное тихо скулит, точно уловив настроение хозяйки.

- Личинка, находясь в симбиозе с его телом, выделила ядовитые вещества, которые медленно убивают его, - горло снова сдавливает, и мне остается только надеяться, что это незаметно со стороны.

- Он знает? – кажется, она даже бледнеет.

- Нет. И ты ни за что ему не расскажешь, - мой взгляд, наверное, способен сейчас испепелять на месте.

- Идиот. Сколько ты намерен скрывать от него правду!? – Она, обычно сдержанная и не гнушающаяся иронии, переходит на крик, - хочешь, чтобы он умер, так и не поняв, что же с ним произошло!?

- Он не умрёт!!! – тело действует быстрее разума, в один миг оказываясь возле этой шавки, а рука сжимает тонкое горло, - не смей этого говорить!

Позади раздаётся грозное рычание, и я отчётливо чувствую острые зубы, прихватившие мою ногу. Не сжавшие, а именно прихватившие.

- Отпусти меня, придурок, - она не сводит с меня пронзительных чёрных глаз, и я разжимаю руку, чувствуя, как зубы на ноге тоже ослабляют захват, - совсем с ума сошёл?

И действительно, что на меня нашло? Отстраняюсь и тяжело дышу, прислонившись к стене. Хотя, извиняться перед ней, я, во всяком случае, точно не собираюсь.

- Чтобы я больше этого не слышал, - смотрю куда угодно, только не на эту шавку. Потому что бьюсь об заклад – на её лице точно сейчас играет так знакомая мне ухмылка.

- Ты теряешь хватку, Недзуми, - в голосе, вопреки моему опасению, нет ни капли усмешки, - почему ты так хочешь спасти его?

- А ты бы предпочла, чтобы он умер? – сжимаю зубы, пока не ляпнул ещё какую-нибудь глупость.

- Ты знаешь, что нет, - она раздраженно передергивает плечами, - его смерть от этой заразы – самое нелепое, что можно себе представить, но если ты будешь ставить эмоции на первое место…

- Давай ты не будешь учить меня жизни? - Мне отнюдь не легче от того, что она, чёрт возьми, права.

- С радостью. Вряд ли ты пришёл ко мне только потому, чтобы я обратила внимание на твою так некстати проснувшуюся человечность.

- Именно, - пропускаю последнюю фразу мимо ушей, - мне нужна информация.

- Какого рода? – она тут же становится похожей на готовую к охоте гончую. Правда, довольно грязную и вшивую гончую.

- Любого. Выясни всё, что так или иначе связано с данной ситуацией. Где могли разработать эту дрянь, что это – результат мутации, неудачного эксперимента или оружие массового поражения? Кто за этим стоит, куда ведут все нити и как можно уничтожить её.

- Ты с ума сошёл? Даже я не в состоянии узнать столько всего.

- Не набивай цену, - мне снова хочется сжать руку на её горле, - в накладе ты не останешься.

- Достаточно сложно искать информацию о том, о чём даже не имеешь представления.

- Знаю. Но ты сделаешь это.

- Сделаю. Только не ради денег. И не ради тебя, - она отворачивается, и я не успеваю рассмотреть в один миг сменившееся выражение лица.

- Когда будет первая информация? – я встаю, прячу руки в карманы, и делаю шаг в сторону выхода.

- Я сама тебя найду. Сколько у нас времени? – её голос становится тише.

- Меньше месяца.

- Мало... Ладно, выкручусь. А как быть с Сионом?

- Его кровь уже исследуется в одной из лабораторий Шестой зоны.

Инукаси поворачивается и кидает на меня предупреждающий взгляд.

- Ты играешь с огнём, Недзуми. Этому городу нельзя доверять.

- Знаю, но у меня нет выхода. Он будет жить, - не дожидаясь ответа, киваю ей и выхожу, невольно ускоряя шаг. Кто знает, какие ещё глупости в моё отсутствие могут посетить эту беловолосую голову?

***

Он спит. Облегченно вздыхаю, когда замечаю выглядывающую из-под толстого одеяла светлую макушку. Вот только зачем он перебрался на диван? Ему настолько неприятно находиться на моей кровати? Или этого чудика опять посетили какие-то, несомненно, глупые мысли насчёт того, что его присутствие каким-то образом стесняет меня?

«Неудивительно, учитывая, сколько раз ты напоминал ему об этом».

Зло затыкаю внутренний голос, кидая взгляд на тёплое одеяло. Он что, не расстаётся с ним? Вопреки обыкновению, в комнате совсем не холодно. Или его снова знобит?

Отодвигаю край одеяла, и осторожно кладу ладонь на влажный лоб. Жара нет, и это хорошо, его организм сильно ослаблен вчерашней отдачей крови. И не понятно, какое влияние оказывает та дрянь, что сейчас находится в его теле. Главное, чтобы последствия заражения не проявлялись как можно дольше.

Я, наверное, слишком глубоко задумался, потому что как иначе объяснить то, что моя рука всё еще лежит на его лбу? Уже собираюсь отстраниться, но не успеваю этого сделать, потому что Сион поворачивает голову и вдавливает мою ладонь в подушку, прижимаясь к ней тёплой щекой.

Я замираю, боясь пошевелиться. Если сейчас разбудить – он же умрёт от смущения, обнаружив, как именно прижался к моей руке. К тому же… Не хочется отстраняться, чувствуя мягкое тепло его щеки. Да и спит он очень умильно. Как большой счастливый ребёнок. Кажется, совсем недавно мне было холодно?

Чёрт, о чём я думаю?! Со всей мыслимой осторожностью высвобождаю руку, снова накидываю на него одеяло и падаю на кровать. Руку жжёт так, как будто её касались, по меньшей мере, раскалённые угли.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Сквозь зубы повторяю уже набившее оскомину ругательство, думая только об одном – как можно скорее разобраться со всеми проблемами, вылечить это недоразумение – и сразу же сплавить его матери и этой девчонке.

«Так будет лучше. По крайней мере, для меня».

Дата добавления: 2015-07-16