Гла­ва 10

– Де­сять нег­ри­тят соб­ра­лись по­обе­дать! один вдруг по­пер­хнул­ся! и их ос­та­лось де­вять!^[2]

Вол­на нак­ры­ла Сер­гея с го­ловой. Он вы­ныр­нул и от­кашлял­ся.

– Де­вять нег­ри­тят усе­лись под от­ко­сом! Один из них зас­нул, и их ос­та­лось во­семь…

Баб­кин пе­ревер­нулся на спи­ну и по­косил­ся на сос­ны, час­то­колом вы­сив­ши­еся на бе­регу. Они здесь бы­ли лох­ма­тые, не­чеса­ные, и пах­ли не так смо­лис­то, как рос­сий­ские.

«На­де­юсь, он не за­дума­ет об­ру­шить на ме­ня од­ну из них».

– Семь глу­пых нег­ри­тят на дуб ре­шили влезть… – про­пел он, сла­бо бул­ты­хая но­гами. Во­да под­ки­дыва­ла и по­качи­вала его. Не­бо над го­ловой к ве­черу вспух­ло об­ла­ками, за­розо­вело неж­но, слов­но из­ви­ня­ясь за то бе­зоб­ра­зие, ко­торое учи­нило ут­ром.

«По­ложим, на дуб я точ­но не по­лезу».

– …три глу­пых нег­ри­тен­ка опом­ни­лись ед­ва…

В кус­тах за сос­на­ми за­шеве­лилось.

– Но тут при­шел мед­ведь…

Баб­кин ско­сил ту­да взгляд и сно­ва ус­та­вил­ся на об­ла­ка. Он на­де­ял­ся, это не Ма­ша, по­теряв­шая тер­пе­ние и прим­чавша­яся из той за­сады, ко­торую они ус­тро­или за ва­луна­ми.

– …и их ос­та­лось два!

Ти­шина. Толь­ко в ушах шу­мит во­да. Ес­ли по­вер­нуть го­лову впра­во и нем­но­го зап­ро­кинуть на­зад, бу­дет ви­ден ко­рич­не­вый кру­той бок и мач­ты, тя­нущи­еся в не­бо. Бри­ган­ти­на бро­сила якорь сов­сем близ­ко на этот раз – мо­ре здесь глу­бокое.

Сер­гей с Ма­шей го­лову сло­мали, пы­та­ясь до­гадать­ся, что на этот раз за­дума­ет их про­тив­ник (про се­бя Баб­кин стал на­зывать его имен­но так). Бе­рег в той час­ти ос­тро­ва, где они вы­сади­лись, был из­ви­лис­тый и ка­менис­тый, буд­то на­роч­но при­думан­ный для то­го, что­бы иг­рать в прят­ки. В не­высо­ких ска­лах тем­не­ли про­емы пе­щер, об­росшие ра­куш­ка­ми. Боц­ман пре­дуп­ре­дил, что здесь ви­дели му­рен, но му­рен Баб­кин не бо­ял­ся.

Он во­об­ще ма­ло че­го бо­ял­ся. А единс­твен­ный че­ловек, о ко­тором он всерь­ез бес­по­ко­ил­ся, сей­час на­ходил­ся в бе­зопас­ном мес­те, на бе­регу, в двух­стах мет­рах от ла­гуны, где он пла­вал ту­да-сю­да вот уже двад­цать ми­нут.

Они с Ма­шей ока­зались единс­твен­ны­ми, кто по­желал от­дохнуть на «ве­чер­ней точ­ке», как наз­вал это мес­то стар­пом. Ос­тров на­поми­нал со­сис­ку, слег­ка сог­ну­тую по­сере­дине. Как и Энея, он был об­жит лишь с од­ной сто­роны, где ши­рокое ров­ное по­бережье об­ла­горо­дили еще лет двад­цать на­зад при­ез­жавшие сю­да в се­зон сер­фе­ры. Ма­лень­кие бе­лые гос­ти­ницы хло­пали на вет­ру об­лу­пив­ши­мися став­ня­ми, иг­ра­ла му­зыка в пляж­ных ка­фе. Ос­тров жил, шу­мел и не­жил­ся под сол­нцем.

Но сей­час был не се­зон. Да и Баб­кин кур­си­ровал не там, где вол­ны ли­хо зак­ру­чива­ли ту­гие греб­ни и на­лета­ли на бе­рег, к ра­дос­ти плов­цов.

Ког­да ник­то не выз­вался сос­та­вить им с Ма­шей ком­па­нию, он об­ра­довал­ся. Все скла­дыва­лось на­илуч­шим об­ра­зом. Они бу­дут од­ни, а зна­чит, нет сви­дете­лей, ко­торые мог­ли бы по­мешать про­тив­ни­ку ис­полнить за­думан­ное. Баб­кин от всей ду­ши на­де­ял­ся, что он дол­жен быть чет­вертой жер­твой, ина­че вся эта иг­ра те­ряла смысл.

Ма­ша то­же сыг­ра­ла свою роль, в пос­ледний мо­мент вспом­нив о том, что ве­чером – са­мый мяг­кий за­гар. На бе­регу про­лег­ли длин­ные те­ни от со­сен, так что она со­бира­лась заб­рать­ся за ска­лы, най­ти у­ют­ное мес­течко и по­нежить­ся с книж­кой.

Все ос­таль­ные от­ка­зались. Яна хо­тела спать, Вла­димир не хо­тел ни­куда ид­ти без Яны. Ар­ка­дий от­го­ворил­ся не­об­хо­димостью пи­сать сце­нарий для но­вой пос­та­нов­ки. На­таша прос­то по­жала пле­чами, не соч­тя нуж­ным объ­яс­нять свое не­жела­ние. Сте­фан со­бирал­ся фо­тог­ра­фиро­вать ях­ту. Ки­ра сос­ла­лась на ус­та­лость.

Сло­вом, все пре­пятс­твия бы­ли ус­тра­нены с пу­ти то­го, кто со­бирал­ся на­пасть на Баб­ки­на. Те­перь Сер­гею ос­та­валось толь­ко ждать.

«Двад­цать ми­нут в во­де, – рас­счи­тал он, – двад­цать на бе­регу. Вро­де как вы­лез, ус­тал и ус­нул. Ин­те­рес­но, от­ку­да он по­явит­ся».

Ма­ша от­ка­залась раз­де­лять азар­тный нас­трой суп­ру­га. Ей пре­тила вся эта иг­ра в ка­заки-раз­бой­ни­ки, но Баб­ки­ну уда­лось убе­дить ее, что на се­год­няшнем ра­ун­де все за­кон­чится. «Ты его раз­гля­дишь, опоз­на­ешь, и мы пре­дадим по­ган­ца то­вари­щес­ко­му су­ду».

«А мож­но нас­то­яще­му?» – по­думав, спро­сила Ма­ша.

Сер­гей уп­рекнул ее в кро­вожад­ности. Но сей­час, ти­хо бул­ты­ха­ясь вдоль бе­рега, скло­нен был сог­ла­сить­ся с ней. За та­кие шут­ки, как та, что про­дела­ли со Сте­фаном, нуж­но не по­журить и выг­нать с бри­ган­ти­ны, а вка­тать ус­ловный срок. Он пред­ста­вил, как его хва­та­ют за но­гу и тя­нут вниз, и по­мор­щился.

Все-та­ки не слиш­ком при­ят­но чувс­тво­вать се­бя при­ман­кой.

– Пять глу­пых нег­ри­тят су­дей­ство учи­нили…

Ин­те­рес­но, кто из ко­ман­ды по­шел на та­кое? Баб­кин не лю­бил ни­чем не под­креп­ленных до­гадок, а по­тому ему не на ко­го бы­ло ста­вить.

– Один в тюрь­му по­пал, и ста­ло их че­тыре…

Ка­пита­на ува­жа­ют все на бор­ту. Му­ром­цев гра­мот­но по­доб­рал ко­ман­ду. Единс­твен­ным ми­зан­тро­пом сре­ди них ка­жет­ся кок, но тол­стяк На­фаня – пос­ледний, ко­го Баб­кин ре­шил бы по­доз­ре­вать. Не по­тому, что от­ка­зывал ему в лов­кости и уме­нии пла­вать. Но в рас­по­ряже­нии ко­ка мно­го дру­гих спо­собов ис­портить от­дых пас­са­жирам.

– …шесть нег­ри­тят у пчел ре­шили ме­ду взять…

И по­том, глу­пость же. Маль­чи­шес­тво.

– …за­кусан был один, и их ос­та­лось пять.

«Маль­чи­шес­тво!» Он ух­ва­тил­ся за это сло­во. Да, на та­кие пос­тупки мог бы пой­ти оби­жен­ный под­росток, а не взрос­лый че­ловек.

«Ан­то­ша?»

Нет, ве­селый мат­рос слиш­ком прос­то­ват для та­кого гро­моз­дко­го пла­на.

Сер­гей вспом­нил, что еще тре­вожи­ло его. В под­слу­шан­ном раз­го­воре Ко­зули­на и Яко­ва Се­мено­вича упо­мина­лось о двух смер­тях. Ма­ша ра­зуз­на­ла про од­ну. Же­на ка­пита­на по­гиб­ла, ес­ли толь­ко кок не сов­рал.

А еще од­на?

«Ког­да вер­нусь на ко­рабль, спро­шу у боц­ма­на пря­мо, что за де­ла, – ре­шил Баб­кин. – На­до бы­ло рань­ше это сде­лать».

– Пос­ледний нег­ри­тенок не де­лал ни­чего! Ког­да же он же­нил­ся, не ста­ло ни­кого!

До­буб­нив се­бе под нос ко­нец пе­сен­ки, Сер­гей спох­ва­тил­ся, что ку­па­ет­ся слиш­ком дол­го. Воз­можно, нес­час­тный враг ждет его за сос­на­ми и уже из­зяб на вет­ру, кля­ня во­доп­ла­ва­юще­го ту­рис­та. «Ну, ув­лекся! – мыс­ленно по­ка­ял­ся Баб­кин, гре­бя к бе­регу. – За­был про те­бя. Иду, уже иду».

Он выб­рался на бе­рег, отыс­кал мес­то меж­ду дву­мя да­леко рас­ту­щими сос­на­ми, ку­да по­ка бес­пре­пятс­твен­но па­дало сол­нце, и рас­плас­тался на про­кален­ном за день пес­ке ли­цом вниз. На зу­бах зах­русте­ли пес­чинки. «Это то­же те­бе в счет за­пишу», – по­обе­щал Сер­гей, мыс­ленно про­дол­жая об­щать­ся с во­об­ра­жа­емым про­тив­ни­ком. Пе­ред гла­зами сра­зу вста­ло ли­цо стар­по­ма. Да, оп­ре­делен­но, это стар­пом. Прос­то ме­тодом ис­клю­чения.

Или Те­мир Ги­ре­ев.

Или боц­ман.

Нет, все-та­ки док­тор. Что он рас­ска­зывал о мо­ряке и дь­яво­ле? На­мекал.

Вол­ны всхли­пыва­ют у бе­рега. На­вер­ху в сос­но­вой ма­куш­ке су­етит­ся и на­пева­ет ка­кая-то птич­ка, ку­соч­ки ко­ры и су­хие игол­ки с ти­хим шур­ша­ни­ем па­да­ют на пе­сок. Как теп­ло и сон­но… Ког­да это он ус­пел так ус­тать?

В ок­не оран­же­реи, соб­ранном из ма­лень­ких ку­соч­ков стек­ла, сол­нце дро­билось на сот­ни сле­пящих ос­колков. Ро­зы пах­ли слад­ко, как мед.

– Ра­зуме­ет­ся, ты ус­тал, – за­метил Илю­шин с тем снис­хо­дитель­ным ви­дом, ко­торый не­выно­симо бе­сил Баб­ки­на в са­мом на­чале их зна­комс­тва. – Рез­кая сме­на об­ста­нов­ки. Пси­холо­гичес­кое ис­то­щение. Как-ни­как, у те­бя бы­ла со­мати­зиро­ван­ная деп­рессия!

Он от­ло­мил яр­ко-алый бу­тон и бро­сил Сер­гею. Бу­тон вдруг рас­текся на ла­донях, про­тек сквозь паль­цы и ушел в зем­лю.

– Ко­ор­ди­нация на­руше­на, – кон­ста­тиро­вал Ма­кар. – Черт зна­ет что! Ты ког­да пос­ледний раз хо­дил в спор­тзал?

– Я, зна­ешь, все как-то боль­ше по мор­гам пос­леднее вре­мя, – со­об­щил Баб­кин.

– Это не то.

Ма­кар за­дум­чи­во по­чесал нос зна­комым жес­том.

– Я во­об­ще не по­нимаю, на что ты тра­тишь вре­мя сво­ей жиз­ни.

Сер­гей хо­тел от­ве­тить, что свою ны­неш­нюю жизнь он тра­тит на то, что­бы вер­нуть жизнь прош­лую. Но что-то в этой фор­му­лиров­ке сму­тило его. Он чувс­тво­вал, что яз­ва Илю­шин, как пить дать, при­дерет­ся и опять выс­та­вит его, Баб­ки­на, ду­раком.

Ма­кар от­ло­мил вто­рую ро­зу и сно­ва бро­сил ему. Вто­рое крас­ное пят­но рас­плы­лось на зем­ле.

– Хо­рош бе­зоб­разни­чать! – пот­ре­бовал Сер­гей.

– Ты не о том ду­ма­ешь.

Третья ро­за раз­де­лила участь пер­вых двух.

«Я да­же во сне ему про­иг­ры­ваю», – от­четли­во по­думал Баб­кин.

– Ты умер, – с го­речью на­пом­нил он. – Умер, су­кин ты сын, а те­перь при­ходишь сю­да и из­де­ва­ешь­ся.

– Се­рега, со­берись!

– А ты про­вали­вай! – обоз­лился Баб­кин. – К это­му, как его… Хав­ро­ну!

Ма­кар стра­даль­чес­ки за­катил гла­за.

– Ха­рону, мой не­об­ра­зован­ный ди­кий друг, Ха-ро-ну!

– Да хоть Пет­ру и Фев­ро­нии!

Илю­шин кив­нул на крас­ные сле­ды от трех бу­тонов.

– Пос­мотри. Все три – ми­мо.

Баб­кин сде­лал шаг к не­му, поч­ти уве­рен­ный, что Илю­шин от­сту­пит на­зад. Ма­кар ос­тался сто­ять на мес­те, но Сер­гея силь­но уда­рило в пле­чо. Еще шаг – еще удар. Что-то от­бра­сыва­ло его на­зад, не да­вало дви­гать­ся.

– …Се­режа!

Он дер­нулся и от­крыл гла­за. Над ним скло­нилась бе­лая как мел Ма­ша.

– Маш­ка! Что слу­чилось?

– Гос­по­ди, я чуть с ума не сош­ла… – вы­дох­ну­ла она. – Ни­чего не слу­чилось!

Ус­по­ко­ив­шись, Ма­ша рас­ска­зала, что жда­ла в сво­ем ук­ры­тии, как они и до­гово­рились. Ей бы­ло хо­рошо вид­но, как он пла­ва­ет вдоль бе­рега, как вы­ходит из во­ды… Но по­том, ког­да Сер­гей лег, она по­теря­ла его из ви­ду. Двад­цать ми­нут спус­тя ее на­чала грызть тре­вога.

– Мы ведь до­гово­рились, что ты бу­дешь то пла­вать, то за­горать!

– Маш­ка, прос­ти иди­ота! Я ус­нул.

Вна­чале она так и пред­по­ложи­ла. Выж­да­ла пол­ча­са, за­тем еще де­сять ми­нут. И вдруг ее обож­гла мысль, что она про­пус­ти­ла по­яв­ле­ние треть­его че­лове­ка на бе­регу. Он под­крал­ся не­заме­чен­ным к спя­щему Баб­ки­ну и…

– …и по­бежа­ла сю­да. А тут ты ле­жишь мор­дой в пес­ке! Я ду­мала, он те­бя убил!

– Марья Ива­нов­на, спо­кой­ствие! – стро­го приз­вал Баб­кин. – Ник­то ни­кого не убил.

– …тол­каю те­бя – а ты не про­сыпа­ешь­ся! Я ду­мала, бу­дет храп сто­ять на все по­бережье, а ты ле­жишь ти­хо…

– Сон снил­ся. – Баб­кин с си­лой про­вел ла­донью по лбу.

– Пло­хой?

Он по­качал го­ловой.

– Лад­но, Маш, да­вай воз­вра­щать­ся. Где-то мы с то­бой ошиб­лись. Или наш па­кос­тник ре­шил взять се­год­ня от­гул.

– Что те­бе прис­ни­лось?

Сер­гей под­нялся и по­мог ей встать.

– Илю­шин, – не­хотя приз­нался он, от­ря­хивая жи­вот от пес­ка. – Во сне был та­кой же са­модо­воль­ный сноб, как… – Он хо­тел ска­зать «как всег­да», но осек­ся и за­кон­чил: – …как и в жиз­ни. Убеж­дал ме­ня, что я де­лаю что-то не то.

– Что имен­но де­ла­ешь?

– Нет, не де­лаю, а ду­маю, – поп­ра­вил­ся он. – Ду­маю не о том, вот как.

Про ро­зы Баб­кин умол­чал. Он и сам сей­час, пос­те­пен­но при­ходя в се­бя на све­жем вет­ру, по­нимал, что это за сим­вол, и счел лиш­ним пу­гать же­ну.

– Бог с ним, со сном. По­чему на­падав­ший не по­явил­ся – вот в чем воп­рос!

Ве­тер до­нес до них крик.

– Что это?! – Ма­ша схва­тила его за ру­ку.

– Это на бри­ган­ти­не!

Они пош­ли по бе­регу, убыс­тряя шаг, не сво­дя глаз с ко­раб­ля. По­каза­лось им, или крик пов­то­рил­ся?

– Там что-то про­ис­хо­дит, – уве­рен­но ска­зал Сер­гей.

На па­лубе за­бега­ли. Из­да­лека он ви­дел толь­ко мель­те­шение фи­гур, но не мог раз­ли­чить, кто это.

– Ка­кого чер­та…

От ко­раб­ля от­де­лилась шлюп­ка и нап­ра­вилась к ним. Оба мол­ча смот­ре­ли, как Яков Се­меныч об­хо­дит ска­лы, вы­рули­ва­ет к ним и при­чали­ва­ет к бе­регу.

– Что слу­чилось? – еще из­да­лека крик­нул Баб­кин.

Боц­ман мол­чал. Не до­жида­ясь, по­ка он вы­тащит лод­ку на пе­сок, Ма­ша и Сер­гей бро­сились к не­му по во­де.

– Яков Се­меныч!

Ста­рик по­дал Ма­ше ру­ку, по­могая пе­реб­рать­ся че­рез борт. Баб­кин за­лез сам. Пер­вый же взгляд на ли­цо боц­ма­на под­твер­дил худ­шие его опа­сения.

– Кто? – рез­ко спро­сил он. – Яков Се­меныч, кто?!

Ста­рик под­нял на не­го го­лубые гла­за, ко­торые в эту се­кун­ду по­каза­лись Баб­ки­ну выц­ветши­ми.

– Нес­час­тный слу­чай у нас, ре­бят­ки, – ти­хо ска­зал он.

– Да с кем, черт возь­ми?!

– С Ан­то­хой.

– Он жив? – вме­шалась Ма­ша. – Гос­по­ди, Яков Се­меныч, не мол­чи­те! Что с ним? Что за нес­час­тный слу­чай?!..

…На бри­ган­ти­не сто­яла ти­шина. Ка­залось, да­же ван­ты пе­рес­та­ли скри­петь. Уви­дев Ма­шу, Ки­ра Леп­ши­на всхлип­ну­ла и ки­нулась к ней.

– Ма­шень­ка, ка­кой ужас! Вы уже зна­ете про Ан­то­шу?

Та мол­ча кив­ну­ла.

«То­пенант ги­ка был рас­трав­лен, – ска­зал им боц­ман, по­ка они плы­ли до ях­ты. – Уда­рило его ги­ком по го­лове. Сра­зу нас­мерть». Ма­ша уже дос­та­точ­но раз­би­ралась в ус­трой­стве па­русов, что­бы по­нимать в об­щих чер­тах смысл его слов. Снасть, ко­торая дол­жна бы­ла при­дер­жи­вать го­ризон­таль­ную бал­ку, по ко­торой рас­тя­гива­ет­ся ниж­ний край па­руса, ока­залась пло­хо зак­репле­на. Бал­ка по­лете­ла вниз и уби­ла мат­ро­са, сто­яв­ше­го на па­лубе.

– Гос­по­ди, спа­си и сох­ра­ни! – Ки­ра пе­рек­рести­лась. В го­лубых гла­зах сто­яли сле­зы, гу­бы дро­жали. И тряс­лась ру­ка, ко­торой она при­кос­ну­лась к Ма­шино­му лок­тю.

Ма­ша прис­таль­но взгля­нула на же­ну ре­жис­се­ра. Та бы­ла не прос­то по­раже­на слу­чив­шимся – она бы­ла до смер­ти на­пуга­на.

– Как это мог­ло слу­чить­ся? – ти­хо спро­сил Баб­кин у вра­ча.

Они сто­яли в ка­юте Ко­зули­на. Ос­таль­ных пас­са­жиров боц­ман увел в ка­ют-ком­па­нию, где с ни­ми дол­жен был по­гово­рить ка­питан.

– Не­соб­лю­дение тех­ни­ки бе­зопас­ности, – так же ти­хо от­ве­тил Ко­зулин. – Обя­зан был про­верить то­пенант пе­ред на­чалом ра­бот. Не про­верил. Ну и вот…

Он пох­ло­пал се­бя по кар­ма­ну, дос­тал упа­ков­ку таб­ле­ток и прог­ло­тил сра­зу две, не за­пивая. На гор­ле его су­дорож­но хо­дил ос­трый ка­дык.

– Сви­дете­ли есть?

Док­тор по­мол­чал, зак­рыв гла­за ла­донью. За­тем встре­пенул­ся:

– Что вы ска­зали?

– Иван Ва­силь­евич, кто-ни­будь ви­дел, как это про­изош­ло? – тер­пе­ливо пов­то­рил Баб­кин.

Ко­зулин по­мотал го­ловой.

– Один он был. Пас­са­жиры по ка­ютам, ко­ман­да на мес­тах.

– А кто на­шел те­ло?

– Стар­пом сто­ял на вах­те, ус­лы­шал свист и звук уда­ра. При­бежал, пы­тал­ся по­мочь… – Ко­зулин мах­нул ру­кой. – Ка­кая тут по­мощь! Че­реп про­бит…

– Я мо­гу пос­мотреть на не­го?

Ко­зулин не стал спра­шивать за­чем. Мол­ча от­ки­нул прос­ты­ню, и Баб­кин при­сел пе­ред те­лом.

– Иван Ва­силь­евич, этот удар точ­но на­несен ги­ком?

– Вне вся­кого сом­не­ния, – не за­думы­ва­ясь, отоз­вался врач. – Сле­ды на са­мом ги­ке, ха­рак­тер травм… Здесь все од­нознач­но.

– А где не­од­нознач­но?

– Что?

Баб­кин вып­ря­мил­ся и поп­ра­вил прос­ты­ню на нес­час­тном мат­ро­се.

– Ну, вы ска­зали «здесь», – флег­ма­тич­но про­гово­рил он. – Имея в ви­ду «в этом слу­чае», так?

Ко­зулин скло­нил го­лову и гля­дел на не­го ди­кова­то, вце­пив­шись паль­ца­ми в собс­твен­ную бо­роду.

– Но ведь бы­ли и дру­гие слу­чаи, – за­кон­чил Сер­гей свою мысль. – По­луча­ет­ся, там не все по­нят­но?

Ко­зулин нес­коль­ко раз дер­нул но­сом, буд­то со­бира­ясь чих­нуть, и вдруг спро­сил:

– Слышь, па­ря… А ты кто та­кой во­об­ще?

– Во­об­ще – быв­ший опе­ратив­ник, – по-преж­не­му флег­ма­тич­но за­метил Баб­кин. – Ра­боту ос­та­вил, опыт ни­куда не дел­ся. У вас тут, Иван Ва­силь­евич, тво­рит­ся что-то не­понят­ное. А вы мол­чи­те, как го­рох об стен­ку.

– Да что не­понят­ное-то? – зло спро­сил Ко­зулин. – Уби­ло маль­чиш­ку! По ду­рос­ти его собс­твен­ной уби­ло!

– А же­ну ка­пита­на то­же по ее ду­рос­ти уби­ло?

Ко­зулин дер­нулся, от­сту­пил на шаг и нат­кнул­ся на стол.

– Сер­гей, мож­но вас на ми­нут­ку? – спро­сили сза­ди.

Баб­кин обер­нулся. В две­рях сто­ял Те­мир Ги­ре­ев.

– Ты, Ва­ня, из­ви­ни нас, по­жалуй­ста… – ска­зал он, не гля­дя на Ко­зули­на. – Ка­питан про­сил всех пас­са­жиров соб­рать­ся.

– За что из­ви­ня­ешь­ся, Те­мир?

Ра­дист под­нял гла­за, и они с вра­чом нес­коль­ко се­кунд смот­ре­ли друг на дру­га. Сер­гей пы­тал­ся по­нять, что оз­на­ча­ет этот мол­ча­ливый об­мен взгля­дами. Но ес­ли док­тор был яв­но взвол­но­ван, то по неп­ро­ница­емо­му ску­лас­то­му ли­цу Те­мира ни­чего нель­зя бы­ло про­честь. Ги­ре­ев от­вернул­ся, вы­шел из ка­юты, и Баб­кин пос­ле­довал за ним.

– …Сер­гей, вы кое-че­го не зна­ете, – нег­ромко го­ворил ра­дист, по­ка они шли по ко­ридо­ру. – И пы­та­етесь по­лучить от­ве­ты у то­го, кто не мо­жет вам ни­чего объ­яс­нить.

– И по­чему же Ко­зулин не мо­жет?

Те­мир при­ос­та­новил­ся.

– По­тому что он убеж­ден, что Га­лина Ан­то­нов­на по­гиб­ла по его ви­не.

– А это в са­мом де­ле так? – по­мол­чав, спро­сил Баб­кин.

Ги­ре­ев раз­вел ру­ками:

– Кто мог та­кую жен­щи­ну ос­та­новить? У нее пол­то­ры ты­сячи лю­дей в под­чи­нении, она свое де­ло с ну­ля под­ня­ла, ха­рак­тер ого-го ка­кой был! Ког­да жен­щи­на мно­гими муж­чи­нами уп­равля­ет, она бе­рега сов­сем пе­рес­та­ет ви­деть. Ка­питан ее про­сил: не пей, Га­ля, хва­тит. Спир­тное отоб­рал и спря­тал. Но Га­лина Ан­то­нов­на схит­ри­ла: пош­ла к Ко­зули­ну, наш­ла у не­го… – ра­дист зап­нулся на се­кун­ду, – мно­го че­го наш­ла.

– Он вы­пивал тог­да?

– И креп­ко, – со вздо­хом под­твер­дил Те­мир. – По­том да­же вспом­нить не мог, сколь­ко бу­тылок она у не­го заб­ра­ла. На па­лубу ночью силь­но пь­яная под­ня­лась, а бог, Сер­гей, он не всег­да пь­яных бе­режет.

Они взош­ли по тра­пу. Баб­кин бро­сил взгляд на бе­рег, где они с Ма­шей ус­тра­ива­ли ло­вуш­ку, ко­торая так и не сра­бота­ла.

«Пос­мотри, – всплы­ли в его па­мяти сло­ва Илю­шина, – все три – ми­мо».

Баб­кин был ра­ци­она­лен до моз­га кос­тей. Он и мыс­ли не до­пус­кал, что во сне к не­му при­ходил Ма­кар, сос­ку­чив­ший­ся в заг­робной жиз­ни по за­гад­кам и из­де­ватель­ствам над на­пар­ни­ком. Это его собс­твен­ное под­созна­ние пы­талось о чем-то на­мек­нуть ему. Прав­да, Сер­гей был уве­рен, что ни­ког­да не знал о ди­аг­но­зе «со­мати­зиро­ван­ная деп­рессия». Но под­созна­ние пред­став­ля­лось ему чем-то вро­де боль­шо­го му­сор­но­го вед­ра, зад­ви­нуто­го под стол, так что ту­да мог­ла и «со­мати­зиро­ван­ная» по­пасть при слу­чае.

«Все три – ми­мо». Вы­ходит, я ошиб­ся со сво­ей вер­си­ей».

– Ка­питан под го­рячую ру­ку тог­да раз­но­го на­гово­рил Ко­зули­ну, – про­дол­жал Те­мир. – По­том про­сил про­щения. У вас го­ворят: «Сло­во – не во­робей». А у нас го­ворят: «Сло­вом в ли­цо – кну­том по спи­не». Ес­ли так су­дить, мно­го шра­мов дол­жно на спи­не у Ва­ни ос­тать­ся.

«Дос­та­точ­но ли мно­го для то­го, что­бы Ко­зулин ре­шил­ся убить мат­ро­са?» – по­думал Баб­кин, гля­дя в ко­рот­ко стри­жен­ный за­тылок ра­дис­та.

«На бе­рег мы вы­сади­лись втро­ем: я, ка­питан и Сер­гей Баб­кин. Мо­тор­ку прис­ла­ли из пор­та, Му­ром­цев до­гово­рил­ся. На­до от­дать мес­тным дол­жное: ког­да ка­питан со­об­щил о про­ис­шес­твии, очень со­чувс­тво­вали и са­ми пред­ло­жили до­вез­ти до го­род­ка и об­ратно, а де­нег не взя­ли.

Ма­ло кто за­думы­ва­ет­ся над тем, что бу­дет, ес­ли че­ловек ум­рет на бор­ту ко­раб­ля. Ес­ли это оке­ан­ский лай­нер, тут все прос­то: у них есть боль­шие хо­лодиль­ни­ки, ку­да мож­но при же­лании лег­ко за­пихать две дю­жины по­кой­ни­ков, а ес­ли ут­рамбо­вать хо­рошень­ко, то и все три. О та­ком осо­бо не рас­ска­зыва­ют, но у нас-то все зна­ют: каж­дую кру­гос­ветку на лай­не­ре мрет па­ра-трой­ка че­ловек из пас­са­жиров. Все по­тому, что ста­ричье рвет­ся пу­тешес­тво­вать – ну и кое-кто от­прав­ля­ет­ся на тот свет, ед­ва под­нявшись по тра­пу.

На не­боль­ших ко­раб­лях все по-дру­гому. Хо­лодиль­ни­ков, та­ких ог­ромных, что­бы ту­да те­ло уб­ра­лось, на них нет. А зна­чит, и у нас то­же, по­тому что «Меч­та» по мор­ским мер­кам – сред­них раз­ме­ров па­рус­ник.

По­нима­ете, к че­му я? Нег­де нам бы­ло Ан­то­ху хра­нить.

В та­ких слу­ча­ях те­ло сгру­жа­ют на бе­рег. Ка­питан сво­ей властью про­водит рас­сле­дова­ние, вы­носит ре­шение и свя­зыва­ет­ся с со­от­ветс­тву­ющи­ми служ­ба­ми в бли­жай­шем на­селен­ном пун­кте. У нас все это прош­ло без за­дер­жек. Все фор­маль­нос­ти бы­ли ула­жены очень быс­тро, Му­ром­цев под­пи­сал нуж­ные бу­маги.

Ос­та­валась са­мая тя­гос­тная обя­зан­ность: пе­реп­ра­вить труп в морг при мес­тной боль­нич­ке. Что­бы по­том близ­кие, ко­торые за ним при­летят, наш­ли те­ло в сох­ранном ви­де, а не ис­портив­шимся на жа­ре. У Ан­то­хи из род­ни бы­ла од­на-единс­твен­ная тет­ка, и она, ка­жет­ся, не слиш­ком го­рева­ла, ус­лы­шав от ка­пита­на ужас­ную но­вость. Но за­яви­ла, что хо­ронить на чуж­би­не не раз­ре­ша­ет, сде­ла­ет все са­ма, честь по чес­ти.

По мне, так пра­виль­нее бы­ло бы пре­дать его зем­ле здесь. Но ме­ня ник­то не спра­шивал.

Эх, Ан­то­ха, Ан­то­ха…

Баб­кин сам выз­вался нам по­могать. Ос­таль­ные бы­ли сов­сем в рас­тре­пан­ных чувс­твах, вклю­чая ко­ман­ду. Те­мир вро­де дер­жался, а как приш­ла по­ра гру­зить те­ло, рас­кле­ил­ся так, что Ко­зулин его увел к се­бе. Про На­фаню и го­ворить не­чего. Ар­те­ма мы ос­та­вили с пас­са­жира­ми. Так что по­мощь это­го смур­но­го му­жика ока­залась очень кста­ти.

Ког­да в боль­нич­ке мы за­кон­чи­ли с пе­чаль­ны­ми на­шими обя­зан­ностя­ми, то, не сго­вари­ва­ясь, пош­ли до при­чала пеш­ком. Бре­ли в пол­ном мол­ча­нии по пыль­ной до­роге. Не знаю, о чем Му­ром­цев с Баб­ки­ным ду­мали, а у ме­ня по­чему-то вер­те­лись в го­лове об­рывки из раз­го­вора двух мес­тных по­лицей­ских, под­слу­шан­но­го в учас­тке.

Я ведь го­ворил, нас­то­ящий мо­ряк на лю­бом язы­ке па­ру слов пой­мет. А эти пар­ни еще и ру­ками ма­хали, об­легчая мне за­дачу. Ви­дать, их не на шут­ку по­рази­ло то, что слу­чилось. Толь­ко от­но­силось это вов­се не к нам с Ан­то­хой.

«– Пять миль вплавь… – За­дер­жать бы! – А ос­но­вания? – Ес­ли не врет, на­до де­ло за­водить… – Мо­жет, псих?»

«Трэ­лос» – ска­зал один из них, это я хо­рошо ра­зоб­рал, а трэ­лос – это и есть су­мас­шедший. Вто­рой ему воз­ра­жал, что, мол, не слиш­ком тот по­хож на бе­зум­ца.

Пять миль вплавь – это по­луча­ет­ся чуть мень­ше де­сяти ки­ломет­ров. Да­же ес­ли бра­вые пар­ни пре­уве­личи­ли, все рав­но вы­ходит из­рядно. Что же это за спорт­смен та­кой?

За эти­ми мыс­ля­ми я не за­метил, как Му­ром­цев сре­зал путь. Мы за­вер­ну­ли за угол пот­ре­пан­ной гос­ти­ницы и сра­зу ока­зались нап­ро­тив при­чала.

Мо­ре к ве­черу воб­ра­ло в се­бя всю синь, ко­торая щед­ро раз­ли­та бо­гом в этих кра­ях. Не­бо над ним бы­ло свет­лое, и об­ла­ка рас­тво­рялись в нем, как в во­де. И под этим неж­ным бе­лым не­бом на са­мом краю до­щато­го при­чала спи­ной к нам сто­ял че­ловек.

Баб­кин сде­лал нес­коль­ко ша­гов, всту­пил на пирс – и ока­менел.

Он не из­дал ни зву­ка. Прос­то мол­ча смот­рел на эту спи­ну. Но я знал, чем хо­тите мо­гу пок­лясть­ся, знал, что он кри­чит про се­бя. По­тому что я уже слы­шал один раз этот крик.

Так что я знал и то, как зо­вут это­го пар­ня.

Ма­кар, вот как».

Дата добавления: 2015-07-16