Самоубийство Маяковского

Последние минуты из жизни крайне непростого автора.

I.

Он шёл по серой улице к себе -

Быть может, для других совсем не серой,

И чувствовал, как у души на дне

Ворочается ком обледенелый...

Чужие двери. Лестница чужая.

Чужая комната - да что же здесь своё?

Он долго, мрачно слушал, изнывая,

Как за окном кричало вороньё.

Струился вязкий сигаретный дым.

Он в нём бродил меж стенами, как в клети,

Искал как будто, и не находил,

Чего-то нужного... Над ним смеялся ветер -

Свирепый гость, что с северных морей

Накинулся на съёжившийся город

Врага любого и убийцы злей.

Пойми теперь - иль стар ты, или молод?

Рука скользнула в ящик, и нашла

Там чёрный блеск тяжёлой рукояти...

И в самом деле, может быть - пора?

Пора уйти, чтоб больше слов не тратить

Пред публикой, укутавшейся в быт,

Который клял он зычно, во весь голос!

Но кто же знал, что снова победит

Мещанский серп - Свободы юный колос?

Он вспоминал... Брошюры, дикий риск,

Холодный камень царских казематов...

Он гнев свой с болью проливал на лист,

Чтоб сокрушить тот давний строй проклятый!

Ему казалось - нужно раздавить

Всё то, что обрекали разрушенью

Любители идейно говорить,

И обновлённый мир в своём цветенье

В объятия Свободы упадёт...

И поначалу не хотел он видеть,

Что превзошли всех сверженных господ

Убийцы их в уменье ненавидеть

Ту самую Свободу - что теперь?

Что толку возвышать свой голос гневный

Против отдельных выжиг и рвачей,

Коль жизни их - сам строй причиной первой?

Ты звал людей к неведомым краям,

И верил, что вожди хотят того же,

Но обыватель поспешил к борщам,

К шкафам и к карьеризму с наглой рожей...

Своими ты руками создавал

Тот новый мир, что старым оказался.

Предчувствуя свой собственный финал,

Ты сам себе судьёй один остался.

II.

Но есть и та, что сквозь твою судьбу

Прошла, сама подобна метеору.

Не из-за ней ли ты идёшь ко дну,

Без всякого с волнами злыми спора?

Скажи, поэт - хотя б себе скажи:

Чем лучше ты мещанина иного,

Коль муки неразделённой любви

Сильней в тебе, чем Долг твой и чем Слово?

Теперь ты знаешь, что любовь - не страсть,

Сродни азарту революционера,

А то, за что одно не жалко пасть

От пули своего же револьвера.

Ты раньше верил, что любовь твоя

Зависима от мировых свершений,

От яростного красного огня,

В который бросить мир собрался Ленин,

Ты думал - различается любовь

У коммунистов, анархистов, белых...

Она одна - одна для всех родов,

Но много есть подделок недоспелых!

Скажи тебе какой-нибудь фигляр

Во время революции, Гражданской,

Что будешь ты, как белоручка-граф,

Мишенью, самому себе опасной -

Ты высмеял его бы в злом стихе,

Каким не раз рукоплескали ложи,

Не понимая в залов полутьме,

Как на "твоих" мещан они похожи!

Но это всё - не важно рядом с той,

Которую делил с другими долго,

Не вслушиваясь в собственную боль,

А подчиняясь лишь веленьям долга -

Того, что "пролетарским" назван был.

Любовь мешает прославлять Советы?

К чертям любовь! Перенаправь свой пыл

На стихотворный фельетон в газету!

Перенаправил - и не раз, не два...

Но её имя - всяких слав дороже.

Хотя б в стихах ты заяви права

На её губы, на глаза, на кожу,

Чтоб обессмертить ту, что подвела

Тебя под пули огненную трассу,

Чтобы она с тобой пережила

Народы, государства, расы, классы!..

Ты так высок, широкоплеч, могуч,

Твоих объятий многие искали,

А ты найдёшь Надежды яркий луч

Лишь в Смерти разложившемся оскале...

III.

На миг очнувшись, ты глядишь в окно -

На мир, что стал подобен цветом пеплу.

Твой сад опал. Корабль ушёл на дно.

Что ждёт тебя - небытие ли? Пекло?

Но ты давно уж не страшишься их,

Чем дальше, тем ты больше понимаешь,

Насколько справедлив был каждый стих,

В котором ты на Бога нападаешь.

Он не покажется, седобородый тать,

Что стибрил мир из преждевечной Бездны!

Он предпочтёт незримо наблюдать,

Как ты покончишь с жизнью бесполезной...

Ты не просил ни Бога, ни людей

Давать тебе срок жизни в этом мире,

Что полон банд, обманщиков, блядей

И просвещённых деспотов в порфире,

Так почему ж ты должен сожалеть,

Что перед тем, как вовсе исчезаешь,

Нелепой жизни злую круговерть

Ты всё же богохульно завершаешь,

Вернув до срока Богу свой билет!

Вот появись он здесь за миг до гроба -

Ты жить не пожелаешь вновь, о нет,

Но пулю первую ты засадил в него бы.

А впрочем, ты стреляешь и в него,

И в Дьявола, и в прочих херувимов,

И в Лилю Брик, в героев, в подлецов,

Во всё, что только было твоим миром!

С недобрым стёбом на конце пера

Ты завершил предсмертную записку.

Пусть неоконченные строки говорят,

Что в своей жизни называл ты смыслом...

Нет, незачем тревожить телеграммой

Чужой судьбы однообразный ток!

Мир за окном - вороны, дождь и камни.

Довольно! Всё!

И ты

Нажал

Курок...

Дата добавления: 2015-07-16