|
Читайте также: |
От полуденной сторонушки
на сторонушку полночную
шли полки князя Володимира
от великого Киева-города.
Что за стяги над ними качаются?
Со крестом византийским стяги те.
Что за песни поют воины?
То поют они псалмы греческие.
Кто ведёт на полуночь ратников?
Добрыня-боярин да попы цареградские.
Кто вослед за полками движется?
То летят за полками стервятники,
то бегут за полками волки серые,
потому что зверью с птицами ведомо:
будут биться русские с русскими,
много будет белой плоти на трапезу!
Горе, горе, горе ныне храбрым русичам!
Наступила нелёгкая порушка -
что нелёгкая да кровавая:
Володимир-князь пред греками холопствует,
коим спуску не давал его батюшка,
брат на брата, сын на отца поднимется
из-за спора о вере истинной,
из-за смуты да ссоры промеж князей!
Погубил Володимир киевский
своих братьев, как лютых ворогов,
а от истинных лютых ворогов
печенежских в сраженьях бегает.
Он Рогнеду-княжну изнасильничал,
перед тем убив её батюшку,
а теперь покорить задумал он
и последний оплот русской вольности...
*****
День прошёл, спустился тихий вечер,
но тревогой был наполнен град.
Новгородцев созывал на Вече
колокола сумрачный набат.
Собирались на совет народный
выборные с четырёх концов,
да от огнищан от всех свободных,
да от мастеров, да от купцов,
да волхвы седые от Перыни,
а поодаль весь простой народ
ждал, когда начнут решать старшины,
как с бедою быть, что к нам идёт.
Шутка ль - им тягаться против князя!
Это значит - против всей Руси...
Не иначе, князя недруг сглазил,
коль Родные Боги не милы
сыну Святослава удалого -
мил один распятый Иисус,
и яснее греческое слово
языка, каким глаголет Русь...
По стране волхвов казнят и гонят,
полыхают капища огнём,
да креститься русичей неволят,
на колени ставят пред Христом.
Веча запрещает князь сбирати,
непокорным - языки долой...
Это всё несут Добрыни рати
новгородцам следом за собой!
Может быть, разумнее склониться,
пока силой князь их не склонил?..
С гневной речью к Вечу обратился
волхв Перуна, старый Богомил:
"Что, готовы ползать уж на брюхе,
вы, славянских витязей сыны?
Коль склонитесь - хуже ещё будет,
чем вы в битве б доблестно легли!
Или ваши воля и свобода -
лишь до той поры, пока на вас
не прикрикнет чёрная порода,
требуя покорности тотчас?!
Знайте, что наш князь - полухазарин,
от рабыни был рождён он, и
родич не спроста его, боярин,
против нас ведёт свои полки!
Русь ведь начиналась с Новограда,
здесь воспитан был князь Святослав -
потому и чает враг расплаты,
и идёт с войною он на нас:
мстят нам греки, мстят нам и хазары
за позор минувший свой в боях...
Пусть же Новоград, как прежде, встанет,
крепость обретя в родных Богах,
на защиту русского народа,
как однажды с Рюриком он встал.
Мы не предадим свою Свободу!
Думайте, славяне - я сказал!"
Кое-кто с ним спорить попытался:
мол, законный князь, мол, он суров...
Но о небо гулко ударялся
крик людской: "Идёмте ж на врагов!
Не дадим чужим на поруганье
веру предков! Встанем все стеной!
Что нам, как скотине - ждать закланья?
Новоград, вставай на смертный бой!
Эй, купчины! Отворяй ворота,
подавай мечи и топоры!
Постоим мы за свою свободу!
Коль придётся, все погибнем мы!"
С Богомилом, подойдя, встал рядом
тысяцкий, прозваньем - Угоняй:
"Соберём мы ныне же отряды,
и без князя двинемся, как встарь!
Позабыл собака-Володимир
воспитанье в Новгороде? Что ж!
Мы гостей незваных жарко примем,
просто так в наш город не войдёшь!
Живы здесь заветы Святослава,
лучше пасть в бою, чем жить рабом,
так не побоимся же расправы,
встанем все под стягом Русской Славы,
отстоим свой отчий дом с мечом!"
Поднялись от стара и до мала
новгородцы на святую брань -
общая беда полки сковала,
как, бывало, сковывала встарь...
*****
В час, когда уж к стенам Новограда
подходили Киева полки,
странная печаль одолевала
князя и крестителя Руси...
Одиноко он бродил в палатах,
словно тень, покинувшая Ад,
и безмолвно челядь трепетала,
на себе встречая его взгляд.
Полумрак в кремле, хотя снаружи
Солнце льёт на Русь свои лучи...
Слышит князь, как, испуская душу,
на дворе пытаемый кричит.
Володимир даже знать не знает,
почему там и кого казнят:
многие уже вот так кричали,
лютой смертью в муках умирали -
те, кто веру не хотел менять!
Страшно слушать вопли и стенанья...
Но распятье не велит жалеть:
чтобы испытать услады Рая,
должен нехристь муки претерпеть.
Все слова Христа давно забыты,
да и нужно ль знать их палачам?
Вера им - лишь часть всевластной силы,
что служить заставит господам
русичей, общинников свободных.
Володимир кровь их щедро льёт,
и колеблют крики обречённых
даже безразличный небосвод.
Как он эту "вольность" ненавидит!
Он за всё славянам отомстит -
ведь его "робичичем" дразнили
с детства, и не даром говорили,
что полухазарин Русь не чтит.
Нет, не чтит! Он чтил бы Русь иною -
самовластьем напоённый край,
лёгший смирно под его стопою
и молящий: "Нами управляй!"
Володимир хрипло рассмеялся
своим мыслям дерзким. За стеной
в то же время крик людской прервался:
распрощался нехристь, знать, с душой.
Скоро так же Русь вся распростится
с вольностью исконной, и тогда
и под плетью княжеской склонится
северных язычников страна!
*****
Всего страшнее Смерть для человека,
иные очень часто говорят.
Но так ли это? Повелось от века,
что люди жизни часто не щадят,
когда заходит речь об идеалах.
Так стало быть, не Смерть всего страшней,
пришла ль она в постели, иль на плахе,
иль в бранном блеске воинских мечей.
Страшнее всякой смерти будет видеть
не палача, не стрел враждебных град,
а то, как по приказу ненавидя
один другого, встал на брата брат...
Рубились долго меж собой славяне.
Валились друг на друга их тела -
где новгородцы и где киевляне,
теперь и Мара б не разобрала!
Одни пошли за веру за Христову,
другие - за прадедовских Богов.
А Смерть одна на всех пришла, сурово
им зачитав единый приговор.
Пал Угоняй, ведя в атаку войско,
в агонии он полз ещё вперёд,
выдавливая вперемешку с кровью:
"За Русь... За нашу веру... За народ..."
Сошлись стенами две могучих рати -
и ни одна не вправе отступить.
Забудь о том, что пред тобою - братья!
Коль не сдаются - должно истребить!
Который раз пытались киевляне
сразить стрелою старого волхва,
что в самом сердце небывалой брани
стоял лишь с лёгким посохом в руках,
но громко его голос разносился,
воспламеняя воинов сердца:
"За Новоград, за веру будем биться,
собратья-новгородцы, до конца!
Не дивно пасть в сраженье, коль ты русский -
но дивно, коль ты русский, побежать:
так не опустим с верной сталью руки,
нам должно свою Волю отстоять!"
Добрыня, видя, что исход не ясен,
решился на невиданное зло -
Путяту он с отрядом посылает,
чтоб Новгород тот стрелами поджёг,
чтоб отвлеклись защитники от брани
и кинулись тушить свои дома...
Новогородцы этого не ждали,
Добрыни подлость удалась сполна!
Ряды оборонявшихся смешались:
между врагом и пламенем зажат,
отчаянно и зло сопротивляясь,
гиб за отрядом доблестным отряд...
Что было после - всякому понятно.
Насилье жён, разбой и грабежи,
а после в Волхов всех живых загнали,
крестить ради спасения души.
Перуна образ свергнут с пьедестала
и брошен в воды с берега реки...
и чудо вдруг людским глазам предстало:
могучим мановением руки
Бог Битв и Грома палицу закинул
на мост чрез Волхов, громко говоря:
"Пусть русичи такой подарок примут
на память о крещенье от меня!
Отвергли вы могучих предков славу,
их веру, их заветы, гордый дух?
Вам Бог чужой, язык чужой по нраву?
Так ведайте: грядут века разрух,
кровавых казней, вражеских нашествий,
междоусобиц, лжи и воровства!
И лишь когда опять все русы вместе
заветы предков вспомнят сквозь века,
сплотятся в строй стальной по зову крови,
отринут чужеземцев злой уклад,
тогда вернутся Северные Боги,
и воссияет чёрный Коловрат
над пробуждённой, белоснежной Русью..."
Теченье уносило Бога вдаль,
и мрачен был, невыразимо грустен
Небесный Свод, безжалостный, как сталь.
*****
Волхв Богомил, ослабнувший от пыток,
лежал недвижно в каменном мешке.
Казалось, будто он уже не дышит,
но душу сохранил старик в себе,
хоть говорили стражи, что рассудком
он повредился, тяжко бредить стал,
когда впервые палачёвы руки,
огонь и дыбу плотью испытал.
Волхв их не видел, камня он не чуял,
и мнилось ему, будто он - в лесу,
на капище, опять стоит пред чуром,
моля спасти исконную красу
Родной Земли, спасти народ славянский
от самодурства князя. Волхв шептал:
"Ответь, Перун! Ответь, Ярило Красный -
доколе ждать, чтоб День опять настал?
Когда же Ночь безумия прервётся,
когда чужих погонит прочь народ,
когда мы снова будем славить Солнце,
а не пахать на извергов-господ,
всех этих инородцев, полукровок,
предателей, что презирают нас?..
Мне рок не будет мой, как прежде, горек,
коль буду знать, что дух наш не угас!
Храните Русь, о Северные Боги!
Храните вас отвергнувших детей,
чтоб они снова, пусть и через годы,
восстали, свергнув власть лихих теней!
Пусть русичи найдут для брани силы,
чтоб даже под знамёнами Христа,
вас называя лишь нечистой силой,
Родная Русь бы крепла и росла!
Храните Русь!" Дверь тяжко заскрипела,
тюремная решётка поднялась,
и старого волхва больное тело
поволокли два стражника на казнь.
А он смотрел на небосвод незряче,
как будто добрый знак увидев там,
готовясь кровью освятить горячей
свою мольбу к Полуночным Богам.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 88 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| VII. Сказание седьмое. Мёртвые сраму не имут! | | | IX. Сказание девятое. Владимир Мономах. |