Рассказ Вовчика

- После войны к нам в Рославль из эвакуации вернулось много народа. Город был сильно разрушен, особенно его центральная часть, где раньше были сосредоточены основные жилые здания. Целые жилые дома сохранились только на окраинах, в частном секторе, и хотя жилые дома в центре срочно восстанавливали и ремонтировали, но жилья всё равно не хватало. В наш дом, во вторую комнату, подселили молодую женщину, вернувшуюся из эвакуации. Мать не возражала, благо туда была ещё одна дверь из сенцев, которую расколотили, закрыв дверь между комнатами. Женщину звали Соней, ей было не более 30 лет, она работала в исполкоме, была приветлива и благожелательна и часто делилась с нами продуктами, что там получала. У меня с Соней изначально установились нормальные, чисто деловые взаимоотношения. Я распилил с ней дрова, что ей привезли, потом расколол, благо, что она сразу же сказала, что «дрова общие». Носил для неё воду из колодца и оказывал другие мелкие услуги. Она подкармливала нас с сестрой, поила чаем, помогала с уроками. Из-за войны я пошёл в школу на три года позже. Мне исполнилось уже 15, когда в доме появилась Соня. Парень я был не по годам рослый и возмужалый, и уже обращал внимание на соседских девчонок, отличавших и меня среди моих сверстников. Как-то ранней весной, из-за болезни учительницы, я пришёл из школы на два часа раньше. Матери дома не было, она приходила поздно, сестра была ещё в школе, и я, вспомнив, что накануне оставил у Сони книгу, заскочил, не стучась, в её комнату, памятуя, что она в исполкоме, и остолбенел. У печки, в большом тазу, спиной ко мне стояла нагишом Соня и поливала на свою голову воду из ковшика. Видимо, услышав, как скрипнула дверь, она обернулась и встретилась со мной взглядом. Я растерянно стоял у порога, не в силах сдвинуться с места. Вид обнажённой женщины ошеломил меня. «Иди сюда», - спокойно, как о чём-то обычном, сказала Соня. Я, как заворожённый, подошёл к ней. Она зачерпнула воду из кадушки, что стояла рядом, и протянула мне: «Полей на голову», - и наклонилась над вторым тазиком, что стоял на стуле. Я стал поливать, а она перебирала пальцами пряди волос под струёй воды. Потом выпрямилась и повернулась ко мне. Я смотрел на неё, очумев от вида молодого женского тела, что представилось моему взору, и это зрелище было настолько необычно и волнительно, что я растерялся ещё больше. Соня, видя мою растерянность, понимающе улыбнулась: «Не видел голых женщин? Ну, посмотри, я не жадная, и заодно оботри мне спину», - она подала мне полотенце, что висело на спинке стула, и повернулась ко мне спиной. Я стал обтирать её спину дрожащими от волнения руками. «А теперь спереди», - и она снова повернулась ко мне лицом. Когда я коснулся её груди, моя «плоть» стала стремительно набухать, а во рту всё пересохло. Соня, словно почувствовав это, прижала рукой мои руки вместе с полотенцем к своей груди, а другой рукой притянула меня к себе и поцеловала, потом отпустила, перехватив мой испуганный взгляд, и улыбнулась. «Дай-ка, я тебя тоже помою», - сказала она и стала расстегивать пуговки на моей рубашке, а потом стянула её с меня и, расстегнув ремень моих штанов, ровным голосом скомандовала: «Снимай!» - Я поспешно снял штаны и сжал их в руках. Она взяла их у меня и положила на стул. Я стоял, как столб, не зная, что делать. Соня улыбнулась: «Сними трусики и вставай в таз». Пока я снимал трусы, она сняла с вешалки и накинула на себя, не застёгивая, халатик, потом подошла ко мне, стоящему в тазу, и взъерошила рукой мои волосы. Оглядела всего, на мгновение остановив взгляд на моём подросшем «братце» в волосяных зарослях. Процедура мытья не заняла много времени. Чувствовалось, что моё возбуждение передалось и на неё. Уже через четверть часа она стала вытирать меня полотенцем, а потом подтолкнула к кровати, откинув одеяло.

Мы слушали Вовчика, затаив дыхание. Мысленно я представлял всё это, и от этих образов, что ярко вырисовывались в моей голове, становилось как-то необычно и волнительно. А Вовчик закурил папиросу и, глубоко затянувшись, продолжил:

- Вы даже вряд ли сможете себе представить то, что ощутил я, оказавшись в постели рядом с молодой и красивой женщиной. Жар от её тела распылял меня, я уже ничего не соображал, всё, что было необходимо, делала за меня Соня. Покрывая поцелуями моё лицо, она перетянула меня на себя и, раздвинув ноги, взяла торчащего торчком моего «братца» и ввела его в истекающую влагой впадину. Я поспешно задвигался на ней, но она придержала меня, прижав мою спину, и, оторвавшись от моих губ, каким-то сдавленным голосом прошептала: «Не спеши», - и стала сама размеренно прижимать и отпускать меня, но я, возбуждаясь всё больше и больше, вопреки ей, ускорял свои движения, и она перестала сдерживать меня. Я кончил настолько бурно, что мгновенно покрылся потом и, весь мокрый, попытался скатиться с неё, но она задержала меня руками и лишь через некоторое время отпустила. Я лежал рядом, постепенно успокаиваясь, а она, повернувшись ко мне, прижала одной рукой к себе мою голову, а другой гладила мою грудь, живот, потом её рука опустилась ниже и пальцы сжали моего обмякшего «крепыша», она обтёрла его полотенцем и начала медленно водить по нему рукой, то сжимая, то разжимая пальцы. Прошло не так много времени, как я снова почувствовал, что мой «брательник» начинает расти и набирать силу, а она продолжала ласкать его, пока он снова не встал торчком. «Попробуй ещё раз», - шепнула она мне на ухо и потянула меня на себя. На сей раз всё было по другому, и по тому, как она конвульсивно дёрнулась и задрожала, я понял, что достиг желаемого результата, и продолжил ещё интенсивней задвигать и вынимать своего «братца», пока и сам не почувствовал облегчения. Какое-то время мы ещё лежали рядом. Ощутив прелесть содеянного, я готов был продолжить это занятие и ещё, и ещё раз, но Соня, склонившись надо мной, взяла в руки моё лицо, поцеловала и тихо засмеялась. «Оставим удовольствие на другой раз. Ты же хочешь этого?» - спросила она меня. «Хочу, очень хочу!» - срывающимся голосом ответил я, притянул её голову и впился в губы. Засмеявшись, она слегка оттолкнула меня, села на кровати и погрозила пальцем: «Так целоваться нельзя, могут быть синяки. Неужели тебе нужно, чтобы меня видели с синяками на губах? Вставай, одевайся, уже много времени, скоро придёт из школы твоя сестричка», - Соня встала с кровати и одела халатик. Я искал любой повод, чтобы лишний раз забежать к ней ещё и ещё, но она была предельно осторожна, и наши интимные встречи были не так часты, как мне хотелось бы. А хотелось мне постоянно, и едва расставшись, я уже мечтал о следующем свидании. Учёба не лезла в голову, и только благодаря своим способностям я не нахватал двоек. Я не анализировал чувств, что испытывал к Соне, но меня необоримо тянуло к этой молодой, цветущей женщине, более того, мне был неприятен вид любого мужчины, которого я видел рядом с ней, я уже изначально ненавидел его. Соня старалась, как могла сдерживаться, ограничивая наши встречи, хотя чувствовалось, что давалось ей это нелегко, видно я капитально растревожил её, и молодому женскому телу, изголодавшемуся от долгого ожидания, было трудно сдерживать себя. Но, в отличие от меня, она понимала, что делает недозволенное, и глубоко страдала от этого. При наших редких, но таких желанных, любовных встречах, я часто видел, как слёзы туманили её глаза. Прошло два месяца. Закончив учебный год, я с ребятами уехал на сенокос, а когда вернулся, её комната была уже пуста. «А где Соня?» - растерянно спросил я у матери. «Так она на днях съехала, нашла комнату поближе к работе», - ответила мать. Я нашёл её новое прибежище, проследив за нею от исполкома, а потом, порасспросив ребятню про её комнату, пришёл к ней. Увидев меня в дверях, она села к столу и показала мне на стул рядом. Я прошёл и сел. Она запустила пальцы в мои волосы, как это любила делать, притянула к себе, поцеловала и сразу же отпустила. «Не надо тебе сюда ходить! - сказала она и тяжело вздохнула. «Но почему?!» - вскинулся я. Она посмотрела на меня и, чуть помолчав, ответила: «Я очень виновата перед тобой и твоей мамой. Не следовало нам этого делать, но вот не сдержалась.., - и словно оправдываясь, продолжила: - У меня, как мобилизовали мужа, так никого и не было. После того, как получила похоронку, подкатывали ко мне мужики, но я как-то сдерживалась, знала, что им надо, а вот с тобой не смогла… - она снова замолчала и отвернула голову. Её взгляд заскользил по стенам, словно искал там что-то, потом она повернулась ко мне и, глядя прямо в мои глаза, и снова взъерошив мои волосы, тихо, но твёрдо сказала: - Иди домой и не приходи больше, иначе мы вконец запутаемся». Когда же я через две недели, не выдержав, снова пришёл к ней, хозяйка квартиры, что открыла мне дверь, сказала, что она рассчиталась и уехала в другой город. Видно испугалась, что не выдержит и снова оступится.

Володя замолчал, поднялся из-за стола, отошёл к окну и снова закурил. Видно воспоминания о давно минувшем растревожили и взволновали его не меньше, чем нас.

- А ты её больше не встречал? - спросил я.

- Нет, встречать не встречал, но слышал как-то случайно, что её кто-то видел в Могилёве. Говорят, вышла замуж, и будь-то бы у неё есть ребёнок, кажется, девочка.

Ночью, лёжа в постели, я завидовал Вовчику, что у него был такой замечательный наставник и мысленно представлял себя в той избе на его месте, и сердце сладостно замирало от переживаний, представляя это всё, как на Яву. Только на месте Сони я почему-то видел Леночку Бадикову, и мысленно возвращаясь к ней, бранил себя за свою глупость: «Не будь я таким дураком, и у меня могло быть то же самое! – и, вместе с тем, предостерегал себя: - Но мог бы и залететь капитально! - но тут же другая мысль жгла меня: - А мог и не залететь!» За этим волнительным противоборством двух внутренних голосов, я, как-то незаметно, уснул.

Дата добавления: 2015-07-16