Роль ученых в обществе

1. Социальный аспект.

«Научный» проект, по его идее, означает лидирующую роль в обществе научного сословия, которое и должно бы нести ответственность за все происходящее. Но это невозможно по определению: ученый тем и отличается от всех, что знает то, что неизвестно другим, следовательно, он существует до тех пор, пока производит новизну.

Ученые не могут в целом нести ответственность в обществе за координацию его деятельности потому, что объективно они предлагают лишь пути, расширение возможностей общества в принятии практических решений, а субъективно – наука существует лишь постольку, поскольку она создает новые взгляды, для проявления которых нужна информационная свобода творчества, основанная на внутренней готовности деятеля науки изменять свои убеждения, пересматривать взгляды.

Наука – это один из потенциалов общества, реализация которого зависит от суммы других его потенциалов: качества трудовых ресурсов; пластичности и мобильности социальной организации; обеспеченности материалами, оборудованием, финансами; высокой духовности и нравственности общества. И для общества каждая компонента его совокупного потенциала имеет свою непреходящую значимость.

Научная деятельность – это область риска и предельная конкурентность. Каждый настоящий ученый представляет собой горючую смесь консерватизма и радикализма, которая требует от человека подлинного стоицизма, мужества и выдержки. В ином случае он становится конъюнктурщиком, имитатором.

Нравственность не является следствием научных разработок. Она является проявлением мудрости. Наука как критический разум [....ы] – это мера его вещественной изменчивости, а мудрость как нравственный разум социума – это мера его идеальной устойчивости. Общество нуждается в балансе критицизма и стойкости. Хорошо, когда они совпадают в одном человеке. Но в реальности это редко встречается. Люди – разные, и все хотят жить!

Беда, если ученый мир теряет осознание своего места в обществе.

Это происходит по двум причинам:

1) наука, когда нарушается соотношение носителей освоенных знаний и творцов нового, от творчества переходит к имитации, когда ученое сословие стремится сохранить достигнутое (обыденность) и, как социальная структура, на деле отказывается от своей роли дерзать за всех в сфере познания;
2) наука не находит применения своим разработкам [...ется] другими социальными слоями (вследствие нужды, нравственного неблагополучия, экономического застоя и т.п.).

И то, и другое приводит к общественному кризису. В первом случае инициатива переходит к менее образованным слоям, во втором случае инициатива переходит к ученому сословию.

Но при любом раскладе представители науки имеют возможность, при нежелательном течении событий, свалить ответственность [исключительно] на «низкий уровень сознания» людей (как это и проявилось в постсоветскую эпоху – интеллигенция идеологически возглавила радикальные «реформы», но теперь она плюется, наблюдая негативные результаты, и проявляет склонность обвинять народ во всех [неудачах]).

Осуществление «научного социального проекта» предполагает организацию системы программирования и моделирования общественных процессов. Обоснование концепции общественного разделения труда, в соответствии с изменением значимости между [видами] деятельности, является объективным предметом идеологического процесса.

Только конструируя общественное разделение труда, человек способен сам себе определить законодательные формы ответственности социальных слоев друг перед другом, строить государственность и развивать свой культурный потенциал. Выбор направления действий остается за человеком, несмотря на то, что материальные законы общества действительно обусловливают возможный коридор человеческих действий вследствие того, что человек живет обменными процессами с природной средой.

2. Идеологический аспект.

Относительно научного социального проекта важны две составляющие: объективность теории и морально-интеллектуальная готовность общества принять ее, что достигается работой по заблаговременному ознакомлению общества с социальной теорией, чтобы большинство не только добровольно приняло ее (на веру «авторитетам»), но и могло само сознательно ее применять.

Идея научного социального проекта требует единства общества, т.е., исключает борьбу социальных групп.

Но в реальности происходит иначе. Пока что человечество изменяло свой строй через революции, т.е., насильственные изменения через войну и террор или путем обмана, как происходит сейчас в России. Самое главное в том, что обоснование научного проекта неизбежно выводит на социологическую сцену теорию заговора и сверхчеловека. «Избранные» ведут тупое человечество к лучшей судьбе.

27 сентября 1997 г. телекомпания ВЕК показала по РТР передачу в память М. Маневича. Ее участники открыто заявили, что проект «реформ» в России осуществляла группа заговорщиков, которые действовали, не считаясь ни с чем и ни с кем.

В случае политического принятия обществом той или иной социальной теории ответственность в нем перераспределяется в соответствии с механизмом контроля за чиновниками (управленцами), основанием которого выступает концепция параметров, по которым оценивается эффективность деятельности в достижении поставленных целей.

Демократия в современных условиях формально означает, что люди, избирая людей, дают им на время власть над собой, но по содержанию они заключают с избранными «общественный договор». Как всякий договор, он содержит определенные пункты. Формально, политическая борьба идет за пункты договора. Но особенность общественного договора, в отличие от коммерческого, в том, что одна сторона (власть) имеет право включать в его текст новые пункты (законы, указы, приказы), а общество должно их выполнять. Следовательно, один из важнейших вопросов в политике – о пределах изменчивости в общественном договоре, об отношении изменяемых пунктов (правил) и неизменных пунктов.

Вопрос о сроке действия общественного договора, о праве людей изменить его условия – это предмет политической борьбы. Если этот вопрос не решен, то принятая в государстве идеология становится средством защиты правящей элиты от населения – мол, раз [приняли], значит, взяли на себя ответственность за последствия и возможные негативные результаты. Такова по марксизму политико-правовая реальность «принципиальной координации» в общественном разделении труда.

Проблема эффективности управления существует именно потому, что эффективность – понятие рефлексивное, относительное к каким-то параметрам.

Борьба за определение критериев эффективности является содержанием идеологического процесса. Идеологические течения отличаются друг от друга основаниями, относительно которых определяется эффективность.

Предельным источником власти при капитализме являются деньги. Это разлагающий общество источник. Но научный проект «социализм» не дал научного решения проблемы предельного источника власти. Потому что организационная теория разума считает, что информация тоже товар, она должна продаваться, как вещи. Именно представители науки толкали советское общество к переходу на денежные отношения, увидев в них признак своей личной свободы.

Сторонники либерализма повсеместно стоят на позициях атеизма и организационной теории разума.

Понятие «либерализма» и «общественного договора» возникли практически одновременно. Либерализм – это предельное упрощение концепции неизменяемых правил – формализм равенства прав человека (индивидуума), которое обрастает различными запретами (ограничениями). Либеральная философия стремится вытеснить мировоззрение человека (народа) из политического процесса. Народ, мол, понятие мифическое, есть только индивидуумы. Поэтому либерализм подменяет мировоззрение принципом «полезности» человека, которая определяется его навыками – каждый сам должен искать своей применимости в обществе, нужности ему. Общество – это среда, возможности которой не ограничены. Единственный критерий, подтверждающий полезность личности – наличие у нее денег.

3. Мировоззренческий аспект.

Можно утверждать, проблема планового управления – это проблема отношений внутри ученого слоя. В силу того, что сами они производят только некоторые возможности (идеи, прикладные разработки), над ними неизбежно стоит структура, которая реально принимает решения.

Опыт ХХ века доказывает, что полнота содержания принципа «плановости», кроме заданий материальному производству вещей (к чему сводят основное содержание принципа научной плановости материалисты в социологии, в первую очередь, марксисты), должна включать задания на производство информации, т.е., теоретических разработок – идей, теорий, научно-прикладных решений. Но это осуществимо в очень узких пределах, так как наука развивается методом проб и ошибок.

Как показывает опыт ХХ века, ученые не могут контролировать социальные последствия своих проектов. Прежде всего, потому, что в далеком от совершенства обществе, наука, расширяя его возможности, провоцирует реальных властителей обращать науку против людей. Так случилось с атомным проектом, так происходит с химическим проектом (наркотики, лекарства), так сейчас происходит с генетическим проектом.

«Наука» материалистична, а потому асоциальна, космополитична. Рассудочно познавая внешнюю вещественно-энергетическую природу, она абстрагируется от человека даже тогда, когда изучает человека. Для нее сфера души есть нечто произвольное, «субъективное», т.е., то, что нельзя измерить. Область знаний о человеке – наиболее субъективно закрытая для массового сознания. Ибо концептуальное понимание природы человека лежит в основе любого социального проекта.

Научное планирование всецело погружено в задачи материального производства, ибо здесь та среда, которая способна оценить эффект научных разработок. В условиях товарного производства материалистическая наука как носитель его проективной составляющей, ищет покупателя и находит его либо в лице банкира, либо в лице госаппарата. Именно поэтому наибольшие российские наработки передовых технологий получены в тех отраслях производства, где наука конкретно вплетена в производство, и государство было заинтересовано в конкретных результатах – предприятиях ВПК.

Там, где такого интереса не было, советская система в послесталинский период была крайне инертной на внедрение открытий и изобретений. Этому процессу содействовала «пятая колонна» в высших органах науки и госвласти. Информация по открытиям утекала за границу.

Материализм в социологии провозглашает, что сущность человека есть «совокупность общественных отношений», которая обусловлена в себе иерархией первичности-вторичности (объективности-субъективности, базиса-надстройки, экономики-политики и т.д.). Таким образом, сущность человека объявляется внешней ему самому – это другой человек и природная среда, связанные между собой производственными процессами, трудом человека. Поэтому «душа» познаваема, ибо зависит от внешних условий.

Идеализм провозглашает, что сущность человека идеальна, это душа, данная ему от Бога (Царствие Божие внутри вас). Она независима от внешних условий, в ней истина, просто ее нужно познать. Религиозные Откровения – это средство самопознания души, их невозможно обосновать и нужно принимать на веру.

Осваивая нравственный идеал, данный от Бога, человек, уповая на личное нравственное совершенствование, которое послужит примером для других, открывает в себе силу духа принимать мир таким, каков он есть. Религия избегает социологии. Она рассматривает общество как действительно открытую систему.

С социологической точки зрения для общества наиболее значимым является теоретическое изучение биологической и социальной природы человека. Результаты таких научных разработок используются в управлении людьми, т.е., превращаются в средства производства интеллектуальности, социальности и духовности людей в соответствии со стандартом, который нравится правящей элите.

Материалистическая наука, в своем покорении природы подошла к пределу – она готовит условия для генетического экспериментирования на человеке, которое неизбежно приведет к управляемому рабству, катастрофе.

Именно на этом предметном поле сталкиваются наука и религия, ибо религия запрещает вмешательство в природу человека, а наука не способна остановиться – решения по использованию ее результатов принимают те, кто оплачивал разработки.

Действительно, науку не остановить. Потому что дело не в ней (знаниях как таковых), а в том, что социальная наука так и не ответила на вопросы, поставленные Мальтусом в 18 веке.

Мальтус четко сформулировал дилемму: пока сохраняется стихийность размножения людей («вечный закон природы»), всякое увеличение производства средств жизни оборачивается избытком населения, которое с неизбежностью обусловливает действие механизмов насильственного приведения в соответствие численности населения и материальных возможностей общества. Войны, эпидемии, надрывный труд и т.д. – это следствия «вечного закона природы».

Во второй половине ХХ века правящая элита вернулась к мальтузианству, но на новом техническом уровне. Возникла великая технократическая утопия, которую называют «Новый мировой порядок» (НМП), а подают в упаковке «гуманистической заботы» об экологической проблеме.

В 1996 г. эти «гуманисты» на международном форуме, организованном фондом Горбачева, под бурные аплодисменты зала заявили устами Сэма Кина: «Если мы урежем население земного шара на 90%, то не останется достаточно людей для того, чтобы наносить экологический ущерб». Так готовится расчистка «жизненного пространства» для нужд «гуманистов».

Таким образом, наука стратегически не доказала своего превосходства над религией, толкая мир в безысходность.

***

Дата добавления: 2015-07-16