Ecirc; Благотворительность как общественный долг предпринимателей

Основные черты и особенности

Благотворительности и меценатство в конце ХIХ – начала ХХ вв.

1. Благотворительность как общественный долг предпринимателей

2. Меценатство как особое проявление благотворительности

3. Золотой век русского меценатства

4. На благо Отечества

5. Подведем итоги

Ecirc; Благотворительность как общественный долг предпринимателей

Уровень развития каждого обще­ства, степень зрелости любой цивили­зации определяется не только мате­матически выверенными показателя­ми производства и потребления или формальными данными о развитии культуры (число библиотек, музеев, учебных заведений, книг, газет и журналов, учащихся и т. д.). Все это фиксирует как бы внешнюю сторону социальной действительности, и зна­ния их для понимания мира отдельно­го человека, конечно, недостаточно. Жизнь людей в обществе, как и их самосознание, определяется не толь­ко этим.

Для анализа социального поведе­ния людей важно понимать морально-психологический климат обще­ства, формирующий личность и часто определяющий мотивы ее обществен­ного поведения. В свое время русский историк В. О. Ключевский писал, что «нравст венное богатство народа на­глядно исчисляется памятниками деяний на общее благо». В конце XX в. мы начинаем осознавать эту ис­тину. Заново в нашу жизнь входит такое понятие и сопутствующие ему явления, как благотворительность, имевшая в России давнюю и богатую традицию.

По определению современного исследователя Э.А. Фомина, благотворительность - это «негосударствен­ная добровольная безвозмездная деятельность в социальной сфере, направленная на поддержку отдельных лиц или организаций, у которых по тем или иным причи­нам не хватает собственных ресурсов для полноценного функционирования».

Любить ближнего - это, прежде всего, накормить голодного, напоить жаж­дущего, посетить заключенного в темнице. Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необхо­димым условием личного нравственного здоровья.

Истоки благотворительности в России просматриваются в очень отдаленных от нас временах. Допод­линно известно, что щедрую помощь неимущим еще в X в. оказывал киевский князь Владимир Святосла­вович, при котором было введено христианство на Руси и который позднее был причислен к лику свя­тых. Православная религия, христи­анская этика и мораль сыграли очень большую роль в деле помощи ближ­нему. Как известно, к числу важней­ших христианских обязанностей от­носились молитва, пост и милостыня. Именно милостыня, подаяние в раз­личных формах стали на многие столетия основной формой благотво­рительности, а главная роль в этом деле принадлежала церквам и мона­стырям.

Постепенно подаяние приобретает характер общественной добродетели. Забота «о малых сих» считалась необходимой принадлежностью жиз­ни во Христе и практически выража­лась в том, что верующий обязывался накормить голодного, напоить жаж­дущего, посетить заключенного в темнице и вообще так или иначе проявить свое милосердие. Кроме того, длительное отсутствие в России надежных гарантий личной и имуще­ственной безопасности, всеобщее по­нимание, что в силу существующего произвола каждый мог лишиться и средств, и здоровья, формировали общественное сочувствие к неиму­щим. Эти факторы обусловили неви­данное распространение в России профессионального нищенства, кото­рое если и не поощрялось государ­ственной властью, то, по крайней мере и не преследовалось, а в обще­ственном мнении нищие пользова­лись безусловным сочувствием. Со­хранились многочисленные красоч­ные описания того, как толпы их буквально осаждали церкви и мона­стыри, особенно в дни больших религиозных праздников.

Петр 1 в своем стремлении все централизованно регламентировать начал борьбу с этим общественным явлением и установил довольно высо­кий штраф за подачу милостыни. Однако добиться ощутимых резуль­татов ему не удалось. Деятельность по упорядочению и государственному регулированию благотворительности была продолжена при Екатерине II. При ней были учреждены первые светские учреждения подобного рода. Складывается система сословной опеки. К концу XVIII—началу XIX в. относится создание крупнейших го­сударственных организаций, заня­тых делами призрения бедных. Это, во-первых, Ведомство учреждений императрицы Марии, созданное в 1797 г. женой императора Павла I Марией Федоровной (урожденной принцессой Софьей Вюртембергской). Со временем это учреждение, находившееся всегда под патрона­жем особ царской фамилии, превра­тилось в своего рода министерство благотворительности, которому к концу XIX в. подчинялись многие сотни богаделен, школ, сиротских домов, больниц, мастерских, различ­ных училищ. Вторая крупнейшая государственная организация — Им­ператорское человеколюбивое обще­ство — была организована по иници­ативе Александра I в 1816 г. Обе эти организации существовали в значи­тельной степени на казенные субси­дии, но также и на пожертвования частных лиц.

Благотворительная инициатива отдельных лиц вне сферы казенных организаций была существенно ограничена. Любое сколько-нибудь значительное начинание в этой обла­сти требовало одобрения самого монарха, который лично санкциони­ровал создание каждой школы, бога­дельни, больницы. Такое положение сохранялось до 60-х гг. XIX в., когда дело общественного призрения было передано в ведение Министерства внутренних дел и процедура учрежде­ния новых заведений была суще­ственно упрощена. К этому времени в России существовало всего 8 благо­творительных организаций, заведения которых имелись только в 6 крупней­ших городах. В XVIII — первой поло­вине XIX в. в Российской империи, главным образом в двух столичных городах — Петербурге и Москве, бы­ло создано несколько крупных учреж­дений общественно-культурного на­значения. Осуществление этих про­ектов связано с именами представи­телей ряда аристократических фами­лий: Шереметевых, Голицыных, Де­мидовых, Румянцевых и некоторых других. Здесь можно упомянуть имя графа Н. П. Румянцева, собрание книг, рукописей и картин которого послужило основой для создания известного Румянцевского музея, или организацию княгиней М. К. Тенишевой в конце XIX в. школы художе­ственных промыслов в селе Талашкино под Смоленском и рисовальной школы в Петербурге. Крупные куль­турные центры создавались иногда и самими монархами, на их личные средства. Наиболее известным таким случаем было учреждение по инициа­тиве Александра III Императорского Русского музея.

В XIX в. на благотворительные пожертвования создавались и ле­чебные заведения, действующие до сих пор. Так, в 1802 г. на средства князя Д. М. Голицына в Москве была построена больница на несколько десятков коек (сейчас 1-я градская больница), а в 1803 г. был открыт Странноприимный дом графа Н. П. Шереметева, включавший бо­льницу, и богадельню (ныне Институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовского).

Со второй половины XIX в., когда начался процесс «оскудения» дворянского сословия, роль дворян­ства в делах общественного призре­ния сводится чаще всего к декоративным функциям «свадебных гене­ралов» в попечительных советах. Значительные материальные пожерт­вования дворян становятся в этот период довольно редкими,

Отмена в 1861 г. крепостного права и вступление России на путь капиталистического развития изме­нили весь строй социальной жизни. На арену общественной деятельности вышел купец-предприниматель, роль и значение которого постоянно возра­стали. Та роль, которую купечество играло в общественной жизни и главным обра­зом в благотворении, уже давно отмечалась выдающимися русским людьми. Благотворительность тесно связана с предпринимательством еще и потому, что при переходе России к капиталистическому способу производства произошел важный сдвиг в структуре народонаселения: крестьянство, переселявшееся в го­рода, порождало как богатейших капиталистов-фабрикантов, банкиров, домовла­дельцев, так и наиболее обездоленных людей, часть которых неизбежно пополня­ла ряды воров, проституток и бродяг.

На этом этапе исторического развития благотворительность стала приобре­тать характер частных и общественных добровольных пожертвований, получила невиданный до того размах, при­обрела новые формы и виды, а сеть общедоступных боль­ниц, школ, приютов, столовых, мастерских, училищ охва­тывает, буквально, всю Россию.

К концу XIX в. количества приютов, училищ, боль­ниц, бесплатных столовых, домов, дешевых квартир и т. п. исчисляются тысячами, а число пользующихся их услугами превышает.1 млн. человек в год. Этот этап неразрывно связан с деятельностью российской буржуа­зии. К 1917 г. в России имелось более 12 тыс. благотворительных учрежде­ний различного назначения.

Имена Бахрушиных, Сабашнико­вых, Третьяковых, Солдатенкова, Морозовых, Боткиных, Щукиных, С.И.Мамонтова, И. Д. Сытина, Н. В. Мешкова и целого ряда других видных отечественных предпринима­телей неотделимы от просветитель­ства и культурного созидания в на­шей стране. Этот важнейший аспект благотворительных занятий проявил­ся со всей очевидностью в конце XIX — начале XX в.

Какие причины обусловили благо­творительные занятия и щедрые пожертвования отечественных пред­принимателей? Для ответа на этот вопрос следует учитывать многие обстоятельства социально-экономи­ческого и социально-политического порядка. Конечно, сам факт денежно­го пожертвования отдельного лица нельзя сразу же возводить в ранг общественной добродетели. Много здесь было и скрытых целей, и тайных желаний. Однако общий поток благо­творительной деятельности различ­ные эгоистические устремления не определяли.

Главными были религиозные ве­рования, семейные традиции и бли­зость предпринимателей к народным корням. В отличие от многих других стран, в России не было культа богатства.

В Рос­сии человек мог заслужить обще­ственное признание знатностью рода, высокими чинами, общественной дея­тельностью, ратными подвигами, на­учными и литературными занятиями и многим другим, но никак не успехами в коммерческой области. В общественном сознании бытовало довольно пренебрежительное отно­шение к богатству вообще и к пред­принимательским доходам в частно­сти. О деньгах говорить вообще было не принято даже в деловой среде. «Бог его дал, Бог его взял»,— говорили о богатстве, и подобные настроения обусловливали многочис­ленные случаи пожертвования огром­ных состояний на общественные надобности. По сути дела вся система здравоохранения питалась почти иск­лючительно добровольными взноса­ми.

Для процветающего промышлен­ника, банкира благотворительное пожертвование часто было единствен­ным путем для завоевания обще­ственного престижа. Оно открывало возможность получить известность, заслужить почетное звание, чин, медаль, орден или даже удостоиться дворянских сословных прав. Для некоторых это было главным стиму­лом «общественного служения».

Дру­гие же, и таких было большинство, руководствовались в своей деятель­ности соображениями, далекими от всякой корысти. Вспомним, что основатель Третьяковской галереи купец П.М. Третьяков писал своей дочери: «Моя идея была с самых юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы так же обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня никогда во всю жизнь»». Он вложил более ста тысяч рублей в строительство здания для Арнольдовского училища и десятилетия обеспечивав­ший его материально не считал, что эти усилия менее нужны людям, чем создание художественного музея.

Кроме того, для многих предпринимателей эта деятельность носила не просто филантропический ха­рактер, а основывалась на понимании значения цивилизованных условий жизни рабочих и их семей для развития производства. Вполне закономерно, что во многих компаниях социальные расходы становятся обязательными уже с кон­ца XIX в., о чем красноречиво свидетельствуют со­хранившиеся финансовые отчеты предприятий и общеизвестные факты.

Одновременно с этим, писатель и пуб­лицист народнического толка С. Я. Елпатьевский, близко наблюдавший жизнь нижегородского купечества в конце XIX в., отмечает: «На начинавшие пустеть дворянские крес­ла садился купец. Его сыновья учились не только в гим­назиях, но и в дворянском институте (та же гимназия), дочери поступали в институт благородных девиц, и ря­дом с не очень грамотными отцами стали появляться и занимать места в жизни их сыновья — доктора, адвока­ты, инженеры... Как в былые недавние времена, в 40— 50-х годах слово купец, „купчишка" звучало презритель­но в дворянских усадьбах, так теперь купец с высоты своего капитала, с высоты своего растущего значения полупрезрительно смотрел на барина, на опускавшееся все ниже и ниже дворянство». Несомненно, что одной из форм удовлетворения своего тщеславия купеческих амбиций часто и служила благотворительность. По масштабам пожертвований купцам не было равных. Во мно­гих случаях такие средства были своего рода расхо­дами на «представительские издержки», о чем писал еще К. Маркс в «Капитале».

Подсчитать даже приблизительно общие размеры дарений и пожертво­ваний по России не представляется возможным. Какая-то надежная ста­тистика в этой области отсутствует. Нельзя установить и полный список имен даже наиболее крупных жертво­вателей. Здесь важно учитывать, что, руководствуясь христианской этикой, многие благотворители не афишировали свое имя, а «творили добро по зову сердца». На строительство и со­держание объектов общественного назначения часто переводились очень крупные суммы, причем в документах говорилось, что «жертвователь не пожелал указать свое имя».

Значение масштабной благотво­рительной деятельности трудно пере­оценить, особенно если учитывать общий уровень национального обес­печения (по своей покупательской способности российский рубль отно­сительно нынешнего был дороже в сотни раз, хотя точное соот­ношение практически установить невозможно). Количество действи­тельно богатых людей, способных сделать сколько-нибудь значительное пожертвование, в России было чрез­вычайно невелико, хотя o купцах-миллионерах, их причудах, забавах и разгуле много говорили и писали. По официальным данным, в начале XX в. не более 0,5% населения России имело годовой доход более тысячи рублей в год. Действительно же крупных предпринимателей по всей необозримой Российской империи | было не более 10 тыс. человек. Деятельность многих выдающих­ся благотворителей документально засвидетельствована. Отметим ряд случаев.

Наиболее часто и в наиболее значительных размерах пожертвова­ния делали представители «именитого московского купечества». Москва была главным центром внутренней торговли России, пунктом, где пере­секались основные транспортные пу­ти. Москвичи издавна славились своими «деяниями на общественное благо». Достаточно открыть любой дореволюционный справочник — пу­теводитель по Москве, чтобы убе­диться, что различные «богоугодные заведения» густой сетью покрывали всю территорию первопрестольной столицы.

В данном случае нет возможности даже упомянуть наиболее крупные назначения, осуществленные москов­скими «бизнесменами». Вспомним лишь несколько имен.

К их числу несомненно относился К. Т. Солдатёнков (1818—1901), купец-миллионер, прославивший свое имя широкой филантропической деятельностью. Он происходил из рода купцов-старообрядцев, и его отец стал московским купцом первой гильдии еще в 1825 г., а род Солдатёнковых числился в купечестве с 1795 г. Один из хорошо его знавших людей, говоря о детстве и юности Козьмы Терентьевича, писал, что он «родился и вырос в очень грубой и невежественной среде Рогожской заставы, не получил никакого образования, еле обучен был рус­ской грамоте и всю свою юность провел „в мальчиках" за прилавком своего богатого отца, получая от него медные гроши на дневное прокормление в холодных торговых рядах». Казалось бы, что этому внуку крестьянина и сыну купца, что называется, «на роду написано» до кон­ца своих дней оставаться купцом-лабазником. Между тем, природный ум и широкий живой интерес к жизни сделали этого человека одним из известнейших русских издателей и ценителей искусства. Отец его торговал хлопчатобумажной пряжей и ситцами. После его смерти сын продолжил его дело и расширил круг интересов: занялся дисконтом и стал пайщиком ряда крупных торгово-промышленных фирм (например, Никольской мануфактуры, принадлежавшей семье Морозовых).

На протяжении многих лет К. Т. Солдатёнков регу­лярно вносил пожертвования в фонд Румянцевского му­зея и Московского университета, давал средства на дру­гие общественные цели. Так, в 1856 г. он ассигновал 86 тыс. руб. серебром (огромную по тем временам сум­му) на строительство каменного корпуса в Измайлов­ской военной богадельне (здание сохранилось до настоя­щего времени, и в нем размещается один из филиалов Государственного исторического музея).

В своем завещании он передавал на общественные надобно­сти (на больницы, дома дешевых квартир) принадлежавшее ему недвижимое имущество и капита­лы, оцененные в колоссальную по тем временам сумму, превышавшую 20 млн. рублей.

В частности, К. Т. Солдатёнков распорядился выделить 1 млн. рублей на строительство ремесленного училища и 1,2 млн. на по­стройку больницы (всего после него осталось имущества на 8 млн. руб.). Воля завещателя была выражена им вполне определенно: в Москве должна быть создана «бес­платная больница для всех бедных без различия званий, сословий и религий». В настоящее время это одно из крупнейших медицинских учреждений Москвы — Город­ская клиническая больница имени С. П. Боткина. Свое современное название она получила в 1920 г., а до этого называлась Солдатенковской. Удивительно соединились имена Солдатёнкова и представителя другой известней­шей купеческой семьи — Боткиных, оставивших замет­ный след в отечественной истории. Врач-терапевт, осно­ватель школы русских клиницистов Сергей Петрович Бот­кин был сыном учредителя крупного чаеторгового и сахаропромышлениого дела — Петра Коновича Боткина.

Деньги на лечебное учреждение поступили в распоря­жение Московского городского управления, выделившего в 1903 г. 10 дес. земли на Ходынском поле под ее строи­тельство. Закладка больницы состоялась лишь в 1908 г., и первая очередь была открыта в декабре 1910 г., а вто­рая — в 1913 г. Несмотря на то что она была рассчи­тана на 505 пациентов, уже с самого начала больных размещалось значительно больше, так как в «первопре­стольной» остро не хватало мест в лечебницах. До введе­ния Солдатенковской больницы в городских клиниках на­считывалось всего 890 мест в хирургических и 1090 — в терапевтических отделениях. И это при том, что население Москвы составляло уже почти 1,5 млн. человек.

Кроме перечисленных заслуг перед Отечеством, К. Т. Солдатенков прославил свое имя как выдающийся отечественный изда­тель.

Колоритной фигурой в деловом мире России был один из крупнейших предпринимателей конца XIX в. Гаврила Гаврилович Солодовников (1826—1901), владелец универсального магазина «Пассаж Солодовникова» на Куз­нецком мосту в Москве, крупный домовладелец, земле­владелец и банкир. Происходил он из купеческой семьи, и его отец вел крупную мануфактурную торговлю на ук­раинских ярмарках еще в 20-е и 30-е годы XIX в. Ника­кого учебного заведения Г. Г. Солодовников не кончал и по старокупеческой традиции получал воспитание и об­разование в доме родителей. (В таких случаях учителя, как правило, лучшие, приглашались на дом, и образова­ние происходило под контролем «родителя». На обучение своих детей денег не жалели.)

Продолжая и расширяя торговые операции, Г. Г. Со­лодовников одновременно стал и крупным жертвовате­лем и много лет перечислял средства в фонд Варваринского сиротского дома, попечителем которого он состоял (одно из крупнейших учреждений подобного рода). За эту деятельность в 1891 г. по ходатайству Московского генерал-губернатора и министра народного просвещения ему был «высочайше пожалован» чин действительного статского советника. Превратившись в «статского гене­рала» (это звание соответствовало чину генерал-майора) и получив право на общий гражданский титул «превос­ходительства», Г. Г. Солодовников продолжал вести ста­рый образ жизни и много времени уделял «изящным ис­кусствам». Являясь заядлым меломаном и театралом, он сам писал и пьесы, судить о достоинствах которых теперь невозможно, так как они были известны лишь узкому кругу лиц и, насколько известно, никто из них публично никаких суждений не высказывал.

Фигура этого купца-миллионера примечательна тем, что с его именем связано крупнейшее пожертвование за всю историю благотворительности в России. В составленном незадолго до своей смерти завещании Г. Г. Солодовников следующим образом распорядился своим имуществом. Вся недвижимость и ценные бумаги должны быть проданы, а образованный таким образом капитал за вычетом определенных сумм родственникам (детей у него не было) должен был использоваться на общественные нужды: треть — на устройство в губерниях Тверской, Архангельской, Вологодской и Вятской земских женских училищ; треть — на учреждение в тех же губерниях и в городе Серпухове мужских и женских профессиональны); школ и на создание в Серпухове родильного приюта на 50 человек (предки Солодовникова были выходцами из Серпухова); треть — на постройку домов с дешевыми квартирами в Москве.

Завещание было утверждено Московским окружным судом в мае 1902 г., причем оказалось, что общая сумма наследства Г. Г. Солодовникова составила почти 21 млн. руб. Родственники получили 815 тыс. руб., а ос­тальное пошло на общественные нужды. Столь круп­ного единовременного благотворительного пожертвования в России еще не было. Важно отметить, что средства предназначались для малоимущих слоев населения, положение которых вообще было чрезвычайно тяжелым. Ост­ро стояла, например, жилищная проблема. По данным на 1899 г., население Москвы составляло более миллиона че­ловек. Причем почти 200 тыс. ютилось в так называемых «коечно-каморочных квартирах», 10% которых были ли­шены даже дневного света. В отчете Московской город­ской управы об этих трущобах говорилось: «Скученность населения, недостаток воздуха и света, сырость, холод, грязь — вот типичные особенности коечно-каморочных квартир» и признавалось, что «санитарные условия этих жилищ не поддаются никакому описанию»". Конечно, солодовниковские миллионы не могли существенно улуч­шить жилищные условия сотен тысяч людей, но все же на его средства было построено несколько благоустроен­ных домов в Москве.

Бахрушины Абрикосовы, Морозовы, Лепешкины, Коншины, Рахмановы, Воронины, Алексеевы и многие другие принадлежали к числу богатейших российских предпринимателей, владельцев известных промышлен­ных и торговых предприятий, олицетворявших своего рода «деловую элиту» России. Но свое имя они навсегда связали своими щедрыми пожертвованиями на благо любимого Отечества.

Династию купцов Бахрушиных называ­ли «профессиональными благотворителями»: только за 20 лет, с 1892 по 1912г., было пожертвовано на нужды город­ского самоуправления около 4 млн. рублей. За их счет были построены и содержа­лись больница, приют и колония для беспризорных, ремесленное училище, дом пре­старелых артистов, музей народных промыслов и т. д. Причем только строительство больницы на Сокольническом поле для неизлечимых больных обошлось почти в 500 тыс. рублей (в настоящее время — Городская клиническая бо­льница № 33 им. А. А. Остроумова). Число подобных примеров можно множить и множить.

В этой семье «профессиональных жертвователей» был обычай по окончании каждого года выделять определен­ную сумму на «дела благотворения». Заслуги в этой области братьев Бахрушиных были столь велики и общепризнаны, что они в 1901 г. удостоились редчайшей награды: звания «почетных граждан города Москвы». В представлении на «высочайшее имя», составленном го­родской думой, говорилось: «С именем братьев Бахрушиных неразрывно связан целый ряд выдающихся по своему высокополезному значению благотворительных учреждений города Москвы. На пожертвованный в 1882 г. Московскому городскому общественному управ­лению Василием, Александром и Петром Алексеевичами Бахрушиными капитал была сооружена больница для хроников. В 1890 г. ими же при этой больнице был уст­роен дом призрения для неизлечимых больных, пред­ставлявший в то время единственное такого рода учреж­дение, подведомственное Городскому управлению (в на­стоящее время — Городская клиническая больница № 33 им. А. А. Остроумова).В 1895 г. благодаря за­ботам гг. Бахрушиных было положено основание к устройству убежища для детей, покинутых родителями, для чего благотворителями внесен в городскую кассу ка­питал в 600 000 рублей. В 1898 г. братьями Бахрушины­ми был передан г. Москве дом бесплатных квартир для вдов, и наконец, в 1900 г. Василием Алексеевичем Бахрушиным пожертвовано городу обширное владение по Софийской набережной и капитал для расширения дома бесплатных квартир, с устройством помещений для ре­месленных училищ для мальчиков и девочек».

Крупные средства на общественные нужды ассигно­вали Бахрушины и в дальнейшем. Так, в 1912 г. А. А. и Н. В. Бахрушины ассигновали 551 тыс. на по стройку приюта для беспризорных детей, а в 1915 г. А. А. Бахрушин — 500 тыс. руб. на постройку Народного дома и учебно-ремесленной мастерской.

Согласно завещанию умершей в 1903 г. А. В. Алексеевой (вдова московского городско­го головы Н. А. Алексеева, родственница К. С. Стани­славского, которого она назначила одним из душепри­казчиков), основная часть имущества была выделена на благотворительные цели. После реализации недвижимо­сти выяснилось, что это пожертвование превысило 18 млн. руб., из них: 1 млн. руб. предназначался на уч­реждение детского приюта, а остальные — на содержа­ние и расширение некоторых больниц и школ.

В 1902 г. А. А. Абрикосова внесла 100 тыс. руб. на устройство бесплатного родильного приюта; С. В. Лепешкин перевел в 1914 г. 200 тыс. Московскому университе­ту; в 1899 г. Рахмановы ассигновали 200 тыс. на уст­ройство туберкулезного санатория; И. П. Воронин заве­щал в 1905 г. 400 тыс. на устройство богадельни; А. И. Коншина передала в 1913 г. Москве дачу в Пет­ровском парке и 300 тыс. для организации санатория и «дома матери и ребенка»; 200 тыс. руб. на благотвори­тельные цели выделил торговец пушниной П. П. Сорокоумовский и т. д. Было немало иногда очень крупных, анонимных переводов лечебным и учебным заведениям. Только в 1910 г. один «неизвестный» внес 225 тыс. руб. в фонд Университета имени А. Л. Шанявского, а дру­гой — 100 тыс. руб. на устройство «противотуберкулез­ного учреждения».

Предположительно, сумма пожертвований П. Г. Шелапутина (на его средства были созданы гинекологический институт, мужская гим­назия, три ремесленных училища, реальное училище, женская учитель­ская семинария, дом призрения для престарелых рабочих) превысила 5 млн. руб., но учесть все пожертвования было невозможно, так как он скрывал эту сторону своей жизни даже от близких людей.

Таким образом, масштабы, этапы и тенденции благотворительности, добрых, милосердных дел отчетливо прослеживаются на примере истории Москвы. Нельзя не согласиться с обязывающими, но и справедливыми выводами современного исследователя П. В. Власова: "Дореволюционная столица представлялась нам городом с "сорока сороками церквей", многочисленными усадьбами, доходными домами и заводами... Теперь она предстает перед читателями как обитель милосердия... Представители разных сословий — имущие и бедные — отдавали нуждающимся то, что имели: одни — состояние, другие — силы и время. Это были подвижники, получавшие удовлет­ворение от сознания собственной пользы, от служения своему отечеству через человеколюбие". Вспомним Морозовские клиники, Алексеевская, Солодовниковская, Солдатенковская, Бахрушинская больницы, приюты и дома бесплатных квартир Боевых, Ермаковых, Солодовниковых, Хлудовых, Мазуриных, Горбовых, Рукавишниковых, Бахрушиных, Шелапутинская и Медведниковская гимназии, Капцовское училище, Александровское и Набилковское коммерческие учили­ща, Торговые школы Алексеевых, Морозовых и т. д.

В 1906 г, московской городской думой была издана специальная книга, в ко­торой перечислены все пожертвования с 1863 по 1904 г. Из этих данных следует, что только за 20 лет, с 1885 по 1904 г., эта организация получила около 30 млн руб.

Конечно, каждая цифра приобретает «осязаемый» исторический смысл, становится достаточно наглядной лишь при сопоставлении с другими. Что значили эти миллионы в условиях России? Отметим для сравнения некоторые статьи государственных ассигнований. На 1900 г. из бюджета выделялось (общая сумма расходов I составляла 1 757 387 103 руб.): на устройство техниче­ских и ремесленных училищ — 54 тыс. руб.; стипендии и пособия студентам девяти университетов, т. е. почти 20 тыс. студентов - 242, тыс.; борьбу с эпидемическими болезнями — 10 тыс.; пособия «заведениям общественно­го призрения» — 38 тыс.; содержание Румянцезского музея, Варшавского музея изящных искусств, Кавказского музея, Тифлисской публичной библиотеки и Историче­ского музея в Москве – 121 тыс. руб. и т. д. Подобные мизерные суммы были характерны как для более ранне­го, так и последующего периодов. Игнорирование интере­сов просвещения и культуры лишний раз подчеркивает антинародный характер политики самодержавия. Так, на нужды Академии наук и ее учреждений ассигновыва­лись в год почти 1,3 млн. руб.; на содержание же толь­ко урядников — более 2 млн., а «ведомство святейшего Синода» получило свыше 23 млн. руб. На фоне подобных нищенских государственных субсидий роль частных жертвователей была особенно велика.

Нельзя считать, что благотворительность развивалась только в Москве.

Известный производитель стекла и хрусталя И.С. Мальцов учреждал школы, гимназии для своих мастеровых, 500 тыс. руб. завещал создаваемому во Владими­ре ремесленному училищу. Его деятельность по устройству социального обеспе­чения и быта рабочих исходила из понимания социальной ответственности бизне­са, а не просто из филантропических соображений. Он опередил свое время, осоз­навая зависимость частного богатства от общественного благосостояния. В пери­од расцвета мальцовских производств расценки заработной платы были доведены до возможного максимума, намного превосходили среднюю норму потребностей рабочих семей. В то время, когда рабочий день в среднем составлял 14-16 часов, на заводах Мальцева он не превосходил 10 часов, а на наиболее трудных работах был установлен восьмичасовой - на 30 лет раньше, чем этот вопрос был постав­лен в Западной Европе.

Немалую заботу о рабочих проявлял и владелец Выксунских заводов И.Р. Баташев, платя им высокую по меркам того времени заработную плату и даже принимая специальные меры по организации их досуга.

Известный железнодорожный фабрикант, банкир Л.С. Поляков на свои средства содержал ремесленные училища в Орле, Москве, был попечителем приюта, учредил ряд стипендий для московских студентов, а его брат Я.С. Поляков в годы Русско-турецкой войны открыл 5 лазаретов для воинов на свои средства в Таганроге

Крупный сахарозаводчик Н. А. Терещенко пожертвовал на раз­личные цели около 5 млн. рубл ей. Только в Киеве на его средства строились Пол итехнический инсти­тут, д етски й приют, ночлежный дом, городская канализация, дом бесплат­ных квартир, больница для рабочих.

Владельцы известной торговой фир­мы «Братья Елисеевы» во второй половине XIX — начале XX в. ассиг­новали на городские нужды Пе­тербурга около 2 млн. рублей. На их средства были построены и содержа­лись женская хозяйственная школа на 120 человек и богадельня на 100 человек.

Друг Н. В. Гоголя крупный железнодорожный предпринима­тель Ф. В. Чижов, завещал все свое состояние — несколько миллионов рублей — на строительство коммер­ческих и технических училищ в Ко­стромской губернии.

К началу XX в. число бла­готворительных заведений различного назначения исчислялось тысячами, а количество учащихся достигало не­сколько сотен тысяч.

Состоявшийся в марте 1910 г. Всероссийский съезд дея­телей по призрению отметил, что лишь «...25 % всего бюджета этой системы исхо­дило из средств казны, земств, городов и сословных учреждений, а 75% - из средств частной благотворительности, добровольных пожертвований». Щедрость российских предпринимателей на благотворительность поражала соотечествен­ников и иностранцев своим размахом.

Постепенно частная благотворительность становится все более популярна. Создается множество разнообразных негосударственных благотворительных учреждений, в основном небольших, с очень узкой спецификой, например, "Общество для устройства убежищ для старых и неизлечимых женщин-медиков на Знаменке" или "Московское общество улучшения участи женщин для защиты и помощи впавшим в разврат".

При каждой больнице, при каждой гимназии возникало попечительское общество, которое собирало средства на различные нужды. За счет таких средств, например, дети, отлично успевающие, но из бедных семей могли учиться в гимназии бесплатно. В попечительские общества входили как очень обеспеченные люди (Солдатенков, например, завещал на больницу два миллиона рублей), так и люди небогатые - они платили ежегодные взносы от рубля и выше. Никакого платного штата в обществах не было, только казначей получал скромную зарплату (20-30 рублей), все остальные работали на общественных началах. Интеллигенция, у которой, как правило, не было свободных денег, участвовала в благотворительности на свой лад. Некоторые врачи давали раз в неделю бесплатные консультации или работали определенные дни на общественных началах в лечебницах. В образовательных обществах многие ученые читали бесплатные лекции.

Были и так называемые территориальные благотворительные общества. Москва, например, делилась на 28 участков. Во главе каждого из них стоял совет, ответственный за сбор денег. Члены совета обследовали свой район, выискивали нуждающиеся семьи, помогали им. В этой работе принимали активное участие студенты.

В данном контексте нельзя не вспомнить и имя нашего земляка Н.М. Чукмалдина (1836-1901). Выходец из небогатой семьи старообрядцев, он, начиная с низов, организовал собственную торговлю и стал не только богатым купцом, но и меценатом, благодетелем для Тюмени и родно­го села Кулакова. Причины успеха у Н.М. Чукмалдина: трудолюбие, ответственность, умение видеть перспективу, великолепное знание всех мелочей своего дела. Вместе с тем главное, по Н.М. Чукмалдину, не это: «Выигрывает и богатеет в торговле толь­ко тот, кто оказывает услугу обществу. Наивыгоднейший товар - доверие, а доверие дается только безупречной честности и торговому бескорыстию. Богатеет только изобретатель, пионер нового общеполезного дела». Н.М. Чукмалдин выделялся сре­ди современных ему купцов острым чувством, как сейчас говорят, социальной от­ветственности бизнеса перед обществом

Дата добавления: 2015-07-19