Исследования аудитории, или эффекты воздействия СМИ 1 страница

Деятельность СМИ ориентирована на аудиторию, без которой невоз­можно существование этого социального института. Во-первых, имен­но наличие аудитории и делает коммуникацию массовой. Во-вторых, и это, возможно, наиболее важная ныне экономическая составляю­щая в деятельности СМИ — привлекать и удерживать максимум чи­тателей, слушателей и зрителей, обеспечивающих тому или иному СМИ высокий рейтинг, а значит и деньги рекламодателей (взаимо­действие последних со СМИ определяется несколько циничной фра­зой: «вы даете нам аудиторию, а мы вам — деньги»). На деле именно «владение» аудиторией является для СМИ тем реальным «стратеги­ческим ресурсом», который в условиях информационного, т.е. медиа-тизированного, общества обеспечивает их влияние, а вовсе не мифо­логема «четвертой власти» в ее традиционном смысле.

Все заявления журналистов о служении общественному благу, их претензии на роль «четвертой власти» и т.п. — в значительной сте­пени риторика, ибо в деятельности журналистов наличествует реаль­ный «ограничитель» свободы выражения мнений, задаваемый рамка­ми экономической эффективности того или иного СМИ. Размер и ско­рость поступления денег от рекламодателей напрямую связаны с чис­ленностью и составом аудитории, которая заставляет создателей ин­формационного продукта подстраиваться под ее вкусы и желания. Все это и позволяет говорить о коммодификации современных медиа, по­глощающих значительное количество традиционных ориентации ра­ботников СМИ. И реальные смещения в качестве этого продукта в сто­рону развлекательности обусловлены именно давлением публики. Так осуществляется опосредованная, но реальная обратная связь между коммуникатором (СМИ) и аудиторией в рамках трансмиссионной мо­дели («цепь Шеннона — Уивера»).

Im

Изучение аудитории предполагает исследование воздействий на нее со стороны масс-медиа. В настоящее время существует целый ряд исследовательских подходов к этой проблеме, одним из наиболее широко распространенных является изучение эффектов массовой коммуникации, т.е. непосредственных, «видимых» результатов воздей­ствия на аудитории в краткосрочной перспективе. И хотя этот подход можно назвать господствующим, наряду с ним существуют, по пре­имуществу в рамках социально-психологических исследований, под­ходы, ориентированные на долговременную перспективу воздействия масс-медиа, связанные с изменением или стабилизацией установок, знания и поведения. В этой главе мы попытаемся рассмотреть наибо­лее значимые подходы и результаты исследований воздействия СМИ, начав с базового понятия «аудитории», ее основных типов. Следуя за­явленной изначально позиции, мы будем и здесь исходить из истори-ко-генетического принципа изучения.

6.1

Масса, публика, аудитория:

различия и особенности формирования

Ранее мы уже рассматривали понятие аудитории в контексте разли­чий между массой (толпой), публикой и аудиторией. Вспомним неко­торые принципиальные положения.

Согласно трансмиссионной модели («цепь Шеннона — Уивера») средства массовой коммуникации обеспечивают трансляцию инфор­мации через массовые технологические каналы принимающей сто­роне (реципиенту), которой является массовая аудитория как потре­битель. Так понимаемый процесс массовой коммуникации носит по преимуществу однонаправленный и внеличностный характер, по­скольку отправитель удален от потенциального адресата. И это «тех­нологическое» по своему происхождению обстоятельство в некото­рой степени предопределило понимание аудитории (от auditorium, в основе лат. audire — слышать) как множества (массы) анонимных ин­дивидов, гомогенной, т.е. сравнительно однородной по своим вкусам, совокупности людей, представляющих всех читателей, слушателей,

зрителей, объединенных общим интересом — к данному средству ин­формации. И хотя все эти люди различаются по полу, возрасту, про­исхождению и социальному статусу, реальные различия в данном случае несущественны. В данном случае они рассматриваются как часть новой группы, формируемой на основе выбора канала, что и по­зволяет обозначать эту новую группировку как аудиторию.

На ранних этапах изучения СМИ особое внимание привлекали различения толпы (массы) и публики (понятие аудитории возникает несколько позже). Толпа, аудитория и публика — формы существова­ния массы.

6.1.1

Г. Тард: публика и толпа

Впервые в научный оборот понятие «публика», противопоставленное массе («толпе»), ввел французский психолог Г. Тард в конце XIX — начале XX вв., фиксируя новую, преимущественно «бесконтактную» форму ее интеграции, основой которой были СМИ. Под публикой он понимал «чисто духовную коллективность», т.е. совокупность инди­видов, соединенных лишь «умственно», но разделенных физически, связь между которыми обеспечивает единство убеждений и общность чувств; такая «ассоциация» первоначально возникает между читате­лями одной и той же газеты¹. По его мнению, «век толп уже в про­шлом, наступает эра публики».

Если толпа является древнейшим социальным явлением, возникающим при физическом контакте, представляющем собой результат физического зара­жения, публика, или публики — продукт долгой истории становления челове­ческого общества, связь, объединяющая отдельных индивидов в публику — ум­ственная, или, говоря современным языком, коммуникативная, связанная в пер­вую очередь с распространением знаний. Поэтому публика в ее современном понимании возникает только на основе первого массового коммуникативного средства — книгопечатания. Однако реально воздействовать на общественную жизнь она начинает значительно позже, заявляя о себе во Франции в эпоху Лю­довика XIV. Зарождение собственно политической публики, довольно быстро

' Тард Г. Толпа и публика // Социальные этюды. СПб, 1902. С. 83—85.

НЛ

вбирающей в себя все другие ее виды — литературную, философскую и т.п., отно­сится ко второй половине XVIII в., а ее утверждение как ведущей формы выраже­ния общественных интересов приходится на период Великой французской рево­люции 1789—1793 гг., которая, собственно, и породила журналистику как особую форму профессиональной деятельности (вспомним аналогичную роль английс­ких клубов). Соединение индивидов в публику, по мнению Тарда, осуществляется через особое духовно-психологическое образование — общественное мнение, а человек, оказывающий в силу своих профессиональных занятий влияние на это мнение или даже формирующий его становится центральной фигурой политичес­кого процесса. Это, по Тарду, журналисты — публицисты, превращающиеся в цен­тральные фигуры политического процесса и способные выполнять некоторые функции психологического воздействия, обычно присущие вожакам толпы.

Человек, по Тарду, в каждый момент времени может принадле­жать только одной толпе, но быть частью разных публик. Если толпа сравнительно быстро распадается, а составляющие ее люди как бы приходят «в себя», возвращая утраченные в толпе индивидуальные качества, то публика существует значительно дольше, а принадлеж­ность к ней становится постоянным индивидуальным свойством. Многие выявленные Тардом более ста лет назад особенности психо­логии массового воздействия сохраняют свою значимость и поныне. Таковы, в частности, его идеи о том, что однотипное потребление зна­ний (информации) уже само по себе создает социальную и психоло­гическую связь, независимо от классовых интересов и происхожде­ния (так формируется публика), а также анализ нового для того вре­мени типа включенности в политический процесс — человека одной газеты. Весьма важен сделанный Тардом вывод о роли основного спо­соба массовой коммуникации — «задавать» определенную направлен­ность сознания. Так, существует связь между космополитическим мышлением XVIII в. и культурно-психологическим «перевесом» книги над газетой: книга по своей природе предназначена для выражения общих идей, сохраняющих свою значимость надолго. XIX в. — век газет, ориентированных на сиюминутные текущие события, важные именно для граждан данной страны. Газета усиливает коммуникатив­ную связь между людьми, говорящими на одном языке в режиме, мак­симально приближенном к реальному времени. Это формирует чув­ство национальной общности, ощущение единства национальной судьбы, создавая тем самым предпосылки для развития «националь­ного» мышления, наиболее отчетливо проявляющегося в идее нацио-

нального государства и национальных движениях, что позволяет оха­рактеризовать XIX в. как националистический.

Интерпретируя тардовское понимание публики, можно сказать, что она выступает как своеобразные «двуликий» социальный субъект — объект: с одной стороны, это совокупность различающихся между со­бой солидарных группировок общественного мнения как субъект со­циальной активности, с другой — как пространственно рассеянная аудитория средств массовой информации (объект идеологического воздействия). Причем у Тарда речь идет о «публиках», представляю­щих различные группы интересов как секторов общественного мне­ния. Понятие публики позволяет создать определенную типологию основных типов массового взаимодействия в современном обществе и четче выявить принципиальные различия между часто используе­мыми терминами «толпа», «аудитория» и «публика».

6.1.2

Специфика массовых взаимодействий

Если члены толпы физически связаны друг с другом, то члены ауди­тории контактируют прежде всего с фокусом их взаимодействия — тем объектом восприятия, который и объединил их: зрелищем, куми­ром. В зависимости от состава аудитории существует возможность ее перерастания в толпу (футбольные фанаты, поклонники поп- и рок-звезд), однако важным признаком аудитории как таковой является ее относительная пассивность в отличие от активности толпы.

Публику¹ характеризуют:

• отсутствие «физического» и прямого психического взаимодей­ствия между участниками, т.е. опосредованное взаимодействие через «фокус» и обратная связь с ним;

¹ Посетителей спектаклей и концертов называют «театральной публикой». В этом запечатлены особеннности исторического процесса формирования пред­ставлений об аудитории, связанных с греко-римской античностью, когда в каж­дом городе существовал театр или арена для зрелищ (спектакли, гладиаторские бои в Риме), но там же собирались граждане для участия в общественных, в том числе религиозных, церемониях.

• не случайный, определяемый интересами и вкусами выбор «фо­куса» (СМИ, передача, автор, политик), который определяет относи­тельную идейную или интеллектуальную гомогенность состава каж­дой из публик;

• деятельность публики, ее отдельных участников носит как бы рассеянный, «суммарный» характер, но она сознательна и менее эмо­циональна, существуя в гораздо более цивилизованных формах: вы­ражение мнения в СМИ, волеизъявление в ходе сбора подписей под петициями, референдумов и голосований, а также разовых согласо­ванных акций, чем активизм толпы.

Публика может формировать организации или вырождаться в тол­пу. Политическая публика — это сектора или сегменты электората, заро­дыши политических движений, которые могут принимать организаци­онные формы, служащие основой формирования политических партий.

В основе этих представлений лежит концепция «массового человека», или «человека массы», возникающее в 20-е годы XX в. (в 1921 г. издана пьеса немец­кого драматурга Э. Толлера под таким названием¹). В 1930 г. опубликовано блес­тящее философское эссе испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета (1883— 1955) «Восстание масс»², героем которого является относительно новый тип че­ловека, вышедший на арену истории на рубеже XIX—XX вв., «затопляя ее» — все тот же «человек массы». Это связано с разрушением традиционных форм доин-дустриальной жизни и «ростом жизненной силы» современного общества на ос­нове развития экспериментальной науки, индустриализации (которые Ортега объединяет под названием «техники») и либеральной демократии. Техника по­зволила невиданными ранее темпами поднять уровень жизни всех слоев населе­ния, численность которого в Европе с 1800 по 1914 г. увеличилась со 180 до 460 млн человек, но у общества не хватило ни сил, ни времени приобщить этот люд­ской поток к культуре. По мнению Ортеги, в этом «обмелении» культуры — ос­новная проблема современного общества, ибо «человек массы» — не столько по­рождение, сколько пробуждение существовавшего и ранее, но не востребованно­го малопрестижного социального типа личности, устрашающе деятельного в рам­ках своего ограниченного, одномерного³ жизненного проекта. Идущий с конца

¹ См.: GinerS. Mass Society. N. Y., San-Francisco: Academic Press, 1976. P. 26.

² Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Избранные труды / пер. с исп. М.:Весь Мир, 1997. С. 43-163.

³ Анализ «человека массы» через десятилетия после Ортеги продолжилпредставитель Франкфуртской школы Герберт Маркузе в работе под характер­ным названием «Одномерный человек».

XVIII в. процесс уравнивания прав, ликвидации наследственных и сословно-клас-совых различий привел к укоренению в массовом сознании представлений о су­веренитете любого индивида, однако это формальное уравнивание прав каждо­го, не подкрепленное ростом нравственного, культурного достояния, понима­ния соотношения общественных обязанностей и индивидуальных прав, приве­ло к росту амбициозности и неосновательных претензий «человека массы», уси­ленными растущей полуобразованностью и иллюзией знания. Открывшиеся пе­ред «человеком массы» новые возможности превратили его в избалованного ре­бенка, полного вожделений, не задумывающегося о «цене» их удовлетворения. Следствием этого становится стремление низвести до своего уровня окружающий мир на основе осознания собственной силы как части мощного социального об­разования, результатом чего оказывается, по мысли Ортеги, «всеобщая нивели­ровка». Масса может рассматриваться как низший слой социума, чьи жизненные потребности не выходят за рамки расширенного потребления, не даром современ­ное общество нередко называют «обществом потребителей», где консьюмеризм (потребительство) становится альфой и омегой человеческих устремлений. Доми­нирование массы в духовной сфере означает измельчание содержания этой сфе­ры, ориентацию преимущественно на развлекательность в ущерб развивающей де­ятельности, а мерилом оценки культурных «продуктов» оказывается их популяр­ность, т.е. коммерческий успех. Происходит, таким образом, формирование но­вой культурной среды, в которой подлинной культуры оказывается все меньше.

Принадлежность к массе — признак чисто психологический: «кто не ощу­щает в себе никакого особого дара... чувствует, что он "точь-в-точь" как осталь­ные», и притом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив чувствовать себя таким же, как все»¹. Именно к массе духовно принадлежит тот, кто в каждом воп­росе довольствуется готовой мыслью, уже сидящей в его голове, человек массы — тот, кто живет «без усилий, не стараясь себя исправить и улучшить, кто плывет по течению»². Его мнения примитивны, демонстрируют «амбициозность полу­образованности»³.

Целью воздействия СМИ является именно массовое сознание как намеренно формируемое через информационную политику, с одной стороны, а с другой — уже обладающее набором некоторых качеств. В рамках социальной психологии масса и рассматривается как кол­лективное сопереживание, в политике — как суммарный идеализи­рованный оппонент власти (абсолютная однородность массы с точки

¹ Ортега-и-Гассет X. // Избранные труды / пер. с исп. М.: Весь Мир, 1997.С. 48.

² Там же. С. 67.

³ Там же. С. 101.

зрения управления была бы идеалом). Если говорить об аудитории СМИ, то это пространственно распыленное сообщество индивидов с совпадающими характеристиками сознания — гомогенными ценно­стными установками и типом мышления. Для массового сознания ха­рактерно влияние «коллективного бессознательного» («души толпы», по Г. Тардуи Г. Лебону), или «массовой психологии», «социальной пси­хики». «Массовое сознание — это сознание, мировоззренческое, эти­ческое ядро которого втянуто в поле массового стереотипа, ценнос­тей "человека массы"»¹.

Представление о том, что массовое сознание есть в основном и преимущественно продукт внешних, прежде всего социальных воздей­ствий, которому не в состоянии противостоять единичное индивиду­альное сознание, и было, собственно, зафиксировано Г. Лассуэллом в его теории «магической пули» на первом этапе исследований СМИ.

Параллельно с развитием технических средств передачи инфор­мации — что вело к диверсификации читателей, слушателей, зрите­лей, — шло и развитие научных представлений: от идеи о существова­нии единого массового сознания исследователи перешли к рассмот­рению типов индивидуального сознания, сходных между собой по со­держанию и принципам функционирования, на основе которых и формируются разные аудитории.

Современный мир — эпоха, которой нет аналогов в истории, и обусловлено это тем, что СМИ и художественная «массовая культу­ра» превращаются в монополистов глобальной культурно-коммуни­кационной среды и важнейший источник массовизации. Культура в данном контексте выступает как продукт деятельности общества. Этим обусловлено «переопределение» основ формирования новых аудито­рий, или публик, как качественно иных разновидностей массы, объе­диненных уже не социопсихологическим, но социокультурным един­ством. Собранные в одно время и в одном месте члены публики де­монстрируют единый способ поведения и сознания, проявляющийся в единодушном волеизъявлении, показателях опросов общественно­го мнения, однако при внесении дополнительной аффективной энер-

¹ Чернов Г.Ю. Социально-массовые явления: исследовательские подходы. Дубна: Феникс+, 2002. С. 119.

гии «собранная» пространственно локализованная публика с легкос­тью превращается в активистскую массу — толпу. По-видимому, чем «первичнее» проявляющиеся в обществе проблемы, тем более элемен­тарными и непосредственными будут вероятные формы массовой ре­акции на них.

Если раньше масса выступала как фрагмент общества, то нынешнее обще­ство все более предстает как масса, в качестве господствующего в обществе фено­мена. Две основные характеристики массы: 1) множество индивидов, несопоста­вимое по числу с прежними эпохами и 2) уравнение характеристик деятельности индивидов, ведущее к определенному уравниванию свойств самих индивидов — от­носительная однородность, т.е. гомогенные характеристики сознания (ценност­ные установки, тип мышления) и поведения. Э. Тоффлер: массовый человек как порождение социального заказа индустриального общества, или общества второй волны, на определенный тип «частичного» работника; «...каждый работающий выполняет очень маленькую, без конца повторяющуюся работу, без какого-либо понимания ее отношения к целому, без какой-либо надежды на своеобразие и твор­чество»¹. Этот «частичный человек» живет в рамках массовых стандартов и стерео­типов потребления, отразивших особенности серийного стандартизованного про­изводства. Производственный цикл индустриального общества навязывает свое­образный стиль жизни урбанизованной массы (в 1800 г. на Земле лишь 5% населе­ния, т.е. около 50 млн, жили в городах, к началу 90-х годов XX в. — уже более 45%, а к 2000 г жителей городов насчитывалось свыше 3 млрд).

Резко меняется характер коммуникации: на смену построенным на солидарности личным неформальным отношениям приходят бо­лее обезличенные связи в составе многочисленных и разнородных об­щностей, чему в немалой степени способствовали новые виды массо­вой коммуникации, демократические по своей природе, в частности кино: при баснословной дешевизне билетов оно превратилось в «но­вый театр», в котором максимально смешались все социальные слои. Общение городского человека становится избыточным, а потому бо­лее формализованным: ныне, как выяснили социологи, каждый че­ловек является участником как минимум 5—6 малых и 10—15 больших групп.

Снижение роли межличностной коммуникации в современных высоко урбанизованных обществах переносит центр тяжести инди-

¹ Тоффлер Э. Будущее труда // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. С. 52.

видуальной деятельности массы в виде распыленной «публики» в сфе­ру политики (в качестве электората) и культуры (как аудитории, фор­мирующей в соответствии со своими вкусами, определенный «заказ» на культурные продукты).

Д. Рисмен обозначает человека развитого «общества потребле­ния» как «извне-ориентированную» личность, поведение которой оп­ределяется не принципами и традицией, но внешними влияниями, в том числе модой, давлением бюрократии и т.д. Такой человек — кос­мополит и «великий потребитель информации», у него отсутствует сильное самостоятельное «Я», а потому он оказывается объектом ма­нипулирования¹.

Поведенческие установки такого человеческого типа во все воз­растающей степени определяются односторонними, идущими извне потоками информации. В ходе своего развития СМИ все более пре­вращаются в ведущий фактор унификации потребностей и массови-зации общества.

6.1.3

СМИ как фактор массовизации

Бурный характер развития становящихся СМИ на рубеже XIX—XX вв. был связан не только с развитием технических возможностей, но и от­ражал общественные потребности со стороны численно возрастающей публики, в том числе образованной, компенсируя распадение тради­ционных форм межгруппового общения в городах и выступая новым фактором социализации и объединения. До появления радио и телеви­дения печатные издания — газеты, журналы, брошюры — были един­ственным эффективным средством оперативного распространения информации. Именно массовая пресса, по Г. Тарду, стала центром, вокруг которого первоначально формировалась городская масса но­вого цивилизованного типа — публика, или общественность.

Даже в современных плюралистических обществах, где произош­ло становление разнородных «читающих» и «политических» публик,

¹ Risman D. The Lonely Crowd: A Study of Changing American Character. New Haven; L.: Yale University Press, 1963. P. 17—21.

их члены взаимодействуют между собой, по большей части лишь по­тенциально, опосредованно (через выбор и восприятие информации из одних и тех же СМИ). Отношения людей начинают напоминать связи зрителей в театре, которые все больше превращаются в потре­бителей информации, т.е. многостороннее общение вытесняется од­носторонним потоком со стороны СМИ, которые все более превра­щаются в «коммуникационного монополиста», универсального собе­седника. Не в последнюю очередь это связано с действием мощней­шего механизма, которым обладают СМИ, — тиражирования инфор­мации, ставшего значимым фактором развития массового сознания уже с распространением книгопечатания.

Доступность информации играет существенную роль в форми­ровании стереотипов — тиражированные потоки однородной или уни­фицированной информации, оценок, лозунгов, призывов, обеспечи­вают колоссальное расширение возможностей манипулирования мас­совым сознанием как со стороны правящей элиты, государства, так и владельцев СМИ. Именно это обстоятельство способствовало разви­тию информационно-пропагандистского монополизма в авторитарных государствах (в нацистской Германии в 1933 г. после прихода Гитлера к власти создано первое в мире Министерство пропаганды во главе с Й. Геббельсом, в СССР аналогичные функции выполнял Агитпроп). Но та же тенденция — государственной монополии на информацию — проявилась во время Второй мировой войны во всех воюющих странах (вспомним Министерство правды в романе Д. Оруэлла«1984»).

В современном медиатизированном обществе, характеризуемом тиражированием культурных образцов, т.е. превращением их в копии (вспомним симулякры Бодрийяра), происходит неизбежное пониже­ние культурных стандартов в силу того, что продукт всякого творче­ства постепенно переосмысляется как рыночный, ориентированный на удовлетворение массового спроса, т.е. на извлечение прибыли. Это приводит к перестройке иерархии видов и жанров художественной культуры на потребу публике — вытеснение серьезного искусства на периферию, возврат которого на широкую культурную арену возмо­жен только в виде «зрелища». Место вытесняемой на обочину культу­ры занимает «индустрия развлечений», ориентированная на массо­вый успех у аудитории, выступающей как синоним массы (понятие

«успеха», точнее кассовой прибыли, и определяет ныне достоинства того или иного произведения искусства). Эта тенденция к омассовле-нию, — пожалуй, господствующая тенденция в развитии современ­ных обществ. Элвин Тоффлер в своей книге «Третья волна»¹ пишет о глобальной демассификации как насущной необходимости, однако господство рынка препятствует полномасштабному разворачиванию этого процесса.

Тенденция к демассификации, конечно же, имеет место, под-питываясь развитием сетевых СМИ, приводя к сегментация и фраг­ментация аудитории. Сегментация по-прежнему огромной по числен­ности аудитории означает, что она не является массовой в традици­онном смысле — как однородная масса людей, одновременно полу­чающая ограниченное число сообщений (одни и те же программы), транслируемые отправителем, с очень низкой обратной связью (ли­нейная, или трансмиссионная, модель передачи информации). Сег­ментированные аудитории характеризуются значительно большей са­мостоятельностью в выборе канала информации и обратной связью. Именно на так называемые целевые аудитории (target audience), фор­мируемые на основе собственных интересов, т.е. сегменты широкой аудитории, в основном стремятся ориентироваться современные масс-медиа. Этот процесс начат был еще в 50-е годы XX в., когда в условиях распространения телевидения радиовещатели с целью удержать слу­шателей начали осуществлять постепенную смену форматов с ориен­тированных на максимально широкую аудиторию на форматы для оп­ределенных групп слушателей. В 1960—1970-е годы тот же процесс по­иска своей аудитории пережили журналы, а с конца прошлого века на фоне экспоненциального роста каналов это происходит и с телевиде­нием. Однако одновременно возникает новая массовость, обусловлен­ная унификацией в условиях медиаглобализации, с одной стороны, а с другой — усилением коммерциализации, прежде всего телевидения, в силу концентрации вещательных каналов в руках немногих собствен­ников, что ведет к сужению информационного выбора.

Из вышесказанного можно сделать вывод о двух основных це­лях исследований аудитории: во-первых, манипулятивно-пропаган-

¹ Тоффлер Э. Третья волна / пер. с англ. М.: ACT, 2002.

дистские и, во-вторых, рекламные. Первые находились в центре изу­чения на ранних этапах исследований СМИ, сосуществуя со вторы­ми, которые ныне, в условиях коммодификации информационного продукта, выдвигаются на передний план в виде рейтингов. Просле­дим этот процесс начиная с изучения эффектов воздействия СМИ на аудиторию, рассмотрим затем проблему формирования и особеннос­тей складывания общественного мнения и «повестки дня», роль СМИ в восприятии общественно значимых социальных проблем, проана­лизировав в заключение специфику современных медиаизмерений.

6.2

Эффекты масс-медиа

Проблема влияния масс-медиа на сознание и поведение людей, или эффектов воздействия СМИ на аудиторию, всегда занимала значи­тельное место в исследовательском поле начиная с первых работ по психологии толпы конца XIX в. Идеи о заражении индивида как час­ти толпы, легкой его внушаемости в этих условиях, идущие от С. Зи-геле, Г. Лебона и Г. Тарда, найдя своеобразное отражение в представ­лении об аудитории как массе, члены которой оказываются бессиль­ными жертвами пропаганды, стали основой предложенной Г. Лассуэ-лом первой модели пропагандистского воздействия СМИ — эффекта «магической пули» (или «подкожного впрыскивания»).

6.2.1

Массовая паника

Эта модель, господствовавшая на начальном этапе исследований мас­совой коммуникации, фиксировала результаты пропагандистских уси­лий воюющих стран в Первой мировой войне, получив подтвержде­ние в первом случае массовой паники в мирное время, вызванной воз­действием радио, — речь идет о трансляции радиопостановки по ро­ману Герберта Уэллса «Война миров», поставленной ставшим впос­ледствии знаменитым кинорежиссером Орсоном Уэллсом (1915— 1985).

30 октября 1938 г. в 8 часов вечера накануне Хеллоуина американцы услы­шали сообщение о высадке пришельцев с Марса, причем звуковое сопровожде­ние создавало иллюзию начавшегося сражения на фоне возникшей паники: дик­тор сообщал, что марсиане распространяются по Нью-Джерси, полиция приме­нила лучевое оружие, уже есть тысячи убитых, звучали голоса «очевидцев», пе­ремежавшиеся «официальными сообщениями». Те, кто включили приемники позже и не слышали начала постановки, воспринимали услышанное как реаль­ный репортаж с места событий: они начали звонить родственникам и друзьям в другие штаты, многие стали покидать дома, дороги оказались забиты автомоби­лями, кто-то врывался в церкви, где шли вечерние службы, и рассказывал о слу­чившемся, надрывались телефоны в редакциях газет и на радиостудиях. И толь­ко те, у кого хватило терпения и выдержки дослушать до конца, поняли инсце-нировочный характер информации.

Многие закономерности, связанные с эффектами воздействия СМИ на поведение больших групп в тревожной информационной сре­де, причины и механизмы возникновения паники были выявлены на основе изучения отношения населения к этой радиопередаче. Резуль­таты этих исследований, осуществленных в рамках созданного в 1936 г. под руководством Хэдли Кентрила (Albert Hadley Cantril, 1906-1969) и Фрэнка Стентона (Frank Stenton, род. 1908) Принстонского проек­та изучения радио (Princeton Radio Research Project), были описаны в книге «Вторжение Марса: исследование психологии паники»¹ и не по­теряли своего значения до настоящего времени. В условиях паники возникает тревожная масса, члены которой легко заражаются друг от друга, расширяя тем самым социальную поддержку для распростра­нения самых невероятных слухов, которые еще более усиливают хаос, и панические настроения нарастают, как снежный ком.

Дата добавления: 2015-07-19