Глава 18. Разиэль

«Клэри?»

Саймон сидел на заднем крыльце фермы, глядя на тропинку, что вела сквозь яблоневый сад и спускалась вниз к озеру. Изабель и Магнус были на тропинке, Магнус смотрел на озеро, затем на низкие горы, оценивая местность. Он делал заметки в небольшой книге ручкой, конец которой светился сверкающим сине-зеленым светом. Алек стоял поодаль, глядя на деревья, выстилающие гряды холмов, которые отделяли дом от дороги. Он, казалось, старался оставаться как можно дальше от Магнуса, но при этом в зоне слышимости. Казалось, Саймон – первый, кто признался, что он не наблюдательный в таких вещах – что, несмотря на шутки в машине, между Магнусом и Алеком недавно появилось заметное расстояние, он не был полностью уверен в этом, но знал, что это так.

Правая рука Саймона качалась, словно в колыбели, в его левой руке, его пальцы сомкнуты вокруг золотого кольца на его пальце.

«Клэри, пожалуйста».

Он пытался связаться с ней каждый час, с тех пор, как получил сообщение от Майи по поводу Люка. И ничего в ответ. Ни намека на ответ.

«Клэри, я на ферме. Я помню, как ты была здесь, со мной».

Это был не по сезону тёплый день, и слабый ветерок шелестел в последних листьях в ветвях деревьев. Слишком долго раздумывая, какую одежду следовало надеть для встречи с ангелами – костюм казался излишним, даже если у него был один, оставшийся после вечеринки по поводу помолвки Джослин и Люка – он выбрал джинсы и футболку, его руки были обнажены в солнечном свете. У него было так много счастливых солнечных воспоминаний, связанных с этим местом, этим домом.

Он и Клэри приезжали сюда вместе с Джослин каждое лето, сколько он себя помнил. Они бы купались в озере. Саймон загорел бы до коричневого цвета, а светлая кожа Клэри сгорела бы много раз. Она страдала бы от ещё миллиона веснушек на её плечах и руках.

Они играли бы в «яблочный бейсбол» в саду, во время игры в который было грязно и смешно; Скраббл и покер в доме, в котором всегда побеждал Люк.

«Клэри, я собираюсь сделать что-то глупое и опасное, и может быть смертельное. Разве это плохо, что я хочу поговорить с тобой в последний раз? Я делаю это, чтоб ты была в безопасности, но я даже не знаю, жива ли ты, чтоб помочь. Но если бы ты умерла, я бы знал это, правда? Я бы почувствовал».

– Все в порядке. Давай, пошли, – сказал Магнус, появляясь у подножия ступеней.

Он посмотрел на кольцо на руке Саймона, но ничего не сказал. Саймон встал и отряхнул джинсы, а затем пошёл вниз по извилистой тропинке через сад.

Озеро сверкало впереди, словно холодная голубая монетка.

Когда они приблизились к нему, Саймон увидел старый пирс, торчащий из воды, где они когда-то связали байдарки перед большим оторвавшимся куском пирса и уплыли. Он думал, что мог слышать ленивый гул пчёл и чувствовать тяжесть лета на своих плечах.

Когда они дошли до края озера, он обернулся и посмотрел на дом, выкрашенную белой краской вагонку с зелёными ставнями и старую крытую застеклённую террасу с усталой белой плетёной мебелью на ней.

– Тебе правда здесь нравится? – сказала Изабель.

Ее черные волосы развивались словно флаг от ветра с озера.

– Как ты это поняла?

– По твоей реакции, – сказала она. – Словно ты вспомнил что-то хорошее.

– Было хорошо, – сказал Саймон. Он потянулся, чтобы надеть очки на нос, вспомнил, что уже не носит их и опустил руку. – Я был удачлив.

Она смотрела вниз на озеро. На ней были небольшие серьги-кольца; одна запуталась в пряди волос, и Саймон хотел добраться до неё и освободить, чтобы прикоснуться пальцами к части её лица.

– А сейчас нет?

Он пожал плечами. Он смотрел на Магнуса, который держал в руках нечто похожее на длинный, гибкий стержень и рисовал на мокром песке у самой кромки озера. У него была открыта книга заклинаний, и он бубнел, пока рисовал. Алек наблюдал за ним с выражением человека, смотрящего на незнакомца.

– Ты боишься? – спросила Изабель, двигаясь чуть ближе к Саймону. Он мог ощутить тепло ее руки поверх своей.

– Я не знаю. В основном страх это физическое его ощущение. Сердцебиение ускоряется, потеешь, твой пульс увеличивается. У меня нет ничего из этого.

– Это плохо, – пробормотала Изабель, глядя на воду. – Мокрые от пота парни это горячо.

Он стрельнул в неё полуулыбкой, он был сильнее, чем, он думал, будет. Может быть, он напуган.

– Хватит вашей дерзости и обратных разговоров, барышня.

Губы Изабель дрожали, словно она пыталась подавить улыбку. Затем она вздохнула.

– Знаешь, мне даже не приходило в голову, чего я хотела? – произнесла она. – Парня, который может заставить меня смеяться.

Саймон повернулся к ней и потянулся к её руке, не заботясь о том, что её брат сейчас наблюдает.

– Иззи…

– Всё готово, – крикнул Магнус. – Я сделал. Саймон, сюда.

Они обернулись.

Магнус стоял в кругу, который сиял слабым белым светом. В действительности, там было два круга, небольшой в большом, в пространстве между ними небрежно написаны десятки символов. Они тоже светились стальным сине-белым, словно отражение озера.

Саймон услышал слабый вздох Изабель и отошёл дальше, прежде чем посмотреть на неё. Это бы только всё усложнило.

Он двинулся вперёд, через границу круга, в его центр, рядом с Магнусом. Взгляд из центра круга походил на взгляд сквозь толщу воды. Остальной мир казался колеблющимся и неясным.

– Вот. – Магнус сунул ему в руки книгу. Бумага была тонкой, покрытой нацарапанными рунами, но Магнус записал распечатки слов, изложенных фонетически, на самих заклинаниях. – Просто озвучь их, – пробормотал он. – Должно сработать.

Держа книгу напротив груди, Саймон снял золотое кольцо, которое соединяло его с Клэри, и отдал Магнусу.

– Если нет, – сказал он, спрашивая себя, откуда это странное спокойствие, – кто-то должен взять это. Это наша единственная связь с Клэри и с тем, что она знает.

Магнус кивнул и одел кольцо на палец.

– Готов, Саймон?

– Эй, – произнёс Саймон. – Ты запомнил моё имя.

Магнус бросил ему нечитаемый взгляд своих зелёно-золотых глаз и вышел из круга. Он тоже сразу стал расплывчатым и нечётким.

Алек присоединился к нему с одной стороны, Изабель – с другой, Изабель обхватила свои локти, и даже сквозь колебания воздуха, Саймон мог сказать, какой несчастной она выглядит.

Саймон откашлялся.

– Я думаю, вам, ребята, лучше уйти. – Но никто не двинулся с места. Казалось, они ждали, что скажет что-то ещё. – Спасибо, что пришли сюда со мной, – сказал он, наконец, ломая голову над тем, чтоб сказать то, что они, казалось, ждали то него. – Он был не из тех, кто произносил большие прощальные речи или делал ставку на драматические прощания. Сначала он посмотрел на Алека. – Хм, Алек. Ты всегда нравился мне больше, чем Джейс. – Он повернулся к Магнусу. – Магнус, жаль, что у меня не хватало смелости носить брюки, как у тебя. – И, наконец, Иззи. Он мог видеть, как она наблюдала за ним через туман, её глаза, очень чёрные, как обсидиан. – Изабель, – сказал Саймон. – Он посмотрел на неё. Он видел вопрос в её глазах, но он, казалось, не мог сказать ничего перед Алеком и Магнусом, ничего, чего хватило бы описать то, что он чувствовал. Он попятился к центру круга, опустив голову. – До свидания, я думаю.

Он думал, что они говорили ему что-то, но колеблющийся туман заглушал их слова. Он смотрел, как они отступают назад, через сад, к дому, пока их силуэты не стали тёмными пятнышками. До тех пор, пока он не смог видеть их вообще.

Он не мог понять, как это – не поговорить с Клэри в последний раз перед смертью, он даже не мог вспомнить последние слова, которыми они обменялись. И всё же, если бы он закрыл глаза, он мог бы услышать её смех, дрейфующий по саду; он мог помнить, на что это походило, прежде чем они выросли, и всё изменилось. Если бы он умер здесь, возможно это было бы символично. Некоторые из его лучших воспоминаний связаны с этим местом, в конце концов. Если Ангел сразит его огнем, то его пепел можно будет рассеять через яблоневый сад и над озером. Что-то в этом внушало спокойствие.

Он подумал об Изабель. Потом о его семье – его матери, его отце и Бекки.

Клэри, подумал он, наконец. Где бы ты ни была, ты – мой лучший друг. Ты всегда будешь моим лучшим другом.

Он поднял книгу заклинаний и начал петь.

* * *

– Нет! – Клэри встала, отбрасывая мокрое полотенце. – Джейс, ты не можешь. Они убьют тебя.

Он потянулся за свежей рубашкой и натянул её, не глядя на неё, пока застегивал пуговицы.

– Они попытаются отделить меня от Себастьяна сначала, – сказал он, хотя это прозвучало, будто он и сам до конца в это не верил. – Если это не сработает, они убьют меня.

– Не очень хорошо.

Она потянулась к нему, но он отвернулся, засовывая ноги в сапоги. Когда он повернулся, его лицо было мрачным.

– У меня нет выбора, Клэри. Это правильное решение.

– Это безумие. Ты в безопасности здесь. Ты не можешь бросить свою жизнь…

– Спасение меня – измена. Это то же самое, что положить оружие в руки врага.

– Кого волнует измена? Или Закон? – спросила она. – Я позабочусь о тебе. Мы выясним всё вместе…

– Мы не сможем выяснить это. – Джейс положил в карман стило с тумбочки и взял Чашу Смерти. – Потому что я собираюсь побыть собой несколько дольше. Я люблю тебя, Клэри. – Он наклонил её лицо и поцеловал, медленно. – Сделай это для меня, – прошептал он.

– Категоричное нет, – сказала она. – Я не буду пытаться помочь тебе убить себя. – Но он уже шагал к двери. Он притянул её к себе, и они споткнулись в коридоре, говоря шёпотом. – Это сумасшествие, – зашипела Клэри. – Встать на пути опасности…

Он раздражённо вздохнул.

– Как будто ты это не делаешь.

– Да, и это приводит тебя в бешенство, – шептала она, пока мчалась вслед за ним по лестнице. – Помнишь, ты сказал мне в Аликанте…

Они уже пришли на кухню. Он поставил Чашу на стол и потянулся за стило.

– Я не имел права говорить это, – произнёс он ей.

– Клэри, мы те, кто мы есть. Мы Сумеречные охотники. Это то, что мы делаем. Есть риск, который мы можем взять на себя, даже не находясь в бою.

Клэри покачала головой, сжимая оба его запястья.

– Я не позволю тебе.

Его лицо исказила гримаса боли.

– Кларисса, – он глубоко вздохнул, с трудом веря в то, что она собирается делать.

Но у неё в голове был образ морга в Безмолвном городе, тела Сумеречных охотников на мраморных плитах, и она бы не перенесла, если бы Джейс оказался одним из них. Всё, что она сделала, появляясь здесь, перенося всё, что ей пришлось пережить, было для того, чтоб спасти его жизнь, а не свою.

Она подумала об Алеке и Изабель, которые помогли ей, о Маризе, которая любила его, и не зная толком, что она собирается делать, крикнула:

– Джонатан! Джонатан Кристофер Моргенштерн!

Зрачки Джейса расширились.

– Клэри… – начал он, но было слишком поздно.

Она отпустила его и отступила.

Себастьян мог уже прийти; не было возможности сказать Джейсу, что она не доверяла Себастьяну, но Себастьян был её единственным оружием, которое она имела в своём распоряжении, которое могло заставить его остаться.

Вспышка движения, и Себастьян уже здесь. Он не возился с проходом по лестнице, просто перепрыгнул за край и приземлился между ними. Его волосы спутались после сна, он был в тёмной футболке и чёрных штанах, и Клэри встревоженно подумала, что он спал в своей одежде.

Он посмотрел между Клэри и Джейсом, его чёрные глаза пытались понять в чём дело.

– Любовная размолвка? – спросил он. Что-то блеснуло в его руке. Нож?

Голос Клэри дрожал.

– Его руна повреждена. Здесь. – Она положила руку себе на сердце. – Он пытается вернуться, чтоб сдаться Конклаву, – рука Себастьяна вытянулась и схватила Чашу из рук Джейса.

Он стукнул ей по кухонному столу.

Джейс, всё ещё бледный от шока, наблюдал за ним; он не двигался, когда Себастьян подошёл ближе и взял его за грудки. Две верхние пуговицы рубашки шумно расстегнулись, обнажая ворот, и Себастьян резко провел концом стило по нему, глубоко нанося иратце на кожу. Джейс смотрел на его губы, его глаза, полные ненависти, когда Себастьян отпустил его и отступил, держа стило в руке.

– Если честно, Джейс, – сказал он. – Мысль о том, что ты думал, что тебе сойдёт с рук что-то подобное, выводит меня из себя.

Руки Джейса сжались в кулаки, когда иратце, чёрная, как уголь, начала проникать в его кожу. Он влачил слова, задыхаясь.

– В следующий раз… когда захочешь быть нокаутирован… я буду рад помочь тебе. Может быть, кирпичом.

Себастьян издал звук раздражения.

– Ты будешь благодарить меня потом. Даже ты должен признать, что смерть – это желание весьма экстремального назначения.

Клэри ожидала, что Джейс ухватится за эти слова. Но он не сделал этого. Его пристальный взгляд медленно путешествовал по лицу Себастьяна. В этот момент в комнате их было только двое, и когда Джейс заговорил, голос его звучал холодно и ясно.

– Я не вспомню этого потом, – сказал он. – Но ты будешь помнить. Тот человек, который действует как друг… – он шагнул вперёд, сокращая пространство между собой и Себастьяном. – Тот человек, который делает так, как нравится тебе. Этот человек не настоящий. Вот настоящий. Это я. И я ненавижу тебя. Я всегда буду ненавидеть тебя. И нет ни магии, ни заклинаний, ни в этом мире, ни в любом другом, которые когда-либо это изменят. – На мгновение усмешка Себастьяна дрогнула. Но Джейс нет. Вместо этого он оторвал взгляд от Себастьяна и посмотрел на Клэри. – Мне нужно, чтоб ты знала, – сказал он, – правду… я не сказал тебе всей правды.

– Правда опасна, – произнёс Себастьян, держа стило перед ни, словно нож. – Будь осторожен в словах.

Джейс поморщился. Его грудь быстро поднималась и опадала; теперь понятно, исцеление руной вызвало в нём физическую боль.

– План, – сказал он. – Для возрождения Лилит, создание новой Чаши и тёмной армии – не было планом Себастьяна. Это был мой план.

Клэри замерла.

– Что?

– Себастьян знал, чего хочет, – сказал Джейс. – Но я выяснил, как он может сделать это. Новая Чаша Смерти – я подал ему эту идею. – Он дёргался от боли; она могла представить, что сейчас происходит под его рубашкой: срастающаяся кожа, исцеление, руна Лилит, целая и яркая снова. – Или, я должен говорить, что он это сделал. Это та вещь, которая похожа на меня, но это не так? Он сожжёт мир дотла, если Себастьян захочет, и будет смеяться, когда это сделает. Это то, что ты спасаешь, Клэри. Это. Разве ты не понимаешь? Лучше бы я был мёртв… – его голос захлебнулся, когда он согнулся.

Мышцы его плеч напряглись, и через них прошла судорога боли. Клэри помнила, как его держали в Безмолвном городе когда Братья копались в его голове в поисках ответов – теперь он поднял глаза, выражающие его растерянность. Он сначала перевел взгляд не к ней, а к Себастьяну. Она почувствовала, как её сердце упало, хотя это дело её собственных рук.

– Что происходит? – спросил Джейс.

Себастьян улыбнулся.

– Добро пожаловать обратно.

Джейс моргнул, глядя на мгновение растерянно, а потом его взгляд, казалось, ушёл в себя, так он делал всегда, когда Клэри поднимала тему, которая давалась ему тяжело – убийство Макса, война в Аликанте, боль, которую он причинял своей семье.

– Уже пора? – спросил он. Себастьян демонстративно посмотрел на часы.

– Не совсем. Почему бы тебе не пойти вперед, а мы пойдем следом? Ты можешь начать получать готовые вещи.

Джейс огляделся вокруг

– Чаша… где она? – Себастьян взял ее на кухонном столе.

– Здесь. Чувствуешь себя немного рассеянным?

Рот Джейса изогнулся в углу, и схватил Чашу обратно. Добродушно. Не было никаких признаков парня, который стоял перед Себастьяном минут назад и сказал, что он его ненавидит.

– Все в порядке. Я встречу тебя там. – Он повернулся к Клэри, которая по-прежнему застыла в шоке, и поцеловал ее в щеку. – И тебя.

Он отстранился и подмигнул ей. В его глазах была любовь, но это не имело значения. Это был не ее Джейс, явно не ее Джейс, и она смотрела, оцепенев, как он пересек комнату.

Его стило вспыхнуло, и открылась дверь в стене, она увидела небо и каменистую равнину, он вошел в нее и исчез. Она впилась ногтями в ладони.

«Это та вещь, которая похожа на меня, но это не так? Он сожжёт мир до тла, если Себастьян захочет, и будет смеяться, когда это сделает. Это то, что ты спасаешь, Клэри. Это. Разве ты не понимаешь? Лучше бы я был мёртв».

Слёзы жгли ей горло, и это всё, что она могла сделать, чтоб удержать их, как её брат, обратился к ней, его чёрные глаза были очень яркими.

– Ты позвала меня, – сказал он.

– Он хотел сдаться Конклаву, – прошептала она, не уверенная, кого защищала. Она сделала то, что должна была, даже если использовала оружие под рукой, которое она презирала. – Они бы убили его.

– Ты позвала меня, – повторил он, сделав шаг к ней. – Он поднял руку и убрал длинную прядь волос с её лица за ухо. – Он сказал тебе раньше? План? Всё это?

Она сопротивлялась дрожи отвращения.

– Не всё. Я не знаю, что произойдёт сегодня вечером. Что Джейс имел в виду, говоря: «пора»?

Он наклонился и поцеловал её в лоб; она почувствовала, как поцелуй горит, как марка, меж её глаз.

– Ты узнаешь, – сказал он. – Ты заслужила право быть там, Кларисса. Ты можешь стоять там, рядом со мной, наблюдать, сегодня вечером, в Седьмом Священном Месте. Оба детей Валентина, вместе… в конце концов.

* * *

Саймон не отрывал глаз от бумаги, напевая слова, записанные для него Магнусом. У них был свой ритм, как музыка: светлая, отчетливая и изящная.

В то время как пение продолжалось, он чувствовал, как воздух вокруг становится плотнее и тяжелее. Он давил на его грудь и плечи. Ещё воздух становился теплее. Если бы он был человеком, то это тепло, возможно, он бы не вынес. Это было словно ожог на его коже, он опалил его ресницы и рубашку. Он не отрывал глаз от бумаги перед ним, когда капельки крови потекли из-под его волос, чтоб потом упасть на бумагу.

И затем всё закончилось.

Он произнёс последнее из слов – «Разиэль» – и поднял голову. Он мог чувствовать, как кровь бежала по его лицу. Туман вокруг него рассеялся, и перед собой он смог увидеть гладь озера, синего и сверкающего, столь же спокойного, как стекло. И потом оно взорвалось.

Центр озера, казавшийся золотым, почернел. Вода убежала от него, наплывая на края озера, пока Саймон смотрел на кольцо воды, как круг непрерывных водопадов, мерцающих и льющихся вверх и вниз – причудливый и странно красивый эффект. Капли воды дрожали, падая вниз по нему, охлаждая его обожжённую кожу.

Он приподнял голову, когда небо потемнело – вся синева ушла, заменившись внезапным ударом тьмы и шумом серых облаков. Расплескавшаяся вода отступала в озеро, и в его центре, казавшемся из серебра, выросла фигура из золота.

Во рту у Саймона пересохло.

Он видел бесчисленное множество картин с ангелами, верил в них, слушал предупреждение Магнуса. И всё же, ему показалось, что он поражён копьём, когда перед ним развернулись крылья. Казалось, что они охватили всё небо. Они были огромными, белыми, золотыми и серебряными, перья были с золотыми горящими глазами. Глаза смотрели на него с презрением. Затем крылья поднялись, рассеивая облака перед ними, и сложились назад, и человек – или форма человека, – возвышаясь на несколько этажей, развернулся и стал.

Зубы Саймона начали стучать. Он не был уверен, почему. Но волны силы, чего-то большего, чем силы – власти стихии Вселенной – как будто исходили от Ангела, когда он встал во весь рост.

Первыми и довольно странными мыслями Саймона было то, что он выглядел так, будто кто-то взял Джейса и надул его до размеров рекламного щита. Только он не совсем похож на Джейса, в общем.

Он был весь в золоте, от крыльев и кожи до глаз, которые не имели белого вообще, только блеск золота, как мембрана. Его волосы были золотыми и казались вырезанными из кусков металла, которые свернулись, как художественные изделия из железа. Он был чуждым и страшным.

«Слишком много всего может разрушить тебя», думал Саймон. «Слишком много темноты может убить, но слишком много света может ослепить».

«Кто посмел вызвать меня?» – Ангел говорил в уме Саймона, голосом, звучащим как большие колокола.

«Сложный вопрос» подумал Саймон. На месте Джейса он мог бы сказать «один Нефилим», а на месте Магнуса мог бы сказать, что он одни из детей Лилит и Высший Маг. Клэри и Ангел уже встречались, так что он предположил, что они уже приятели. Но он был Сайманом, без титулов к своему имени или других великих дел в прошлом.

– Саймон Льюис, – сказал он, наконец, ложа книгу заклинаний и выпрямляясь. – Дитя Ночи и… Ваш слуга.

«Мой слуга?» голос Разиэля был замороженным, с ледяным неодобрением. «Ты вызвал меня, как собаку, и осмелился назвать себя моим слугой? Ты должен быть уничтожен с этого мира, чтобы твоя судьба служила предупреждением для других не делать того же самого. Даже моим собственным Нефилимам запрещено вызывать меня. Почему же для тебя должно быть иначе, Светоч?»

Саймон не должен был быть шокирован тем, что Ангел знает, кем он является, но тем не менее это было поразительно, как и размер Ангела. Почему-то он думал, что Разиэль будет более человечным.

– Я…

«Ты думаешь, что потому, что в тебе течет кровь одного из моих потомков, я должен указать тебе милость? Если так, то твоя ставка проиграла. Милость Небес для достойных. Не для тех, кто нарушает Законы Соглашения».

Ангел поднял руку, указав пальцем прямо на Саймона. Саймон напрягся. На этот раз он не пытался произносить слова, только думал их.

«Послушай, о Израиль! Господь Бог наш, Господь един…»

«Что это за Знак?» Голос Разиэля был сбит с толку. «На твоем лбу, дитя».

– Это Метка, – Саймон запнулся. – Первая Метка. Метка Каина.

Большая рука Разиэля медленно опустилась.

«Я бы убил тебя, но Метка не допустит этого. Эта Метка должна была быть поставлена между бровями рукой Бога, но я знаю, что это не так. Как такое может быть?»

Очевидное недоумение Ангела добавило смелости Саймону.

– Один из твоих детей, Нефилим, – сказал он. – Один особо одаренный. Она поставила её мне, чтобы защитить меня, – он сделал шаг ближе к краю круга. – Разиэль, я пришел попросить у тебя одной милости, во имя Нефилимов. Они столкнулись с серьёзной опасностью. Один из них был… был привлечен к темноте, и он представляет угрозу всем остальным. Они нуждаются в твоей помощи.

«Я не вмешиваюсь».

– Но ведь ты вмешался, – сказал Саймон, – Когда умер Джейс, ты вернул его обратно. Не то, что мы не рады, но если бы не ты, ничего этого не случилось бы. Так что в некотором смысле это упирается на тебя, чтобы установить это право.

«Я не смогу убить тебя», размышлял Разиэль. «Но у меня нет причин давать тебе то, чего ты хочешь».

– Я даже не сказал, чего хочу, – сказал Саймон.

«Ты хочешь оружие. Что-то, что может отделить Джонатана Моргенштерна от Джонатана Герондейла. Чтобы убить одного, но сохранить другого. Проще всего убить обоих, конечно же. Ваш Джонатан был мертв, и, возможно, смерть по-прежнему жаждет его, и он за это. Тебе приходило это в голову?»

– Нет, – сказал Саймон. – Я знаю, мы не очень по сравнению с вами, но мы не убиваем наших друзей. Мы пытаемся спасти их. Если бы Небеса не хотели этого, нам бы никогда не дали способности любить, – он откинул волосы назад, больше обнажая Метку. – Нет, тебе не нужно помогать мне. Но если ты не сделаешь этого, ничто не помешает мне вызывать тебя снова и снова, особенно теперь, когда я знаю, что ты не можешь убить меня. Думай об этом так, будто я прислонился к вашему небесному дверному звонку… навсегда.

Разиэль, невероятно, казалось, посмеивался над этим.

«Ты упрям», сказал он. «Истинный воин своего народа, как и тот, чьё имя ты носишь, Саймон Маккабьюс. И как он отдал всё для своего брата Джонатана, так и ты отдаёшь всё Джонатану. Или ты против?»

– Это не только для него, – сказал Саймон, немного ошеломлённый. – Но «да», независимо от того, что ты потребуешь.

«Я дам тебе это. Но если я дам, что ты просишь, клянёшься, что больше вы не потревожите меня?»

– Я не думаю, – сказал Саймон, – что это будет проблемой.

«Очень хорошо», сказал Ангел. «Я скажу тебе, что я требую. Я требую эту богохульную Метку на твоём лбу. Я бы взял Метку Каина у тебя, никогда не было места, чтоб нести её».

– Я… но если ты заберёшь Метку, то сможешь уничтожить меня, – сказал Саймон. – Разве это не единственное, что стоит между мной и твоим Небесным гневом?

Ангел замер на минуту.

«Я клянусь, что не причиню тебе вреда. Неси ты Метку или нет». Саймон колебался. Лицо Ангела стало суровым. «Клятва Ангела Небес является самой священной. Ты смеешь не доверять мне, обитатель Нижнего мира?»

– Я… – Саймон остановился в течение мучительного момента.

Перед глазами пронеслась Клэри, на цыпочках прижавшая стило к его лбу; первый раз, когда он увидел действие Метки, когда он чувствовал себя подобно проводнику для удара молнии, чистейшая энергия, пронёсшаяся сквозь него со смертельной силой. Она была проклятием, которое пугало его и сделало объектом желания и страха. Он ненавидел её. И всё же теперь, когда он может отказаться от неё, сделавшей его особенным…

Он тяжело сглотнул.

– Хорошо. Да. Я согласен.

Он улыбнулся, и улыбка его была ужасной, словно смотришь непосредственно на солнце.

«Тогда я клянусь не вредить тебе, Саймон Маккабьюс».

– Льюис, – сказал Саймон. – Моя фамилия – Льюис.

«Но кровь и вера Маккабьюсов. Некоторые говорят, что Маккабьюсы отмечены рукой Бога. В любом случае, ты воин Небес, Светоч, нравится тебе это или нет».

Ангел двинулся.

Глаза Саймона слезились, потому что Разиэль потянул небо, как ткань, в водоворотах чёрного, серебристого цветов и облако белого цвета. Воздух вокруг него дрожал. Что-то мелькнуло над головой, как вспышка светящегося металла, и объект ударился о песок и скалы вокруг Саймона с металлическим звоном. Это был меч – ничего особенного, если посмотреть, избитый на вид железный меч с почерневшей рукояткой. Края были неровные, словно кислота поела их, но кончик – острый. Это было похоже на объект археологических раскопок, который, возможно, найден, но не очищен.

Ангел заговорил.

«Однажды, когда Иисус был рядом с Иерихоном, он поднял голову и увидел человека, стоящего перед ним с обнаженным мечом в руке. Иисус подошел к нему и сказал: «Ты один из нас или один из наших неприятелей?» Он ответил: «Ни тот, ни другой, но, как командующий армией Господа, я уже пришел»».

Саймон взглянул на невзрачный объект у его ног.

– И этот меч?

«Это меч Архангела Михаила, командующего армии Небес. Он обладает силой огня Небес. Ударишь врага этим, и он выжжет зло из него. Если он больше зло, чем добро, больше Ад, чем Небеса, он тоже выжжет зло из него. Это точно разорвёт связь с твоим другом – и это нанесёт вред только одному из них».

Саймон наклонился и поднял меч. Он послал ток через ладонь, по руке, в его неподвижное сердце. Инстинктивно он поднял его, и облака вверху, казалось, расступились на мгновение, луч света опустился дугой и ударил тугой металл меча, заставив его петь. Ангел посмотрел вниз на него холодным взглядом.

«Имя меча нельзя сказать вашим скудным человеческим языком. Можешь называть его Глориус».

– Я… – начал Саймон. – Спасибо.

«Не благодари меня. Я бы убил тебя, Светоч, если бы не твоя Метка, а теперь и мой обет не допустить этого. Метка Каина должна быть поставлена Богом, а она не была. Она должна быть стерта с твоего лба, а ее защита – убрана. И если ты снова призовешь меня, я не помогу».

Тотчас сверкающий луч света из облаков усилился, ударяя меч как хлыст огня, окружая Саймона клеткой яркого света и тепла. Меч загорелся; он вскрикнул и упал на землю, боль пронзила его голову. Чувствовалось, будто кто-то ткнул раскалённой иглой между его глазами.

Он спрятал лицо, уткнувшись головой в руки, позволяя боли выливаться через него. Это было худшей агонией, которую он когда-либо чувствовал с той ночи, когда он умер. Она исчезала медленно, отступая волнами. Он перевернулся на спину, смотря вверх, голова все еще болела. Черные тучи начали сворачиваться, показывая расширяющуюся синюю полосу; Ангел исчез, озеро бушевало под растущим светом, будто вода кипела.

Саймон начал медленно садиться, прищурив глаза от болезненного света солнца. Он увидел, что кто-то бежит вниз по пути от фермы к озеру. Кто-то с длинными черными волосами и в фиолетовом пиджаке, который развевался за спиной, как крылья. Она пробежала остаток пути и бросилась по берегу озера, ее сапоги поднимали клубы песка за спиной. Она добралась до него и бросилась вниз, обернув руки вокруг него.

– Саймон, – прошептала она. Он почувствовал сильный, устойчивый ритм сердца Изабель. – Я думала, ты умер, – продолжала она. – Я увидела, как ты упал, и… подумала, что ты умер.

Саймон позволил ей удержать его, поддерживая себя на руках. Он понял, что накренился, как корабль с дырой в боку, и попытался не двигаться. Он боялся, что если сделает это, то упадет.

– Так я уже умер.

– Я знаю, – огрызнулась Иззи. – Я имела в виду более мертвый, чем обычно.

– Из.

Он поднял своё лицо к ней. Она стояла на коленях над ним, её ноги вокруг его, а руки обняли за шею. Это выглядело неловко.

Он позволил себе упасть назад в песок, потянув её за собой. Он откинулся на спину в холодный песок, вместе с ней сверху него, и посмотрел в ее черные глаза. Казалось, они занимают всё небо.

Она в изумлении дотронулась до его лба.

– Твой знак исчез.

– Разиэль забрал его. В обмен на меч. – Он указал на лезвие. Вверху на ферме он увидел два темных пятнышка, стоящих перед верандой и наблюдавших за ними. Алек и Магнус. – Это меч архангела Михаила. Он называется Глориус.

– Саймон… – она поцеловала его в щеку. – Ты сделал это! Ты вызвал Ангела. И получил меч.

Магнус с Алеком начали спускаться вниз по дорожке к озеру. Опустошенный, Саймон закрыл глаза. Изабель наклонилась над ним, ее волосы касались сторон его лица.

– Не пытайся разговаривать. – Она пахла слезами. – Ты больше не проклят, – зашептала она. – Больше не проклят.

Саймон соединил свои пальцы с ее. Он чувствовал, будто плывет по темной реке, а над ним сгущаются тени. Только ее рука, словно якорь, привязывала его к земле.

– Я знаю.

Дата добавления: 2015-11-16