|
Читайте также: |
Когда Алек вернулся в квартиру Магнуса, весь свет в ней был погашен, и лишь гостиная освещалась голубым огнем.
Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что он исходил из пентаграммы. Он сбросил туфли в коридоре и пробрался так тихо, как мог, в хозяйскую спальню.
В комнате было темно, единственным освещением была разноцветная рождественская гирлянда, обернутая вокруг оконной рамы. Магнус спал на спине, одеяла сползли до талии, его рука лежала на его животе без пупка.
Алек быстро разделся на боксерок и забрался в постель, надеясь не разбудить Магнуса. К сожалению, он не рассчитал, что Председатель Мяу будет прятаться под одеялом. Локоть Алека опустился прямо на хвост кота, Председатель завопил и бросился с постели, в результате чего Магнус сел, мигая.
– Что происходит?
– Ничего, – ответил Алек, проклиная про себя всех котов. – Я не мог уснуть.
– Поэтому ты выходил? – Магнус перевернулся набок и коснулся голого плеча Алека. – Твоя кожа холодная, и ты пахнешь ночью.
– Я гулял неподалеку, – ответил Алек, радуясь тому, что свет в комнате был слишком тусклый, для того, чтобы Магнус увидел его лицо.
Он знал, что был ужасным лжецом.
– А поточнее?
Нужно уметь сохранять в отношениях долю тайны, Алек Лайтвуд.
– Места, – небрежно бросил Алек. – Ну, ты знаешь. Таинственные места.
– Таинственные места?
Алек кивнул.
Магнус плюхнулся обратно на подушки.
– Я вижу, что ты заходил в Крэйзитаун, – пробормотал он, закрывая глаза. – Ты принес мне что-нибудь?
Алек наклонился и поцеловал Магнуса в губы.
– Только это, – мягко сказал он, отодвигаясь назад, но Магнус, который начал улыбаться, уже держал его руки.
– Что ж, коль ты разбудил меня, – произнес он, – то ты обязан помочь мне провести это время с большей пользой, – и он потянул Алека на себя.
* * *
Учитывая, что они уже провели вмести одну ночь в постели, Саймон не ожидал, что его вторая ночь с Изабель будет столь неловкой.
Но вот опять это чувство, но на этот раз Изабель была трезвой и не спала, и явно что-то от него ожидала. Проблема была, но он не был уверен, какая именно.
Он дал ей надеть свою рубашку на пуговицах, и вежливо отвернулся в то время, когда она забиралась под одеяло и легла возле стены, оставляя ему много места. Он не возражал против обмена местами, просто снял свою обувь с носками, а потом забрался рядом с ней в кровать, одетый в футболку и джинсы.
Какое-то время они просто лежали рядом, а затем Изабель перекатилась к нему, оказавшись сверху, неловко опираясь на руки, располагавшиеся с двух его сторон. Их колени столкнулись. Один из ногтей Изабель поцарапал его колено. Он попытался подвинуться вперед и их лбы стукнулись.
– Ой! – возмущенно сказала Изабель. – Разве ты не должен быть более опытным в этом деле?
Саймон был изумлен.
– Почему?
– Все те ночи, которые ты провел в постели Клэри, в ваших прекрасных платонических объятиях, – сказала она, прижимаясь лицом к его плечу, из-за чего ее голос звучал приглушенно. – Я полагала…
– Мы просто спали, – сказал Саймон.
Он не хотел ничего говорить о том, как Клэри идеально умещалась возле него, о том, что быть с ней в кровати было также естественно, как и дышать, о запахе ее волос, напоминающем ему детство и солнечный свет, наивность и добродетель. Это, как ему казалось, не помогло бы.
– Я знаю. Но я не просто сплю, – раздраженно произнесла Изабель. – Ни с кем. Обычно я не остаюсь на ночь. Ну, так было раньше.
– Ты сказала, что ты хочешь…
– О, заткнись, – сказала она и поцеловала его.
В этот раз все прошло чуть более успешно. Он уже целовал Изабель до этого, и не раз. Он любил текстуру ее мягких губ, то ощущение его кожи рук, когда он касался ими ее длинных, темных волос. Но, когда она тесно прижалась к нему, он также ощутил тепло ее тела, ее длинные обнаженные ноги, касающиеся его, пульсацию ее крови – и щелчок его клыков, когда они появились.
Он поспешно отдернулся.
– Ну, что теперь? Ты не хочешь целовать меня?
– Хочу, – попытался сказать он, но клыки мешали это сделать.
Глаза Изабель расширились.
– Ой, да ты голоден, – произнесла она. – Когда ты в последний раз пил кровь?
– Вчера, – сумел он сказать, хоть и с некоторым трудом.
Она откинулась на его подушку. Ее глаза были невозможно огромными, черными и блестящими.
– Возможно, тебе следует поесть, – сказала она. – Ты знаешь, что бывает, когда ты не питаешься.
– У меня с собой нет никакой крови. Для этого я должен вернуться в квартиру, – ответил Саймон.
Его клыки начали втягиваться. Изабель поймала его за руку.
– Ты не должен пить холодную кровь животных. Я здесь, рядом.
Потрясение от ее слов было похоже на энергетический импульс, заставивший его тело сжаться, а нервы – воспламениться.
– Ты шутишь.
– Нет, я говорю серьезно.
Она начала расстегивать рубашку, в которой была, обнажая горло, ключицу, узор вен, слабо заметных взору под ее бледной кожей. Рубашка приоткрылась. Ее голубой лифчик скрывал гораздо больше, чем многие бикини, но Саймон ощутил, как пересохло у него во рту. Ее рубин вспыхнул, словно красный стоп-сигнал ниже ее ключицы.
Изабель.
Словно читая его мысли, она поднялась, отодвинула назад волосы, перекинув их на одно плечо, оголив с одной стороны горло.
– Разве ты не хочешь…?
Он схватил ее запястье.
– Изабель, не надо, – быстро сказал он. – Я не могу себя контролировать, не могу это контролировать. Я могу причинить тебе боль, убить тебя.
Ее глаза сияли.
– Не сможешь. Ты сможешь сдержаться. У тебя получилось с Джейсом.
– Меня не привлекает Джейс.
– Даже немного? – спросила она с надеждой. – Даже самую чуточку? Потому что это может быть весьма сексуально. Хорошо. Жаль. Послушай, привлекает или нет, ты укусил его, когда был голоден и умирал, и ты сдержался.
– Я не сдержался с Морин. Джордан оттолкнул меня.
– У тебя получится. – Она прижала палец к его губам, а затем провела им вниз по его горлу, пересекая его грудь, остановившись там, где когда-то билось его сердце. – Я доверяю тебе.
– Возможно, не стоит.
– Я – Сумеречный Охотник. Я смогу сразиться с тобой, если понадобится.
– Джейс не дрался со мной.
– Джейс влюблен в идею умереть, – сказала Изабель. – А я – нет.
Она обвила ногами его бедра, она была невероятно гибкая, и скользнула к нему, пока не смогла дотронуться своими губами до его. Он хотел ее поцеловать, хотел настолько сильно, что все его тело отдавало болью.
Он открыл рот, осторожно прикоснулся языком к ее губам и почувствовал острую боль. Его язык скользнул по клыку, острому как лезвие бритвы. Он попробовал вкус собственной крови и отпрянул, резко отворачиваясь от нее.
– Изабель, я не могу. – Он закрыл глаза. Она была теплой и мягкой на его коленях, мучительно дразня. Его клыки мучительно сжались; он чувствовал всем телом, что в его жилах проворачивались острые провода. – Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.
– Саймон. – Она нежно прикоснулась к его щеке, разворачивая его лицо к себе. – Это то, кто ты есть, – его клыки были медленно убраны, но они продолжали болеть.
Он спрятал лицо в руках и заговорил сквозь пальцы.
– Ты не можешь хотеть этого. Ты не можешь желать меня. Моя собственная мать вышвырнула меня из дома. Я укусил Морин – а ведь она была всего лишь ребенком. Я имею в виду, посмотри на меня, посмотри, кто я, где я живу, что я делаю. Я – ничто.
Изабель слегка прикоснулась к его волосам.
Он смотрел на нее сквозь пальцы. Вблизи он увидел, что ее глаза были не черными, а темно-карими, с золотыми прожилками. Он был уверен, что может увидеть жалость в ее глазах. Он не знал, чего ожидать от нее в ответ.
Изабель использовала парней, а затем выбрасывала их. Изабель была красивой, жестокой и совершенной, ей не нужно ничего. Меньше всего ей может понадобиться вампир, у которого даже не очень хорошо получается быть вампиром.
Он мог чувствовать ее дыхание. Она пахла сладкими ароматами – кровь, смертность, гардении.
– Ты не ничто, – сказала она – Саймон. Пожалуйста. Позволь мне увидеть твое лицо.
Он неохотно опустил руки
Сейчас он мог видеть ее более четко. В лунном свете она выглядела нежной и восхитительной, ее бледная кожа была сливочного оттенка, а волосы были подобны черному водопаду.
Она расцепила руки вокруг его шеи.
– Посмотри на это, – сказала она, прикасаясь к шрамам, исцеленных метками, которые выделялись белым на ее посеребренной коже – на горле, руках, округлостях груди. – Они уродливы, не так ли?
– В тебе нет и не может быть ничего уродливого, Иззи, – ответил Саймон, честно говоря, шокированным тоном.
– Девушки не должны быть покрыты шрамами, – произнесла Изабель тоном, как само собой разумеющееся. – Но они не беспокоят тебя
– Они часть тебя… Нет, конечно, они не беспокоят меня.
Она коснулась его губ кончиками пальцев.
– Быть вампиром – это часть тебя. Я не стала бы просить тебя прийти сюда прошлой ночью, но я ни о ком больше не могла подумать. Я хочу быть с тобой, Саймон. Это чертовски пугает меня, но это так.
Ее глаза блестели и, прежде чем он успел задаться вопросом, были ли это слезы, он наклонился и поцеловал ее.
В этот раз не было неудобно. В этот раз она склонилась над ним и внезапно она оказалась сверху. Ее длинные черные волосы накрыли их обоих словно одеялом.
Она нежно шептала, когда он провел руками по ее спине. Он ощутил ее шрамы под пальцами и хотел сказать ей, что думал о них как об украшениях, знаках ее храбрости, делающих ее еще более красивой. Но это означало бы перестать ее целовать, а этого он явно не хотел.
Она застонала и задвигалась в его руках; ее пальцы были в его волосах, пока они вдвоем катались по кровати. И сейчас он был сверху, а его руки были полны ее мягкости и теплоты, рот – ее вкусом, и запахом ее кожи, солью, духами и… кровью.
Он снова весь напрягся, и Изабель это почувствовала. Она схватила его за плечи. Она светилась в темноте.
– Давай, – прошептала она. Он ощущал ее сердце, бьющееся в груди. – Я хочу этого.
Он закрыл глаза, прижавшись своим лбом к ее, пытаясь успокоиться. Его клыки вернулись, толкаясь в нижнюю губу, тяжело и болезненно.
– Нет.
Ее длинные, прекрасные ноги обернулись вокруг него, ее лодыжки замкнулись, прижимая его к ней.
– Я хочу этого.
Ее грудь прижалась к его груди, когда она выгнулась, прижавшись к нему, оголяя горло. Запах ее крови был повсюду, вокруг него, наполняя комнату.
– Ты не боишься? – прошептал он.
– Боюсь. Но все равно хочу этого.
– Изабель… я не могу… – он укусил ее.
Его зубы, острые словно бритва, скользнули в вену на ее горле, словно нож, режущий кожуру яблока.
Кровь брызнула ему в рот.
Ничего подобного он раньше не испытывал. С Джейсом он был едва жив, с Морин его сокрушало чувство вины, даже когда он питался ею. Он никогда бы не подумал, что кому-то из укушенных это может даже нравиться.
Но Изабель вздохнула, ее глаза приоткрылись, и тело выгнулось напротив него. Она мурлыкала словно кошка, гладя его волосы, спину, быстрые движения ее рук словно говорили – не останавливайся, не останавливайся. Жар, исходящий от нее, лился в него, освещая его тело; он никогда не чувствовал, не представлял чего-либо подобного.
Он ощутил сильный, уверенный ритм ее тела, бьющийся и переливающийся из ее вен в его, и в этот момент он ощутил себя вновь живым, и его сердце сжалось от чистого восторга – он оторвался от нее. Он не знал, как ему удалось, но он оторвался от нее и перекатился на спину, жестко вцепившись пальцами в матрас по обе стороны от него. Он продолжал дрожать, когда его клыки втянулись обратно.
В комнате мерцало все вокруг него, это произошло через несколько мгновений после того, как он выпил человеческую, живую кровь.
– Иззи… – прошептал он.
Он боялся смотреть на нее, боялся того, что теперь, когда его клыки не находятся в ее горле, она будет смотреть на него с отвращением или ужасом.
– Что?
– Ты не остановила меня, – сказал он.
Это прозвучало как наполовину обвинение, наполовину надежда.
– Я не хотела.
Он взглянул на нее.
Она лежала на спине, ее грудь быстро вздымалась и опускалась, как будто она только что бежала. На ее горле виднелись два аккуратных прокола, и две тонкие струи крови сбегали от шеи к ключице.
Повинуясь инстинкту, который, казалось, находился глубоко под его кожей, Саймон наклонился и слизал кровь с ее горла, пробуя соль, пробуя Изабель. Она вздрогнула, ее пальцы коснулись его волос.
– Саймон… – Он отстранился. Она смотрела на него большими темными глазами, очень серьезно, ее щеки вспыхнули. – Я…
– Что?
На одно безумное мгновение Саймон подумал, что она собирается сказать «Я люблю тебя», но вместо этого она покачала головой, зевнула, и просунула палец в одну из петлей для ремня на его джинсах. Ее пальцы играли с обнаженной кожей на его талии. Где-то Саймон слышал, что зевание является признаком кровопотери.
Он запаниковал.
– Ты в порядке? Я не выпил слишком много? Ты не ощущаешь усталости?..
Она скользнула к нему, чтобы прижаться посильнее.
– Я в порядке. Ты заставил себя остановиться И я – Сумеречный Охотник. Наша кровь восстанавливается в три раза быстрее, чем у обычного человека.
– А тебе… – Он едва смог заставить себя произнести вопрос. – Тебе понравилось?
– Да. – Её голос был хриплым. – Мне понравилось.
– Правда?
Она хихикнула
– Ты не мог сказать?
– Я думал, что ты притворяешься.
Она приподнялась на локтях и посмотрела вниз на него своими светящимися темными глазами – как могут глаза быть темными и яркими одновременно?
– Я не притворяюсь, Саймон, – сказала она.
– И я не лгу, и я не притворяюсь.
– Ты разбивательница сердец, Изабель Лайтвуд, – сказал он, настолько легкомысленно насколько мог с ее кровью все еще циркулировавшей в нем словно пламя. – Джейс сказал Клэри, что однажды ты растопчешь меня своими сапогами на шпильках.
– Это было тогда. Теперь ты изменился.
Она взглянула на него
– Ты не боишься меня? – Он дотронулся до ее лица – И ты ничего не боишься.
– Я не знаю. – Ее волосы упали вперед – Может быть, ты разобьешь мне сердце. – Прежде, чем он успел что-либо сказать, она поцеловала его, и он подумал, что она может ощутить вкус собственной крови у него во рту. – Теперь заткнись. Я хочу спать, – сказала она, и свернулась калачиком рядом с ним и закрыла глаза.
Каким-то образом, сейчас они подходили друг другу как никогда раньше. Не было неудобно, в него не врезались, не натыкались на его ногу. Это не было похоже на детство, солнечный свет или невинность. Это было странно, и обжигающе, и возбуждающе, и мощно и ощущалось… совершенно иным.
Саймон лежал без сна, уставившись в потолок, его рука рассеянно поглаживала шелковистые черные волосы Изабель. Ему казалось, что его подхватил торнадо и выбросил где-то далеко, где все было чужим.
В итоге он повернул голову и поцеловал Иззи, очень легко, в лоб, она пошевелилась и пробормотала, но не открыла глаз.
* * *
Когда Клэри проснулась утром, Джейс еще спал, свернувшись на своей половине, его рука была вытянута как раз настолько, чтобы касаться ее плеча.
Она поцеловала его в щечку и встала на ноги Она собиралась отравиться в ванную, чтобы принять душ, когда ее разобрало любопытство. Она тихо подошла к двери спальни и открыла ее.
Кровь на стене коридора исчезла, штукатурка была без пятен. Было так чисто, что ей показалось, что все это было просто сном – кровь, разговор в кухне с Себастьяном, все это. Она шагнула в коридор, провела рукой по стене, там, где был кровавый отпечаток руки…
– Доброе утро. – Она резко обернулась. Это был ее брат. Он неслышно вышел из своей комнаты и стоял посреди холла, рассматривая ее с кривой улыбкой. Он выглядел, словно только вышел из душа, его светлые волосы от воды были цвета серебра, практически металлического оттенка. – Ты собираешься так одеваться все время? – спросил он, разглядывая ее ночную сорочку.
– Нет, я просто… – ей не хотелось сознаваться, что она проверяла, осталась ли еще кровь в коридоре. Он просто смотрел на нее, удивленно и снисходительно. Клэри попятилась. – Я собираюсь переодеться.
Он что-то сказал ей вслед, но она не остановилась, чтобы расслышать, просто бросилась обратно в спальню Джейса и закрыла за собой дверь.
Немного спустя она услышала голоса в коридоре – снова Себастьяна и девушки, говорящие на музыкальном итальянском.
Девушка с прошлой ночи, подумала она. Та, которая, как он говорил, спала в его комнате. Только сейчас она поняла, как надеялась на то, что он лгал. Но он сказал правду.
Я даю тебе шанс, сказал он. Можешь ли ты дать мне шанс?
Может ли она? Это была тема их ночного разговора.
Она лихорадочно обдумывала это, пока принимала душ и одевалась. Одежда в шкафу была подобрана для Джослин, несколько далеко от ее повседневного стиля, поэтому было тяжело выбрать что-то для себя. Она нашла джинсы – дизайнерские, судя по ценнику, – и пятнистую шелковую блузку с бантом на шее, выглядящей в стиле винтаж, который ей нравился. Она одела ее собственный вельветовый жакет сверху и вернулась в комнату Джейса, но его уже не было, и было трудно не понять, где он.
Звон тарелок, звук смеха и запах еды подымался снизу.
В два счета сбежав по стеклянным ступенькам, она остановилась на последней из них, заглядывая в кухню. Себастьян стоял прислонившись к холодильнику, скрестив руки и Джейс готовил какое-то блюдо на сковороде, которое включало в себя лук и яйца. Он был босой, волосы в беспорядке, рубашка застегнута беспорядочно, и один его вид заставлял ее сердце переворачиваться.
Она никогда не видела его таким, только вставшим, все еще с той теплой золотой аурой сна над ним, и она почувствовала проникающую печаль от того, что все эти новые моменты произошли с Джейсом, который не был ее Джейсом в действительности. Даже если он выглядел счастливым, без теней под глазами, смеялся, готовя яйца в сковороде, и выкладывая омлет на тарелку.
Себастьян что-то сказал ему и Джейс посмотрел на Клэри, и улыбнулся.
– Тебе какую яичницу? Болтунью или глазунью?
– Болтунью. Я и не знала, что ты умеешь готовить яйца.
Она спустилась по лестнице и подошла к кухонной стойке. Солнце светило из окон – несмотря на отсутствие часов в доме, ей казалось, что уже позднее утро – и кухня сверкала стеклом и хромом.
– Кто не умеет готовить яйца? – поинтересовался Джейс вслух.
Клэри подняла вверх руку – и Себастьян сделал то же самое. Она удивилась и поспешила её отдёрнуть, но сделала это не раньше, чем Себастьян заметил это и усмехнулся. Он всегда усмехался. Хотела бы она стереть эту усмешку с его лица.
Она отвернулась и занялась приготовлением завтрака из того, что было на столе – хлеб, свежее масло, варенье и нарезанный бекон – требующего тщательного пережевывания. Там также был сок и чай. Они питаются здесь довольно хорошо, подумала она. Хотя, если судить по Саймону, молодые люди всегда голодны.
Она поглядела в окно… и взглянула еще раз. В поле зрения больше не было канала, но зато вдалеке была видна гора с возвышающимся на ней замком.
– Где мы сейчас? – спросила она.
– Прага, – ответил Себастьян.
– У нас с Джейсом есть здесь дело. – Он выглянул в окно. – На самом деле, нам скоро надо уходить.
Она мило улыбнулась ему.
– Можно мне пойти с вами? – Себастьян покачал головой.
– Нет.
– Почему нет? – Клэри скрестила руки на груди. – Это что, какое-то мужское дело, частью которого я не имею права быть? Вы решили сделать схожие причёски?
Джейс передал ей тарелку с яичницей, но при этом смотрел на Себастьяна.
– Может, она смогла бы пойти, – сказал он. – Я имею в виду, это особенное задание – оно не опасно.
Глаза Себастьяна были как леса из стихотворения Фроста[4], темные и глубокие. Они ничего не выражали.
– Все, что угодно, может оказаться опасным.
– Ну, это твое решение.
Джейс пожал плечами, потянулся за клубникой, закинул её в рот, и слизнул сок со своих пальцев.
Теперь, подумала Клэри, разница между этим и её Джейсом была ясной и абсолютной. Ее Джейс обладал сильным и всепоглощающим желанием разобраться во всем. Он никогда бы не пожал плечами и не согласился бы с чужим планом. Он был похож на океан, беспрерывно бросающийся на скалистый берег, а этот Джейс был… спокойной рекой, блестящей на солнце.
Потому что он счастлив?
Рука Клэри на её вилке напряглась, костяшки побелели. Она ненавидела этот тихий голос в её голове. Как королева Летнего двора, он зародил сомнения там, где не должно быть сомнений, задавал вопросы, которые не имели ответа.
– Пойду, соберу свои вещи.
Схватив еще одну ягоду с тарелки, Джейс засунул ее в рот и рванул наверх.
Клэри вытянула голову. Прозрачные стеклянные ступени казались невидимыми, и казалось, что он не бежит, а летит наверх.
– Ты не ешь яйца, – произнес Себастьян.
Он обошел стойку – по-прежнему бесшумно, черт возьми – и смотрел на нее, приподняв брови. У него был небольшой акцент, смесь акцента людей, живущих в Идрисе, с примесью британского. Она задалась вопросом, скрывал ли он его прежде или она просто не замечала.
– Вообще-то, я не люблю яйца, – призналась она.
– Но ты не захотела сказать это Джейсу, потому что, казалось, он рад делать для тебя завтрак. – Поскольку это было так, Клэри ничего не ответила. – Забавно, не правда ли? – спросил Себастьян. – Хорошие люди лгут. Возможно, он будет готовить яйца каждый день, в течение всего твоего пребывания здесь, и ты будешь с трудом проглатывать их, потому что не можешь сказать ему, что ты их не любишь.
Клэри подумала о королеве Летнего двора.
– Любовь делает лжецами всех нас?
– Верно. Быстро учишься, не так ли? – Он сделал шаг к ней, и тревожное покалывание опалило её нервы. Он пользовался тем же одеколоном, что и Джейс. Она узнала цитрусово-перечный запах, но на нем он пах иначе. Как-то неправильно. – У нас есть что-то общее, – сказал Себастьян и начал расстегивать рубашку.
Она торопливо встала.
– Что ты делаешь?
– Спокойно, сестрёнка. – Он расстегнул последнюю пуговицу и его рубашка распахнулась. Он лениво улыбнулся. – Ты же у нас «Повелительница Рун», не так ли? – Клэри медленно кивнула.
– Я хочу руну силы, – сказал он. – И если ты лучшая, я хочу, чтобы ее нанесла именно ты. Ты не можешь отказать своему старшему брату в руне, правда? – Его тёмные глаза рассматривали её. – Кроме того, ты обещала дать мне шанс.
– А ты обещал дать шанс мне, – ответила она. – Итак, я предлагаю тебе сделку. Я сделаю тебе руну силы, если ты позволишь мне пойти с вами на задание.
Он полностью снял рубашку и кинул ее на стойку.
– По рукам.
– У меня нет стило.
Она не хотела смотреть на него, но трудно было этого не делать. Казалось, он сознательно вторгался в её личное пространство. Его тело было похоже на тело Джейса – крепкое, ни грамма лишнего жира, мускулы ясно виднелись под кожей. У него было много шрамов, как и у Джейса, правда, Себастьян был столь бледным, что белые метки выделялись намного меньше, чем на золотистой коже Джейса. На ее брате они выглядели словно серебряная ручка на белой бумаге.
Он достал стило из-за пояса и передал его ей.
– Воспользуйся моим.
– Хорошо, – сказала она. – Повернись.
Он повернулся.
Она втянула в себя воздух.
Его обнаженная спина была исполосована рваными шрамами, одним за другим, их было слишком много, чтобы считать их травмами от несчастного случая. Следы от кнута.
– Кто сделал это с тобой? – спросила она.
– А как ты думаешь? Наш отец, – ответил он. – Он использовал хлыст из демонического металла, поэтому иратце не может исцелить их. Их смысл – служить напоминанием для меня.
– Напоминанием о чем?
– Об опасности подчинения.
Она дотронулась до одного из шрамов. Она ощутила жар под кончиками пальцев, как будто это были свежие следы от ударов, и шершавую кожу, в то время как вокруг нее кожа была гладкой.
– Ты имеешь в виду непослушание?
– Я имею в виду то, что я сказал.
– Они болят?
– Постоянно. – Он нетерпеливо оглянулся через плечо. – Чего ты ждешь?
– Ничего.
Она приставила наконечник стило к его лопатке, стараясь держать свою руку ровно. Часть ее разума умчалась вперед, размышляя о том, как легко было бы нанести ему руну, причиняющую вред, вызывающую у него болезнь, скручивающую его внутренности… но что тогда может произойти с Джейсом, если она так поступит?
Откинув волосы с лица, она внимательно нарисовала руну Силы на соединении лопатки и спины, именно на то место, где у него находились бы крылья, будь он ангелом.
Когда она закончила, он повернулся и забрал у неё стило, а потом натянул рубашку обратно. Она не ожидала благодарности… и этого не произошло. Себастьян расправил плечи, пока застегивал рубашку, затем ухмыльнулся.
– Умница, – вот и все, что он сказал.
Мгновением позже заскрипели ступеньки – Джейс вернулся, натягивая замшевый пиджак. Так же он прикрепил свой оружейный пояс и надел беспалые тёмные перчатки. Клэри улыбнулась, изображая теплоту.
– Себастьян говорит, что я могу пойти с вами.
Джейс вскинул брови.
– Схожие прически для всех?
– Надеюсь, что нет, – ответил Себастьян. – Я ужасно выгляжу с кудрями.
Клэри оглядела себя.
– Мне нужно переодеться в форму?
– Необязательно. Это не та разновидность задания, где нам придётся драться. Но лучше быть готовой ко всему. Я принесу тебе что-нибудь из оружейной комнаты, – произнес Себастьян и пропал наверху.
Клэри тихо отругала себя за то, что не нашла оружейную, пока проводила свой поиск. Несомненно, там было что-то внутри, что могло дать зацепку о том, что они планировали… Джейс коснулся её лица, и она подскочила. Она почти забыла, что он был здесь.
– Ты уверена, что хочешь сделать это?
– Абсолютно. Я сойду с ума, находясь одна в доме. Кроме того, ты научил меня драться. Полагаю, ты хотел, чтобы я этим пользовалась.
Его губы изогнулись в дьявольской усмешке. Он зачесал её волосы назад и прошептал что-то ей на ухо о том, чтобы испытать её навыки на нём.
Он отстранился, когда Себастьян присоединился к ним, надел свой пиджак и оружейный пояс. К нему были прикреплены кинжал и клинок серафима.
Он потянулся, чтобы поближе оказаться к Клэри и обмотал пояс два раза вокруг её талии и зафиксировал его ниже, на её бёдрах. Она была слишком удивлена, чтобы его оттолкнуть, но перед тем как это сделать, он уже всё закончил; отвернувшись, он направился к стене, где появлялось очертание портала, мерцающее, как портал во сне.
Они вошли в него.
* * *
Легкий стук в дверь библиотеки заставил Маризу поднять голову.
Стоял пасмурный день, за окнами библиотеки был тусклый свет, и лампы с зелёными абажурами местами освещали круглую комнату. Она точно не знала, как долго сидела за столом. Пустые кофейные кружки стояли перед ней на столе.
Она поднялась на ноги.
– Войдите.
Был лёгкий щелчок, когда дверь отворилась, но не было звука шагов. Мгновение спустя фигура в одеянии кофейного цвета скользнула в комнату, капюшон был поднят, скрывая лицо.
– Вы взывали к нам, Мариза Лайтвуд?
Мариза расправила плечи.
Она чувствовала себя сжатой, уставшей и постаревшей.
– Брат Захария. Я вас ждала… Что ж. Это не имеет значения.
– Брат Енох? Он старший надо мной, но я думал, что возможно твой вызов имеет отношение к исчезновению твоего приемного сына. У меня есть особый интерес в его благополучии.
Она посмотрела на него с любопытством. Большинство Безмолвных Братьев не симпатизировали кому-то или не говорили об их собственных чувствах, если таковые имелись.
Приглаживая свои спутанные волосы назад, она вышла из-за стола.
– Очень хорошо. Я хочу вам кое-что показать.
Она никак не могла привыкнуть к Безмолвным Братьям, к тому, как беззвучно они двигались, словно их ноги не касались земли.
Казалось, что Захария парит возле нее, когда она проводила его через библиотеку к карте мира, прикрепленной к северной стене.
Это была карта Сумеречных Охотников. Она показывала Идрис в центре Европы и защиту вокруг него, словно кромку из золота. На полке ниже карты было два предмета. Одним был стеклянный череп, покрытый коркой засохшей крови. Другим был изношенный кожаный браслет, украшенный руной ангельской силы.
– Эти…
– Браслет Джейса Герондейла и кровь Джонатана Моргенштерна. Я так понимаю, попытки выследить их оказались безуспешными?
– Совершенно верно.
Мариза распрямила плечи.
– Когда я состояла в Круге, у Валентина было устройство, используя которое, он мог определить местонахождение каждого из нас. Даже когда мы находились в точно защищенных местах, он знал, где мы находились каждый раз. Я думаю, эту же возможность он использовал и с Джейсом, когда тот был ребенком. Для него никогда не было проблемой найти его.
– О каком механизме ты говоришь?
– Знак. Не из Серой книги. Он был у нас всех. Я почти забыла о нем; в конце концов, нет способа избавиться от него.
– Если он есть у Джейса, не знает ли он о нем и не делает ли шаги, чтобы предотвратить использование Знака для его поисков?
Мариза покачала головой.
– Он может быть очень крошечным, практически невидимый белый знак под волосами, как мой. Он не знает о его наличии. Валентин не хотел говорить ему.
Брат Захария отодвинулся от неё, изучая карту.
– И каким был результат вашего эксперимента?
– Джейс обнаружился, – сказала Мариза, но её голос не звучал радостно или ликующе. – Я видела его на карте. Когда он появился, карта ярко вспыхнула, словно искра света, в том месте где, он находился; и его браслет загорелся в тот же момент. Так я поняла, что это был он, а не Джонатан Моргенштерн.
Джонатан никогда не появляется на карте.
– И где же он? Где Джейс?
– Я видела его по несколько секунд каждый раз в Лондоне, Риме, и Шанхае. Ещё совсем недавно он промелькнул в Венеции, а потом снова исчез.
– Как он перемещается так быстро между городами? С помощью портала?
Она пожала плечами.
– Я не знаю. Я только знаю, что, когда карта мерцает, он жив… пока. И это значит, я снова могу дышать, хотя бы какое-то время.
Она решительно закрыла рот, чтобы другие слова не вырвались наружу: как она скучает по Алеку и Изабель, но не решается вызвать их обратно в Институт, где Алек, по крайней мере, так ожидается, возьмет ответственность в поиске брата.
Так она всё ещё думала о Максе, каждый день, и это было так, как кто-то опустошал её лёгкие, и она хваталась за сердце, боясь, что умирает.
Она не могла потерять еще и Джейса.
– Я могу понять это. – Брат Захария скрестил руки перед собой. Его руки выглядели молодыми, они не были узловатыми или искривленными, его пальцы были тонкими. Мариза часто задавалась вопросом, сколько лет Братьям и как долго они живут, но эта информация была засекречена по их распоряжению. – Это было чуть сильнее, чем семейная любовь. Но вот, что я не понимаю, зачем ты решила показать это мне.
Мариза судорожно вздохнула.
– Я знаю, что должна показать это Конклаву, – ответила она. – Но Конклав знает о существующей связи между Джейсом и Джонатаном. И поэтому охотится на них обоих. Они убьют Джейса, если найдут его. Однако, хранить информацию при себе, несомненно, государственная измена. – Она опустила голову. – Я решила, что если расскажу Братьям, то еще смогу перенести это. Но теперь выбор о том, показывать карту Конклаву или нет, за вами. Я… Я не смогу взять на себя это бремя.
Захария выдержал длительную паузу. Затем его голос тихо прозвучал в ее голове:
– Твоя карта показывает, что твой сын все еще жив. Если ты отдашь ее Конклаву, то не думаю, что это сильно им поможет, кроме того, что они узнают о быстроте их передвижения и невозможности отследить их маршрут. А они уже это знают. Так что, держи карту при себе. Пока я ничего им не скажу.
Мариса изумленно посмотрела на него:
– Но… ты же служишь Конклаву…
– В свое время я тоже был Сумеречным Охотником, как и ты. И жил, как ты. И также были те, кого я достаточно любил, чтобы ценить их благополучие выше чего-либо на свете: любой клятвы, любого долга.
– А у вас… – колебалась Мариза. – У вас когда-нибудь были дети?
– Нет. Ни одного.
– Мне жаль.
– Не нужно об этом сожалеть. И не позволяйте страху за Джейса мучить вас. Он Герондейл, а они те, кто выживают…
Что-то заставило Марису огрызнуться:
– Он не Герондейл. Он Лайтвуд. Джейс Лайтвуд. Он мой сын.
Возникла долгая пауза.
– Тогда я не подразумеваю иного, – ответил Брат Захария. Он разомкнул свои худые руки и отступил. – Однако кое в чем вы должны отдавать себе отчет. Если Джейс появится на карте дольше нескольких секунд, вы обязаны сообщить Конклаву. Вы должны принять такую возможность.
– Не думаю, что я смогу это сделать, – ответила она. – Они пошлют за ним охотников. Заманят его в ловушку. А он всего лишь мальчик.
– Он никогда не был всего лишь мальчиком, – сказал Захария и повернулся, чтобы выскользнуть из комнаты.
Мариза не смотрела ему вслед.
Она вернулась к наблюдению за картой.
* * *
«Саймон?»
Спокойствие распустилось в его груди подобно цветку. Голос Клэри, неуверенный, но знакомый, заполнил его голову. Он осмотрелся. Изабель все еще спала. Полуденный свет обрамлял края занавески.
«Ты проснулся?»
Он перевернулся на спину, уставившись в потолок.
«Конечно, я проснулся».
«Ну, я не была уверена в этом. У нас время идет на 6–7 часов вперед. Здесь уже село солнце».
«В Италии?»
«Мы сейчас в Праге. Здесь весьма мило. Есть большая река и полно зданий со шпилями. Издалека схожа с Идрисом. Хотя, здесь прохладно. Холоднее, чем дома».
«Хорошо. Хватит с меня прогноза погоды. Ты в безопасности? Где Себастьян и Джейс?»
«Они со мной. Хотя, я отошла от них ненадолго. Я сказала им, что хочу побыть наедине с панорамой моста».
«Значит, я – панорама моста?»
Она рассмеялась, или, по крайней мере, он почувствовал нечто подобное в своей голове – слабый, нервный смех.
«У меня мало времени. Хотя, они вроде бы ничего не подозревают. Джейс… Он – точно нет. С Себастьяном труднее. Я не думаю, что он мне доверяет. Вчера я обыскала его комнату, и там нет ничего – на самом деле, ничего – что помогло бы понять, что они задумали. Прошлой ночью…»
«Что?»
«Ничего». Странно, как она может быть в его голове и он мог до сих пор чувствовать, что она что-то недоговаривает. «У Себастьяна в комнате шкатулка моей мамы. С его детскими вещами. Я не понимаю, зачем она ему».
«Не трать своё время на то, чтобы понять Себастьяна», сказал ей Саймон. «Он не стоит этого. Выясни, что они собираются делать».
«Я пытаюсь». Её голос казался раздражительным. «Ты все еще у Магнуса?»
«Ага. Мы перешли ко второй фазе нашего плана».
«Правда? А какая была первой?»
«Фаза один: сидеть за столом, есть пиццу и спорить».
«А вторая? Сидеть за столом, пить кофе и спорить?»
«Не совсем». Саймон сделал глубокий вдох. «Мы призвали демона Азазеля».
«Азазеля?»ѕ Её ментальный голос подскочил и Саймон чуть не зажал уши. «Так вот к чему был тот глупый вопрос о Смурфиках. Скажи мне, что ты шутишь».
«Нет. Это долгая история». Он расписал ей все так, как мог, наблюдая за дыханием Изабель, наблюдая, как свет снаружи становится ярче. «Мы думали, что он сможет помочь нам найти оружие, которое способно ранить Себастьяна, не причиняя вреда Джейсу».
«Да, но… вызов демона?», Клэри не звучала убежденной. «И Азазель не простой демон. Я здесь наедине с командой Зла. Вы – Команда Добра. Имейте это в виду».
«Ты ведь знаешь, что всё не так просто, Клэри».
Ему показалось, что он ощутил её вздох: поток воздуха коснулся его кожи, поднимая волоски сзади на его шее.
«Я знаю».
Города и реки, – думала Клэри, отнимая пальцы от золотого кольца на её правой руке и отворачиваясь от вида Карлова моста, возвращаясь к Джейсу и Себастьяну.
Они были на другой стороне старого каменного моста, указывая на что-то, что она не могла видеть. Вода металлического цвета беззвучно плескалась об опоры моста; небо было того же оттенка, испещрённое чёрными тучами. Ветер бился об её волосы и пальто, пока она шла через мост к Себастьяну и Джейсу.
Они вновь пошли все вместе, оба парня тихо переговаривались; она могла бы присоединиться к разговору, если бы захотела, как ей показалось, но в городе была какая-то красота: его шпили поднимались и исчезали вдалеке в тумане, что заставило ее молчать, наблюдать и думать про себя.
Мост выходил на мощённую булыжниками улицу, на которой выстроились в линию магазинчики для туристов, лавки, торгующие кроваво-красными гранатами и большими золотыми кусками Польского янтаря, тяжёлым богемным стеклом и деревянными игрушками. Даже в этот час, рекламщики стояли снаружи возле ночных клубов и протягивали бесплатные листовки, обещающие тебе дисконт на напитки; Себастьян жестом нетерпеливо позвал их в сторону, выражая своё недовольство на чешском.
Людская давка ослабла, когда улица вышла на старую средневековую площадь.
Несмотря на холодную погоду, она была полна спешащими пешеходами и киосками, которые торговали сосисками и горячим приправленным сидром.
Троица остановилась перекусить и села вокруг высокого расшатанного стола, когда огромные астрономические часы в центре площади начали бить час.
Послышался металлический лязг, когда из каждой двери в часах появились деревянные фигуры – двенадцать апостолов, объяснил Себастьян, пока фигуры наматывали круги.
– Существует легенда, – сказал он, наклонившись вперед и обхватив руками чашку горячего сидра, – что часовой мастер был ослеплен по приказу короля после того, как закончил работу над этими часами, дабы больше никогда он не смог создать красоты, подобной им.
Клэри вздрогнула и придвинулась ближе к Джейсу. Он был тихим с тех пор, как они покинули мост, как будто в глубокой задумчивости. Люди – в основном девушки – останавливались, чтобы взглянуть на него, когда проходили мимо, его волосы были яркими и неожиданными среди темных зимних расцветок Старой Площади.
– Это жестоко, – сказала она.
Себастьян провел пальцем по краю своей кружки и слизнул с него сидр.
– Прошлое – это другая страна.
– Чужая страна, – сказал Джейс.
Себастьян лениво на него посмотрел.
– Что?
– Прошлое – это чужая страна: там всё иначе, – сказал Джейс. – Это всё цитаты.
Себастьян пожал плечами и отодвинул от себя свою кружку.
– Пойдём.
Клэри ещё не допила свой сидр, но оставила его и последовала за Себастьяном, поведшим их с площади в лабиринт узких извилистых улочек.
Джейс поправил Себастьяна, подумала она.
Конечно, это было чем-то незначительным, но разве магия крови Лилит не должна была связать его и её брата так, чтобы он думал, что всё, что делает Себастьян, – правильно? Неужели это было знаком того – даже крошечным знаком – что заклинание, которое связало их, начинало исчезать? Она знала, что надеяться на это глупо.
Но иногда надежда – это всё, что у тебя есть.
Улицы становились уже, темнее. Тучи над головой полностью закрыли садящееся солнце, и старомодные газовые фонари горели тут и там, освещая туманный полумрак. Вновь пошли улицы, мощенные булыжниками, а тротуары стали такими узкими, что им пришлось идти, выстроившись в линию, словно по узкому мосту.
Только вздохи появляющихся и исчезающих в тумане пешеходов помогали Клэри не чувствовать себя так, будто она из-за искривления во времени попала в придуманный ею мир.
В конце концов, они пересекли каменную арку и оказались на маленькой площади. В большинстве магазинчиков не было света, но в одном из них он горел.
Надпись золотыми буквами гласила: «АНТИКВАРИАТ», витрина была полна старых, выставленных напоказ, бутылок с различными субстанциями, их наименования были на латинском.
Клэри удивилась, когда Себастьян направился туда. И какое применение они нашли старым бутылкам? Но ее мысль ускользнула, как только они переступили порог.
Внутри лавки горел тусклый свет, и пахло нафталином, однако каждый угол здесь был заставлен удивительным коллекционным антиквариатом или просто хламом. Прекрасные астрономические карты теснились с солонками и перечницами в виде фигурок с Часов на площади Старого города. Там были кучи древнего табака и сигарные банки, почтовые марки за стёклами, камеры восточно-германского и русского дизайна, находящийся в изумрудной тени великолепный хрустальный шар, а рядом с ним – старые окрашенные водой календари. Выше, на крепеже, висел старинный Чешский флаг.
Себастьян пробирался сквозь нагромождения хлама к прилавку, находящемуся в глубине магазина; за прилавком стоял, скрестив руки, пожилой мужчина с морщинистым и помятым, как старая простыня, лицом, которого Клэри поначалу приняла за манекена.
Сам прилавок представлял собой витрину, в которой были представлено огромное количество винтажных ювелирных изделий и сверкающих страз, сумочек на цепочке, украшенных драгоценными застежками, и груды запонок.
Себастьян обратился к мужчине по-чешски, тот кивнул ему, удостоив Клэри и Джейса подозрительным взглядом и коротким движением подбородка.
Клэри увидела, что его глаза были темно-красного цвета. Она прищурилась, сконцентрировалась и начала снимать с него чары. Это было нелегко, казалось, что чары прилипли к нему.
В конце концов она сумела их отдёрнуть настолько, чтобы увидеть в вспышке света настоящее существо, стоящее перед ней – высокое, похожее на человека, с серой кожей и рубиново-красными глазами, рот был полон острых зубов, которые беспорядочно выступали, и длинные змеиные руки, заканчивающиеся на концах подобно угрю – узкие, зловещие и клыкастые.
– Это Ветис[5], – шепнул ей Джейс. – Они как драконы. Они любят копить блестящие вещи. Хлам, драгоценности, им без разницы.
Себастьян оглянулся через плечо на Джейса и Клэри.
– Это мои брат и сестра, – сказал он через мгновение. – Им можно полностью доверять, Мирек.
Слабая дрожь пробежала по коже Клэри. Ей не нравилась идея выдавать себя за сестру Джейса, даже для выгоды перед демоном.
– Мне это не нравится, – произнес демон.
– Ты сказал, что мы будем иметь дело только с тобой, Моргенштерн. И хотя я знаю, что у Валентина есть дочь, – он кивнул в сторону Клэри, – также я знаю, что у него есть только один сын.
– Он приёмный, – беззаботно сказал Себастьян, указывая на Джейса.
– Приёмный?
– Я думаю, вы убедитесь, что определение современной семьи меняется в наше время впечатляющими темпами, – произнес Джейс.
Демон Мирек не выглядел впечатленным.
– Мне это не нравится, – снова сказал он.
– Но тебе понравится это, – сказал Себастьян, доставая из своего кармана мешочек, завязанный сверху. Он перевернул его над прилавком, и оттуда выпала куча звонких бронзовых монет, которые, звеня, покатились по стеклу. – Пенни с глаз мертвецов. Сотня монет. Теперь, ты получил то, о чём мы договаривались?
Одна клыкастая рука пересекла поперёк прилавок и осторожно легла на монеты. Красные глаза демона вспыхнули над кучей монет.
– Это всё очень хорошо, но этого недостаточно чтобы купить то, что вы ищете.
Он сделал волнообразное движение рукой, и появилось то, что Клэри назвала куском горного хрусталя, только более блестящего и чистого, серебристого и красивого. Внезапно она поняла, что это был материал, из которого делают клинки серафима.
– Чистый адамас, – сказал Мирек. – Эта вещица с Небес. Она бесценна.
На лице Себастьяна промелькнул гнев, вспышка была подобна молнии, и на мгновение Клэри увидела того порочного подростка, который смеялся в то время, как Ходж умирал. Потом оно пропало.
– Но мы договорились о цене.
– Мы также договаривались, что ты придешь один, – сказал Мирек.
Его красные глаза вернулись к Клэри и Джейсу, который не двигался, но его поза напоминала контролируемую неподвижность, как у притаившейся кошки.
– Я скажу, что еще ты мне можешь дать, – сказал он. – Прядь волос твоей сестры.
– Хорошо, – сказала Клэри, сделав шаг вперед. – Вы хотите локон моих волос…
– Нет! – Джейс ринулся, дабы преградить ей путь. – Он – тёмный волшебник, Клэри. Ты даже не представляешь, что он может сделать с твоим локоном или каплей крови.
– Мирек, – медленно сказал Себастьян, не глядя на Клэри. Она задумалась: что же остановило Себастьяна от обмена ее локона на адамас? Джейс, конечно, возразил, но, находясь под влиянием Себастьяна, он бы последовал его воле. Что же являлось причиной? Принуждение или чувства Джейса к ней? – Категорически нет.
Демон медленно моргнул, словно ящерица.
– Категорически?
– Ты не получишь ни волоска с головы моей сестры, – ответил Себастьян. – Так что, наша сделка отменяется. Никто не смеет обманывать сына Валентина Моргенштерна. Либо соглашайся на предложенную цену, или…
– Или что? – прорычал Мирек. – Или мне придется извиниться? Ты не Валентин, мальчишка. Тот был человеком, внушающим доверие.
– Нет, – сказал Себастьян, достающий клинок серафима из ремня на талии. – Я – не Валентин. И я не собираюсь договариваться с демонами, как это делал Валентин. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Знай, я могущественнее своего отца, и если ты не будешь честно сотрудничать со мной, я убью тебя и заберу то, зачем пришел сюда.
Он поднял клинок, который держал в руке.
– Дюмах, – прошептал он, и клинок вспыхнул, мерцая, словно столб огня. Демон отпрянул, прорычав несколько слов на непонятном языке.
В руке Джейса уже появился кинжал.
Он позвал Клэри, но недостаточно быстро. Что-то ударило ее в плечо, и она упала вперед, растянувшись на загроможденном полу. Она быстро перевернулась на спину, огляделась… и закричала.
Большая змея нависла над ней, или, по крайне мере, оно имело толстое, чешуйчатое тело и голову капюшонообразной формы, как у кобры, но это тело было соединено, подобно насекомому, с десятком дергающихся ног, которые оканчивались зазубренными когтями. Клэри нащупала её оружейный пояс, когда существо попятилось и ударило, капая желтым ядом со своих клыков.
* * *
Саймон снова завалился спать после «разговора» с Клэри.
Когда он опять проснулся, горел свет, а Изабель наклонилась у края кровати, надевая свои джинсы и изношенную футболку, которую она, должно быть, одолжила у Алека. У футболки были дырки на рукавах, и швы, наложенные вокруг подшивки, начали расходиться. Она отодвинула свой воротник и кончиком стило начала чертить руну на груди, чуть ниже ключицы.
Он приподнялся на локтях.
– Что ты делаешь?
– Иратце, – сказала она. – Для этого.
Она заправила волосы за ухо, и он увидел две небольшие раны, которые он оставил на ее горле. Когда она закончила чертить руну, они разгладились, оставляя лишь небольшие белые пятна.
– Ты… в порядке? – его голос снизился до шепота.
Спокойно.
Он пытался воздержаться от других вопросов, которые хотел задать.
Я сделал тебе больно? Сейчас-то ты веришь, что я монстр? Я окончательно тебя напугал?
– Я в порядке. Просто я спала дольше, чем обычно. Но, с другой стороны, это хорошо.
Увидев выражение его лица, Изабель засунула стило себе на пояс. Она подползла к Саймону с кошачьей грацией и остановилась перед ним, её волосы упали вокруг них. Они были так близко, что их носы соприкоснулись. Она смотрела на него, не мигая.
– Почему ты так переживаешь? – сказала она, и он мог почувствовать её дыхание на своём лице, такое ласковое, словно шёпот.
Он хотел притянуть её и поцеловать – не укусить, только поцеловать – но в этот момент зазвучал дверной гудок.
Через секунду кто-то постучал в дверь спальни – ударив так, что она затряслась.
– Саймон. Изабель. – Это был Магнус. – Так, мне все равно, спите вы или делаете то, о чем в приличном обществе не говорят. Одевайтесь и выходите в гостиную. Сейчас же.
Саймон обменялся взглядом с Изабель, которая выглядела такой же озадаченной.
– Что происходит?
– Просто выходите, – сказал Магнус, и пошел прочь от их комнаты с громким звуком шагов, отдающихся эхом.
Изабель скатилась с Саймона, к его большому разочарованию, и вздохнула.
– Как думаешь, что случилось?
– Без понятия, – сказал Саймон. – Думаю, срочная встреча Команды Добра.
Он обнаружил эту фразу забавной, когда Клэри использовала ее.
Однако Изабель только покачала головой и вздохнула
– Не уверена, что есть такая вещь, как Команда Добра, в эти дни, – ответила она.
Дата добавления: 2015-11-16; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 11. Приписывать все Грехи | | | Глава 13. Костяной Канделябр |